Либеральные наперсточники

Наперсточниками называют мелких жуликов, которые обычно в людных местах, где идет бойкая торговля, завлекают прохожих возможностью получить баснословный выигрыш. Они катают в наперстках шарик, предлагая угадать, в каком из них он окажется. Могут подыграть, чтобы завлечь клиента, а потом, разумеется, - оставить его в дураках. Народишко, одним словом, лукавый и мелочный. 

Вспомнить о наперсточниках заставила меня передача «Эха Москвы», посвященная выставке гениального русского художника В.В. Верещагина. Это была дискуссия о смертной казни, потому что тема жизни и смерти весьма отчетливо звучит в творчестве Василия Васильевича. Так вот, его творчество – искомый шарик. А наперсточники – те, что завлекают им публику ради своих темных делишек.

В дискуссии приняли участие главный редактор «Эха» Алексей Венедиктов, куратор выставки «Василий Верещагин» Светлана Капырина, «политик и историк», как он был представлен в передаче, Владимир Рыжков и 9 студентов московских вузов.

Куратор выставки представила триптих «Трилогия казни», созданный В.В. Верещагиным в 1884-87 г.г. Здесь показана казнь британцами сикхов, привязанных к жерлам орудий, «Казнь цареубийц», которая была произведена в С.-Петербурге над убийцами Императора Александра II в 1881 году, и «Римская казнь» с распятыми на крестах. 

Неизвестно на чем основываясь, Светлана Капырина объявляет боевого офицера Верещагина пацифистом и противником смертной казни. Куратор выставки утверждает: «Он много писал об этом, много говорил». Однако возникает вопрос: где и когда он об этом писал, кому и когда говорил, будто является противником смертной казни?  

Эти вопросы наперсточникам от искусства неудобны, потому как противоречат немудреному набору застрявших в их мозгах лозунгов, и они предпочитают обозначенных вопросов не замечать. Просто лгут напропалую. Потому что это их игра.

Подключается наперсточник от политики по фамилии Рыжков. Он, выставляя себя героем, похваляется, как, будучи депутатом Госдумы, голосовал за отмену в России смертной казни.

И далее выстраивает цепь доводов. Оттолкнувшись от «Римской казни» Верещагина, он говорит, что крестная казнь Христа была следствием судебной ошибки. А вот если бы была смертная казнь под запретом, тогда, тогда!.. Догадываясь, что Церковь Христова мыслит иначе, он тут же начинает от последней отмежевываться. 

Подзадоривая собеседника, Венедиктов, обозвал его сектантом. На это возмущенный Рыжков возразил, выдав некое совершенно оригинальное определение христианина: «Я христианин. Это тот, кто понимает бесценность человеческой жизни и который не доверит ни государству, ни тем более конкретному следователю, ни тем более конкретному судье, решать вопрос жизни и смерти человека». Вот к чему, стало быть, сводится христианство. Христианин, по Рыжкову, не более, чем одно из прозвищ революционера, противящегося государственной власти. Все остальное, по его мнению, несущественно. Потому что он наперсточник, и христианство для него – шарик, помогающий завлекать простаков.

Дале горе-историк и политик-неудачник, но довольно изрядный жулик, принялся доказывать, что Император Александр III обязан был помиловать убийц своего отца. А раз не послушался либеральной общественности, раз не помиловал – получай революции 1905 и 1917 годов. То есть Императору нельзя, точно следуя закону, применять смертную казнь, а революционерам, вопреки всяким законам, - можно. Потому что они такие вот особенные…

Когда одна из студенток, которая отстаивала право государства на смертную казнь, напомнила, что в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» признается это право, Рыжков, должно быть, этого документа никогда в глаза не видевший, только повторял: «я в шоке, я в шоке…»

Далее «политика и историка», что называется, понесло: «Христианство и Церковь – это не одно и то же. Христианство – это  учение Иисуса Христа. Церковь – это организация, если угодно, политическая, корпорация и так далее». Затем наперсточник от политики принялся противопоставлять слова «христианство» и «православие», указывая, будто в последнем скрывается отступление от христианства.

Тогда Венедиктов осадил зарвавшегося демагога: «Правильно я понял, что ты против Нюрнбергского приговора фашистским руководителям, которых приговорили к смертной казни?» 

В ответ на последние слова раздался лепет: «Нацистский режим… нацистский режим – это полное, тотальное отрицание христианских ценностей, это массовый геноцид, это убийство 6 миллионов евреев, это… В той ситуации поступить (иначе) было невозможно».

Так вот поигрались наперсточники в Третьяковке: прилепились к известному имени, попытались извлечь из творчества великого русского художника сродные себе идейки, облили грязью русских правителей и Русскую Православную Церковь. Задача выполнена!