Впервые о ювенальной юстиции я услышала от близкого мне человека, мамы пятерых сыновей. Услышала и подумала: «Бабские бредни. Надо же: умный человек зациклился на своих детях и верит болтовне таких же оторванных от мира мамаш». Через некоторое время моя подруга, мать-одиночка, передумала брать второго ребёнка из детского дома. Вместо этого она решила «залечь на дно» и не получать от государства никаких пособий, чтобы у неё не отобрали родную дочь... В конце концов, оказалось, что оторваны от мира были не мои друзья, а я сама, и наши семьи действительно находятся в опасности.
И всё-таки... и всё-таки, когда читаешь новости о том, что ребёнка отобрали у родителей из-за того, что он упал на горке и был в синяках... Или из-за того, что в квартире давно не было ремонта и при осмотре там не обнаружили «минимального набора продуктов», – всегда думаешь, что дело, конечно, было совсем не так. Что мальчика с синяками действительно избивали, а девочки без «минимального набора» – дети беспросветной алкоголички. Просто авторы этих материалов предвзято относятся к ситуации. Иначе просто быть не может: ведь в России демографический кризис, и нас просто умоляют рожать побольше детей! А если включить радио, сразу услышишь трогательные рассказы о брошенных детях, которые так нуждаются в приёмных родителях! Не может же быть такого, чтобы сегодня нас уговаривали взять в семью приёмного ребёнка, а завтра — отнимали собственного!
15 декабря в Санкт-Петербурге состоялась пресс-конференция «Семья – презумпция невиновности», во время которой можно было воочию увидеть родителей — не пьяниц, не наркоманов, не нищих и не сумасшедших – у которых пытались отобрать детей (иногда – успешно). Для определения этой ситуации используется уродливый термин «отобрание ребёнка», видимо, просочившийся в речь из каких-то юридических документов.
«Наша семья оказалась в страшном положении, когда у нас чуть не забрали младшего ребёнка. Ему было меньше двух лет, - рассказывает Татьяна Владимировна Иванова. - Мы обратились за помощью в больницу, потому что у нас возникло подозрение, что ребёнок глотнул химической жидкости: она была у него в руке. Но выяснилось, что этого не произошло, и мы зря подняли панику. Но в больнице врачи начали на меня давить: они пытались забрать у меня ребёнка, потому что боялись, что у него воспаление лёгких. Они предложили мне донести ребёнка до реанимации, а потом ехать куда угодно. Ребёнок был в нормальном состоянии, у него не было температуры, и диагноз был поставлен исключительно на эмоциях врача. Позже это подтвердили другие врачи. Когда я отказывалась оставить ребёнка в реанимации, меня называли пьяной, на что я предложила: давайте сделаем мне анализ. Называли меня ненормальной мамашей из-за того, что я подвергаю ребёнка опасности. Его хотели положить в реанимацию, чтобы провести курс антибиотиков и гормонов. Мы провели в больнице два часа, прошли все обследования, сделали рентген, - и у нас ничего не обнаружили. Я вызвала такси, написала официальный отказ от госпитализации, взяла выписку на руки и уехала с ребёнком домой.
Домой мы приехали где-то в полвторого ночи. А в три часа ночи, когда дети давно уже спали, к нам в дом вошли пять человек с двумя автоматами. Так как мы были в состоянии шока, мы не сопротивлялись и открыли им дверь. Муж сказал: «Пожалуйста, проходите на кухню. Мы не понимаем, что вам надо?». У нас нормальная семья, мы не пьём, не курим, воспитываем трёх защитников Отечества. У нас мальчики занимаются спортом, шахматами, рисуют — мы хорошая семья! Я показала им спящего ребёнка, сказала: «Посмотрите, с ним всё в порядке, он не умирает!» На следующий день я вызвала платного врача, он подтвердил, что у ребёнка нет того диагноза, который ставили в больнице. Но потом вдруг приехала «скорая», пыталась осмотреть ребёнка и забрать его в больницу, утверждая, что у него воспаление лёгких. Я говорила: «Поезжайте в больницу N, узнайте, там есть наш рентген». Несколько дней мы подвергались страшной атаке, на меня было заведено уголовное дело по поводу безответственного отношения к ребёнку. Мы были очень испуганы! Но мы обратились за помощью, и нам объяснили, как себя вести. Мы вызвали врача из поликлиники, нас осмотрели, написали справку, что такого диагноза у нас нет. И уголовное дело было закрыто.
Не хотелось бы, чтобы кто-то попал в такую ситуацию! Я-то забрала ребёнка, а кто-то мог бы, под давлением, оставить!»
Когда речь идёт о ювенальных технологиях, часто говорят о том, что «больные дети никому не нужны», поэтому инвалидов у родителей не отнимают. Оказывается, и это не так. Во время пресс-конференции прозвучало несколько рассказов о том, как у матерей пытались забрать «особых» детей. Вот один из них.
«У меня родился ребёнок-инвалид, скорее всего, по причине родовой травмы, - рассказывает Надежда Фёдоровна Пирогова. - И мы сразу попали на отделение реанимации. Врач, которая вела нас, сказала: «У Вас очень тяжёлый ребёнок, и, скорее всего, он не доживёт до годика. Поэтому нет смысла забирать его домой, пишите отказ, переводите в Дом малютки». Но мы с мужем от этого отказались. Недели две полежали в реанимации, а затем нас перевели на отделение недоношенных и новорожденных детей в больнице N. Там я испытала жуткое давление со стороны заведующей. Она меня каждый день вызывала к себе в кабинет, рассказывала, что меня ждёт в жизни: муж от меня уйдёт, друзья откажутся, я не смогу уделять себе время, и работать тоже не смогу, потому что должна буду только ухаживать за ребёнком. Она говорила, что мы молодая семья и родим себе другого, здорового ребёнка, а этого забудем и станем жить счастливо. Мы там лежали примерно три месяца, и каждый день шли эти разговоры.
У меня ребёнок действительно очень тяжёлый: он на зондовом кормлении, сам не кушает. Мне показали, как вставлять ему зонд в пищевод. Но заведущая сказала, что при этом существует очень высокий риск, что ребёнок может заболеть пневмонией. «Вся ответственность ложится на Вас. Вы заберёте его домой, там он заболеет, и Вы в этом будете виноваты. А в Доме малютки он будет под присмотром персонала». Она предложила нам поселиться в платной палате наедине с ребёнком, чтобы я сама ухаживала за ним. Я согласилась на этот эксперимент, и мне действительно было очень тяжело, потому что ребёнок не спал ни днём, ни ночью. Проведя там три дня, я оттуда буквально выползла, но решения своего не поменяла.
Сейчас Макар дома, мы так его никуда и не отдавали. Написали в больнице большую расписку на три листа, что мы берём всю ответственность на себя. Макару почти три годика, ребёнок, для своего состояния, здоровый. С этим зондом мы прекрасно справляемся, и нету всех этих страстей, которые нам рассказывали в больнице! Я видела, что там под давлением заведующей некоторые отказывались от детей. Да и я тоже чуть не отказалась, потому что выдержать такое давление очень трудно. Тем более с первым ребёнком, когда ты не ожидал, что он будет таким».
На пресс-конференции присутствовала уполномоченная по правам ребёнка в Санкт-Петербурге С.Ю.Агапитова. «Очень правильно, что вы рассказали эти, зачастую жуткие, истории, потому что они будут примером для других родителей, - сказала Светлана Юрьевна, выслушав рассказы матерей. - Им будет легче ориентироваться в той ситуации, которая потенциально, наверное, может случиться с каждым... Каждый случай несправедливости должен становиться достоянием гласности. В любой ситуации нельзя опускать руки. К сожалению, очень часто бывает, что родителей лишают родительских прав, и они, свободно вздохнув, не борются за своих детей».
За одним столом с С.Ю.Агапитовой сидели представители общественных организаций, которые помогают семьям отстаивать свои права. Это Центр родительской культуры «Светлица», проект «Петербургские многодетки», Общественное объединение «Матери мира», Межрегиональная общественная организация «За права семьи». В центре «Светлица» действует горячая телефонная линия (921-14-84). За год работы на «горячую линию» обратились 8 семей, из которых уже были «изъяты» дети. Ещё 12 семей обратились за помощью потому, что над ними нависла угроза «отобрания» детей. Среди этих семей были многодетные, а также семьи с опекаемыми детьми и детьми-инвалидами. Основной причиной вмешательства органов опеки в жизнь этих семей был нерешённый жилищный вопрос — маленький метраж или долги за ЖКХ. Все обратившиеся семьи не были «маргинальными» и добросовестно относились к исполению родительских обязанностей.
Участники рабочей группы по подготовке пресс-конференции разработали предложения, направленные на совершенствование концепции семейной политики Санкт-Петербурга. В числе прочего, там говорится: «Основанием для отобрания ребёнка должна быть признана только доказанная явная и непосредственная угроза жизни ребёнка, причинения серьёзного вреда его здоровью, его половой неприкосновенности, если она исходит от родителей, связана с их противоправными деяниями и не может быть устранена иными способами. В случаях, когда перечисленных оснований для принудительного вмешательства нет, должны быть недопустимы любые вмешательства в жизнь семьи без её согласия». Как считают составители предложений, «национальной идеей должна стать традиционная крепкая семья».
На глазах у журналистов эти предложения были вручены Светлане Юрьевне Агапитовой. Смогут ли они изменить ситуацию? Должны — вместе с теми попытками помочь семье, которые совершает Церковь и различные общественные организации. «Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребёнка», - сказал Достоевский. Но есть ещё одна «антимера» счастья человечества: это горе матери, потерявшей детей.
Ольга Надпорожская, специально для «Русской народной линии»
И всё-таки... и всё-таки, когда читаешь новости о том, что ребёнка отобрали у родителей из-за того, что он упал на горке и был в синяках... Или из-за того, что в квартире давно не было ремонта и при осмотре там не обнаружили «минимального набора продуктов», – всегда думаешь, что дело, конечно, было совсем не так. Что мальчика с синяками действительно избивали, а девочки без «минимального набора» – дети беспросветной алкоголички. Просто авторы этих материалов предвзято относятся к ситуации. Иначе просто быть не может: ведь в России демографический кризис, и нас просто умоляют рожать побольше детей! А если включить радио, сразу услышишь трогательные рассказы о брошенных детях, которые так нуждаются в приёмных родителях! Не может же быть такого, чтобы сегодня нас уговаривали взять в семью приёмного ребёнка, а завтра — отнимали собственного!
15 декабря в Санкт-Петербурге состоялась пресс-конференция «Семья – презумпция невиновности», во время которой можно было воочию увидеть родителей — не пьяниц, не наркоманов, не нищих и не сумасшедших – у которых пытались отобрать детей (иногда – успешно). Для определения этой ситуации используется уродливый термин «отобрание ребёнка», видимо, просочившийся в речь из каких-то юридических документов.
«Наша семья оказалась в страшном положении, когда у нас чуть не забрали младшего ребёнка. Ему было меньше двух лет, - рассказывает Татьяна Владимировна Иванова. - Мы обратились за помощью в больницу, потому что у нас возникло подозрение, что ребёнок глотнул химической жидкости: она была у него в руке. Но выяснилось, что этого не произошло, и мы зря подняли панику. Но в больнице врачи начали на меня давить: они пытались забрать у меня ребёнка, потому что боялись, что у него воспаление лёгких. Они предложили мне донести ребёнка до реанимации, а потом ехать куда угодно. Ребёнок был в нормальном состоянии, у него не было температуры, и диагноз был поставлен исключительно на эмоциях врача. Позже это подтвердили другие врачи. Когда я отказывалась оставить ребёнка в реанимации, меня называли пьяной, на что я предложила: давайте сделаем мне анализ. Называли меня ненормальной мамашей из-за того, что я подвергаю ребёнка опасности. Его хотели положить в реанимацию, чтобы провести курс антибиотиков и гормонов. Мы провели в больнице два часа, прошли все обследования, сделали рентген, - и у нас ничего не обнаружили. Я вызвала такси, написала официальный отказ от госпитализации, взяла выписку на руки и уехала с ребёнком домой.
Домой мы приехали где-то в полвторого ночи. А в три часа ночи, когда дети давно уже спали, к нам в дом вошли пять человек с двумя автоматами. Так как мы были в состоянии шока, мы не сопротивлялись и открыли им дверь. Муж сказал: «Пожалуйста, проходите на кухню. Мы не понимаем, что вам надо?». У нас нормальная семья, мы не пьём, не курим, воспитываем трёх защитников Отечества. У нас мальчики занимаются спортом, шахматами, рисуют — мы хорошая семья! Я показала им спящего ребёнка, сказала: «Посмотрите, с ним всё в порядке, он не умирает!» На следующий день я вызвала платного врача, он подтвердил, что у ребёнка нет того диагноза, который ставили в больнице. Но потом вдруг приехала «скорая», пыталась осмотреть ребёнка и забрать его в больницу, утверждая, что у него воспаление лёгких. Я говорила: «Поезжайте в больницу N, узнайте, там есть наш рентген». Несколько дней мы подвергались страшной атаке, на меня было заведено уголовное дело по поводу безответственного отношения к ребёнку. Мы были очень испуганы! Но мы обратились за помощью, и нам объяснили, как себя вести. Мы вызвали врача из поликлиники, нас осмотрели, написали справку, что такого диагноза у нас нет. И уголовное дело было закрыто.
Не хотелось бы, чтобы кто-то попал в такую ситуацию! Я-то забрала ребёнка, а кто-то мог бы, под давлением, оставить!»
Когда речь идёт о ювенальных технологиях, часто говорят о том, что «больные дети никому не нужны», поэтому инвалидов у родителей не отнимают. Оказывается, и это не так. Во время пресс-конференции прозвучало несколько рассказов о том, как у матерей пытались забрать «особых» детей. Вот один из них.
«У меня родился ребёнок-инвалид, скорее всего, по причине родовой травмы, - рассказывает Надежда Фёдоровна Пирогова. - И мы сразу попали на отделение реанимации. Врач, которая вела нас, сказала: «У Вас очень тяжёлый ребёнок, и, скорее всего, он не доживёт до годика. Поэтому нет смысла забирать его домой, пишите отказ, переводите в Дом малютки». Но мы с мужем от этого отказались. Недели две полежали в реанимации, а затем нас перевели на отделение недоношенных и новорожденных детей в больнице N. Там я испытала жуткое давление со стороны заведующей. Она меня каждый день вызывала к себе в кабинет, рассказывала, что меня ждёт в жизни: муж от меня уйдёт, друзья откажутся, я не смогу уделять себе время, и работать тоже не смогу, потому что должна буду только ухаживать за ребёнком. Она говорила, что мы молодая семья и родим себе другого, здорового ребёнка, а этого забудем и станем жить счастливо. Мы там лежали примерно три месяца, и каждый день шли эти разговоры.
У меня ребёнок действительно очень тяжёлый: он на зондовом кормлении, сам не кушает. Мне показали, как вставлять ему зонд в пищевод. Но заведущая сказала, что при этом существует очень высокий риск, что ребёнок может заболеть пневмонией. «Вся ответственность ложится на Вас. Вы заберёте его домой, там он заболеет, и Вы в этом будете виноваты. А в Доме малютки он будет под присмотром персонала». Она предложила нам поселиться в платной палате наедине с ребёнком, чтобы я сама ухаживала за ним. Я согласилась на этот эксперимент, и мне действительно было очень тяжело, потому что ребёнок не спал ни днём, ни ночью. Проведя там три дня, я оттуда буквально выползла, но решения своего не поменяла.
Сейчас Макар дома, мы так его никуда и не отдавали. Написали в больнице большую расписку на три листа, что мы берём всю ответственность на себя. Макару почти три годика, ребёнок, для своего состояния, здоровый. С этим зондом мы прекрасно справляемся, и нету всех этих страстей, которые нам рассказывали в больнице! Я видела, что там под давлением заведующей некоторые отказывались от детей. Да и я тоже чуть не отказалась, потому что выдержать такое давление очень трудно. Тем более с первым ребёнком, когда ты не ожидал, что он будет таким».
На пресс-конференции присутствовала уполномоченная по правам ребёнка в Санкт-Петербурге С.Ю.Агапитова. «Очень правильно, что вы рассказали эти, зачастую жуткие, истории, потому что они будут примером для других родителей, - сказала Светлана Юрьевна, выслушав рассказы матерей. - Им будет легче ориентироваться в той ситуации, которая потенциально, наверное, может случиться с каждым... Каждый случай несправедливости должен становиться достоянием гласности. В любой ситуации нельзя опускать руки. К сожалению, очень часто бывает, что родителей лишают родительских прав, и они, свободно вздохнув, не борются за своих детей».
За одним столом с С.Ю.Агапитовой сидели представители общественных организаций, которые помогают семьям отстаивать свои права. Это Центр родительской культуры «Светлица», проект «Петербургские многодетки», Общественное объединение «Матери мира», Межрегиональная общественная организация «За права семьи». В центре «Светлица» действует горячая телефонная линия (921-14-84). За год работы на «горячую линию» обратились 8 семей, из которых уже были «изъяты» дети. Ещё 12 семей обратились за помощью потому, что над ними нависла угроза «отобрания» детей. Среди этих семей были многодетные, а также семьи с опекаемыми детьми и детьми-инвалидами. Основной причиной вмешательства органов опеки в жизнь этих семей был нерешённый жилищный вопрос — маленький метраж или долги за ЖКХ. Все обратившиеся семьи не были «маргинальными» и добросовестно относились к исполению родительских обязанностей.
Участники рабочей группы по подготовке пресс-конференции разработали предложения, направленные на совершенствование концепции семейной политики Санкт-Петербурга. В числе прочего, там говорится: «Основанием для отобрания ребёнка должна быть признана только доказанная явная и непосредственная угроза жизни ребёнка, причинения серьёзного вреда его здоровью, его половой неприкосновенности, если она исходит от родителей, связана с их противоправными деяниями и не может быть устранена иными способами. В случаях, когда перечисленных оснований для принудительного вмешательства нет, должны быть недопустимы любые вмешательства в жизнь семьи без её согласия». Как считают составители предложений, «национальной идеей должна стать традиционная крепкая семья».
На глазах у журналистов эти предложения были вручены Светлане Юрьевне Агапитовой. Смогут ли они изменить ситуацию? Должны — вместе с теми попытками помочь семье, которые совершает Церковь и различные общественные организации. «Счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке невинного ребёнка», - сказал Достоевский. Но есть ещё одна «антимера» счастья человечества: это горе матери, потерявшей детей.
Ольга Надпорожская, специально для «Русской народной линии»
3. Re: «Родим другого ребёнка, а этого забудем и станем жить счастливо!»
2. Ответ на 1., ррроман :
1. Re: «Родим другого ребёнка, а этого забудем и станем жить счастливо!»