Решительность внешнеполитической части президентского послания чуть диссонировала со спокойной интонацией, характерной для Владимира Путина.
Когда, упомянув провокационные действия в отношении нас, он уточнил, что в вопросах безопасности страны мы никому не позволим перейти красную черту, притом, что сами определим эту границу, то мы сразу же оказались в мире другой политической реальности.
Парадигмой предыдущего мира до этой фразы была уверенность в сдержанности России, несмотря ни на какое хамство и попытки над ней глумиться.
Миру не важно, чем мотивирована была такая наша сдержанность, пусть даже желанием избежать обострения международной обстановки.
Сам факт неответа на грубость в бандитской голливудской культуре барных потасовок однозначно воспринимался коллективным Западом уступкой, характерной для слабости.
Понятия выдержки и чести, которым некогда рыцарская Европа учила прежде весь мир, давно уже съела ржа культуры криминальных разборок и манер, пестуемая бандитским жанром, ставшим основным наполнителем духовного содержания человека современного Запада.
Того жанра, который навязал всему миру заокеанский держатель мировых денег. Культура самых богатых автоматически становится культурой всех, кто менее богат или вообще беден. И особенно беден духовно. Подчиняясь этому закону, Запад неумолимо стал в культурно-политическом смысле неким коллективным организмом – коллективным Западом.
И вдруг уступчивая, избегающая конфликтов Россия объявляет этому коллективу, что сама определит границу, которую никому не позволит нарушить в отношениях с ней. Ну, а кто нарушит, то получит не привычный в нашей былой манере сдержанности симметричный ответ, а напротив, получит ответ быстрый, жесткий и асимметричный. Тот есть такой ответ, степень опасности которого никто заранее не может предвидеть.
Что тут делать лихим американским ковбоям и мелким политическим шавкам, им всегда подлаивающим? Перспектива жесткой и короткой расправы никогда не входила в планы политических хулиганов. Да к тому же и распад мирового баланса политических договоренностей и отношений вдруг проявился как реальная перспектива,
А это уже чревато убытками, чего бизнес, учитывая подобное строение американского ума, всегда и во всем высчитывающего прибыль, пережить, в принципе, не может.
Неудивительно, если теперь мы станем наблюдать поток вежливой и примирительной аналитики, вдруг пробившиеся на поверхность информационного массива рассуждения о вкладе России в мировую цивилизацию, в архитектуру современного мира, основанную на системе безопасности, автором которой мы, собственно, и являемся.
Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Духовное убожество считающих или считывающих устройств, а в них превращается политическое сообщество коллективного Запада, создает ощущение широко распространенного, а может быть уже и всеобщего помешательства. Создается ощущение среды, в которой нет места нормальному человеку, что исповедует нормальные человеческие ценности семьи, любви мужчины к женщине, детям, достоинства, авторитета возраста и духовного опыта – всего, чем жили люди на протяжении тысячелетий, и что вдруг, исторически почти мгновенно, исчезло по режиссерскому мановению держателя мировых денег.
Остается лишь сожалеть, что массы людей способны изменяться столь быстро.
Мы и сами некогда проделали схожий путь и, может быть, в некоторой степени подали пример быстрой трансформации взглядов и культуры, когда стали, пусть принудительно, под гнетом силы, но меняться. Это происходило в первой половине прошлого века со сменой политического строя в стране. Но затем традиции и быт взяли свое, многое переварили, многое жестко, в манере гражданской войны, убрали политические силы, в хаосе гражданского противостояния сохранившие здравый смысл и ответственность перед народом, страной и будущим.
Но быстрые, устойчивые перемены в виде добровольного отказа от традиции без признаков усилий к их возврату, что уже десятилетия наблюдается у коллективного Запада, дают основания подозревать, что происходит необратимый распад его общественного сознания, который, если не приведёт к расколу внутри самого Запада, частично сохраняя его, то уничтожит его целиком и полностью.
Нравственные категории не просто правила. Они еще и ниша, ограда, сохраняющая цивилизацию и интеллект человечества. Потому как интеллект вне нравственных правил не может существовать долго, воспроизводиться в поколениях людей, но в хаосе варварства неумолимо и очень быстро деградирует.
Таким образом, мы, живущие в России в текущий момент, оказались у разлома мировой истории. Встав перед фактом рисков утраты коллективным Западом духовного, научного интеллекта вообще и социального, в частности.
Как народ мы в полной мере этого еще, может быть, не осознали, но то, что такой разворот событий руководство страны в той или иной мере предвидело, подтверждает успешное предварительное укрепление военной составляющей государства. На что мы теперь опираемся и благодаря чему ощущаем свою защищенность и чувствуем уверенность.
Со словами Президента России о красной черте и асимметричном ответе на угрозы мы избавились от иллюзий, войдя в мир другой реальности.
Это реальность напоминает о том, что невозможно одновременно служить Богу и мамоне, злу и добру. Что нельзя жить рядом людям и человекоподобным персонажам, широко представленным ныне в коллективном Западе и, по сути, его контролирующим.
Всем, кто мыслит, уже понятно, что человеческая цивилизация выживет в основном благодаря России.
И нам, в ней живущим, придётся учиться выживанию и учить этому новые поколения и другие народы, учиться преодолению зла.
Павел Иванович Дмитриев, правовед, публицист