4 января 2021 года в греческой газете TO BHMA было опубликовано интервью Святейшего патриарха Константинопольского Варфоломея, данное им журналисту Марии Антониаду. 8 января русский перевод был размещен на украинском интернет-ресурсе Церквариум, принадлежащем, как заявлено на сайте, «общественной организации "Центр религиозной безопасности", которая создана для противодействия церковной пропаганде из страны-агрессора». Значительная часть данного интервью посвящена теме церковного конфликта в Украине. Здесь мы представим несколько возражений относительно суждений, прозвучавших из уст Константинопольского патриарха.
Блаженный Августин в одной из своих проповедей повторил афоризм, навеянный еще античными философами — Цицероном и Сенекой: «Humanum fuit errare, diabolicum est per animositatem in errore manere» (Человеку свойственно заблуждаться, но упорствовать в заблуждении — от диавола) (Sermo 164. 10). Церковная история знает множество примеров, когда даже святые мужи, чью память Церковь благоговейно почитает, поддавались амбициям, честолюбию, ложной ревности, противоборствовали между собой, провоцировали своим поведением серьезные распри. Свт. Феофил Александрийский из ревности способствовал осуждению свт. Иоанна Златоуста, его племянник и преемник на кафедре свт. Кирилл своей неправомерной поспешностью в качестве председателя на соборе в Эфесе (III Вселенском) спровоцировал двухлетний раскол между епископами Александрийской и Антиохийской Церквей (431-433). Св. Фотий Константинопольский враждовал со св. Игнатием, но оба они в равной степени почитаются Церковью в лике святителей. Важно, чтобы временное помрачение страстями сменилось здравомыслием, любовью и духовно трезвым восприятием действительности.
Прошло два года от «предоставления автокефалии» т.н. ПЦУ Константинопольским патриархатом. Совершенно очевидно, что заявленные цели не достигнуты. Церковное разделение между православными верующими в Украине не преодолено и лишь нарастает по мере возникновения новых юридических и силовых конфликтов вокруг захватов храмов и церковных зданий. Более того, произошла реинкарнация Киевского Патриархата, пусть пока и малочисленного, но вновь под руководством бессменного «патриарха» Филарета (Денисенко). Локальное разделение между православными в Украине распространилось на уровень вселенского православия, обернувшись прекращением евхаристического общения между Московским Патриархатом и предстоятелями четырех поместных церквей, солидаризировавшихся с действиями Константинопольской патриархии. С точки зрения здравого, объективного восприятия действительности должно быть ясно, что «план не сработал, что-то пошло не так, нужна смена курса». Но, судя по интервью, патриарх нимало не сомневается в своей правоте: «Предоставление Вселенским Патриархатом статуса автокефалии Церкви Украины было не только экклезиологически и канонически правильным, единственным реальным решением проблемы».
I
По убеждению патриарха, только Константинопольский патриарший трон единолично облечен привилегией «предоставлять» автокефальный статус поместным православным церквам: «С украинским вопросом мы поступили так же, как и в других случаях предоставления автокефалии. Мы следовали установившейся церковной практике многовековой традиции Православия. Напомню, что Константинополь уже предоставил, еще до Украины автокефалию девяти другим Поместным Церквям». В деле реализации «священных прав и обязанностей» Константинопольского престола следует действовать решительно и жестко, не считаясь с другими мнениями, ибо «деликатность не принесет пользы, когда на карту поставлены богословие, порядок и священные традиции нашей Церкви» — утверждает патриарх. Весьма примечательно, что точка зрения патриарха Варфоломея о единоличном праве Константинопольской патриархии предоставления автокефалий иным поместным церквам диаметрально противоположна официальному мнению по тому же вопросу его знаменитого предшественника, блаженной памяти святейшего патриарха Афинагора (Спиру, 1886-1872). Более того, это официальное мнение было выражено в 1970 году в послании, адресованном местоблюстителю митрополиту Пимену, будущему Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси, в котором патр. Афинагор изложил свое несогласие с односторонним предоставлением Московской Патриархией автокефалии Православной Церкви Америки. Иными словами — в похожей ситуации, а именно в споре с Московской Патриархией. К сожалению, нам недоступнее оригинальный греческий текст этого послания, поэтому мы используем авторизованный английский текст. Основным аргументом патр. Афинагора было утверждение, что «предоставление автокефалии закреплено за всей Церковью (Grant of Autocephaly Reserved to Entire Church)». «Представление о том, что дарование автокефалии относится области канонической власти, является определенным и неоспоримым, и соответствующим канонической концепции Церкви. Однако каков законный принцип, лежащий в основе дарования автокефалии? Какие для этого нужны условия и предпосылки? Мы не находим в церковном законодательстве специфических канонов, характеризующих автокефалию. Однако некоторые общие руководящие указания и положения относительно автокефалии могут быть извлечены из базовых принципов этого законодательства. Более того, они ясно начертаны в каноническом сознании Церкви и ее истории, и повторно выражены и отчетливо отпечатаны в Томосах, которые публиковались по случаю обретения новых Автокефальных Церквей. Из этих основных и имеющих законную силу источников, а также из самого по себе значения автокефалии как церковного акта, порождающего определенное изменение в отношении церковных границ, новых юрисдикционных и административных властей, что порождает, в целом, новый порядок в Православной церкви, — следует заключение, что дарование автокефалии принадлежит в целом всей Церкви, и не может рассматриваться как право « каждой автокефальной Церкви» как об этом говорится в послании блаженной памяти патриарха Алексия». Новым поместным православным Церквам, чей статус не был определен древними вселенскими соборами, «Святейший апостольский и патриарший Вселенский престол дал печать автокефалии с одобрения остальных православных церквей». Выражение «дать печать», с одной стороны, указывает на право выдачи Томоса об автокефалии, скрепленного патриаршей печатью, который, по правилам константинопольской церковной бюрократии, считается единственным документом, удостоверяющим автокефальный статус поместной Церкви. Действительно, издание такого документа, по мнению патр. Афинагора принадлежит Константинопольскому патриархату по праву «первого среди равных». С другой стороны, из суждения патр. Афинагора следует, что дарование Томоса означает лишь финализацию, документальное утверждение решения, уже принятого совместно всеми поместными Православными Церквами. Разве Святейший Афинагор не знал «богословия, порядка и священных традиций»? Или они столь радикально изменились за полвека?
Историческим примером, ярко подтверждающим правоту суждения патр. Афинагора, являются события, связанные с дарованием статуса патриархата Русской Православной Церковью, который одновременно стал и признанием ее автокефалии. В 1589 году Константинопольский патриарх Иеремия II (Транос), находясь в Москве, совершил поставление митрополита Иова в сан патриарха Московского. По возвращении в Константинополь в 1590 году патриарх Иеремия созвал собор, в котором, кроме него самого, принимали участие патриарх Антиохийский Иоаким и Иерусалимский Софроний V. Кафедра Александрийского патриарха в то время была вакантна. Собор утвердил деяние патр. Иеремии и определил, что Московский патриарх имеет честь и поминовение после Иерусалимского патриарха (т. е. пятое место в диптихе), о чем была написана соборная грамота. Но избранный в том же году на кафедру Александрийского патриарха свт. Мелетий (Пигас) оспаривал правомерность односторонних действий патр. Иеремии. В 1591 г. свт. Мелетий писал в письме патр. Иеремии: «Я рассердился из-за возведения Московской митрополии в статус патриархата. Ведь не секрет для тебя, что это дело не одного патриарха (οὐχ ἑνὸς εἶναι τοῦτο Πατριάρχου) (если конечно новый Рим не решил последовать Риму ветхому), но собора, притом собора Вселенского: имею в виду, конечно, православных» (цит. по: Ермилов П. В. УЧРЕЖДЕНИЕ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРШЕСТВА И КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЕ СОБОРЫ 1590 И 1593 гг. ВИЗАНТИЙСКИЙ ВРЕМЕННИК. T. 103: 2019. С. 165). В 1593 году в Константинополе был созван новый собор, с участием свт. Мелетия. Собор вновь утвердил московского патриаршее достоинство московской кафедры, однако пересмотрел и дал сформулировал иную, более развернутую мотивационную часть определения.
II
Выражение «предоставление», или «дарование» автокефалии относится к языку церковной бюрократии и имеет мало общего с исторической реальностью. В действительности акт о «даровании автокефалии» означал всегда лишь констатацию того факта, что та или иная поместная церковь сама обрела самодостаточность в своей административной жизни внутри границ отдельного государства, а кириархальная Церковь смирилась с неизбежностью признания этого факта. Путь каждой из поместных церквей к обретению был особенным. Часто этот путь проходил через схизму и разделение с кириархальной Церковью. Но лишь одно обстоятельство было общим для всех автокефальных церквей — на момент обретения автокефального статуса они объединяли абсолютное большинство православных верующих в своей стране, а клир и народ были объединены единым стремлением и волей к обретению церковной самостоятельности. Согласная воля полноты епископата, клира и народа является единственным критерием, при наличии которого поместная Церковь обретает статус автокефалии. Ни в Болгарии, ни в Румынии, не где-либо в иной стране в исторический момент обретения автокефалии не было соперничающих между собой параллельных церковных сообществ. Однако в Украине ситуация совершенно иная. Накануне «объединительного собора» большинство активных, практикующих православных верующих принадлежало к УПЦ, которая единодушно считалась главами всех Поместных православных Церквей единственной канонической Православной Церковью в Украине. Но она не обращалась ни в Москву, ни в Константинополь с просьбой о предоставлении автокефалии. Кроме нее существовало два схизматических сообщества (УПЦ КП и УАПЦ), слившихся в результате «собора» в состав т.н. ПЦУ. По своему характеру каждое из этих сообществ являлось «племенным сборищем, или филетической парасинагогой». Это выражение содержится в постановлении Константинопольского собора 1872 г., собравшегося по поводу осуждения т. н. Болгарского экзархата. С образованием Болгарского экзархата начался путь болгарского народа к обретению независимого от Османской Турции государства и церковной автокефалии. Однако вначале своего существования, в 1870 — 72 гг., Болгарский экзархат, объективно говоря, представлял собой схизматическое сообщество, образованное на канонической территории Константинопольской Церкви с разрешения и при прямой поддержке турецкого султана. Экзархат объединял верующих — болгар — по принципу национальной принадлежности и симпатии к идее духовного и культурного освобождения от греческого (не турецкого!) духовного гнета. В современной богословской литературе, обычно, этнофилетизм интерпретируется как подмена христианского универсализма идеологией национального патриотизма. Но Собор осудил определенно и ясно совершенно другое явление, а именно лишь образование схизматических сообществ с дублирующей «иерархией», набирающих своих приверженцев по принципу сочувствия национально-патриотической идеологии — «Приемлющих такое деление по племенам и дерзающих основывать на нем небывалые доселе племенные сборища (φυλετικὰς παρασυναγωγὰς) мы провозглашаем, согласно священным канонам, чуждыми Единой Святой Кафолической и Апостольской Церкви и настоящими схизматиками» (Ἰω. Καρμίρη, Τά Δογματικά καί Συμβολικά Μνημεῖα τῆς Ὀρθοδόξου Καθολικῆς Ἐκκλησίας, τ. ΙΙ, Graz - Austria 1968, σ. 930ε-930ζ.). Трудно оспаривать очевидный факт, что подавляющее большинство членов ПЦУ, в прошлом адептов УПЦ КП и УАПЦ, выбрали свою конфессиональную принадлежность, руководствуясь национал-патриотическими мотивами и политическими убеждениями. В то же время верность УПЦ, особенно в ситуации, сложившейся после 2019 года, определяется чаще всего чисто религиозными мотивами. Руководствуясь логикой постановления отцов Константинопольского собора 1872 года можно сделать определенно только один вывод — патриарх Варфоломей вручил Томос об автокефалии в руки главы этнофилетического сообщества. Но не единой поместной Церкви, которая объединяет всех верующих независимо от их национальной идентичности и политических симпатий.
III
В интервью патриарх Варфоломей заявляет: «В Православии нет раскола. У Церкви России есть иная точка зрения по поводу украинского вопроса, которая проявилась в прекращении общения с Матерью Константинопольской Церковью, а затем и с другими Церквами, признавшими автокефалию новой Церкви. По нашей оценке, это был неправильный поступок сестринской церкви России. Поэтому, повторяю, раскола в Православии нет». Это заявление начисто лишено логики. Если Русская Православная Церковь, а вместе с ней и Украинская Православная Церковь, прервали евхаристическое общение с рядом поместных Церквей, значит, объективно раскол есть, потому что раскол и есть прекращение евхаристического общения. И Русская Православная Церковь сделала этот шаг, руководствуясь принципом, отраженным в священных канонах Церкви, — тот, кто вступает в общение со схизматиками, становится сам соучастником их преступлений против единства Церкви («Аще который епископ, или пресвитер, приимет в общение праведно изверженных за свои преступления из церкви: да будет и сам повинен равному осуждению, с уклоняющимися от правильного приговора своего епископа». Правило Карфагенского собора 9. «Аще же, не исправив себя, дерзнешь коснутися священнодействия: то будешь анафема пред всем народом, и приемлющие тебя будут отлучены от всея церкви». Правило св. Василия Великого 88).
Раскол во вселенском Православии — это печальная действительность. «В течение трех десятилетий Москва демонстративно закрывала глаза на трагическую ситуацию в Украине». Следует вспомнить, что Киевский Патриархат вплоть до объединительного собора возглавлял «патриарх» Филарет. Можно рассуждать сколь угодно много, насколько эффективно работали церковные дипломатические ведомства РПЦ и УПЦ в поиске путей разрешения вопроса украинской схизмы. Очевидным фактом является то, что любые гипотетические договоренности с Филаретом не стоили бы бумаги, на которой они были бы отпечатаны. О чем недвусмысленно свидетельствует упомянутая реинкарнация Киевского Патриархата.
IV
Патриарх Варфоломей заявляет: «На самом деле проблема не в украинской автокефалии и не в якобы несуществующих или недействительных рукоположениях украинской иерархии, на которые некоторые ссылаются специально. Цель состоит в том, чтобы отобрать эти уникальные обязанности Константинопольского Престола, чтобы они перешли в другие руки». И вот здесь возникает главный вопрос о том, что, в действительности, ставил ли патриарх Варфоломей перед собой реальную цель умиротворения церковной схизмы в Украине? Или его цель была другой — показать мнимому «узурпатору» — Московскому патриархату, а заодно и всем, кто сомневается — «кто главный» в мировом православии, отстаивая свои мифические привилегии и «уникальные обязанности», при этом вмешательство в церковные дела в Украине — всего лишь чувствительное средство достижения данной цели? Ответ опять же очевиден — патриарх не ставит и никогда не ставил перед собой задачи достижения церковного мира в Украине. Из чего это следует?
1. Патриарх Варфоломей не просто демонстративно пренебрегал мнением и волей УПЦ, ее Предстоятеля, епископата, клира и народа. Патриарх утверждает, что единственная «каноническая церковь» в Украине — это т.н. ПЦУ, а ее глава — единственный законный киевский митрополит. Следовательно, Предстоятель УПЦ и все ее епископы, строго говоря, низложены, лишены законных прав на их кафедры. Но УПЦ, объективно, является Церковью большинства православных верующих. Если патриарх действительно хотел добиться уврачевания схизмы, то как этому может способствовать его враждебное и оскорбительное отношение по отношению к УПЦ?
2. Рассуждая объективно и непредвзято, следует признать, что в церковной ситуации в Украине существуют две важные проблемы, без решения которых вести любой диалог об объединении в единой церковной институции православных в Украине бессмысленно. Первая проблема — это взаимная неприязнь, вражда и антагонизм между сторонниками т.н. ПЦУ и членами УПЦ. Предварительно необходимо достижение мирных, добрососедских гражданских отношений путем договоренностей, в том числе и юридических, о разграничении прав на пользование храмами, строгий мораторий не только на силовые захваты, но и судебные тяжбы по поводу владения церковными зданиями и имуществом. Вторая проблема — это исчерпывающее богословское и каноническое решение вопроса о сакраментальной действительности таинств и каноническом достоинстве иерархии в т.н. ПЦУ. Это решение должно быть приемлемым и убедительным, прежде всего, для церковного народа. И, безусловно, обрести общецерковную рецепцию. Патриарх Варфоломей посчитал, что такие чувствительные вопросы могут быть решены росчерком его пера и авторитарно навязаны клиру и мирянам.
3. Только после разрешения указанных проблем возможно вести предметную дискуссию о объединении православных в Украине в единую Церковь и определения параметров ее предполагаемого устава. И эти параметры, прежде всего, должны определять собор канонических епископов, клир и православный народ Украины, учитывая желания и чаяния друг друга.
Суждения, высказанные в данном интервью Константинопольским патриархом, проясняют подлинные мотивы его действий в Украине. Это — твердое стремление взять реванш за воображаемые обиды, якобы нанесенные Московским Патриархатом в течении много веков. Это стремление утвердить свои мнимые привилегии и «священные права и обязанности» — на них, якобы, покушается Московский Патриарх, который «претендует на положение, которого у него никогда не было и которое он никогда не получит». Это — застарелые комплексы и фобии. Поэтому любые рассуждения о «неканоничности» действий Константинопольского патриархата в Украине отныне лишены всякого смысла. Священные каноны тут, на самом деле, уже не имеют никакого значения…
Протодиакон Константин Маркович, клирик Николо-Богоявленского морского собора, преподаватель Санкт-Петербургской Духовной Академии
В заголовке статьи игра слов (Φανάρι — светильник; маяк. Район Стамбула Фанар, где располагается Константинопольская Патриархия, получил свое название от большого фонаря, находившегося на вершине колонны, выполнявшего функцию маяка).
