Наиболее значительные события жизни Отечества на протяжении веков находят своё художественное осмысление в исторической живописи. Неожиданно оживлённую дискуссию вызвало недавно завершённое художником Сергеем Кирилловым полотно «Смутное время. Лжедимитрий».
Сергей Кириллов готовится к осуществлению очередного творческого замысла по нескольку лет, глубоко изучает время и место драматургии будущей картины. Далее включается незаурядный талант живописца, тонко чувствующего колорит настроений сюжета; интуиция, внутренняя логика мастера подчас сама выстраивает неожиданные композиционные решения... Творчество Сергея Кириллова напоминает археологические раскопки, когда слой за слоем исследователь удаляет в раскопе грунт покровов исторического забвения по мере того, как постепенно всё яснее проступают подлинные контуры, очертания искомых артефактов...
Одним из таких судьбоносных моментов в жизни наших предков стало Смутное время. К теме Смуты, её сердцевине - Лжедимитрию - закономерно обратился и Сергей Кириллов в своей картине «Смутное время. Лжедимитрий. (Тело Лжедимитрия на Красной площади 17 мая 1606 г.)».
Картина Кириллова живописует трагедию честолюбца-авантюриста, посредством которого была инициирована кровавая катастрофа Смуты, трагедию обманчивого взлёта и стремительного падения мятежной гордыни. Под кистью художника напряжённо проворачиваются жернова национальной истории, пульсирует время балансирования народа на краю бездны, от полотна веет напряжённостью тайны исторической судьбы Отечества.
Гришка Отрепьев, в личине московского царя, повержен; колесо фортуны сбросило со сцены Смуты первого актёра-самозванца, но не последнего. Казалось бы, безумству смутьянов пора угомониться... Но низменные страсти огромного людского моря (майдана?!) выпущены на свободу вседозволенности, безумства гордыни, всесилия подлости и злодейства.
В центре композиции - тело царя-самозванца, безмолвно распростёртое в окружении суетящихся человеческих фигур...
За всем этим стоит безмолвная твердыня - Кремль, по моему мнению, действительно главный герой картины-сказания, полотна-притчи Сергея Кириллова... Автор картины - мастер впечатляющих многоплановых композиций, в историческом контексте невольно приобретающих значение символа. На полотне, по мере его внимательного лицезрения, проступает противостояние, с одной стороны, изменчивых пёстрых страстей человеческого муравейника, с другой стороны, целомудренного мудрого безмолвного присутствия, доминирования Московского Кремля с его державными соборами и мощами святых. Кремль преисполнен национальной памяти и исторического опыта, он много пережил и изведал за столетия своей жизни, его судьба скрывается в далёком будущем... Твердыня «града на холме» безмолвно возвышается над кровавой суетой Красной площади - основной сцены русской трагедии. На картине Кремль предстаёт как образ Вечной России, как ковчег - корабль спасения всего русского, спокойно плывущего по волнам смут, войн, революций, подвигов и измен: курс Кремля - вечность.
Кремль на картине невозмутим, поскольку знает: уже к вечеру труп самозванца исчезнет с Красной площади, и его место через пару веков займёт мемориал гражданину Минину и князю Пожарскому... Осознание, что главным положительным персонажем картины выступает Кремль, приходит не сразу, но как всякая значительная персона истории, Московский Кремль предпочитает на картине скромно держаться в тени...
Удивительна способность живописца вводить в смысловой контекст сюжета исторической картины символические архитектурные образы, играющие не второстепенную - фоновую, иллюстративную роль, а равноправно с историческими персонажами раскрывающие смысл замысла, идейную миссию картины.
Стены и башни Кремля становятся под кистью Сергея Кириллова реальностью более высокого уровня, доминирующей по отношению к суете и кипению страстей человеческого муравейника. Кремлёвская твердыня приоткрывает в композиции картины раздвоение окружающей реальности на духовное и материальное, Божеское и человеческое, вечное и сию-минутное, прошедшее и предстоящее, напоминают о вечных началах бытия...
Композиция картины многолика, многополюсна. Важно восприятие сюжета в целом, во всей совокупной сложности крупных содержательных планов, ключевых мизансцен, подчас завуалированных, подсознательно воспринимаемых колористических, тональных переходов. Совокупность этих составляющих, дополняя друг друга, в своей соборности передаёт смысловую, философскую глубину замысла художника.
Живопись Кириллова - это не лёгкое живописное чтиво...
Приглушённо-траурные тональные переходы окраски стен и башен Кремля, напряжённо-трагическая атмосфера вокруг зыбких фигур горожан невольно напоминают созерцателю завет Православия: «Помни о смерти - и вовек не согрешишь»... Вид распростёртого тела самозванца не вызывает брезгливости, не провоцирует жалость, скорее наводит на размышление о неисповедимых судах Божиих, пробуждает «память смертную»...
Создаётся впечатление, что труп самозванца выставлен на символический операционный стол суда истории. Вокруг толпится простой народ в разноголосии своих незамысловатых мнений...
Образы стрельцов навевают современные аналогии с дознавателями-патологоанатомами: сама история неумолимо проведёт вскрытие, «отберёт биологические пробы» для установления исторической правды, поскольку нет ничего тайного, что бы в своё время не стало явным. Вокруг трупа вчерашнего властелина отсутствуют подобострастные бояре, исчезли союзники-поляки, спесивые шляхтичи во главе с Мариной Мнишек, пронырливые иезуиты.
«Sic transit Gloria mundi» - так проходит земная слава...
Ничто не проходит даром, во всём есть глубокий смысл...
С позиций вечности таинственно-величавые стены Кремля сочувственно взирают на толпу. Художник оставляет зрителю право самому провести расследование мотивов борьбы претендентов на московский престол в ходе Смутного времени, а таких было немало... Картина тактично делает нам, зрителям, предложение погрузиться в мир не фальсификаций, но правды отечественной истории: Сергею Кириллову удалось создать наиболее полный, глубокий образ Смуты во всех её ипостасях, соблазнах, блеске и нищете, взлётах и падениях, в людях и окружающей природе...
Побывав в «кирилловском» XVII веке, мы возвращаемся в свой XXI век мудрее, раздумчивей, чище... Живопись Сергея Кириллова во всей её цветущей сложности, мудрости составляет неотъемлемую часть Вечной России, которую, по утверждению Тютчева, умом понять невозможно, но можно и нужно в неё верить.
А.С. БОЧКОВ,
член Русского исторического общества
