Футуристические ожидания и базовый доход

Действуют равнонаправленные тенденции. Роботизация вытесняет живой труд. И тенденция усиливается, хотя еще и не стала определяющей.

Это происходит по причине снижения спроса на затратный живой труд.

Объявление грядущей четырехдневной рабочей недели следствие той же причины.

При этом, с одной стороны, пропагандируется создание рабочих мест (помните, с самого верха про двадцать пять миллионов) и под гипотетические рабочие места шумит реформа образования, а с другой стороны, в этой реформе проглядывается преобладающий интерес к профессиям интеллектуального свойства, в которых, безусловно, лидируют программисты.

И если грубо экстраполировать ситуацию в будущее, то можно предположить, что одни программисты на рынке труда и останутся. До момента, когда искусственный интеллект научится программировать роботов самостоятельно…

Уже очевидно, что до этих фантастических пока времен (только фантастика теперь быстро становится явью) спрос на многие профессии все равно упадет на порядки, так как нет ничего более непредсказуемого и убыточного, чем живой, обедающий, опаздывающий, болеющий, рожающий, ухаживающий за больными родственниками и детьми, протестующий, периодически отдыхающий и внезапно умирающий работник.

Потому идеал действующей экономической модели прибыли — это человек, неработающий, повсеместно замененный роботами и существующий на скромный базовый доход. До тех пор, пока его платят…

Но общество, даже гарантированно существующее на базовый доход, не может усиленно потреблять. Следовательно, экономика прибыли не сможет развиваться! При таком раскладе, помимо естественной при отсутствии труда деградации человека, живущего вне трудовой деятельности, неизбежна и деградация общественной экономики, не имеющей сбыта своего продукта.

А это влечет снижение доходов бюджета, из которого предполагается платить базовый доход нищему, ничем не занятому и от безделья дичающему населению.

Происходящее частью уже сейчас, при всей отдаленности перспектив сюрреалистического будущего, тем не менее уже нельзя остановить в рамках нынешней общественной модели. Так как она заточена на развитие экономики и естественную при этом конкуренцию, главным инструментом которой является снижение цены продажи.

Из этого вытекает потребность в снижении затрат на производство единицы продукции. Как следствие этого, рост спроса на роботизацию рабочих мест с вытеснением человека, в прошлом разумного, а теперь просто – затратного!

Это тупик, в который мы движемся семимильными шагами.

Ускорение этого движения публично пока широко никем не осмысливается и решений по нему не предлагается, кроме призывов к индустриализации, которая конкурентной может быть только при роботизации…

Наверное, высшие власти умеют прогнозировать! Но, похоже, и они не знают, куда это все приведет. Похоже, идет игра за наиболее поздний въезд в тупик. Чем раньше приедешь, тем раньше погибнешь. Чем позже приедешь, тем дольше проживешь. Игра тем и парадоксальна, что существующая экономика капитализма требует ускорения и развития.

Гонку выигрывает тот, кто всех обгоняет и при этом больше всех опаздывает…

Ну, это если мыслить в парадигме действующей модели капитализма.

Однако есть исторический пример социалистической модели экономических отношений.

Суть того, что в процессе уникального исторического творчества создал народ СССР и впоследствии смог усовершенствовать Китай, сводится к тому, что экономика может существовать сегментами. В режиме государственной собственности, при ограничении собственности частной и на основе всеобщего планирования. И одновременно в режиме неограниченной частной собственности и капиталистической конкуренции.

Все это сейчас в Китае происходит при контроле одной партии, наблюдающей за развитием обоих сегментов, а также полном однопартийном контроле за политической властью.

Это как раз то, что позволяет Китаю экономически эффективно дожить исторически оставшийся капитализму срок в его конкурентной среде, избежав при этом неизбежной социальной проблематики, связанной с вытеснением человека из производства, нацеленного на прибыль. Так как одновременно в Китае развивается и экономика плановой прибыли, и социальной направленности.

В случае краха капитализма у Китая будет возможность спокойно перейти в общество всеобщего планового производства. Прибыль при этом может быть и нулевой и даже отрицательной. Поэтому маниакального интереса в снижении затрат на производство, роботизации с вытеснением живого человека просто не будет.

А будет возможность вернуться в социализм СССР, без ломки и грубой перестройки общественных институтов, не коверкая экономики, используя уже действующие общественные институты и существующие экономические отношения.

При этом, конечно, обнулив богатых…

В этой парадигме богатые будут такую перспективу принимать как полезную неизбежность.

В то время как общество, не контролирующее богачей, но контролируемое ими, каковым сегодня является Россия, рискует скатиться в социальные катаклизмы и распад.

Можно ли рассматривать сегодня Россию способной к общественно полезному планированию такого рода развития в целях не сумасшедшего накопительства олигархов, а в целях выживания и развития всего социума?

Представляется, что необходимых политических сил, для такой трансформации властных и экономических отношений, которые бы обеспечили России выживание в проблематике будущего, в стране сегодня практически нет. Существующая властная модель, конечно, не окаменевшая, но пока больше охранительная, подающая слабые сигналы готовности к изменениям.

Однако приход в политику новых людей, самые яркие фигуры представлены в «Социалистической партии Справедливая Россия – Патриоты – За правду», дает надежды на модернизацию мышления и на договоренности политиков левого спектра. Надежду на переход от догматики к трезвой оценке, определении общественных интересов, как имеющих преимущество перед частными.

Потому как в преимуществе общественного интереса перед частным видится путь выживания страны в непростом будущем.

Павел Иванович Дмитриев, правовед, публицист