Привычно произнося словосочетания «русская эмиграция» или «эмигранты первой волны», мы подчас не задумываемся о том, какую катастрофу пережили, какую страшную боль несли в себе эти люди. Еще вчера у них была Россия, родина, был народ, к которому они принадлежали, было государство, которому они могли доверять. И вот - всё рухнуло в бездну. Воцарился кровавый хаос, из которого им повезло выбраться, вытащить своих близких (зачастую не всех) - на чужбину... А чужбина, как бы ни была хороша, никогда не станет родной.
«Россия,
как ты погибла? Как ты сделалась жертвой дьяволов, твоих же собственных
детей? Что с тобой? Никогда не было загадки загадочнее, непонятнее (...)
раньше я все понимал и толковал, а теперь этой судьбы России я не
понимаю и не берусь истолковать. Богу я верю, потому что верю в Бога,
значит, верю, что и происшедшее с Россией нужно и совершилось не только
по грехам нашим, но и да явятся дела Божии» - эта запись сделана
протоиереем Сергием Булгаковым еще на корабле, уносившем его вместе с
сотнями других изгнанников из «первого в мире государства рабочих и
крестьян».
Судьба отца Сергия была непростой. Он происходил из старинного священнического рода, родился и вырос, по его собственному выражению, «под кровом церковным»; в юности и молодости прошел через отрицание веры, через безбожие, увлекся социалистическими идеями... А в страшном 1918 году, подобно блудному сыну из притчи Христовой, вернулся под отчий кров. Как раз на Троицу, по благословению только что избранного Поместным Собором Святейшего Патриарха Тихона 47-летний профессор-экономист Сергей Николаевич Булгаков был рукоположен во диаконы, а затем во иереи. «Если можно выразить невыразимое, - писал он затем в своих воспоминаниях, - то я скажу, что это первое диаконское посвящение пережито мною как самое огненное. Самым в нем потрясающим было, конечно, первое прохождение через царские врата и приближение к святому престолу. Это было как прохождение через огонь - ослепляющее, просветляющее и перерождающее».
На священническом пути отца Сергия ждали не только скорби, приносимые извне, но и огромные внутренние трудности, и ошибки, и заблуждения - некоторые его мысли вызывали острую критику собратьев по вере, не все, написанное им, можно принять безусловно. Однако мы вспомним евангельскую притчу о пшенице и плевелах (см.: Мф. 13, 24-30): настало время жатвы, и плевелы сгорели, а пшеница питает нас по сей день. Дневники отца Сергия для многих сегодня стали, вот именно, хлебом насущным, бесценной помощью в нынешних наших трудностях, кризисах, духовных болезнях. Я убедилась в этом, выкладывая свои выписки из этих дневников в Facebook и наблюдая реакцию френд-ленты. Дней эдак за десять я выложила практически все издание, которым пользуюсь... и вот теперь потихоньку перечитываю его, вновь удивляясь духовной силе этого русского священника, глубине его веры, внутренней свободе и преданности Творцу. «Когда видишь свою жизнь в ее кризисах и поворотных точках, то зришь руку Божию, нас ведущую. Будущее закрыто нам, но и оно полно, полно (удвоение слова «полно» - будто от бесконечного удивления щедрости Отца. - М. Б.) возможностей, нам неведомых, но ведомых Богу. И эту дивную книгу чудес Божиих, книгу жизни нашей читаем мы в жизни и с изумлением зрим, когда открывается перед нами новая страница ее». Воспринимать собственную жизнь как книгу Божиих чудес и постоянно раскрывающихся духовных возможностей - это непросто, но есть ли другой путь? «Не нужно расслабленности, - писал отец Сергий чуть раньше, - которая приемлет благодарно волю Божию лишь там, где она благостна и для человека вожделенна, нет, надо работать над собой, чтобы принимать ее там, где она сурова, непостижима, жестока, ибо что же есть более жестокое и непостижимое, как послать Сына на Крест, отдать Его на муку?».
Читать дневники отца Сергия нетрудно - язык простой и доступный, тон изложения теплый, сердечный, непосредственный. Никаких богословских или философских заумностей, это ведь не статья, это именно личный дневник, изначально вообще не предназначенный для прочтения другими людьми... Но вот применить написанное к себе, к собственной жизни, хотя бы попытаться что-то в себе изменить - гораздо труднее! Например, когда мы охвачены «справедливым» негодованием, «обоснованным» раздражением, пылом обиды - мы зачастую не хотим отнестись к своему состоянию критически, как к неподобающему и недостойному человека, и вину в нем увидеть свою собственную - не чью-то извне. А что пишет отец Сергий? «Если ты немирен, если мятешься в душе своей, значит, ты не с Ним, значит, «легион» тебя обуревает. Потеря мира всегда кажется достаточно оправданной: то та или иная вина людей против тебя, то какое-нибудь событие возмутило душу твою... Но ты знаешь, что она не должна была возмутиться, что это тяжкий грех твой, который отдалил тебя от Спасителя».
Переживая страшные события ХХ века, минутами просто задыхаясь от тоски по России и от боли за нее, отец Сергий вновь и вновь задавал себе вопрос о возможности для человека сохранять веру, иными словами - о способности личной веры человека выдержать эти чудовищные удары. Героических, вдохновляющих выводов в его дневниках нет - потому что нет наивной веры в человека. Зато есть вера в Бога. Начав с отречения апостола Петра, отец Сергий далее пишет: «Тот, кто прошел через горнило искушений, знает, что это искушение не под силу ни для него, ни для кого другого. Для него навсегда сгорела человеческая самоуверенность и гордость. Он видит насквозь ограниченность и ослепление тех, кто, этого не испытав, мнит о себе другое. Для него наступает и безочарование, и какая-то печальная мудрость. Он знает, что вера есть дар Божий, но и возможность веры для человека есть также милость Божия, и она может быть отнята. (...) Это последнее испытание: оно учит или отчаянию, или последнему смирению».
И при всем при этом тетрадки протоиерея Сергия Булгакова полны благодарности Творцу и радости о Нем. С иной странички к Богу поднимается ликующий гимн, а ведь страничка, повторюсь, не предназначалась ни для чьего стороннего прочтения: воспевающий оставался с Воспеваемым наедине. И это создает, как мне кажется, особую, неотмирную чистоту интонации: «О сладчайшее имя Иисусово, о премудрость и сила! Ты насыщаешь сердце мое, Ты укрепляешь ноги мои, Ты даешь мне мужество начать сей день перед Господом. О чудо молитвы, о чудо Божьего вездеприсутствия!». Но эти слова мы должны воспринять и как упрек нам тоже: умеем ли мы сами так радоваться? Хотим ли хотя бы научиться? «А как научиться?» - спросит кто-то, и тут же, у отца Сергия, найдет ответ: не бойся страданий, «не смущайся крестной муки, потому что она пройдет, и останется лишь знамение победы».
Лично для меня (но не только для меня, судя по френд-ленте Facebook) очень важными оказались размышления отца Сергия о том, как важно жить, принимая каждую свою минуту, каждый свой час и не ожидая неких «лучших времен»: «Люди живут будущим, они лелеют это будущее, мечтают о нем, ждут от него того, что им не дается ныне. Но это - неверное чувство: все уже дано, и надо только находить». А еще - о том, как важно для человека сохранять бодрость душевную и телесную как основу душевной.
Иногда я сокрушалась, что прочитала очередную страничку с опозданием: «Слова Господа о блаженстве кротости приходят на сердце, когда искушения некротости, запальчивости, гнева посещают грешную душу. Они всегда ее посещают; и как сладостно не отдаться этим чувствам, какую свободу и радость дает кротость». Вчера бы вечером мне это прочесть, глядишь, не взорвалась бы так сегодня утром... Но от этого сожаления страничка, может быть, надежней запомнится.
Газета «Православная вера» № 12 (536)
Марина Бирюковаhttp://www.eparhia-saratov.ru/Articles/bogu-veryu-potomu-chto-veryu-v-boga
