«Любити убо нам, яко безбедное страхом удобее молчание, любовию же, Дево, песни ткати спротяженно сложенныя неудобно есть, но и, Мати, силу, елико есть произволение, даждь». Предстоя с Пречистой Девой Марией перед Младенцем, возлежащим во яслях, мы не можем не размышлять о том, что значит для Нее это материнство.
Мы страшимся этого размышления, внимая трезвенности обращенного к нам благовестия. Но страшимся также не воздать должного величию Ее Божественного материнства. Существует опасность невольно уподобиться тем, кто рассматривает Ее как безличное орудие Воплощения, умаляя, таким образом, реальность самого Воплощения и превращая его, может быть, бессознательно, лишь в явление Бога, где подлинно человеческие условия Его присутствия теряют значение.
Мы забываем о подвиге веры многих веков и о подвиге веры, которую явила Божия Матерь. И о том, что Рождество Христово обращено к нам, прежде всего, призывом к этому подвигу. Но Церковь свято хранит полноту тайны этого смиренного рождения, созерцая человеческое материнство Приснодевы, человеческое детство Христа в человеческой семье, в человеческой среде.
Этот совершенно человеческий характер Ее материнства и детства Христа — существенный момент Воплощения. Во Христе Иисусе Бог истинно и всецело Человек. Догмат Божественного материнства Пречистой Девы являет с очевидностью человечество Христа. Назвать Ее Божией Матерью значит засвидетельствовать: Бог воплотился столь совершенно и столь реально в нашей человеческой плоти, что у Него — подлинно человеческая Мать и что Он — Человеческий Сын в человеческой семье.
Потому Церковь имеет дерзновение, и это ее долг — богословствовать о том, чем было для Девы Марии это материнство. Для этого необязательно утверждать совершенное познание Ею с самого начала тайны Рождества — это ничего не добавляет к Ее совершенству. Она сознает, и Она знает непосредственно тайну Воплощения. Бог явился во Христе Иисусе, Христос — поистине Ее Сын, Которого Она родила и о Котором Она должна заботиться как подлинная Мать. Она сознает и непосредственно знает тайну Сына Божия, ставшего человеком. Это сознание и это знание будет расти по мере того, как Христос будет совершать Свое служение. Дважды в Евангелии нам дано быть свидетелями Ее глубокого восприятия непрестанно открывающейся Ей тайны: «Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем».
Невозможно представить Ее переживания и радость в научении Божественного Сына. С каким страхом и трепетом предстояла Она перед этим единственным Существом, Матерью Которого Она была. Как горела Она желанием поклоняться и молиться Ему! Это непосредственное общение Бога и Его земной Матери принесло плод самой великой веры и несравненной любви. Держать на Своих руках Сына Божия, жить с Ним, питать Его, наслаждаться общением с Ним в течение долгих лет — все это не могло не запечатлеться глубочайшим образом на Ее жизни.
Постараемся понять, что в течение всего младенчества и детства Христа, Она жила верой обетованиям, которые Бог дал Ей в Благовещении и Рождестве Его. Верою, а не видением постоянным чуда Младенца, в Котором явился Бог. И в течение всей Своей жизни Она останется простой Верующей, Той, Которая живет по преимуществу верой. Поистине, Пречистая Дева, как всякое человеческое существо, спасена верою, а не видением.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
