Не умирай, моя страна!

Среди огромного потока книг порою очень трудно найти «настоящее». Или надо иметь своё врождённое чувство слова, или рядом должен быть опытный, знающий учитель, который бы ненавязчиво повернул твой интерес в нужную сторону. То, что ярко блестит и раскрашено во все цвета метафор, - это почти всегда подделка, а не настоящая поэзия. Соловью не надо раскрашиваться под попугая, изумительная песня маленького серенького певца всё ставит на свои места.

У В.Г. Распутина я как-то спросил: «Что бы вы почитали на сон грядущий, какого автора?» Он мне назвал Николая Зиновьева. И добавил: «Талант Зиновьева отличен от других ещё и тем, что он немногословен в стихе и чёток в выражении мысли, он строки не навевает, как это часто бывает в поэзии, а вырубает настолько мощной и ударной, неожиданной мыслью, - мыслью точной и яркой, что это производит сильное, если не оглушающее впечатление...»

Жизненная и творческая биография Николая Зиновьева лишний раз подтверждает, что поэтам на Руси во все времена жилось несладко. Как свидетельствуют близкие ему люди, стихи его были замечены и опубликованы ещё в начале 80-х годов, а широкая известность приходит только сейчас, спустя почти четверть века, когда уже и несколько сборников вышло, и появились подборки стихов в толстых центральных журналах.

Ясно совершенно, что он родился поэтом, но проявил себя как поэт в полный голос тогда, когда спустились грозовые тучи над его большой и малой родиной. Стихи Н. Зиновьева - это не только духовная биография поэта, но одновременно и правдивая история России конца XX - начала XXI века, переданная через мысли и чувства простых людей, среди которых вырос и он сам.

Прадед поэта по матери - Кондрат Сергеевич Соболь - казак, верно служил царю, имел Георгиевский крест IV степени за выдающееся мужество и храбрость. В 1941 году был взят в НКВД как враг народа, а после (уже посмертно) реабилитирован. Прабабушка по матери - многодетная казачка, верующая, добрая. Проводив мужа в лагеря, а трёх сынов на защиту Родины, она со своими тремя дочками помогала всем хуторянам выжить в военное лихолетье. Дед по матери - казак, до Великой Отечественной войны работал в колхозе комбайнёром. С войны не вернулся, погиб в Крыму, заменив в бою погибшего командира.

Прадед по отцу был кучером у барыни, а прабабушка - горничной. Дедушка по отцу (уроженец Курска) - строитель. Умер дед Дмитрий в 1941 году, оставив «амбарную книгу» стихов в редакции местной газеты. Но после его смерти (уже началась война) книга эта затерялась, и никто теперь не знает, что это были за стихи. Отец - Александр Дмитриевич Зиновьев - после службы в армии вернулся домой в Кореновск и 46 лет проработал строителем. Он женился на учительнице начальных классов Лидии Александровне Соболь, ей сейчас 72 года.

Николай Александрович Зиновьев родился в станице Кореновской Краснодарского края в Вербное воскресенье, 10 апреля 1960 года. Забирали его домой из роддома в Светлое Воскресенье Христово. Малыш родился крепким, с густыми чёрными волосами и большущими ресницами.

После школы поэт закончил ПТУ, где получил специальность сварщика. Потом учился в станкостроительном техникуме и заочно - в Краснодарском университете на литфаке. Работал грузчиком, электросварщиком, бетонщиком на стройке. Писать начал в 20 лет. Писал для себя, никуда не отправляя. Позже мать уговорила послать стихи в районную газету, там не поверили, сказали: «Где-то списывает». Но всё-таки решили проверить, дав ему тему. Он там же, в редакции, написал стихи. А чуть позже приехал из Краснодара зав. отделом поэзии В.П. Неподоба, нашёл, где живёт Н.Зиновьев, забрал стихи, и с тех пор они стали появляться в краевой газете.
За поэму «Мой дед» Н.Зиновьеву была присуждена первая его премия. После признания его в крае и наша «районка» стала часто печатать его стихи. Первая маленькая книга «Я иду по земле» была напечатана в 1987 году Краснодарским издательством.

Его стихи читали, печатали, рассылали друг другу, за ними приезжали, собирали деньги и издавали небольшими книжками. В издания входили стихи, выбранные самими редакторами. И так эти стихи пошли по стране, дошли до Москвы. Вскоре он получил Большую литературную премию. Затем стал лауреатом международного конкурса «Поэзия третьего тысячелетия», конкурса «Золотое перо», премии Дельвига.

Николай Александрович женат, имеет дочь и сына. В настоящее время живёт в городе Кореновске.

В 2005 году В.Г. Распутин пригласил Н.Зиновьева в Иркутск на фестиваль «Сияние России» и, представляя поэта, сказал: «В стихах Николая Зиновьева говорит сама Россия».

Счастье России, её спасение в том, что во все времена, когда ей было трудно, где-то в её далёкой глубинке рождались талантливые люди, способные полезным делом или ярким, образным словом посеять в душах людей веру. Николай Зиновьев из тех людей, для которых смысл жизни прежде всего в том, чтобы была Россия, чтобы она становилась сильнее и чище, чтобы не прерывала связь времён, не теряла того, чем гордилась в прошлом. И этот смысл он сумел выразить в своих стихах, которые ни с чьими другими не спутаешь.

†††
О, как же падал я немало,
Идя по жизненной тропе!
Как мать, всегда в ущерб себе,
Меня Россия поднимала.
Изнемогла и ослабела
Моя Россия, моя мать.
Теперь мне нет иного дела —
Её ответно поднимать.

†††
В Россию можно только верить.
Ф.И.Тютчев

Не день, не месяц и не год —
Всегда в Россию верить нужно.
А что касается невзгод,
Они уйдут, как псы, послушно.
Они сбегут в одном исподнем,
Гонимые бичом Господним.

†††
Не понимаю, что творится.
Во имя благостных идей
Ложь торжествует, блуд ярится…
Махнуть рукой, как говорится?
Но как же мне потом креститься
Рукой, махнувшей на людей?..

†††
У знакомых — больная дочь.
Инвалид, понимаешь, с детства.
И никто ей не может помочь.
Нету в мире такого средства.
Понимаю, что я ни при чём,
Понимаю, умом понимаю…
Но немеет под левым плечом,
Когда взгляд на неё поднимаю…

†††
У карты бывшего Союза
С обвальным грохотом в груди
Стою. Не плачу. Не молюсь я.
А просто нету сил уйти.
Я глажу горы, глажу реки,
Касаюсь пальцами морей.
Как будто закрываю веки
Несчастной Родины моей…

ВИДЕНИЕ
Солдат спускается с пригорка,
С семьёю встреча впереди.
Медаль «За взятие Нью-Йорка»
Я вижу на его груди.
Я вижу, дочка его Танька
На речку гонит двух гусей,
Где с башни натовского танка
Сын Федька ловит карасей.

†††
Набирает дешевизну
Жизнь, и нечем дорожить.
Потерять свою Отчизну —
Как ребёнка пережить.

Я ПОНИМАЮ
Я понимаю — не дурак, —
Чтоб пальцы, сжатые в кулак,
Разжать для крестного знаменья,
Нужны и сила, и уменье,
Но более всего — терпенье.

†††
Вот сменила эпоху эпоха,
Что же в этом печальней всего?
Раньше тайно мы верили в Бога,
Нынче тайно не верим в Него.

ДРУЗЬЯМ
Пусть мы в пророки не годимся,
Но, чтоб не так хамели хамы,
Друзья, давайте созвонимся,
Как храмы…

В ДЕТСКОМ САДУ
Над клумбой бабочки порхают,
И небо льётся синевой.
В тени песочницы играют
Солдаты Третьей мировой…

†††
Я верю, Россия очнётся,
Чтоб доброе дело творить,
Но прежде такое начнётся,
О чём я боюсь говорить.

†††
Бывают дни особой силы,
Когда в теченье дня всего
Помимо «Господи, помилуй!»
Нет в мыслях больше ничего.

БОГАТСТВО
Огород к речушке. В хате
Столик с Библией. Скамья.
Полдень… Книга Бытия…
Разве этого не хватит?

†††
Когда душа кипит от злости
На брата — это неспроста,
Ты тоже забиваешь гвозди
В запястья белые Христа.

ОТЧИЗНА
Один о ней романы пишет,
Другой с трибун о ней кричит,
И только тот, кто ею дышит,
Пока молчит…

†††
Как ликует заграница
И от счастья воет воем,
Что мы встали на колени.
А мы встали на колени
Помолиться перед боем…

†††
Душа не вынесла б разлада,
Но Бог всесильною рукой
На миг подарит ей покой —
А ей на дольше и не надо.

†††
Ужасная эпоха!
За храмом строим храм,
Твердим, что верим в Бога,
Но Он не верит нам.

СЕМЕЙНОЕ ПРЕДАНИЕ
Душ любимых спасения ради,
Богомолом прослывши окрест,
Раз в году в церковь хаживал прадед…
На коленях…
В соседний уезд.

КРЕСТ
И понял я на склоне дня,
Когда закат тёк речкой алой:
Не я свой крест, а он меня
Несёт по жизни небывалой.

ВДОВА
За окном и в груди её — стужа.
Девяносто два года вдове.
Бог сказал ей: «Живи и за мужа,
Что погиб в тридцать лет на войне».

В БОЛЬНИЦЕ
Эта с запахом мерзким палата
И на окнах решёток штрихи —
Не высокая слишком ли плата
За ненужные людям стихи?

†††
Сума, тюрьма, сума, тюрьма.
Где ж ты, народа воля?
Извечно горе от ума,
Печален ум от горя.

РЕКВИЕМ
Слова сочувственные лживы.
Не выбраться из колеи,
Ведущей в ад, когда чужие
Стоят вокруг. Одни чужие.
Чужие все. Даже свои.

РУССКОЕ ПОЛЕ
Я под небом твоим тусклым
Понял это не вчера:
Чтоб тебе остаться русским,
Куликовым стать пора.
А иначе тебя сгорбит,
Стиснет страшная беда —
Станешь ты курганом скорби
Аж до Страшного суда.
Будет летними ночами
Золотая сниться рожь.
Деревянными крестами
До вершины зарастёшь…

†††
Давно по миру слух ползёт,
В умах родившись не в убогих:
Россия скоро упадёт.
Не веселитесь наперёд!
Коль упадёт — придавит многих.
А может статься, что и всех.
Что, кроме мокрого следа,
Тогда останется от мира?
Молитесь лучше, господа,
За нашу Русь, а то — беда.
Так мне пророчествует лира.

†††
Дед остался на войне,
А страну оставил мне.
И гляжу теперь с виной,
Что творят с моей страной.
Не рублей идёт хищенье —
Душ людских.
И мне прощенье
Будет, нет ли?
Я не знаю.
Весь народ сбивают в стаю,
Кто противится — тех в стадо.
Что-то делать, делать надо!
Душу я свою терзаю,
На другое — не дерзаю.
Над страной кровавый смог…
Не простят
Ни дед,
Ни Бог.

†††
У нас на хуторе, в Европе,
Пока ни стычек, ни боёв.
Лишь кошка прячется в укропе,
Подстерегая воробьёв.
И жизнь, и смерть походкой тихой
Идут — тьфу-тьфу, не сглазить чтоб.
И дед Антип с усмешкой дикой
Себе сколачивает гроб.
И говорит, что нет надёжи
Ни на кого — все пьют в семье —
И что крещёному негоже
Потом, как псу, лежать в земле.

ГЕРБ РОССИИ
Я при людях не плачу, не баба.
Но, двуглавый, не слишком ли слабо
Держишь в лапах остаток страны?
Чуешь пристальный взгляд сатаны?
Ты вонзи свои когти поглубже,
Позабудь вековую усталость.
Если хватку ослабишь, то тут же
Вырвут даже и то, что осталось.

†††
Дымя махоркой, на завалинке
Седой как лунь старик сидит.
Я перед ним, как мальчик маленький,
Он на меня и не глядит.
И вдруг взглянул:
«Что с кислой мордой?» —
«Я вас спросить хотел давно…»
Но он прервал: «Россию мёртвой
Живым увидеть не дано».

ЖЕЛЕЗНЫЙ ЗАНАВЕС
Рухнул занавес. И что же?
И решили господа:
Пропадать ему негоже.
Эй, подать его сюда!
Протащили по болотам —
Тяжеленный, паразит…
Между властью и народом
Он теперь у нас висит.

ЕДИНСТВО
Иду по кромке жизни,
Дурную мысль гоня.
Шатает пульс Отчизны,
Как пьяного, меня.
Боюсь свалиться в бездну,
Ведь я совсем без крыл.
Запеть со страху песню?
Но все перезабыл.
Иду по кромке жизни,
Не глуп и не умён.
Не ровен пульс Отчизны,
И мой час не ровён.

†††
Облака плыли низки и серы,
И мне было увидеть дано
То, как бесы зерно и плевелы
Просевали, сжигая зерно.
Я смотрел и стоял, но нестойко,
Когда бес мне один подмигнул:
«Перестройка идёт, перестройка», —
И в костре кочергой шевельнул.
И постиг я наитьем поэта,
Тем, что дару пророка родня:
Перестройка закончится эта
С наступлением Судного дня.

†††
Веселиться нам было не в диво,
Радость в каждом жила городке.
И на праздники ты выходила
В оренбургском пуховом платке.
Но негаданно нечисть окрепла
И вовсю разгулялась беда.
И в косынке из чёрного крепа
Ты бредёшь неизвестно куда.

†††
Вот и там, под твердью вечной,
Где лежал на скалах лёд,
Нынче бабкой старой речка
Петли вьёт среди болот,
А на дне былого моря
Лёг в барханы космодром…
Лишь душа — всё то же поле
После битвы зла с добром.

СТАРАЯ ВДОВА
А по утрам в глазах темно.
На хате крыша вовсе спрела.
И вспомнить страшно, как давно
Душа души перегорела.
Но на лице от жизни той
Остался свет. Он нестираем,
Как отблеск бедности святой
На миске с выщербленным краем…

В ПИВНОЙ
1.
«Что ты знаешь, стервец, про атаки?
Ты, я вижу, лишь выпить не слаб.
Мы бросались с гранатой на танки,
Вы бросаетесь только на баб.
А что знаешь ты про артналёты?
А прикладом фашиста убьёшь?
Что ты знаешь?
И собственно, кто ты,
Что на равных со мною тут пьёшь?..»
Молча пил водку сумрачный парень,
Прятал взгляд, что был хмур и тяжёл.
Из-за столика встал и на паре
Заскрипевших протезов ушёл.
2.
Подъезжает на коляске
И небритый, и седой.
Наливаю «под завязку».
Мне не жалко. Он — Герой.
Он в Чечне оставил ноги
И полвзвода своего.
А ребята были — боги,
Помнит всех до одного.
Выпив, морщится: «Отрава».
Пьёт ещё. Потом кричит:
«На хрена мне эта слава,
Слышишь?» Родина молчит.

В ХРАМЕ
Ты просишь у Бога покоя,
И жаркой молитве вослед
Ты крестишься левой рукою,
Зажав в ней десантный берет.
И с ангельским ликом серьёзным,
Неправый свой крест сотворя,
Вздыхаешь. Под городом Грозным
Осталась десница твоя.
Осталась она не в граните,
Не в бронзе, а просто сгнила…
Стоишь, и твой Ангел Хранитель
Стоит за спиной. Без крыла.

†††
Сколько помню, он такой:
Редкая бородка,
Грязный, серенький, сухой.
Лёгкая походка.
Допотопный армячок.
Детская улыбка.
— Здравствуй, Ваня-дурачок.
Как дела?
— Не шибко.
— Издеваются ли, бьют?
Что тому виною?
— Больно много подают…
Как перед войною.

†††
Ты не творишь себе кумира,
Не поклоняешься судьбе,
Так почему же всё зло мира
Порой ты чувствуешь в себе?
Подумай, кто, маня соблазном
«Со злом покончить мировым»,
Ведёт тебя рукою властной
К мосткам прогнившим и кривым?
И положить конец всем бедам
Зовёт холодная вода…
Перекрестись! И всё. Об этом
Не надо больше. Никогда.

СОН
Я видел сон — всему конец:
Огромный золотой телец
Давясь, жевал не разнотравие,
А наше с вами Православие.
Телец был родом из пустыни,
Откуда родом вся беда.
И исчезали все святыни
В огромной пасти навсегда:
Кресты, хоругви и иконы,
Которым было сотни лет…
Хоть это сон, но вы спокойны?
Во мне с тех пор покоя нет.

БОЛЬШОЕ
СТИХОТВОРЕНИЕ
Война-то Третья мировая
Давно шагает по планете.
И, на победу уповая,
Кричат взахлёб то те, то эти.
Кто спящий разум их разбудит?
Какую чепуху несут
О мировом господстве! Люди!
Ведь победителей не будет,
Итогом станет Страшный суд.
А чуть пораньше конец света
Покажет всем, что есть темно.
Хоть кто-то б внял словам поэта
И вывод верный сделал, но,
Вновь на победу уповая,
Кричат взахлёб то те, то эти.
Шагает Третья мировая
По умирающей планете,
Где, ужаса не сознавая,
Ещё растут цветы и дети.

ТЕМ, КТО БЕЗ СОЗНАНИЯ
Конечно, это наказанье —
Смотреть, как много в наши дни
Людей, живущих без сознанья
Того, что русские они.
Нет горше русскому поэту,
Как лицезреть картину эту.
Моя душа, и дух, и стих
Хотят вернуть в сознанье их.

†††
Где наши и мощь, и богатство?
Я знаю ответ на вопрос —
Где нету духовного братства,
Разруха царит и хаос.
«Во всём виноваты мы сами!» —
Кричу не народу — толпе,
Где каждый моргает глазами
Сквозь дырку в своей скорлупе.

О СЕБЕ В ТРЕТЬЕМ ЛИЦЕ
Пускай он ближнего обманет и обидит,
Но знай, безбожный мир и жуткий век,
Свои грехи безмерно ненавидит
Лишь русский многогрешный человек.
Не стану говорить о слишком многом,
Хватает одного вполне штриха:
Ведь русский горько кается пред Богом
Ещё до совершения греха.

ПРАВА ЧЕЛОВЕКА
Какие такие права?
Одно только право и в силе,
О нём вам прошепчет трава
На собственной вашей могиле.
Печальные эти слова
Повсюду ветра разносили:
«Какие такие права?»
Одно только право и в силе.
В России…

ЛЕРМОНТОВ
Огоньки Пятигорска.
Годы как облака.
Сколько в жизни их? Горстка?
Или всё же века?
Ах, как все надоели!
Он подтянут и строг.
До последней дуэли
Ещё несколько строк.
Он коварен, как Демон,
И печален, как Бог,
Меж землёю и небом
Не вмещается вздох.
Ветку ветер колышет,
Пусто, гулко в груди.
Он садится и пишет.
Смерть уже позади.

ЖУРАВЛИ
Выходите скорей,
чтоб взглянуть на высоких своих!
Н.Рубцов
Который год над нашим краем
Не пролетают журавли.
А мы живём и умираем
В заботах мелочных, в пыли.
В сердцах своих не носим света,
Живём бездумнее травы.
Я сам приветствую соседа
Кивком небрежным головы.
Не подаём убогим хлеба,
А с раздраженьем гоним прочь.
Христу, всё видящему с неба,
Как от тоски не изнемочь?
В молитве рук не простираем
При виде утренней зари.
И потому над нашим краем
Не пролетают журавли…

МОЛИТВА
Прошу не славы, не утех,
Прошу Тебя, скорбя за брата,
Спаси мою страну от тех,
Кто распинал Тебя когда-то.
Христос, они твои враги!
Они рабы тельца златого,
Ты знаешь Сам. Ты помоги,
Довольно Твоего лишь слова…

†††
Быть знаменитым некрасиво.
Б. Пастернак
Быть знаменитым страшно очень,
Иметь стальные надо нервы:
Ведь знаменосца, между прочим,
В сраженье убивают первым.
Такую он имеет мету,
К нему особый интерес.
Он пораженье иль победу
Увидеть может лишь с небес.

†††
Пишу стихи свои я, чтоб
Стал русофилом русофоб.
Я знаю, это очень сложно,
Но, если в принципе возможно,
Готов писать я день и ночь,
С тем чтоб стране своей помочь.
Готов собою пренебречь,
Чтоб только Родину сберечь.
Об этом, собственно, и речь.

†††
Писать о радости, о жизни —
Таким я мнил удел поэта,
Но в погибающей Отчизне
Возможно ль это?
И я пишу на злобу дня,
Даст Бог, буду писать и впредь я.
Ведь этой самой злобой дня
Пронизаны тысячелетья.

†††
Лирик я, лирик по сути:
Я писал бы о песнях дождей,
О заре на озёрной полуде,
О таинственных криках сычей.
Не даёт же мне в лирику впасть
Эта чёрная, скользкая власть,
Что так схожа с пиявкой болотной,
Присосавшейся к шее народной
И напившейся крови до жути…
…Лирик я, лирик по сути.

†††
С чего ни в чём не виден толк,
Который был от века?
С чего зафлажен я, как волк,
Правами человека?
С чего картавит Третий Рим?
С чего нам свет не светит?
С чего впустую говорим?
Хоть кто-нибудь ответит?
Ответа нет. Одни молчат,
Постичь сей мир не в силах.
А те, кто смог постичь, лежат
Давно в своих могилах.

ВРАГАМ РОССИИ
О, как вы смотритесь убого!
Глупцы вы, надо полагать.
Вы нас, кто ищет встречи с Богом,
Решили смертью испугать?!
Об этом наш поэт давно
Сказал презрительно и скупо:
Всё это было бы смешно,
Когда бы не было так… глупо!

†††
Писать о звёздах — тратить дни.
А сколько их осталось, дней?
Пишу о людях, ведь они
Намного ближе и родней.
Да все мы, в общем, неплохие,
Есть свои плюсы и в прохвостах,
Но попадаются такие,
Что лучше б я писал о звёздах.
А сам-то я не из таких?
Всё-всё, заканчиваю стих.

†††
Духовным зреньем проникая
В глубины, скрытые от глаз,
Картина видится такая
Мне, как поэту, в сотый раз:
Тропинка в рай вся заросла,
Хоть верьте, хоть не верьте.
Дорогу ж в ад, дорогу зла,
В асфальт одели черти.
Идти по ней теперь легко,
Скользи, как по паркету.
А рай теперь так далеко,
Как будто его нету.

ВОРОНЫ
Летит косынок чёрных стая,
Мрачится неба синева.
Обсядут дерево — простая
Берёза станет, как вдова
Иль мать, что схоронила сына
Вчера по-страшному: без слёз…
А на Руси таких косынок!
А на Руси таких берёз!

ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Воспетый и в стихах, и в пьесах,
Он, как отец к своим сынам,
Уже полвека на протезах,
Что ни весна, приходит к нам.
Он и страшнее, и прекрасней
Всех отмечаемых годин.
Один такой в России праздник.
И слава Богу, что один.

ПРО ЭТО
Я не хочу писать про это,
Кричу я музе: «Отвяжись!»
Но к жертве требует поэта
Не Аполлон, а наша жизнь.
Ведь мы спиваемся все, братцы,
Не клевета это, не глум.
Последний шанс за ум нам взяться,
Пока не пропит напрочь ум.
О, сердце бедное поэта
И дух, утративший покой!
Я не хотел писать про это,
Но Бог водил моей рукой.
А может, спаивают нас?
Но это уж другой рассказ.

†††
Почесал я по-русски затылок,
И задумчиво ввысь поглядел,
И пошёл по стеклу от бутылок
Всех, что выпить за век свой успел.
Проклинал я себя всю дорогу,
И зарёкся я больше не пить…
И такая дорога есть к Богу.
Почему же такой ей не быть?

†††
Куда ни глянешь — горе,
Немая стынь в груди.
О Господи, доколе?!
Доколе, Господи?!
Как галки с колоколен,
Слова слетают с уст.
Кто вечно недоволен
Собою, тот не пуст.
Уж так душе погано, —
Что ж, знамо, не в раю,
Не зря же из стакана
Разит так серою.
Чертяку в певчем хоре —
Найди его поди…
О Господи, доколе?!
Доколе, Господи?!

†††
Не жалок ей нищий убогий.
Н.А.Некрасов
Мне жалок убогий и нищий
И тот, кто в дешёвом винище
С нужды утопил свои дни;
Таких уже даже не тыщи,
И русские все ведь они.

†††
Дерутся пьяные в проулке,
Мешая с матом хриплый крик.
Прижавшись к грязной штукатурке,
На остановке спит старик.
Смеётся пьяная девица,
Садясь в попутный «мерседес», —
Её литые ягодицы
За нить подёргивает бес.
На пустыре с начала мая
Идёт строительство тюрьмы.
Всё это жизнью называя,
Не ошибаемся ли мы?

ЖАЖДА
Великой жаждой обуян,
Он продал старенький баян —
Свою последнюю отраду,
И выпил две бутылки кряду.
Пришёл домой в дымину, в стельку,
Сел на убогую постельку;
Великой жаждой обуян,
Забыл, что пропил свой баян.
И мнимые ремни накинул,
И мнимые меха раздвинул,
И пальцами затеребил,
И всех забыл, и всё забыл.
Одну мелодию лишь помнил
И ею комнату заполнил.
Хоть пустоту рука встречала,
Звучала музыка, звучала.
И с ужасом жена глядела
На столь невиданное дело.

†††
Как-то утром у трактира
(А в кармане ни гроша)
С вездесущим князем мира
Хмурый встретился Левша.
Обнял князь Левшу за плечи:
«Друг! Зайдём? За всё плачу!»
Подковать блоху полегче,
Чем ответить: «Не хочу».
И зашли они… И вышли
На бровях — во всей красе.
Был Левша наказан свыше:
Стал правшою, как и все.

†††
Тучи сизые нависли.
Глубь России. Ночь. Вокзал.
«Понимаешь, нету жизни», —
Мужику мужик сказал.
Прокатилась по буфету
Эта фраза. Стали пить.
«Наливай! Где жизни нету,
Там откуда смерти быть?»

†††
Он в пороках неуёмен,
Не воздержан на слова,
Но душой ещё не тёмен,
Потому что мать жива.
Есть ещё кому молиться
За него сквозь дымку слёз.
Долго ль это будет длиться?
То уже другой вопрос.

†††
Первые сединки в волосах.
Тонкие чулки в такую стужу.
Брови словно нитки.
А в глазах —
Ничего, похожего на душу.
И стоит, румянами горя,
«Сука привокзальная», «Катюха»,
«Катька-Полстакана», «Катька-шлюха».
Катя… Одноклассница моя…

†††
Не потому, что вдруг напился,
Но снова я не узнаю,
Кто это горько так склонился
У входа в хижину мою?
Да это ж Родина! От пыли
Седая, в струпьях и с клюкой…
Да если б мы её любили,
Могла бы стать она такой?!

ПЕЙЗАЖ
С неба снег летит, кружа,
На дорогу, на бомжа,
Что так сладко спит в кювете,
Позабыв про всё на свете.
Снег кружится, снег летает,
На лице бомжа не тает…

†††
Пора весенняя плыла,
Цвели средь мусора фиалки.
Бомжиха тройню родила
В картонном домике на свалке.
Младенцы есть хотят, к пустым
И дряблым грудям припадают.
Сквозь родовой горячки дым
Мать говорит: «Пусть пропадают…»
Россия! Мать всего людского!
Кто так посмел тебя распять?!
…В раю у Дмитрия Донского
Рука легла на рукоять.

†††
О, эти нищенские пенсии
Старух и дряхлых стариков.
Их накормить стремятся песнями
Безстыдных шоу-пошляков.
Какое подлое грабительство!
Что ни чиновник, то и плут.
Да ты ли русское, правительство?
Меня сомнения берут.

В ПРЕДЕЛАХ МИЛОСЕРДИЯ
Ты помоги нам, Матерь Божия,
Найти свой путь средь бездорожия.
А те, кто застят нам наш путь,
О них Ты тоже не забудь:
За их недоброе усердие
Сбить нас с пути, свести с ума
Придумай что-нибудь Сама
В пределах милосердия.

†††
А я видел, как били бомжа
За кольцо колбасы. Били долго.
Били с толком его, не спеша,
С беспощадной улыбкой —
Как волка.
Он пытался им туфли кусать,
Под прилавок хотел закатиться.
И никто не посмел заступиться,
Только я вот решил — написать…

†††
О, дни лукавства! Злобы лета!
Лжи и предательства стезя!
Отрадней в дуло пистолета
Взглянуть, чем ближнему в глаза.
Тут даже мало быть поэтом,
Здесь только Богом надо быть,
Чтобы людей за всё за это
Не ненавидеть, а любить.

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА
От тоски или от лени
Не являлся. Наконец
Возвратился. На колени
Перед сыном встал отец.
Плакал он, дрожали плечи,
Прах земной сжимал в горсти:
«Сын, прости меня, прости,
Не сберёг я мать до встречи…»

СТАРАЯ КАРТИНА
Тоска… Безверие… Хандра…
Гримасы кислые с утра.
Мы все к плохому так привыкли,
Так мил нам в душах неуют,
Что если кто-нибудь вдруг крикнет:
«Мне хорошо!» — его убьют.
Убьют холодным, злобным словом,
Покрутят пальцем у виска
И успокоятся. И снова:
Хандра… Безверие… Тоска…
Да, неприглядная картина —
Века такую не сотрут, —
Так речка зарастает тиной,
Так ряской зарастает пруд.

ВЕСТЬ
В мире уж давно нечисто,
Загляни в его нутро:
Зло упитанно, плечисто,
А Добро… А где Добро?
И любви весь вышел срок,
Секс пришёл любви на смену.
Воцарён везде порок,
Верность бьётся лбом о стену.
Похоть тешится, шутя,
И разврат плюёт на небо.
Продаёт себя дитя
За кусок гнилого хлеба.
Извращённый чей-то бред
Нарекли образованьем.
Срок пришёл весь белый свет
Называть другим названьем.
Если жить так силы нет,
Если сердце не на месте,
Если ты ещё поэт,
Содрогнись от этой вести.

†††
Кто там на улице стреляет?
А то, повесив на забор,
Соседка тряпку выбивает,
Так называемый «ковёр».
Его бы выбросить на свалку,
Но сука-бедность не даёт,
И, высоко вздымая палку,
Хозяйка бьёт его и бьёт.
С какой-то лихостью гусарской
Колотит тряпку всё сильней!..
Наверно, бедной, мнится ей,
Что сводит счёты с государством.

†††
Я помню всех по именам,
Кто нас учил, что труд — награда.
Забудьте, милые, не надо…
Труд — наказанье Божье нам.
Как может быть мой дух высок,
Когда до поту, до измору
Я за говядины кусок
Дворец роскошный строю вору?
Ведь я потворствую ему,
Ведь я из их, выходит, своры…
О век! Ни сердцу, ни уму,
Ни духу не найти опоры.

МАЛЕНЬКИЙ
АПОКАЛИПСИС
Какая-то в воздухе смута
Сгущает несносную тьму.
Как будто я должен кому-то,
Вот только чего и кому?
Как будто отрезали крылья
Душе. Они стали мешать.
Уже и все окна открыли,
А всё равно нечем дышать…

†††
В мечтах несбыточных кочуя,
Я износился, как пальто.
Не ведал сам, чего хочу я.
А то, что сделал, всё не то.
И прав племянник: «Поздно, дядя,
Ты начал Библию читать».
…Пусть, на моё паденье глядя,
Хоть он научится летать.

СУМАСШЕДШИЙ
Как хорошо в саду больничном
И нам, и птицам, и цветам!
Себя я чувствую отлично.
Как хорошо, что я не там,
Где людям не хватает солнца,
Где из-за рваного червонца
Пырнут ножом и кинут в ров,
Где тени нет улыбки кроткой,
Где зло и ложь, где сущий ад!..
Недаром обнесен решёткой
По всей длине наш тихий сад.

ЛЮБОВЬ ЗЕМЛИ
Она всех любит без разбора,
То право свыше ей дано.
Святого старца или вора
Ей принесут — ей всё равно.
Из трав и снега её платья,
И нрав её отнюдь не злой,
Но, кто попал в её объятья,
Тот сам становится землёй.
И вновь свободна, вновь невеста
Она, покорна и тиха,
И новое готово место
Для жениха.

МОЕМУ КРЕСТНИКУ
Хорошо лежать под ивой,
Тихо плещется волна.
Жизнь коровою бодливой
Только кажется. Она
По своей глубинной сути
Тихий ласковый телок.
Никакой в ней нету жути,
Береги её, сынок.

†††
Я не пойму, куда всё делось?
Ты, если знаешь, подскажи.
Где духа мощь и сердца смелость?
Где доброта людской души?
Или с рожденья наши души
Не посещала доброта?
Боясь в ответ услышать «да»,
Я в страхе закрываю уши.

†††
Отчего закат так красен,
Будто выкупан в крови?
Был преступен и ужасен
Век, нам данный для любви.
Горе нам, забывшим Бога!
Заржавеет скоро ось,
Оттого что слишком много
Крови в Землю пролилось.
Остановится планета
Не случайно и не вдруг.
Но не хочется об этом
Думать людям, недосуг.

ЗАБЛУДШАЯ ДУША
Всю жизнь я с ней живу,
Ни к чёрту стали нервы:
А вдруг её «ау»
Не Бог услышит первым?
Один бы я урод
Такой был — дрожь по коже,
Но ведь и мой народ
С душой живёт такой же.
И всю нашу мольбу
Пускает бес по кругу,
И слышит лишь пальбу
Бог нашу друг по другу.
Под грохот «калаша»
Лишь тёмный дух воспрянет.
Заблудшая душа
Вот-вот пропащей станет…

ПРИЗНАНЬЕ
Я жертва дьявольской эпохи,
И рай не светит мне, увы.
Но я пишу. Пишу о Боге
В надежде, что спасётесь вы.
Признанье это иль призванье?
Но да продлятся ваши дни!
А человеческое знанье
Незнанью полному сродни.
И потому я не трясусь:
Быть может, с вами и спасусь.

РЕТРО
Крестьяне полюшко пахали,
А кто-то пил коньяк в «Астории»,
Но нас тогда уже толкали
Ещё не в ад, но из истории.
Как нынче прошлое поблекло!
Теперь нас тащат прямо в пекло.

†††
Я всеми силами храню
От века нашего отсталость,
Который губит на корню
Всё, что людского в нас осталось.
И пусть нельзя остановить
Сей век игрой на жалкой лире,
Дай Бог хоть разум сохранить
В безумном этом мире.

†††
И в том, что зла вокруг без меры,
И что вокруг без меры тьмы,
Виновны только маловеры,
И маловеры эти — мы!
На что мы, собственно, готовы,
Коль нет сил выдержать поста?
Застанет нас вопрос Христа
Врасплох, когда Он спросит: «Кто вы?»
И мы, поднять не смея глаз,
Услышим: «Я не знаю вас».
И станем локти мы кусать,
А дальше… не хочу писать.

†††
А эта беда называется «рынок» —
Печальный итог чьих-то мудрых затей,
Когда шоколадный Казбек на витринах
Сверкает слезами в глазенках детей.
И мать, что души в своем чаде не чает,
Рывком обрывает его: «Отвяжись!»
Жизнь горькою солью детишек встречает.
Лишь солью, без хлеба, встречает их жизнь.

†††
Наливай, сосед Василий,
Смутно сердцу моему:
Есть Россия? Нет России?
Не пойму.
У кого мы на аркане?
Смех бесовский за спиной.
Неужели мы в стакане
Утонули со страной?

http://www.pravpiter.ru/gorn/n038/ta001.htm
http://www.pravpiter.ru/gorn/n038/ta002.htm
http://www.pravpiter.ru/gorn/n038/ta003.htm