Мы исповедуемся перед Крестом и Евангелием, каждое слово которого судит или оправдывает (если мы подлинно каемся) нас. Наша исповедь возможна только перед светом, в котором нет никакой тьмы, — перед тайной Боговоплощения, перед Вифлеемскими яслями, где уже присутствует тайна Креста и Воскресения. Христианин — это тот, кто всегда современник Христа. Господь говорит: «То, что вы сделали другому, вы сделали Мне». Христианин — это тот, кто призван быть причастным свету и иметь в себе соль. Самая главная характеристика того, что происходит сегодня, и самая главная опасность в духовной жизни — то, что соль перестает быть соленой. Соль — это благодать Христова. Все усилия врага рода человеческого направлены на то, чтобы сделать принадлежащих Церкви безблагодатными. И чем ближе кончина мира, тем более неистовствует враг. Потому нам всегда должны быть памятны слова Спасителя: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни».
Что значит для нас быть верным? Это значит быть верным тайне Креста и Воскресения, всем Его заповедям. Но прежде всего быть верным означает для нас осознание своего мрака, а также терпеливое несение своего бремени. Потому что свою греховность можно не ощущать. Человек, не имеющий покаяния, лишен внутреннего мира и пребывает в постоянном смятении. Но существует такое успокоение себя, которое есть не что иное, как ожесточение во зле и исчезновение заботы о правде. Зло спокойно возрастает в нас, и мы не испытываем мук совести. Святые отцы говорят об опасности ложного внутреннего мира, где наше спокойствие двусмысленно. Такой мир можно иметь среди тысячи внешних хлопот и забот. Мы как будто заняты важными делами, нас захватывают все новые и новые замыслы, а по сути мы пребываем в некоем сне по отношению к себе — во сне совести. Отсюда напрашивается вывод о пользе жизненных потрясений и тревог. Но хуже всего плыть, как мертвая рыба, по течению!
Мы можем вести по видимости христианскую жизнь, у нас немало христианских привычек, которые сами по себе, несомненно, добрые. Но постепенно они теряют свою жизненную наполненность, в них отсутствует горение. Посмотрите на новообращенных, пламенеющих, требовательных к себе и сравните их с христианами, ко всему привыкшими. Отношение к Богу далеко неодинаковое. Мы не упоминаем здесь о давно и глубоко воцерковленных людях, имеющих личный благодатный опыт, который ничем неистребим, но который всегда требует живого обновления. Таких, увы, не большинство. Большинство таких, кому угрожает самая страшная опасность в духовной жизни — привычка к святыне.
У нас у всех есть свои внутренние проблемы, мы несем бремя трудностей наших характеров, испытаний болезнями, и это во многом определяет нас. Мы ощущаем разрыв, существующий между тем, чего ждут от нас, и нашей ограниченностью, которую мы не можем не осознавать. Я знал одного старого священника. Он был так болен, что не мог уже служить. И вследствие своей немощи считал, что не может быть более никому полезным. Однако именно во время этой болезни он научил самому главному, что есть в христианской жизни — милосердию и терпению, — не только своих чад, но многих будущих известных пастырей.
Наконец, и это, может быть, еще важнее, восходя ко Господу, мы неизбежно обнаруживаем нашу худость по сравнению с тем, как нас воспринимают другие. Многие из нас могли бы повторить про себя смиренные слова одного старца, который написал своему чаду в ответ на восторженные слова о его духовности: «Ты меня не знаешь. Я не тот, за кого ты меня принимаешь». На этом уровне мы начинаем осознавать свои грехи, особенно когда понимаем, что наши грехи что-то значат для Бога. Некоторые говорят: «Что может значить для всеведущего и бесконечного Бога этот ничтожный глупый поступок?» Разумеется, так. Но если Бог есть Любовь, все меняется: малейшая наша неверность ранит Бога.
Когда человек осознает эту тяжесть греха, эту силу, исходящую от Бога, он кричит: «Отойди от меня!» — как Петр при виде чудесного улова рыб, после которого Господь призовет его следовать за Ним. Или, вернее, хочет так кричать. Но когда мы честно признаем ограниченность наших возможностей и наше бессилие, мы начинаем взывать к Нему: «Оттого что я грешен, приди ко мне, Господи Иисусе Христе, не удаляйся от меня никогда». Почему мы должны так молиться к Нему? Потому что вера учит нас, что мы — поле сражения. И что мы будем таковыми до последнего нашего дня. Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Есть те, кто плачет, что не любит Бога. Но они любят Его!» Ибо единственное настоящее зло — перестать сражаться. Подлинное зло — перестать плакать, подлинное зло — смириться со своей убогостью, перестать гореть желанием достигнуть Бога. Забыть, что Господь может оставить нам наши грехи. Одни из самых великих слов — отныне всегда связанных с властью священника, от Бога ему данной, — именно эти: «Оставляются тебе грехи твои». Так всегда говорит Христос в Евангелии, совершая чудеса и исцеления. Хорошо бы нам услышать это слово «оставляются» в двух смыслах. Господь развязывает, прощает, оставляет наши долги. Но Он не спасает нас без нас, и будущие поступки кающегося неотделимы от таинства покаяния. Он возвращает нам наши грехи, они оставляются (остаются), то есть не только память о них, но и память о том, что они омыты Его Кровию. Это значит, что мы будем снова и снова повторять эти грехи, пока по-настоящему не поймем, какой ценой дается нам прощение. Но всякий раз, когда мы искренне каемся, Господь влагает в наше сердце достаточно любви, чтобы мы начали возрастать в Нем.
В наших молитвах мы просим Бога оставить нам то, чего совесть наша страшится. Страшится того, в чем мы обвиняем себя или упрекаем себя и чего мы страшимся увидеть в подлинном свете, делая вид, что этого у нас нет. Какое, казалось бы, странное утешение дает святитель Игнатий (Брянчанинов) впадшему в тяжелый грех: «Не ужасайся, когда увидишь в себе что-нибудь ужасное, потому что в тебе есть нечто несравненно более ужасное». А преподобный Серафим Саровский говорит, что мы должны быть терпеливы к себе, к своим собственным недостаткам — не только по отношению к недостаткам других людей. «Претерпевый до конца, тот спасется».
«Познай себя», — повторяют святые отцы известную еще языческим философам мудрость. Однако, в отличие от них, Церковь знает об опасности, связанной с познанием себя: уныние или еще хуже отчаяние угрожают человеку, видящему свою греховность. Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что видение своих грехов дается нам по мере поддержки нас Богом, по мере познания нами Его благодати. В свете веры то, что не исцелено в нас, открывается как то, что может быть исцеленным. «Блаженны очи, видящие то, что вы видите!» — в неожиданном свете дает нам услышать известные Его слова Господь. Даже взойдя на высокие ступени совершенства, святые отцы повторяют: «Мы только в начале покаяния». Оттого что мы грешники, но грешники кающиеся, Господь наш Иисус Христос без конца приходит к нам и спасает нас.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
