Порядковый
номер - 106-7. Дело Саратовского революционного Трибунала по обвинению
священника Иоанна Орлова в призыве прихожан к неподчинению Советской
власти и возврату к старому. Началось ноября 26 дня 1918 года. Кончилось
января 16 дня 1919 года. На 68 листах. Хранить постоянно.
Обвинительный акт: «Бывший священник в селе Красном Куте Орлов Иван в своих проповедях с церковной кафедры призывает прихожан в селе Красном Куте, чтобы крестьяне раскаивались в своих поступках, так как от этого Россия страдает, он призывает, чтобы прихожане не боялись ни социалистов и народных комиссаров, потому что ни кто (именно так, отдельно. - Авт.) теперь не спасет Россию, кроме Бога. Он указывает, что вот теперь совершается над православной верой, Закон Божий преподавать запрещают, у крестьян отбирают землю (...) на основании вышеизложенного Орлов обвиняется в призыве с церковной кафедры прихожан к неподчинению Советской Власти, а посему подлежит суду Саратовского революционного трибунала».
К делу приобщен протокол заседания приходского совета Михаило-Архангельской церкви в Красном Куте: совет «имел суждение о взятой подписке о невыезде у протоиерея Иоанна Орлова (...) подписка отобрана в связи с проповедью, сказанной в храме 25 марта, в которой будто бы есть контрреволюционное выступление. Приходской совет находя означенную проповедь нисколько не направленной к призыву к свержению существующей власти (...) постановил: выразить протест против Постановления исполнительного комитета по отношению к о. Иоанну Орлову, выразить последнему сочувствие и признать необходимым созвать в воскресенье общецерковное приходское собрание...».
Имеется в деле и выписка из постановления собрания:
«Приходское собрание граждан Михаило-Архангельской церкви не находит ничего контрреволюционного во всей священноцерковной деятельности протоиерея о. Иоанна Орлова; прихожане, напротив, всегда знают его как передового прогрессивного человека, в чем и подписуются». И собственноручные подписи участников собрания на нескольких листах.
Протокол дознания, небрежно и размашисто написанный комиссаром по борьбе с контрреволюцией. Протокол допроса доносчика, о котором речь ниже... За этими документами - эпоха. И - человеческая судьба.
Иоанн Стефанович Орлов родился в 1868 году в селе Сока Сингелевского уезда Симбирской губернии в семье крестьянина. В 1890 году окончил Симбирскую духовную семинарию.Несколько лет служил диаконом. После рукоположения в сан иерея, в мае1903 года, отцаИоаннаназначили служить священником в селоКрасный КутНовоузенского уезда Саратовской губернии.
Из интереснейшего исследования Маргариты Бирюковой «Храм Архангела Михаила в Красном Куте», опубликованного на сайте proza.ru,мы узнаем любопытные факты и об истории села, и об отце Иоанне. Так, «Самарские епархиальные ведомости» сообщают нам, что в 1904 году:
«Благочинническая библиотека учреждается в 5-ом округе Новоузенского уезда. Духовенство этого округа обратилось с просьбой к (...) о. И. Орлову принять на себя труд составления списка книг и журналов... Среди учащих Новоузенского уезда, наиболее ревностно относящихся к школьному делу, названа учительница Краснокутской школы - Орлова Нимфодора».
Через несколько лет не только сестра батюшки была отмечена среди лучших учителей, но иКраснокутскаяцерковно-приходская школа вошла в число лучших в Новоузенском уезде. В школе, помимо Закона Божия, арифметики и грамоты, преподавались рисование, пение, рукоделие. Отец Иоанн преподавал Закон Божий и в трех недавно открывшихся при его содействии учебных заведениях: железнодорожном училище, ремесленной школе и мужской гимназии.
В
1905 году в Красном Куте завершилось строительство нового великолепного
каменного храма Святого Михаила Архангела, рассчитанного на 1500
прихожан.
В 1908 году отец Иоанн утвержден в должности благочинного.
В 1909 году «Самарские епархиальные ведомости»приводят речь отца Иоанна, который приветствовал Его Преосвященство Владыку Самарского Константина в Краснокутском храме. Батюшка сказал: «Религиозное чувство в народе еще сильно. Хотя здесь, как в бойком и проходном месте, в памятный 1905-й год пережито было много, о многом - и хорошем и плохом - было говорено, говорено было и против религии, однако последняя осталась неповрежденною... народ по-прежнему верует во Христа - Бога и Его Святую Церковь, по-прежнему любит свой храм, который был очень торжественно освящен в самый разгар смутного времени, осенью 1905 года.
...Среди местного русского населения очень много живет немцев - лютеран, в руках которых сосредоточена местная торговля. Но русские и немцы живут между собою очень мирно, дружно, относясь друг к другу с полною христианскою веротерпимостью и уважением. Немцы, где можно, даже участвуют в православно-религиозных событиях. Например, в минувшую пасхальную ночь некоторые из них лично участвовали в украшении храма и освещали крестный ход разными огнями.
...Одно только приходится сказать, что жатвы... много, а делателей мало. Но благодарение Богу, что жива вера в Бога и Христа, и не охладела еще любовь к церкви... А это и есть «единое на потребу», на чем уже основывается все остальное».
В декабре 1913 года отец Иоанн освятил еще один новый храм, в честь Казанской иконы Божией Матери, в соседнем селе Логиновка (Нижний Еруслан).
«По своей внутренней отделке, а равно и наружному виду храм этот может соперничать со многими городскими и даже губернскими церквами. Вместимостью по плану рассчитан на 1800 человек, но на самом деле может вмещать гораздо более сего... Пол из терракотовых плиток весьма изящен... Особенно хороши иконы нижнего яруса: Спаситель и Божия Матерь; по оригиналам Васнецова и Нестерова», - писали «Самарские епархиальные ведомости».
В 1914 г. отец Иоанн был награжден орденом св. Анны 3-й степени «За ревностное служение на благо Святой Матери Церкви и Отечества нашего».
С началом первой мировой войны батюшка совместно с приходом помогал нуждающимся семьям воинов и беженцам. «...о. И. Орлов сообщает, что в с. Красном Куте... проживают 50 человек беженцев. Причт и прихожане, помимо помощи беженцам от Земского Комитета... оказывают пособие выдачей хлеба и обуви, и, в частности, о. И. Орлов помог троим сыновьям беженцев поступить в местную мужскую гимназию, а одного из беженцев определил в церковные сторожа». Это последнее упоминание о дореволюционной деятельности батюшки в ведомостях 1916 года.
Расправы
над духовенством начались сразу после прихода большевиков к власти.
Многие священники стали жертвой не только ЧК (Чрезвычайной комиссии по
борьбе с контрреволюцией), но и беззакония смутного времени: красная
вольница гуляла по России.
Однако новая власть понимала, что если не закон, то хотя бы видимость закона в стране необходима. В декабре семнадцатого года выходит декрет Совета народных комиссаров «О суде». А с начала 1918 года начинают формироваться новые судебные советские органы. Возникают следственные комиссии, работающие под контролем ревтрибуналов. Саратовский ревтрибунал в 1918 году печально прославился первым в Советской России большим показательным процессом над духовенством. Параллельно с этим, большим и громким, проходили и маленькие, на первый взгляд, дела рядового духовенства.
Так, «Самарские епархиальные ведомости» (после Октябрьской революции издание публикуется уже только неофициально) в разделе «Факты из жизни духовенства V окр. Новоузенского уезда» сообщают, что в марте 1918 года «...протоиерей Иоанн Орлов (из с. Красного Кута) отказался венчать разведенных трибуналом лиц. Краснокутский сельский совет на это постановил: «Священника Орлова, как явно не повинующегося советской власти, от занимаемой обязанности отстранить, обязав его свои обязанности, дела, церковную утварь передать священнику Полянцеву. (...) Среди прихожан началось брожение, „власть" (здесь и далее кавычки в оригинале. - Авт.), опирающаяся на штыки, не допустила созыва приходского собрания, а созвала граждан с. Красного Кута в театре (кинематографе) с расставленными по всем углам и выходам штыками с неоднократными среди заседания выстрелами. Но (...) прихожане шли к театру со всех сторон постоять за духовенство (...) масса, наполнившая театр (...) дружно и бурно отвергла постановление исполнительного Комитета и единогласно чрез поднятие рук выразила доверие о. Орлову. После такого исхода часть прихожан тут же просила последнего идти с ними в храм отслужить благодарственный молебен».
«За созыв 20 марта (стар. стиля) благочиннического совета без разрешения местной власти постановлено благочинного Орлова и весь состав благочиннического совета предать „революционному суду"».
«Вождь местной советской власти» не скрывает своего намерения во что бы то ни стало выжить о. Орлова из Красного Кута».
Многие дела против духовенства были следствием доносов, порой и просто сведением личных счетов. Не было исключением и дело отца Иоанна. Донос на него написал некто Александр Зорин - диакон Михаило-Архангельского храма и, по совместительству, комиссар местного совета. В деле имеется копия его удостоверения: он состоял в совете «с самого начала образования в Красном Куте Советской власти» и возглавлял волостную ревизионную комиссию. Конфликт между ним и отцом Иоанном начался, видимо, с того, что отец Иоанн огласил в церкви Постановление благочиннического совета - о том, что члены причта в советах участвовать не должны.
Из сопроводительной записки к направленному в Саратов, Саратовскому губернскому комиссару по борьбе с контрреволюцией, протоколу дознания, подписанной местным комиссаром по борьбе с контрреволюцией Войтенко: «...доношу, что сего числа мне было доложено комиссаром А. Зориным по образованию о том, что священником Иоанном Орловым 25 марта стараго стиля, 7 апреля новаго стиля в церкви велась пропаганда в пользу монархии или анархии, понять было трудно из-за многочисленных намеков как на советскую власть, так и вообще на социализацию Российскаго строя Советской республики, одним словом, вся его речь была основана на том, чтобы подорвать Советскую власть».
Речь шла о проповеди отца Иоанна 7 апреля (25 марта ст. стиля) 1918 года. В этот год совпали два праздника - Благовещение и вынесение Животворящего Креста Господня в воскресенье третьей недели Великого поста. Протокол дознания написан тем самым «вождем местной советской власти», неразборчивым почерком с лихими росчерками. «Спрошенный мной священник И. Орлов показал, что... три креста на Голгофе, крест Христов и кресты двух разбойников. В первый период войны крест России уподобляется кресту Христову, как Христос страдал на кресте не за свою вину и не по своей вине, а за спасение людей, так и Россия впервые перед войной проливала кровь сначала в защиту угнетаемого славянского народа, а потом и в защиту своего отечества, своей родины. Во второй период войны крест России уподобляется кресту благоразумного разбойника. Как этот разбойник висел на кресте и мучился за свои беззакония, так и Россия во второй период войны страдала, проливая свою кровь, и таким образом мучилась за грехи своих вождей, за прегрешения многих начальствующих, за грехи образованных классов, которые легкомысленно относились к религии; за грехи народных масс, потерявших древнее благочестие и добрые нравы, но многие-многие лучшие люди, сознавая свои грехи и грехи народа... эти лучшие люди восклицали из глубины души подобно благоразумному разбойнику: Помяни нас Господи в Царствии твоем.
В последний период войны Россия перешла на путь третьего креста, на путь безумного разбойника, который поносил Христа... Как этот разбойник мучился, но не покаялся, так и сейчас Россия мучается, но не кается. Вместо того, чтобы обратиться к Богу, вспомнить заповеди Христа о любви к ближнему, о братолюбии, о всепрощении взаимном, вместо этого теперь совершается обратное: взаимные распри, грабежи, убийства, брат идет на брата, проливается кровь... Как этот разбойник поносит Христа, так и теперь мы видим притеснение, гонение на церковь, запрещение преподавать закон Божий в школах, насилие над православием (здесь и далее подчеркнуто в оригинале следователем), мы так углубились на пути греха, так сбились в сторону от Евангелия, что нас теперь не спасут ни демократия, ни советы народных комиссаров, ни учредительное собрание, в общем, никакие земные власти не спасут нашей родины от погибели до тех пор, пока не раскаемся в своих грехах, пока не дадим твердого обещания исправить свою жизнь, пока не возвратимся на путь кающегося благоразумного разбойника, и подобно ему не воззовем из глубины сердца с крепким воплем: Ей, Господи, гряди и спаси нас от нас самих и помилуй нас. Обратите свои... взоры к вынесенному ныне из алтаря с Престола Господня Кресту и земно поклонимся ему, взывая вместе с благоразумным разбойником: Помяни Господи поминающих тебя во Царствии Твоем».
Это не просто протокол дознания. Это подлинный текст проповеди отца Иоанна. Он увлекся и повторил ее в кабинете комиссара. А тот добросовестно записал. Поразительно, что слова Господь, Христос, Бог у комиссара везде написаны с большой буквы, видимо, сказалась школьная привычка.
По сложившейся уже у большевиков традиции суду над священником предшествовал «сигнальный выстрел» в прессе. Заметка в «Саратовских известиях» под названием «Поп-агитатор» была даже зачитана на собрании прихожан. В протоколе этого собрания значится: «Мы, члены коллектива, никогда не слышали от о. Иоанна проповедей политического содержания против Советской власти. Поэтому и постановили единогласно: оставить о. Иоанна первым священником» (см. вышеприведенную заметку из нелегальных «...епархиальных ведомостей»).
Дьякону-комиссару Зорину, судя по всему, от прихожан досталось, и он пошел на попятный - написал новое заявление: «Данные мной показания относительно проповеди отца Орлова, сказанной 25 марта (ст. стиля) в церкви... считаю недействительными, т. к. мною были показаны неосновательно и необдуманно». На это заявление наложена резолюция комиссара: «Если показания считать недействительными, в таком случае вы являетесь защитником контрреволюции и будете отправлены в Саратов в следственную комиссию вместе с Орловым под конвоем, как контрреволюционер». Ни на одно из слушаний дела незадачливый доносчик так и не явился, в результате чего ревтрибунал присудил его за неявку «к денежному штрафу, а при несостоятельности к тюремному заключению на три месяца». Впоследствии товарищ дьякон объяснял свои метания тем, что «меня подобные личности, как протоиерей Орлов, видя, что я работаю с советской властью и все более и более становлюсь большевиком-коммунистом, травили...».
Все это время, пока дело разбиралось в следственной комиссии, отец Иоанн продолжал служить в своем храме, за исключением того времени, когда его вместе с другими священниками отправили на общественно-полевые работы в буржуазной роте Новоузенского уезда.
Следствие постановило: передать священника Орлова суду революционного трибунала. Дело отца Иоанна Орлова слушалось 16 января 1919 года, через несколько дней после повторного рассмотрения дела епископа Вольского Германа (Косолапова) и священника Михаила Платонова.
Приход делегировал в трибунал двух свидетелей-защитников: псаломщика Михаила Гопко (он и председательствовал на этом собрании) и певчего Дмитрия Панченко.
Судебное заседание, как правило, построено по законам драматургии. Недаром так много фильмов основано на судебных процессах. Протокол суда над отцом Иоанном только подтверждает правило. Это готовая пьеса, драма с психологически достоверными характерами, живыми диалогами, точными ремарками и подтекстом.
Председатель: Ваша фамилия?
Свидетель: Дмитрий Панченко.
Председатель: Что Вы знаете по делу священника Орлова?
Панченко: Мы только можем сказать от религиозного коллектива. В тот праздник ничего такого не было сказано, а только призывал к покаянию. Он говорил, что не спасет ни старое правительство, ни Учредительное собрание, ни Советская власть, если сами не покаемся и не придем к тому...
Председатель: В чем покаяться? К какому покаянию он призывал?
Панченко: Какое покаяние бывает по-евангельски: Богу молиться, чтобы Бог простил, и мириться с этим... И в библейской истории сказано: когда народ грешил - Господь их наказывал, а когда они прибегали к покаянию - Бог их миловал.
Обвинитель: А как Вы понимаете, если он призывает, что никто, кроме Бога, и нужно обратиться к другой власти - к какой?
Панченко: Этого не было. Он прямо говорил, что никакая власть не спасет, если мы сами не покаемся.
Обвинитель: В чем?
Панченко: В грехах своих.
Обвинитель: В чем мы грешны в настоящее время, чтобы покаяться?
Панченко: Каждый сознает, в чем он грешит. Я скажу, что священник Орлов - он и при старом режиме говорил, и земский начальник преследовал его. Он и раньше призывал к покаянию.
Обвинитель: Говорил он, что надо возвратиться к тому, что было раньше?
Панченко: Он только призывал вставать на правильный путь.
Обвинитель: На какой?
Панченко: На православный путь.
Обвинитель: Значит, этот правильный путь был раньше?
Заседатель Озолина: Как, по-вашему, лучше при царизме было?
Панченко: Нет, теперь лучше. Конечно, недоразумения всегда бывают, потому что Советская власть только год существует, так что еще не лучше, а когда все уладят, то во всяком случае лучше будет.
Заседатель: ...Вы сами выразились, что он призывал к покаянию, как некогда к Богу обращались с покаянием евреи. Значит, выходит, по-вашему, Советская власть есть наказание?
Панченко: Я этого не сказал: Орлов и при старом режиме призывал к покаянию.
Заседатель: Значит, одно и то же.
Панченко: К чему же может священник призывать, как не к тому, чтобы любить друг друга?
Заседатель: Позвольте, Вас призывали к покаянию, значит, какая же разница, что раньше, что теперь?
Панченко: Религиозное - это совсем другое. У вас в семействе хорошо делают дети, вы не станете говорить, чтобы они делали хуже, а стремитесь - лучше. Так и правильный духовник.
Заседатель: Вы два раза говорили, скажите еще третий раз... что воспрещается богослужение.
Панченко: Я ничего этого не слыхал, что богослужение воспрещается. Богослужение у нас не воспрещалось.
Заседатель: Он сказал, что запрещается богослужение?
Председатель: Закон Божий.
Панченко: Это закон Божий в школах преподавать - да.
Заседатель: Это все равно... (шум в зале).
Здравый смысл крестьянина - против демагогии и служебного рвения представителей новой власти. Сбить мужиков с линии защиты не удается.
Председатель: Если... социалистическому строительству новой жизни кто мешает - по-вашему, это грех?
Свидетель Михаил Гопко, уполномоченный, как Панченко, общим собранием прихода: Я не понял.
Председатель: Сейчас идет строительство новой социалистической жизни. Если этому мешают - что это, грех?
Гопко: Этого я не могу сказать. Я только должен сказать, что я понимаю так: Вы задали вопрос, что в грехах этих мешает Советская власть. Кажется, Советская власть нисколько прихожанам не мешает.
Председатель: Вы должны чистую правду говорить, а не вертеться. Что он говорил?
Гопко: Сказано было: не спасут нас ни социал-демократы, никто. И еще: не поможет ни Учредительное собрание. От нас самих только зависит. Следовательно, я понимал так: приостановить кровопролитие - это от нас зависит.
Председатель: Если у Вас будут отнимать Ваше имущество, Вы будете защищать его?
Гопко: Не могу я сейчас защищать.
Председатель: Если на Вас нападут и будут отнимать, Вы будете защищаться?
Гопко: Нет, не буду.
Председатель: Значит, отдадите другому все?
Гопко: При настоящей власти я не могу защищать.
Председатель: Я не говорю про власть, а вот такой же, как Вы, нападет, будете Вы защищать? Власть не отнимает, а берет только то, что принадлежит этой власти.
Гопко: Конечно, тогда буду защищать.
Обвинитель: Значит, есть дом у священника?
Гопко: Нет. Есть дом, но занят он не священником.
Обвинитель: Правильно это или нет?
Гопко: Правильно.
Обвинитель: А мне кажется, что неправильно. (Свидетель молчит). Вот он как раз и говорит, что неправильно... отобрали землю, а вы скрываете, что он это говорил. А я нахожу, что правильно он говорил.
Гопко: Я скажу, что это не было говорено в проповеди, что землю и дом отобрали.
Еще один характерный образчик агитриторики тех лет из заключительной речи обвинителя:
«И наша власть также теперь, этих самых священников, которые призывают граждан для защиты несправедливости (?), наша власть также посылает их выше телеграфного столба, для того, чтобы они там наследовали царство небесное, а мы останемся пока здесь».
Дело
отца Иоанна достаточно подробно описано историком (и нашим земляком) А.
И. Мраморновым в статье «Обвинения против православного духовенства в
Саратовском губернском революционном трибунале (1918-1920
гг.)». Мраморнов приводит цитату из выступления защитника Рейхштадта: «Орлов
не враг советской власти. Это обыкновенный сельский священник. Может
быть, он только более развитой и больше понимает пользу народа. А лица,
которым это не нравится, объявили против него поход». И слова самого обвиняемого: «Я еще с учительской скамьи был неблагонадежным». «Священник оказался для большевиков почти „своим", - пишет историк, - что и обусловило мягкость приговора, вынесенного трибуналом».
Да, все правильно, к этим цитатам можно еще добавить свидетельства певчего Панченко, который упорно пытался втолковать суду, что «священник Орлов - он и при старом режиме говорил, и земский начальник преследовал его». А когда обвинитель спрашивает отца Иоанна: «С земским начальником приходилось Вам вести беседу? ...На какие темы?», отец Иоанн отвечает: «Выяснить недоразумение по обвинению меня в том, будто я революционер; доносили на меня... ».
Отцу Иоанну задают вопросы. Отец Иоанн правдиво на них отвечает. И какой смысл скрывать то, что он не поддерживал взгляды черносотенцев и не состоял в Союзе Михаила Архангела? Конечно, «неблагонадежность» и «преследования» - это громко сказано, слова рассчитаны на советских судей, но нет сомнений в том, что и при «старом режиме» отца Иоанна начальство за «левые убеждения» на ковер вызывало. Отец Иоанн был не рядовым сельским батюшкой, а образованным священником достаточно либеральных взглядов, это видно и из его проповеди, ставшей причиной ареста.
И не будем забывать о том, что ко времени трибунала отец Иоанн уже прошел через следствие, через допросы, уже имел представление о «пролетарской законности» и вел себя с гораздо большей осторожностью, чем на дознании у комиссара.
«Сколько я помню, - сказал отец Иоанн в заключительном слове, - ...я никогда не позволял с церковной кафедры призывать к неподчинению той или иной власти. Если она, может быть, мне и не нравится (подчеркнуто нами. - А.К., А. А. ), но я этого все-таки не мог позволить: сделать церковную кафедру политической трибуной. Вот... мое убеждение, с которым я сроднился и сейчас я тоже его придерживаюсь. ...Слова мои о раскаянии, о правильном пути - они имеют религиозное значение, но не политическое. В данном случае я поступил так же, как Давид, который говорит: „Не надейтесь ни на князя, ни на сына человеческого, а на Господа Бога"».
Отец Иоанн был абсолютно честен во всех своих заявлениях. Но он не рвался на эшафот. Кто обвинит в этом человека, которого дома ждал осиротевший приход и матушка с четырьмя детками?
Поддержка прихожан и защита (Зернов и Рейхштадт), более грамотная, чем обвинение, видимо, сыграли свою роль. Приговор и в самом деле был неожиданно мягким. Священнику Орлову лишь было выражено общественное порицание. Драма (а точнее, фарс) под названием «Протокол судебного заседания Саратовского Революционного Трибунала» закончилась вполне мирно.
Если был выстрел, он прозвучал уже за сценой, совсем в другом месте.
Ревтрибуналы были только видимостью правосудия, ширмой, прикрывающей действия ЧК. В 1919 году большинство подобных дел шло уже внесудебным порядком. Были проведены массовые расстрелы представителей буржуазии и духовенства. В Саратове на Воскресенском кладбище были расстреляны епископ Герман (Косолапов), священники Михаил Платонов и Олимп Диаконов, протоиерей Андрей Шанский и протоиерей Геннадий Махровский. В Красном Куте местная ЧК располагалась в доме купца Думлера. Там проходили допросы «кулаков», интеллигенции и священнослужителей. По воспоминаниям старожительниц села, церковных бабушек, среди арестованных был и отец Иоанн.
У нас нет документальных свидетельств о том, что священник был расстрелян в том страшном девятнадцатом году. Место его захоронения неизвестно. Нет креста над могилой. Нет и самой могилы. Остался только протокол дознания с проповедью отца Иоанна о трех крестах Голгофы, записанный для нас, по горькой иронии того жестокого времени, комиссаром по борьбе с контрреволюцией.
Материал подготовлен в рамках проекта «Духовные скрепы Отечества - история и современность». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68 рп и на основании конкурса, проведенного Фондом поддержки гражданской активности в малых городах и сельских территориях «Перспектива».
Алла Кисина, Александр Ашмаровhttps://eparhia-saratov.ru/Articles/vse-tri-kresta-tvoi-rossiya
1.