Срамное УДО

На волю из мрачного заточения вышел человек. Что может быть радостнее этого! Тем более, если человек этот – женщина, причём необыкновенно одарённая – пишет картины, сочиняет стихи, которые легко ложатся на музыку. Исполняет рождённые в результате этого песни, демонстрируя в видеоклипах свою пластику и просто женскую обаятельность, способную покорить не просто отдельно взятых бравых воинов или даже коллективы воинских подразделений, но и лично начальника всех военных людей великой военной державы! Добавим, что вышедшая на свободу узница является и незаурядно талантливой бизнесвумен, легко и непринуждённо сколотившей такое состояние, что позволило ей по первому требованию возместить государству ущерб в несколько сотен миллионов рублей!

Кстати, об ущербе, который и послужил поводом к тому странному недоразумению, приведшему к временному лишению свободы столь талантливой дамы. Был ли этот ущерб? Не ошибся ли суд, вынесший столь суровый приговор? Другой суд, быстро и чётко рассмотревший вопрос об условно-досрочном освобождении (УДО) осуждённой заставляет серьёзно в этом усомниться. На этом, втором суде стороной защиты были предоставлены неопровержимые свидетельства того, что осудили хорошего человека поспешно - рассматривали дело всего-то в течение половины предъявленного впоследствии срока, заставляя несчастную в течение почти трёх лет скитаться в дебрях многокомнатной московской квартиры! Иные уверяют, что комнат в квартире было почти тринадцать! А кто не знает, насколько это несчастливое число! Это не какая-нибудь камера на тридцать-сорок человек, где всё ясно до банальности – вот на третьем ярусе твоё место на нарах, а вот, в уголке по диагонали – место отхожее. И всё в едином для всех прозрачном, как сейчас говорят, транспарентном жизненном пространстве, не разделённом никакими перегородками, сбивающими с толку и мешающими творческому процессу! Просто – мир без границ! Иное – муки мятущегося творческого ума, в момент написания картины или сочинения клипа решающего, какому из санузлов многокомнатной квартиры отдать предпочтение в данный, конкретный момент, не терпящий промедленья, но требующий принять решение быстрое и безошибочное! Доктор Фауст, застигнутый таким обстоятельством, воскликнул бы в бессилии своё знаменитое: «Остановись мгновенье! Дай подумать».

Да и как не пойти навстречу человеку, который, пока шли первые суд да дело, отбыл в этой, гнетущей творческую душу многокомнатке, более половины пятилетнего срока без элитных парикмахерских и салонов красоты, принимая услуги специалистов прямо на дому, по месту лишения свободы! А потом почти месяц усердно участвовал в тюремной художественной самодеятельности, подметая при этом полы в школе и не имея, подобно прочим заключённым, даже пилочки для ногтей! А какую скромность проявила узница, отказываясь являть себя миру, желая только одного – полного уединения и безвестности! А как тверда была она в своём решении, продиктованном исключительно смирением и презрением к мирской славе! Даже суровое и непреклонное к другим начальство узилища не смело воспротивиться её жажде безвестности и удалению от мира! Все были пленены молчаливым достоинством удивительной узницы.

Как не полюбить такого человека за эти муки и терзания! Если верить Шекспиру, за муки даже юная дева полюбила пожилого афроевропейца, а уж участники судебного процесса просто обязаны были полюбить, понять и простить не старую ещё даму, приятную если уж не во всех, то в очень многих отношениях! Тем паче, что среди предоставленных её адвокатом документов была даже справка от предсказателей будущего, которые по великому своему смирению скромно обозначили себя «экспертами-психологами», заверив при этом всех, что просящая у почтенного суда условно-досрочного освобождения дама в будущем НИКАК не способна совершить НИЧЕГОШЕНЬКИ из того, что можно квалифицировать как противоправное деяние! Как не поверить экспертам, которым будущее открыто как настоящее! Не часто можно встретить таких компетентных специалистов «с открытым оком». К сожалению, на суде почему-то не фигурировала характеристика с места предыдущей работы досрочно освобождаемой. Видимо, этот документ не стали требовать в силу очевидности заведомо положительного отзыва о своей бывшей подчинённой со стороны её бывшего начальника, который, как известно, был совершенно очарован её многочисленными яркими талантами и во всём ей безраздельно доверял. Зачем же лишний раз бумагу марать, когда и так всё ясно! Просто в уме приобщили это очевидное мнение к делу и учли при вынесении гуманного судебного решения.

Итак, человек на свободе! Как не радоваться! Всегда бы так! А вот тут-то и возникает главный повод к смущению. Всегда бы… Да что-то не припоминается аналогов. Хотя поводов для вынесения подобных решений наша несовершенная судебно-правовая система с её не менее несовершенной практикой исполнения наказаний предоставляет немало. То там человеку за ничтожную, а то и за явно придуманную вину влепят далеко не ничтожный срок, а потом и ещё и говорят, что хотя и знают, что ложно слепили дело, но не хотят сидеть, расплачиваясь за сфабрикованную против него клевету, предоставляя эту возможность невиновному. То сям человек, хотя и совершил реальные противоправные деяния, проявляет несомненные признаки искреннего раскаяния и исправления, притом на фоне явных смягчающих обстоятельств. Ан нет, не слышно столь скорых и гуманных решений! А может, так надо? Может быть, в этом сермяжная правда жизни?

Может быть и так. Но тогда этот уникальный, не в меру счастливый случай как-то страшно диссонирует на общем фатально не счастливом фоне. Вызывает какое-то неуместное чувство стыда и срама. Даже и признаться-то страшно, что за мысли лезут в голову, при виде нечаянной радости, посетившей вдруг талантливого и полезного нашему обществу человека. И откуда берётся у меня этот неуместный зуд? Почему так и лезут на язык какие-то неподходящие к этому радостному и даже торжественному событию слова: «Нехорошее какое-то УДО. Стыдно мне за это УДО. Одним словом – СРАМНОЕ УДО!»

Интересно, почему? Откуда такие мысли? Может быть, это только мне так кажется? Утешьте, утешьте же меня мои добрые, почтенные сограждане! Скажите, что это только один я такой злопыхатель нашёлся, который печалится о счастье талантливого человека и выискивает какие-то ничтожные капли дёгтя в этой полной бочке чистого душистого мёда! Обличите меня и заставьте замолчать мой злой язык, с которого так и лезут, так и рвутся горькие, как капли яда слова, способные отравить всем радостный праздник жизни и светлое торжество справедливости: «СРАМНОЕ УДО! СРАМНОЕ УДО! СРАМНОЕ, СРАМНОЕ УДО!»