Быть или не быть России

Сегодня мы со всей Церковью, земной и небесной, со всеми нашими русскими святыми единым сердцем и едиными устами возносим молитву ко Господу. В их устах нет никакой лжи, а только хвала смиренных. Будем учиться этой молитве на каждый Божий день, потому что все искусство вражие направлено на то, чтобы отучить нас молиться, и отделить нас от наших святых. Все делается в мире и будет делаться для того, чтобы задушить молитву любой ценой, растлить молитву, отвлечь от нее, рассеять ее, раздавить самым жестоким способом. В годы террора это была подрывная деятельность номер один для ГПУ, по их собственному признанию: не просто храмы надо было им уничтожить, а главную святыню человека — молитву. «Перестаньте так мыслить!» — закричал на допросе гипнотизер на Лубянке Анастасии Ивановне Цветаевой, покойной прихожанке нашего храма, когда в ответ на его угрозы она стала про себя молиться. И теперешние цитадели растления сокрушатся только молитвой — палачи и сам сатана трепещут перед заключенным в темницу, который молится.

Праздник всех русских святых был установлен на Поместном Соборе 1918 года, когда началось открытое гонение на Церковь. Надо было нам увидеть, что мы не одни на этом страшном пути: с нами Бог и Пречистая Его Матерь, святые апостолы, мученики и пророки, и все наши русские святые за тысячу лет Святой Руси. Святые связаны друг с другом.

Мы помним это видение воину Пелгусию накануне решающей битвы за Русь, как гребут на лодке святые князья страстотерпцы Борис и Глеб и говорят: «Поможем сроднику нашему Александру!» В смутные годы, когда стоял вопрос, быть или не быть России, преподобный Сергий явился святителю Арсению, когда тот со слезами молился ему, и сказал: «Предстательством Божией Матери суд об Отечестве нашем изменен на милость». Предстательством Божией Матери и преподобного Сергия, и, должно быть, всех русских святых, непрестанно ходатайст­вующих за нас пред Господом и Божией Матерью, преподобный Серафим видел всю русскую землю покрытую, как бы дымом, молитвами святых.

Наше слово и наша молитва прежде всего — к новомученикам и исповедникам Церкви Русской. Их святостью открывается праздник всех русских святых, они составляют бесчисленный сонм, имена которого не смогут вместить никакие календари, и все они становились в горниле страданий святыми, молясь святым. «Во всякое время, на всяком месте, Церковь в своей любви к Богу, — говорит святой Ириней Лионский, — посылает впереди себя к Небесному Отцу бесчисленный сонм мучеников. Это братья и сестры наши, благодаря которым отверзается небо и дается нам благодать. Посылаем ли мы их впереди себя к Богу Отцу, как Он посылает их впереди Себя к нам, чтобы мы увидели победу над смертью?»

Как мы молимся им? Горе нам, если мы не видим этого шествия русских святых, и прежде всего — новомучеников Российских и царственных страстотерпцев. Как мы выйдем без них из нынешней беды, как устоим в грядущих испытаниях, что можем сказать в свое оправдание на последнем Суде Господнем? Почему с такой странной беспечностью не спешим обратиться за помощью к ним, не воздаем им должное, не молимся им прежде всех святых?

Кто любит по-настоящему Россию, тот не может не видеть, что Господь даровал ей нового ангела-хранителя — царя Николая Александровича. Царь принял страдания со всем православным народом — и теперь пребывает вместе с ним. Он отдал свою жизнь и жизнь своих чад за Православную Русь, и теперь имеет особое дерзновение ходатайствовать за нее пред Господом. Разве не достигла уже своего пика сатанинская программа по уничтожению России? «Посмотрите, как поля побелели для жатвы». И как жгут и топчут эти поля! Более чем когда-либо нуждается именно сейчас в молитвах царя-страстотерпца наша многострадальная Родина.

Прославление царственных страстотерпцев и всех новых мучеников и исповедников Церкви Русской должно быть актом покаяния всего православного народа, полным и подлинным нашим отделением от революции, длящейся не семьдесят лет, как мы говорили когда-то, сравнивая этот период нашей истории с вавилонским пленением богоизбранного народа, а гораздо дольше. Но какой смысл в канонизации новых святых без молитвы к ним? Все разговоры о государственном устройстве на христианских основах, о спасении России, о восстановлении православной монархии будут бесплодными. Русь без вождя? Но только когда прославленный царь увидит, что печаль наша по Бозе, он сам приблизит нам Божия, а не человеческого избранника, Божию, а не только земную победу. Бог попускает совершаться всем сегодняшним скорбям не без причины.

Пока нет у всех нас глубокого покаяния, что значит это прославление? Жертва царственных страстотерпцев за Россию не может без покаяния быть воспринята Россией. Мы не можем спастись, мы не станем святыми, если из-за равнодушия или страха, или диавольского, извращающего все стыда («кто постыдится Меня, — говорит Христос, — в роде сем, прелюбодейном и грешном»), или вследствие ложного понимания путей Церкви в мире замкнемся в себе.

Кто не почитает современных ему мучеников Христовых, тот не может истинно почитать и всех древних святых — предупреждают нас многие древние святые. Как мы можем сказать, что любим Бога, «дивного во святых Своих», как откроется нам Его дивность в грядущих, еще более горших испытаниях, если мы не примем в нашу жизнь Его святых?

Почему путь русских святых лежит от первых прославленных страстотерпцев Бориса и Глеба до последнего нашего святого царя? Почему история Церкви в Апокалипсисе начинается с гонений на Церковь и кончается ими? Сколько морей крови пролилось, и неужели еще предстоят гонения?

Столкновение между миром и Христом — сущность всего, что совершается в мире, и рано или поздно оно достигает своего предела. Всегда в мире, лежащем во зле, и особенно во времена беззакония, подлинные христиане — совесть, которая не дает жить спокойно и которую надо заглушить как угодно. А декоративное христианство мир будет всячески превозносить. Во времена антихриста гонения могут стать последним знаком истинности христианства.

Мир со своей стороны постарается сделать все, чтобы опорочить в глазах всех подлинную христианскую веру. Может наступить эпоха, уже наступила, когда мы увидим Церковь, в которой явлена красота и величие всех времен и народов, не имеющею «ни вида, ни доброты» — все яркое и зрелищное перейдет в лагерь зверя. И может случиться, как писал из ссылки своему чаду один епископ, что для мучеников останется только молчание, подобное тому, какое было у Господа на суде Пилата. Прежде чем телесно умереть за Христа, потребуется отказаться, к радости властей предержащих, исповедать перед лицом беснующегося мира своего Спасителя, чтобы не предавать Его Святейшее Имя новому бесчестию и поруганию.

Помним мы также пророчество преподобного Антония Великого о грядущей апостасии: «Ты безумствуешь, — скажет христианину окружающий его мир, — потому что не хочешь принимать участие в общем безумии. Но мы заставим тебя быть, как все».

Мы не знаем, когда это произойдет. «Не ваше дело, — говорит Господь, — знать времена и сроки, которые Бог положил в Своей власти» (Деян. 1, 7). Но развитие зла в мире убеждает нас в том, что самое страшное уже началось. Агрессивность и конформизм, соглашательство — две постоянных, все более возрастающих опасности для христиан всех времен. Соблазн раствориться в мире, следуя его ценностям, и искушение ненависти к людям, отвергающим истину.

Где взять силы воздавать добром за зло, служить людям, даже если так называемое мировое правительство восстановит против христиан всех людей? «И будете ненавидимы всеми за имя Мое», — говорит Христос. Как благословлять жизнь и делать ее на самом деле благословенной во времена проклятия и распада? Как стать христианам теми праведниками, которых недоставало в Содоме? Только верность Христу и только единство с теми, кто жизнью и смертью своей исполнил Евангелие, кто облобызал смерть за Христа и оплевал жизнь без Христа, какой бы привлекательной она ни казалась, только нелицемерная молитвенная связь со всеми нашими святыми, и в особенности — с исповедниками и мучениками, с такими же, как мы грешными людьми, которые стали святыми, — только это может спасти нас.

Жизнь, которой живет человечество после отпадения от Бога, обладает свойством распада. Она — в смерти, и скоро станет мертвой совсем. Но тайна заключается в том, что наши святые, и прежде всего мученики, научились любви у Христа. Они явили любовь к Богу до смерти, и к людям, к нам, — тоже до смерти. Поистине, они всегда носят в теле своем мертвость Господа Иисуса Христа, чтобы и жизнь Христова открылась в теле нашем, так что смерть действует в них, а жизнь — в нас, как говорит апостол Павел (2 Кор. 4, 10). Мы приобщаемся этой жизни по дару Христа, молитвами наших святых, когда молимся им и вместе с ними, становясь незаслуженно Церковью, Телом Христовым.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России