Сегодня день памяти одного из величайших русских святых – преподобного Серафима Саровского. О духовном подвиге святого размышляет в интервью «Русской народной линии» зав. кафедрой теологии Рязанского госуниверситета им. С.А.Есенина, настоятель Покровско-Татьянинского храма при РГУ, директор православной гимназии во имя святителя Василия Великого игумен Лука (Степанов).
Думается, что ничего нового преподобный не сказал. Он сказал то же, что и Господь: «Блаженны нищие духом, яко тех есть Царство Небесное». Разумеется, тот, кто еще при жизни является насельником Небесного Царства, имеет в себе залоги будущего блаженства, является источником света и радости для тысяч и тысяч людей. Путь к этому всегда был и остается один и тот же: быть подражателем апостола Павла, как Павел был подражателем Христа; и быть подражателями Иоанна Златоуста, как он был подражателем Христа; и быть подражателем преподобного Серафима, как он подражатель всех бывших до него святых.
Его призыв - это отражение его собственной практики осознания всегдашней собственной нищеты, которое насыщается только благодатию Божией. Мы редко ищем благодать, чувствуя себя самодостаточными, потому мало ее и приемлем. А вот преподобный Серафим, сознавая себя вполне пустым и никчемным, всегда ее искал, а потому был ею преисполнен.
Поэтому стяжать в своем сердце мир и дух Христов возможно только всегдашней пред Господом нищетой, плачем и выпрашиванием: «Господи, не остави мене. Господи, помоги! Господи, видишь, что я ничто и никто без Тебя». Мрачное лицо такого человека просветляется, и при Таинствах Христовых он как слуга стремится всегда предстоять и участвовать в них. Тогда он не дискутирует по поводу того, сколько надо вычитывать правило, как готовиться к причастию, а вся его жизнь - это подготовка к ежедневному приобщению своего Господа.
Через молитвы это приобщение становится непрестанным, ибо всякое, искренне произнесенное: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!», - есть не только зов снизу, но и получение сверху того, что испрашивается, ибо Господь наш не таков, как мы: нас просят, а мы не даем. Господь просящему дает всегда, когда просящий просит на пользу, а что полезней для нашей души, чем эта божественная благодать?
Мы будем просить, подобно преподобному Серафиму, и получим, подобно ему. Будем чувствовать свое без Господа ничтожество и погибельные состояния и спасемся, подобно ему. Будем сознавать себя грешниками всегда плачущими и оплакивать своего мертвеца перед Господом, и Господь нас восставит во Царствии Своем во веки вечные.
Думаю, что времена меняются, а истина, как солнце на небе, неизменна. Приоритеты общественного служения над самовоспитанием, которые сейчас расставляются, формулируются в общественном пространстве. Это происходит и тогда, когда упрекают Церковь в пассивности, в том, что она не нужна. На это мы должны сказать, что мы помогаем людям устроить свою жизнь счастливо, чтоб душа их была спокойна, чтоб не ходили они на пустые и зловредные для Отечества манифестации, не совершали преступлений, чтоб дети были под достойным призрением.
Думаю, правильно говорят о необходимости социального служения Церкви, но это в контексте того социально-общественного диалога, который непрестанно ведется в обществе информационном и социальном, в обществе демократическом, в котором Церковь вынуждена занимать свое определенное, ясное для людей место. Это никак не отменяет необходимости для того, кто призывает: «Ребята, давайте займемся миссионерством! Ребята, давайте соберем максимальное количество пожертвований для сирот! Ребята, давайте сделаем то и это!» Тому, кто так говорит, его же слова повелевают самому стремиться к уединению в сердечной клети Иисусовой молитвы, к несению подвига умеренности в земных нуждах.
Поскольку всякий из тех, кто призывает к высокому общественному служению из церковного сообщества, знает слова Священного Писания: «Врачу, исцелися сам». И апостола Петра знают слова: «Обещают им свободу, будучи сами рабы тления» (2Пет.2:19).
Потому, ставя социальные приоритеты высоко, всякий разумный христианин, однако, этим не оправдывается и не считает себя исполнившим все, но в сердечной клети своей имеет время келейной молитвы, покаяния, уединения с духовником, перед которым открывают сердце все неблаговидности, и ограниченность засвидетельствована бывает Господу.
Поэтому не будем противопоставлять внутреннее делание, которое преимущественно было присуще преподобному Серафиму, и внешнее служение, которое сейчас в основном требует внешний мир от Церкви. Одно без другого не бывает. Всякий верующий человек, исполняющий свое социальное служение, делающий это не корысти ради, не ради скверного прибытка, не ради прославления, а во славу Господню, непременно совмещает с этим тот дух и то делание, которое являет нам преподобный Серафим.
Думается, что ничего нового преподобный не сказал. Он сказал то же, что и Господь: «Блаженны нищие духом, яко тех есть Царство Небесное». Разумеется, тот, кто еще при жизни является насельником Небесного Царства, имеет в себе залоги будущего блаженства, является источником света и радости для тысяч и тысяч людей. Путь к этому всегда был и остается один и тот же: быть подражателем апостола Павла, как Павел был подражателем Христа; и быть подражателями Иоанна Златоуста, как он был подражателем Христа; и быть подражателем преподобного Серафима, как он подражатель всех бывших до него святых.
Его призыв - это отражение его собственной практики осознания всегдашней собственной нищеты, которое насыщается только благодатию Божией. Мы редко ищем благодать, чувствуя себя самодостаточными, потому мало ее и приемлем. А вот преподобный Серафим, сознавая себя вполне пустым и никчемным, всегда ее искал, а потому был ею преисполнен.
Поэтому стяжать в своем сердце мир и дух Христов возможно только всегдашней пред Господом нищетой, плачем и выпрашиванием: «Господи, не остави мене. Господи, помоги! Господи, видишь, что я ничто и никто без Тебя». Мрачное лицо такого человека просветляется, и при Таинствах Христовых он как слуга стремится всегда предстоять и участвовать в них. Тогда он не дискутирует по поводу того, сколько надо вычитывать правило, как готовиться к причастию, а вся его жизнь - это подготовка к ежедневному приобщению своего Господа.
Через молитвы это приобщение становится непрестанным, ибо всякое, искренне произнесенное: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!», - есть не только зов снизу, но и получение сверху того, что испрашивается, ибо Господь наш не таков, как мы: нас просят, а мы не даем. Господь просящему дает всегда, когда просящий просит на пользу, а что полезней для нашей души, чем эта божественная благодать?
Мы будем просить, подобно преподобному Серафиму, и получим, подобно ему. Будем чувствовать свое без Господа ничтожество и погибельные состояния и спасемся, подобно ему. Будем сознавать себя грешниками всегда плачущими и оплакивать своего мертвеца перед Господом, и Господь нас восставит во Царствии Своем во веки вечные.
Думаю, что времена меняются, а истина, как солнце на небе, неизменна. Приоритеты общественного служения над самовоспитанием, которые сейчас расставляются, формулируются в общественном пространстве. Это происходит и тогда, когда упрекают Церковь в пассивности, в том, что она не нужна. На это мы должны сказать, что мы помогаем людям устроить свою жизнь счастливо, чтоб душа их была спокойна, чтоб не ходили они на пустые и зловредные для Отечества манифестации, не совершали преступлений, чтоб дети были под достойным призрением.Думаю, правильно говорят о необходимости социального служения Церкви, но это в контексте того социально-общественного диалога, который непрестанно ведется в обществе информационном и социальном, в обществе демократическом, в котором Церковь вынуждена занимать свое определенное, ясное для людей место. Это никак не отменяет необходимости для того, кто призывает: «Ребята, давайте займемся миссионерством! Ребята, давайте соберем максимальное количество пожертвований для сирот! Ребята, давайте сделаем то и это!» Тому, кто так говорит, его же слова повелевают самому стремиться к уединению в сердечной клети Иисусовой молитвы, к несению подвига умеренности в земных нуждах.
Поскольку всякий из тех, кто призывает к высокому общественному служению из церковного сообщества, знает слова Священного Писания: «Врачу, исцелися сам». И апостола Петра знают слова: «Обещают им свободу, будучи сами рабы тления» (2Пет.2:19).
Потому, ставя социальные приоритеты высоко, всякий разумный христианин, однако, этим не оправдывается и не считает себя исполнившим все, но в сердечной клети своей имеет время келейной молитвы, покаяния, уединения с духовником, перед которым открывают сердце все неблаговидности, и ограниченность засвидетельствована бывает Господу.
Поэтому не будем противопоставлять внутреннее делание, которое преимущественно было присуще преподобному Серафиму, и внешнее служение, которое сейчас в основном требует внешний мир от Церкви. Одно без другого не бывает. Всякий верующий человек, исполняющий свое социальное служение, делающий это не корысти ради, не ради скверного прибытка, не ради прославления, а во славу Господню, непременно совмещает с этим тот дух и то делание, которое являет нам преподобный Серафим.
 игумен_Союз.png)
