Говорят, в День Андрея Первозванного светский народ отмечает День медведя. Поскольку медведь – гласный символ России, взглянем на историю вопроса. Есть в ней кое-что интересное.
Ассоциировать медведя с образом России, причём в отрицательно плане, придумали в Великобритании, где в XVIII веке была уже очень популярна политическая карикатура. Картинки выпускались на злобу дня огромными тиражами, порой, сериями, с развитием сюжета, – этакие предшественники комиксов, а затем и комедийных политических шоу. Продукция пользовались популярностью. Любое событие находило отклик: перипетии русско-турецких войн, польских дел, наполеоновских войн. Русские выставлялись всегда в негативе и часто в образе медведя. Страшного и ужасного.
Русофобия в европейских головах формировалась медленно, но уверено. Современный французский историк Мишель Пастуро в своей Политике символов показывает: «Католическая церковь действовала тремя методами: сначала демонизирует медведя, затем укрощает его и, наконец, высмеивает его. Опираясь на Библию, где медведь всегда показан с дурной стороны, и подхватывая фразу святого Августина "медведь есть дьявол", Отцы Церкви и христианские авторы каролингской эпохи отводят ему место в бестиарии Сатаны».
Примечательно здесь то, что в Библии наравне с медведем и рядом с ним почти всегда присутствует лев. При этом в Библии медведь и лев редко когда «просто медведь и лев». В притчах Соломона с животными сравнивается неразумный правитель: «Как рыкающий лев и голодный медведь, так нечестивый властелин над бедным народом». В Плаче Иеремии: «Он стал для меня как бы медведь в засаде, как бы лев в скрытном месте». У пророка Исаии: «И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому».
Но есть и «просто» – когда медведь и волк это просто медведь и волк. Юный Давид доказывает царю Саулу (Первая кн. Царств), что он может сразиться с Голиафом. «И сказал Давид Саулу: раб твой пас овец у отца своего, и когда, бывало, приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то я гнался за ним и нападал на него и отнимал из пасти его; а если он бросался на меня, то я брал его за космы и поражал его и умерщвлял его; и льва и медведя убивал раб твой… И сказал Давид: Господь, Который избавлял меня от льва и медведя, избавит меня и от руки этого Филистимлянина…» (1 Цар. 17, 34–37).
И есть в Библии – у пророка Даниила и в Апокалипсисе совсем и очень «не просто» медведь и лев. Даниил говорит о ночном своём видении: «… и четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого. Первый – как лев, но у него крылья орлиные; я смотрел, доколе не вырваны были у него крылья, и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему. И вот еще зверь, второй, похожий на медведя, стоял с одной стороны, и три клыка во рту у него, между зубами его; ему сказано так: "встань, ешь мяса много!"» (Дан. 7, 3–5).
Три клыка? На ум вдруг приходит тризуб украинский. Между зубами, откуда гимн «Ще не вмерла»? Между зубами. Но это, собственно, не медведь, но похож на медведя. И ему сказано так: «встань, ешь мяса много». Чавкает, пока ещё не подавился.
Примечательно, что «авторы каролингской эпохи» не стали льва помещать в бестиарии Сатаны рядом с медведем, а Владычица морей так и вовсе сделала из него себе герб. Со временем медведь в европейском сознании стал олицетворением смертных грехов: гнева, похоти, праздности и чревоугодия. Когда медведя на картинках совместили с Россией, весь негатив, приписываемый Топтыге, вылился на Россию. Механизм создания стойкой русофобии, видим, не был прост. Но по сути-то своей был лжив изначально. И не потому, что в русском нет отрицательных черт, а потому что изначально существовала предвзятость.
Интересно, что для русского сознания, в наших сказках и баснях медведь часто добродушен, порой глуповат и вороват. Мы сами о себе всё знаем. Но европейский миф о свирепом медведе-людоеде продолжает жить и воевать с нами. При этом англосакский лев, кажется, возомнил себя святым? Ну-ну.
Михаил Одесский, публицист
