Говоря о наступлении нового года, часто вспоминают мученика Вонифатия, главным образом, в предположении, что можно от греховной и разгульной жизни сразу приступить к венцу мученическому и спастись. Однако Вонифатий, не будучи на тот момент христианином и ведя разгульную жизнь, принял мученичество, будучи убежден в истинности христианской веры чудом Божиим, проявившимся перед ним в страданиях мучеников, когда сила Божия, даровав им нечувствительность к боли, сделала их свидетелями о Христе. В ХХ веке перед оказавшимся в заточении исповедником по преимуществу не было подобных чудес, а была всего лишь глухая казенная стена следовательского кабинета. И нужно было ко дню испытаний много потрудиться, чтобы собрать в душу тепло благодати, дабы иметь надежду через глухую стену увидеть Царствие Божие. К этому следовало готовиться годами, как делал это архиепископ Александр (Трапицын).
Священномученик Александр родился в 1862 году в благочестивой
семье диакона Иоанна Трапицына в селе Волме Вятской губернии.
Первоначальное образование он получил в Вятском духовном училище,
среднее - в Вятской духовной семинарии, высшее - в Казанской духовной
академии, и в 1889 году был рукоположен во священника к Всехсвятской
церкви города Вятки.
В 1891 году в России разразился голод. Как и
многие пастыри в это время, отец Александр живо откликнулся на народное
бедствие, призывая людей помочь тем, кто попал в беду и лишился средств к
пропитанию. Во время богослужения в вятском кафедральном соборе он
обратился к прихожанам с просьбой принять участие в помощи голодающим,
напоминая о христианском понимании случающихся с человеком несчастий.
«Божиим попущением многие местности нашего Отечества, бывшие прежде
хлебородными, пострадали от неурожая хлеба, - сказал он. - Это бедствие -
крест Божий, ниспосланный нам во вразумление и наказание наше за грехи.
Забвение Бога, неверие, погоня за наживой, благами и удовольствиями
мира сего, самолюбие, своекорыстие - обычные наши страсти и пороки,
низводящие нас на степень человека-язычника. Ниспосланный нам свыше
крест... побуждает нас глубже проникнуть в наше душевное состояние,
раскрыть перед нашим сознанием наши духовные язвы, приложить старание об
их уврачевании и об умилостивлении прогневанной нашими прегрешениями
правды Божией добрыми и богоугодными делами...»
Поясняя, что в тот
момент являлось богоугодным делом, он призвал прихожан: «Совершите,
братие, святое дело сострадания бедствующим братьям: помогите им в
тяжелой нужде. Не отклоняйте руки, простираемой к вам за подаянием,
слагайте лепты свои в обносимые пред вами кружки, посылайте ваши жертвы,
чем кто может...»
В 1900 году отец Александр был пострижен в
монашество и в 1901 году назначен ректором Калужской духовной семинарии и
возведен в сан архимандрита, а в 1904 году - хиротонисан во епископа
Муромского, викария Владимирской епархии. В 1907 году он был назначен
епископом Юрьевским, первым викарием Владимирской епархии, а в 1912-м -
епископом Вологодским.
Архипастырское служение епископ Александр
начал с объезда монастырей и приходов, почти каждый день совершая
богослужения. Деятельно участвуя во всех религиозных мероприятиях
епархии, он глубоко переживал угасание у христиан ревности к духовной
жизни, их теплохладность, от чего расстраивалась жизнь приходов. В селах
храмы еще имели постоянных прихожан, а в городских приходах постоянных
прихожан уже почти не было. Благотворительность хотя и не была оставлена
вовсе, но в ней деятельно участвовала лишь небольшая часть прихожан.
«Не
так было в старину, - писал владыка, обращаясь к вологодской пастве. -
Прежде любили свои храмы. Чем иначе объясните вы само обилие храмов в
нашем городе? Населения было несравненно меньше, приходы были
малочисленнее, а между тем - смотрите, какие величественные храмы
созидались и богато украшались. Поддержать созданное нашими
благочестивыми предками церковное благолепие мы едва в состоянии».
После
революции 1917 года начались гонения на Русскую Православную Церковь от
пришедших к власти большевиков, и епископ Александр почти сразу же
испытал их тяжесть. 17 апреля 1919 года по распоряжению властей
специально созданная для этой цели комиссия вскрыла раку с мощами
преподобного Феодосия Тотемского. Вскрытие раки вызвало бурю протестов
среди православных жителей города, и епископ направил властям письмо,
требуя прекратить кощунства. Те отказались удовлетворить просьбу, вместо
ответа поместив в газетах циничную статью председателя губернского
исполкома.
В ответ епископ направил председателю второе письмо, в
котором писал: «Очень рад, что своим... письмом... на мое к Вам
обращение с просьбой о прекращении выставления обнаженных останков
преподобного Феодосия Тотемского в удовлетворение праздного любопытства
толпы Вы даете мне повод изложить истинный взгляд Церкви на святые мощи.
Наша
Православная Церковь никогда не смотрела на мощи святых угодников
Божиих как на непременно и совершенно целые нетленные тела, ибо это было
бы не согласно со словом Божиим, по которому только один Богочеловек
наш Иисус Христос не увидел тления... все же люди, в силу определения
Божия „земля еси, и в землю отъидеши", должны подвергаться и
подвергаются тлению... Церковь же под мощами разумеет вообще останки
святых...
Святой Иоанн Златоуст в своих речах о мощах святых
многократно называет их костями: „Могут и гробы мучеников иметь великую
силу, как и кости мучеников имеют великую мощь..."».
Уездные власти,
опасаясь волнений среди населения, обратились за помощью к губернским
властям, чтобы те разрешили увезти мощи преподобного Феодосия в
вологодский музей. Такое разрешение было получено, и ночью мощи были
тайно перевезены в Вологду.
В 1923 году власти арестовали епископа
Александра, приговорив к шести месяцам принудительных работ в
концлагере. По возвращении из заключения он получил назначение на
кафедру в Симбирск.
В 1928 году епископ Александр был возведен в сан
архиепископа и назначен на Самарскую кафедру. В начале 1930-х годов
власти Самарской области закрыли многие храмы и произвели массовые
аресты среди духовенства, и архиепископ, видя, что дело может дойти до
того, что будет арестовано все духовенство епархии и некому будет
совершать таинства, стал рукополагать священников из среды благочестивых
мирян, советуя некоторым устроить домовые церкви.
Летом 1933 года
власти арестовали архиепископа Александра, обвинив его в том, что «он
являлся руководителем контрреволюционной группы церковников, вел
проповедническую работу в антисоветском духе», а также беседовал с
некоторыми из прихожан о принятии ими сана священника. 29 октября 1933
года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило его к трем годам
ссылки на Урал. Вернувшись из ссылки, он поселился в Симбирске. В 1936
году он переехал в Самару, где по благословению правящего епископа
Самарской епархии служил в Петропавловском храме.
В 1937 году гонения
на Русскую Православную Церковь усилились, и почти все духовенство
Самары было арестовано. 30 ноября 1937 года был арестован и архиепископ
Александр. Ему было в то время семьдесят пять лет. Свободных мест в
следственной тюрьме уже не осталось, и подследственных отправляли в
бараки ближайшего исправительно-трудового лагеря.
Архиепископа
обвинили в участии в подпольной контрреволюционной организации, в том,
что он объединил в городе всех бывших без места священников, главным
образом, вернувшихся из ссылок, используя положение этих, как он
говорил, страдальцев за веру, «для антисоветской повстанческой и
контрреволюционной фашистской агитации». Следователь, оказывая на
заключенного психологический нажим, зачитал ему выдержки из показаний
лжесвидетелей. Выслушав, архипастырь отверг и показания лжесвидетелей, и
ложные обвинения.
21 декабря 1937 года тройка НКВД приговорила
архиепископа Александра к расстрелу. Он был расстрелян 14 января 1938
года и погребен в общей безвестной могиле.
http://www.foma.ru/kabinet-sledovatelya-i-czarstvo-bozhie.html
.jpg)
