Если бы не было развала Союза, правоверный мусульманин Анвар, знающий наизусть все стихи Пастернака и Есенина, жил бы в солнечном Термезе с 2500-летней историей, на самой границе Узбекистана и Афганистана, и преподавал бы в школе русский язык и литературу.
Но жизнь распорядилась иначе. Ещё не окончив педагогический институт, Анвар с молодой женой в одночасье сменил родину, а затем и веру. Вспоминает: «Когда началась политическая неразбериха, узбеки погнали русских. За одну ночь они стали плохими, их стали бить, унижать прилюдно. А за убийство русского даже милиция дела не заводила... Местные начали захватывать их машины, дома. Я про себя молился, был в стороне. Какой спрос с учителя? Каждый человек должен быть на своём месте. И я был на своём - так мне казалось. Но когда в мечети увидел ковры, отобранные у русских... Не знаю, как это передать. Я не смог туда зайти, ступать по этим коврам. Бог - это любовь. Он пришёл в этот грешный мир, чтобы спасти нас».
Мой собеседник замолкает. Видно, что слова ему даются нелегко, как нелегко дались и столь радикальные перемены. Словно угадав мою мысль, он продолжает:
«Вспомните слова апостола: «Несть иудей,
ни эллин: несть раб ни свободь; несть мужеский пол, ни женский; вси бо
вы едино есте о Христе Иисусе»...»
Анвар Татдыев переехал в Сибирь к родственникам жены. Так холодный край
стал вторым домом, а теперь уже далёкий Термез навсегда остался в
сердце. В православии он Иван. Добавляет с улыбкой: «Помнящий родство». И
снова загадочно молчит. Его долго не хотели крестить в православной
церкви, и он смирился. Просто приходил в храм и, когда слышал возглас
«Оглашенные, изыдите», поворачивался и уходил. Так продолжалось два
года. Три раза за это время прочитал Евангелие, прежде чем услышать: ты -
Иван.
Русские приютили, выделили сначала
комнату в общежитии, потом квартиру. «Понимаете, это великие люди.
Умение прощать заложено в сильных»...
Общаться с ним удивительно легко, круг его интересов настолько широк,
что будто перед тобой профессор, у которого на первом месте - русская
классическая литература. Признаётся: «Я за книжками проводил всё время с
раннего детства. Никогда от них не уставал. И детей по мере возможности
приобщал к чтению. Без него жизнь неполная».
Вот только свободного времени у него всё меньше и меньше. Последние пятнадцать лет Анвар работает в локомотивном ремонтном депо, следит за техническими средствами, которые обеспечивают безопасность движения поездов. Ошибок здесь допускать нельзя. И это он понимает как никто другой, поэтому, если видит необходимость срочного ремонта, запросто может забыть про еду и сон, в одночасье разделив жизнь на главное и остальное. Главное, конечно же, дело, столь нужное людям.
«За что я уважаю Анвара, - позже скажет мне его русский напарник Пётр, - так это за то, что ответственность за дело для него так же естественна, как скромность. Помню, как мы с ним до четырёх утра однажды провозились, разбирая автоматическую сигнализацию, что называется, по косточкам. Проверили каждый проводок по нескольку раз. А когда устранили брак и уже под утро тепловоз пошёл, были счастливы. Такое не забывается, поверьте. Если бы все электромеханики были, как Анвар, аварий бы на железных дорогах не было в принципе».
Смотрю в чёрные глаза собеседника и не могу уловить ту формулу души, в которой успешно сочетается русская литература и электромеханика. Начинаю размышлять вслух и получаю ответ: связующее звено здесь - Честность.
Анвар между тем меняет тему разговора, говорит о своих впечатлениях: «Когда я пришёл в цех впервые и увидел, сколько здесь работы, то думал сначала, что не справлюсь. Но знаете, глаза боятся, а руки делают. Я следил за старшими, и у меня самого стало получаться, говорят, даже неплохо».
Более того, в удивительно короткий срок Анвар прослыл мастером - золотые руки. «Кажется, нет такой техники, которую бы он не знал, - замечают его коллеги. У кого магнитофон или будильник сломается, тут же несут ему: «Анвар Равильевич, пожалуйста, посмотрите, что там». Он в обеденный перерыв садится и ремонтирует. Всегда чинит молча. Кстати, многие потом у него эту привычку переняли - за работой молчать и думать только о деле. После его рук век техники намного продлевается. Талант у него - так и напишите».
Впрочем, у Анвара есть ещё одна бесценная черта, за которую его в депо все любят. «Он умеет дружить», - признаются коллеги. И рассказывают, как он помогал им в трудных жизненных ситуациях - словом ли, делом ли, но помогал всегда. К примеру, тот же Пётр вспомнил, когда около десяти лет назад его «добрые люди» буквально выживали из родного коллектива, многие перестали даже здороваться, только Анвар поддерживал, веря, что всё закончится благополучно. А ведь такая поддержка могла ему самому стоить работы. «Не люблю говорить высокие слова, но он - настоящий мужик».
И наверное, тот факт, что по долгу службы Анвар отвечает за безопасность движения, не случаен: только тот человек может отвечать за жизнь других, кто знает ей подлинную цену.
Прощаемся. Он провожает меня стихами Есенина:
День ушёл, убавилась черта,
Я опять подвинулся к уходу.
Лёгким взмахом белого перста
Тайны лет я разрезаю воду.
В голубой струе моей судьбы
Накипи холодной бьётся пена,
И кладёт печать немого плена
Складку новую у сморщенной губы...
