Как показал двадцатый век, государства могут исчезать внезапно и без внешне заметных причин. Это выглядит так, что перестают работать структуры, призванные решать те или иные жизненно важные вопросы общества.
Причины отказа функционала просматриваются одни и те же: снижение компетенции чиновников, системные ошибки, ведущие к истощению финансов государства и населения, накопление проблем в сфере собственности и потребления, дезорганизация управления. И зачастую «вишенкой на торте» таких процессов оказывается поражение в войне. За чем следует утрата властью авторитета, всеобщее неповиновение и активный протест, ведущие к краху.
Сейчас войны невозможны. Потому как многие государства обладают таким уровнем вооружения, что вовлекать их в такие действия себе дороже. Потому войны либо становятся внутренними, где мощные вооружения неприменимы. Либо противник становится внесистемным.
Власть родилась от меча, возникла изначально как функция защиты народа, которую тот оплачивает. И именно потому поражения в войне были критерием оценки обществом затрат, понесённых на армию. А поскольку армия - это изначальная суть власти и государства, для чего оно изначально возникает и на основе чего существует, то поражение в войне для власти в государстве, а то и для самого государства, может быть смертельным.
Но войны, как сказано выше, есть только «вишенка на торте» хаоса управления.
Из чего же возникает хаос?
Мы наблюдаем последние примеры хаоса в русском мире, возникшие буквально на пустом месте, без видимой причины. Это - протесты в Хабаровске после ареста местного губернатора. И это - протесты в Белоруссии. Эти события носят длящийся характер и в существенной степени уже не контролируются действующими властями как России, так и Белоруссии.
Здесь очевидны пересечения множества причин, среди которых влияние внутренних и внешних врагов действующих властей играют не последнюю роль. Но всё же не являются первопричиной событий.
Кризис власти, как данный, так и всякий другой, происходящий в русском мире, имеет всегда один и тот же корень. Это - параллелизм существования власти и общества. Власть как бы перестаёт быть частью общества. И общество, возможно, не давая этому формальной оценки, не располагая внятной по этому поводу аналитикой, тем не менее, отчётливо чувствует эту отчуждение функции управления от управляемых.
В некоторой степени так и должно быть. Власть и общество были, есть и будут разными стихиями, интересы которых не могут всегда и во всем полностью совпадать. Хотя бы потому, что общество всегда и в основном сосредоточено на интересах составляющих злобу дня, а интересы власти включают в себя еще и будущее, и отношения с прошлым. Да и много ещё чего…
Но всегда существуют некие маркеры, которые определяют единство власти и общества, без чего они не могут сосуществовать. Как гласил известный лозунг, украшавший стены учреждений в недавние времена власти КПСС: «Народ и партия едины!»
Такое единство всегда основано на взаимном интересе. В конечном счёте, власть, оплачиваемая обществом, должна быть тем, в чём общество нуждается. Правда, общество не всегда правильно понимает, что для него полезно и что вредно. Как и отдельный человек, общество лишь гадает о будущем в виде планов, прогнозов или теорий развития. Тем не менее, чувство равновесия, ощущение разумности управления, основано на интересе власти к возможностям получения населением средств к существованию и реализации своих прав.
Культура России, существенно воспринявшая стандарты европеизма, тем не менее, пребывает в патерналистском, восточном ощущении власти и её взаимодействия с обществом, которое основано не на договорном праве, а на традициях.
Если изменение договора заложено в его природу, то традиция такого способа развития не предусматривает. Если в договоре всегда есть возможность передоговориться, то изменение традиций происходит только путём их ломки!
Проявлением ломки традиции патернализма власти, на мой взгляд, и являются вышеупомянутые события.
Население уже не удовлетворяет статус пасомых. Нарастание компетенций в обществе при отсутствии опережающей компетенции управления – процесс очевидный. В этой ситуации диалог с населением, расширение форм контакта с ним, самый эффективный способ снизить напряжение, понять состояние общества, совместно найти и принять соответствующие решения.
Однако власть закрывается от новых форм отношений с обществом, да и старые в виде своих стандартных обязанностей не выполняет. Простые примеры на поверхности.
Судебная система РФ, несмотря на коронавирус, продолжает работать и принимать решения. С ними люди идут к судебным приставам-исполнителям. А вот здесь начинается то, о чём сказано выше. Хаос!
В связи с пандемией Федеральная служба судебных приставов ввела ограничения по приёму граждан. Следует упомянуть, что в силу особенностей работы личный приём в этой службе бывает дважды в неделю по пять и шесть часов. Каждым приставом-исполнителем одновременно ведётся множество (до нескольких сот) исполнительных производств.
Новый порядок состоит в введении IT-программы личного приёма. Во всяком случае, так в Петербурге. Запись осуществляется на сайте учреждения и на каждого посетителя программой отведено по двадцать минут. Хотя в реале пристав не решает сложных юридических вопросов. И по факту, в большинстве случаев приём посетителя укладывается в несколько минут. Но теперь к приставу могут записаться на приём 10-12 человек. Если они, конечно, владеют интернетом. Но при существующей нагрузке это - капля в море! Видимо, в связи с тем, что люди записались на приём аж на два месяца вперёд, такая запись с конца июля вообще прекращена. Остаётся, конечно, почта. Но на практике её не читают, так как заявления остаются без ответа.
Есть ещё вариант попасть к дежурному приставу, который решит только элементарные вопросы. Допустим, выдаст квитанцию на оплату штрафа ГИБДД и снимет ограничение после оплаты. При этом дежурный пристав сидит в маске, а люди толпятся в маленьком помещении у маленького окошка без всякой социальной дистанции в полтора метра. Чиновники защищают своё здоровье, наплевав на здоровье людей!
И дело не в том, что возникает хаос в работе отдельной службы. И даже не в том, что вся судебная система становится недееспособной. К чему судам выносить решения, если для их исполнения ничего нельзя сделать? Дело в том, что связь государственной (судебной) власти с народом демонстративно и топорно пресекается. При этом сами чиновники ФССП, похоже, этого не понимают. Создаётся впечатление, что ситуация их вполне устраивает, так как не отражается на служебных окладах, но позволяет существенно уменьшить объём работы.
Похоже, вот так и начинают умирать государства…
Павел Иванович Дмитриев, правовед, православный публицист
