Многие из нас смотрели гениальную кинокомедию Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля», которую, в частности, любят показывать под Новый Год. Мы привыкли смеяться над приключениями незадачливого мечтателя Юрия Деточкина, который угоняет у воров неправедно нажитые машины, продает их, чтобы вырученные деньги отправить в детский дом и при этом играет в любительском театре Гамлета.
Многие из выражений этого фильма, как в свое время из комедии «Горе от ума» уже разобраны на поговорки, например: «Тебя посодят, а ты не воруй», или «Ты убегаешь, я догоняю», или «А не пора ли товарищи замахнуться на нашего Вильяма –ээ- Шекспира?». И далеко не все осознают, что «Берегись автомобиля», как и многие рязановские фильмы, не только и не столько комедия, сколько трагедия. В чем же она состоит?
Сейчас, с нашим горьким опытом, мы понимаем, что это - трагедия гибели советского общества, его перерождения, его постепенного растворения в торжествующей Западной потребительской цивилизации.
Советское общество было построено на парадоксе, над которым шутил еще Владимир Соловьев:
«Человек произошел от обезьяны, а потому нет большия любви, чем положить свою за ближних душу». До Хрущёва в целом лидировала душа, то есть моральные ценности. После того, как «дорогой Никита Сергеевич» провозгласил курс на создание потребительского Советского общества (догоним и перегоним Америку), лидерство все больше стало переходить к обезьяне, точнее — к практическому воинствующему материализму. Следствием этого явилось развитие коррупции и перестройка общественного сознания, что и отразилось в фильме «Берегись автомобиля».
Частная собственность на все – священная корова капитализма - в фильме окружена не просто защитой закона, но благоговением и обожанием со стороны части героев. Вор и спекулянт Дима Семицветов на суде патетически обрушивается на Юрия Деточкина: «Право на собственность, дарованное нам Конституцией, никто не отменял. Деточкин поднял руку на самое святое – на Конституцию!». Правда, он тут же замолкает, как только на нем начинает «шапка гореть», когда возбуждается дело против него самого за спекуляцию.
Оговоримся, злом мы считаем не собственность, как таковую, а ее сакрализацию, принятие ее за конечную ценность, ради которой можно и нужно преступать ценности нравственные, в том числе – элементарную человечность и уважение к закону.
В мире, где живет Деточкин, все продается и покупается. Воры преспокойно живут и благоденствуют, и вокруг все, в том числе милиция, знают, что они – воры. Первая попытка восстановить справедливость – угнать Волгу вора и оставить ее у милиции – с треском проваливается: машина возвращена законному владельцу, относительно которого не предпринято никаких мер.
Знаковой сценой является пляска в доме у Димы – пижона и спекулянта. Это самый настоящий пир во время чумы. Точнее – бесовский шабаш. Гости Димы, лихо выплясывающие под дьявольскую пошлую музыку западного происхождения, весьма популярную для шестидесятых в кругах, ориентированных на наживу и западные шмотки, напоминают бесов и ведьм на Брокене в Фаусте. К ним полностью применимы слова Мефистофеля из его знаменитых куплетов:
На земле весь род людской
Чтит один кумир священный,
Он царит над всей вселенной,
Тот кумир – телец златой.
В умилении сердечном
Прославляя истукан,
Люди разных каст и стран
Пляшут в круге бесконечном,
Окружая пьедестал.
Сатана там правит бал!
То, что пьесой, в которой играют главные герои фильма – страховой агент Юрий Деточкин (Иннокентий Смоктуновский) и милиционер Максим Подберезовиков (Олег Ефремов), избран «Гамлет» Шекспира, (при этом Смоктуновский за два года до этого играл принца Гамлета в одноименном фильме), далеко не случайно. Трагедия Гамлета состоит не только в убийстве его отца, в картинном злодействе его дядюшки Клавдия и слабодушии его матери. Она кроется и в материалистической пошлости, лицемерии, своекорыстии в продажности и предательстве придворных, таких, как Розенкранц и Гильденстерн, таких как Озрик, по мнению ряда критиков и ученых – одного из самых страшных персонажей в трагедии «Гамлет».
Отметим такую социальную черту: в фильме отражен расцветавший пышным цветом социал-дарвинизм. На неведомого вора Дима и его супруга ставят капкан, как на медведя, или на волка. Он – не человек, а зверь, подлежащий отлову, или отстрелу.
И Деточкин, видя все это, задается мыслью Гамлета:
«Век расшатался, и скверней всего,
Что я рожден восстановить его».
Он видит зло, воровство, лицемерие, торжествующую неправду и берет на себя тяжкий крест восстановления справедливости.
Деточкин не только размышляет, но и действует. Он и Гамлет, и Дон-Кихот одновременно. Но Дон Кихот удивительно практичный. Ряд его операций сделал бы честь любому инженеру и профессиональному угонщику, например, подъем гаража с помощью подъемного крана. Но проявляя чудеса изобретательности и энергии, изворотливости и технической мысли ради своего дела, относительно себя он полный растяпа. Несколько раз он чудом не попадается: и когда попадает в капкан, и когда в разговоре с Максимом Подберезовиковым чуть не выдает себя, и когда его чуть не ловит милиционер на старом мотоцикле. По своей ранимости и беззащитности он напоминает князя Мышкина: отметим, что в свое время этого героя Достоевского гениально сыграл Смоктуновский в спектакле «Идиот». Неслучайно невеста Деточкина Люба кричит ему: «Ты же идиот!». Впрочем, делает она это от большой любви, пытаясь наставить героя на путь истинный. Она, как и героини Достоевского, Соня Мармеладова и Грушенька, готова ждать своего жениха весь его тюремный срок.
Верит ли Деточкин в Бога? Вопрос открыт. Характерен тот вопрос, который он с ужасом задает пастору, который на пожертвования своих прихожан, предназначенные для храма, покупает дорогую Волгу: «И Вы верите в Бога?». Чувствуется, что такого поведения от служителя Божия он не ожидал. На что получает умный, но не подкрепленный жизнью ответ: «Каждый во что-то верит. Один – в то, что Бог есть, другой – в то, что Его нет». Действительно, есть люди, которые верят в то, что Бога нет, и соответственно выстраивают свою жизнь, в которой Богу места нет. Деточкин выстраивает свою жизнь по-другому: его веру можно «показать из дел его».
Для Юрия характерна удивительная детскость. Во-первых, на это намекает сама фамилия «Деточкин». Во-вторых – он любит детей. В третьих – все награбленное отправляет в детский дом. В конце фильма, на суде ведет себя, как ребенок. Он совершенно по-детски говорит: «Я больше не буду».
Об этом писал сам режиссер Эльдар Рязанов: «Нам хотелось сделать добрую, грустную комедию о хорошем человеке, который кажется ненормальным, но на самом деле он нормальнее многих других. Ведь он обращает внимание на то, мимо чего мы часто проходим равнодушно. Этот человек — большой, чистосердечный ребёнок. Его глаза широко открыты на мир, его реакции непосредственны, слова простодушны, сдерживающие центры не мешают его искренним порывам».
Добавим, что для христианского сознания человек, который кажется ненормальным, но на самом деле нормальнее других, часто является юродивым во Христе, или святым. Удивительно неприятие Деточкиным лжи: когда он угоняет машину и к нему пристраивается случайный пассажир, опаздывающий на поезд, то угонщик говорит правду: «Машину угоняю». Переступая закон, Деточкин, тем не менее, стремится жить по совести, или по благодати.
Напротив, Максим Подберезовиков – живое олицетворение закона, человек с железной волей, неутомимо идущий по следу преступника. Даже его образ как будто сошел с римских памятников. Его принцип – Duralex, sedlex: закон суров, но это закон. Однако, Максим Подберезовиков преображается по ходу действия. Весьма значима сцена - Деточкин и Подберезовиков в пивной. При всей комичности она глубоко трагична и светла. Максим, видя, ради чего Деточкин совершал угоны, отказывается выполнять свой служебный долг, по сути идет на должностное преступление и разрывает ордер на арест, а Юрий убеждает его исполнить свои обязанности милиционера и следователя, то есть – бросить его в тюрьму. В чем-то она напоминает эпизод из мученических актов между римским центурионом, посланным арестовать христианина, и не желающим этого сделать, и мучеником, убеждающим его исполнить свой долг.
В фильме поднимается глубочайшая проблема соотношения между законом и моралью. С точки зрения закона,Деточкин – преступник. С точки зрения морали – вопрос. Да, он использует неправедные способы, но для праведных благородных целей. Однако, следователь Максим Подберезовиков категоричен: «Нельзя дурными средствами добиваться благих целей». Это, кстати, смертный приговор революционной идеологии, которая проповедовала, что через убийства, грабежи (пардон, экспроприации) можно восстановить справедливость и создать рай на земле. И действительно, в какой-то момент Деточкин переходит нравственную границу и впадает в страсть, точнее, в охотничий раж. Ему хочется еще угнать, подразнить Подберезовикова, разоблачить и экспроприировать еще одного вора и тут он впадает впросак – похищает машину у честного человека, известного академика. Трудно не вспомнить честных революционеров, которые давали себе клятву карать только виновных, а кончали гильотинированием, или расстрелами невинных.
Например, Максимилиана Робеспьера, который в свое время ушел с поста судьи, когда потребовалось приговорить человека к смерти, а в конце жизни без содрогания посылал на эшафот тысячи.
Еще одна шекспировская рифма, как бы случайная, но промыслительная: поединок Деточкин–Подберезовиков. Гамлет – Лаэрт в конце спектакля «Гамлет». Перед нами как бы борьба принципов Закона и Благодати.
Но, в конечном счете, Подберезовиков перестает быть Лаэртом в этом поединке. Он уходит со сцены, отказываясь вести дело Деточкина. Показательно его выступление на суде: «Деточкин и виноват, и не виноват». Против воров, в том числе пижона Димы Семицветова, заводятся дела. Публика требует в зале: «Свободу Юрию Деточкину». Кажется, что закон побежден милосердием и совестью, и герой полностью амнистирован, если не реабилитирован. «Все венчает счастливый конец».
Но так ли? В самом конце показано возвращение Деточкина с обритой головой. Возможно, какой-то срок он все же получил, хотя и минимальный. «И принял, значит, страдание», говоря языком Достоевского. Концовка фильма открыта и взывает не только к нашему правосознанию, но и к совести, чем всегда жил, живет и, Бог даст, будет жить русский человек.
Протодиакон Владимир Василик, доктор исторических наук, кандидат филологических наук, кандидат богословия, профессор, член Синодальной богослужебной комиссии
