По воскресении Симону дал еси овец паству, за любве воздаяние,

яже о пастве попечения ища.

Темже и глаголал еси: аще любиши Мя, Петре,

паси агнцы Моя, паси овцы Моя.

Октоих. Утренняя стихира, глас 8-й

10 лет назад, 23 сентября 2000 года, в возрасте 92 лет скончался старейший по возрасту архипастырь РусскойПравославной Церкви за границей высокопреосвященнейший Антоний (Медведев), архиепископ Западно-Американский и Сан-Францисский. Владыка Антоний управлял Западно-Американской епархией в течение 32 лет - ни один православный архипастырь в США не занимал кафедру в течение такого продолжительного срока. С кончиной архиепископа Антония прервалась одна из последних нитей, связывавшая с дореволюционной церковной Россией, с живым преданием старого русского монашества, с непосредственным преемством духа основополагателей Русской Православной Церкви за границей. Архиепископ Антоний был последним архиереем Русской Церкви, который и родился, и получил воспитание в дореволюционной России, и монашество принял в юном возрасте, и лично знал великого авву - митрополита Антония (Храповицкого). Так и сказал о нем один иеромонах из России: «Со скорбью узнал о кончине владыки Антония - доброго архипастыря нашей Церкви старой антониевской школы». Другой читатель журнала «Русский пастырь» написал: «В лице почившего владыки мы потеряли не только собрата во Христе, наставника и духовного руководителя, но и частицу старой России, которую не вернешь и в былом виде не возродишь. Я благодарю Бога, что застал старых, по-настоящему русских, архиереев». Ушло тогда от нас и любящее сердце - любящее Господа, Его Церковь и Россию: владыка Антоний принципиально после выхода из России вплоть до своей кончины не принимал другого гражданства (умер бесподданным).

Архиепископ Антоний, в миру Артемий Сергеевич Медведев, родился в 1908 году в Вильне. Его отец, Сергей Иванович, воспитанник Петербургского университета, преподавал в Минске, был директором гимназии в Ковно, а затем преподавателем в Харькове. Сергей Иванович был очень музыкален и нередко пел на минских благотворительных концертах. В Минске же он познакомился с будущей женой - своей ученицей Екатериной Слезкиной. Повенчались они в Харькове. Отец невесты в 1906-1907 годах был временным Харьковским военным генерал-губернатором и своей доступностью и гуманностью снискал общее признание и популярность.

Екатерина Медведева, мать Артемия, скончалась в возрасте 24 лет в Петербурге после тяжелой и неудачной операции, там же она и была похоронена.

На учение Артемий был отправлен отцом в Голицыно, что под Москвой. Впоследствии Артемий учился в Полтавском кадетском корпусе. Он часто и с теплом вспоминал своего корпусного законоучителя - известного церковного писателя протоиерея Сергия Четверикова.

Артемию было 11 лет, когда Белая армия эвакуировалась из Таганрога в Екатеринодар. На великопостном пастырском совещании духовенства Западно-Американской епархии в 2000 году архиепископ Антоний поделился своими воспоминаниями о первой встрече с великим аввой - митрополитом Антонием (Храповицким). Во время эвакуации Артемий оказался в одном купейном вагоне с митрополитом Киевским и Галицким. Он спросил митрополита, как происходит монашеский постриг. Видно, что у него уже в 11-летнем возрасте была склонность к монашеству. Митрополит Антоний очень подробно рассказал мальчику об этом умилительном чине, а Артемий его угостил конфетами. Впоследствии Артемий бывал на богослужениях в Екатеринодаре и видел там митрополита Антония. Митрополит Антоний узнал мальчика в храме. Однажды Артемий с каким-то комендантом оказался у митрополита Антония в покоях. Владыка предложил Артемию взглянуть на митрополита Питирима (Окнова). Оказалось, что митрополит Питирим лежит мертвым в соседней комнате. При жизни митрополит Антоний много претерпел от митрополита Питирима, но, несмотря на это, митрополит Антоний позже приютил его в Екатеринодаре.

После великого исхода русских из России семья Медведевых попала в приютившую ее Сербию. В Сербии Сергей Иванович Медведев сначала преподавал в кадетском корпусе, а потом - латинский язык в сербской гимназии. Умер он в Югославии в 1934 году.

Артемий Медведев в Белой Церкви окончил Крымский кадетский корпус, а затем поступил на лесной факультет Загребского университета. В кадетском корпусе, как вспоминают знавшие его тогда, Артемий был известен своим миролюбием. Он не мог лечь спать непримиренным, и были случаи, когда он делал другим кадетам поклоны до тех пор, пока они его не прощали, хотя они же были виноваты в проступке или неудачном слове. Принимал участие Артемий и в культурной жизни Белграда. Одно время он был статистом в опере. Его любимой оперой была опера Н.А. Римского-Корсакова «Град Китеж», и он впоследствии часто «хвалился», что в Белграде был знаком с автором либретто этой оперы В.И. Бельским. Знал он и И.К. Сурского - автора книг, положивших начало прославлению святого Иоанна Кронштадтского.

В Белграде Артемий познакомился со старшим иподиаконом митрополита Антония Борисом Критским, будущим хранителем Курской-Коренной иконы Божией Матери. Борис прислуживал вместе с будущим архимандритом Спиридоном (Ефимовым; скончался в Калифорнии в 1984 году). Борис рассказал Артемию про Мильковскую обитель Введения во храм Пресвятой Богородицы, куда Артемий и поступил в возрасте 22 лет. Отец Артемия неодобрительно смотрел на путь, избранный сыном.

Настоятель обители схиархимандрит Амвросий подарил Артемию книгу митрополита Антония «Догмат искупления». Артемий ее с умилением прочитал. Его особенно затронуло то, что митрополит Антоний делал такой упор на слова молитвы перед причащением: «Милостию сострастия тепле кающияся...»

Протоиерей Всеволод Дробот вспоминает, как в 1945 году он в Берлине впервые встретился с иеромонахом Антонием. Через два года отец Всеволод познакомился с двумя пострижениками Мильковской обители, отцами Каллистом и Зосимой. Отец Зосима рассказал о том, как впервые будущий иеромонах Антоний приехал в Мильковскую обитель. Игумен обители поручил отцу Зосиме выяснить, будет ли из Артемия Медведева годный монах. И вот простой мужик отец Зосима отправил молодого интеллигента Артемия на послушание в огород. Через несколько часов игумен попросил отца Зосиму проверить, как там Артемий подвизается. Отец Зосима пошел на огород, и к нему под благословение подошел Артемий. Отец Зосима благословил Артемия, а у того руки все в крови. Отец Зосима возвратился к игумену и на его вопрос: «Как там брат Артемий?», - ответил: «Из него будет монах».

В 1931 году будущий архиепископ Антоний был пострижен в рясофор с именем Алексий (в честь преподобного Алексия, человека Божия), а в 1932 году - в мантию с именем Антоний (в честь преподобного Антония Римлянина). В 1934 году он был рукоположен в иеродиакона, а в 1938 году - в иеромонаха. В Мильково отец Антоний нес послушание уставщика, но работал и на других послушаниях, в том числе и пас свиней вместе с отцом Саввой (Струве).

Впоследствии владыка Антоний написал труд о своем духовном отце схиархимандрите Амвросии (Курганове) - «Немноголетний старец» (см. «Православный путь» за 1952 г.). Схиархимандрит Амвросий начал свой монашеский путь в Оптиной пустыни и впитал в себя дух этой дивной обители и ее старцев. Архиепископ Антоний так пишет об отце Амвросии: «По рождению - пензенский, по воспитанию - попович, главное: по истокам духовной жизни - Оптинский, по связям духовным - с владыкой Антонием (Храповицким. - прот. П.П.) и иными, по влечению сердца, по душе и по духу - весь русский инок». Труд архиепископа Антония о схиархимандрите Амвросии является ключом к пониманию самого покойного владыки Антония. Нет сомнений, что своим духовным формированием, своим монашеским закалом владыка Антоний обязан полностью схиархимандриту Амвросию. Среди бумаг архиепископа Антония нашлась справка, написанная им о его предшественниках по Западно-Американской кафедре. Когда речь зашла о нем самом, владыка Антоний написал следующее:

«О себе мне не приходится говорить сейчас особо. Прежде всего, потому, что я карлик духовный по сравнению с предшествовавшими мне святителями; во-вторых, по недостатку времени.

Но скажу лишь, что я утешаюсь мыслью о том, что принял монашеское пострижение в той же Мильковской Введенской обители на Мораве, в Сербии, в которой первым пострижеником был владыка Иоанн (Максимович) и которую посещал и владыка Тихон, будучи архимандритом».

В этой же справке владыка Антоний дает краткую характеристику своего духовного отца - схиархимандрита Амвросия:

«В России он по окончании университета, в самый разгар революции, был послушником в знаменитой Оптиной пустыни... А пострижен он был уже в Сербии и потом в Сербии же потрудился над созданием такой обители и такой жизни в ней русских, а частью и сербских, иноков, что и к ней тянулись "узнававшие" ее, как у себя дома Русь тянулась к чудеснейшей Оптиной пустыни. Был отец Амвросий сердечно любим великим аввой митрополитом Антонием».

Схиархимандрит Амвросий часто рассказывал Мильковской братии об Оптинских старцах, о том, что каждый из них обладал каким-то особым даром: старец Макарий был особенно богат смирением - не было смиреннее его; старец Варсонофий имел особый дар исповеди; старец Нектарий отличался детской простотой и тем, что никогда не смущался слышанным. Но старец Амвросий, говорил схиархимандрит Амвросий, имел самый большой дар - дар любви, и потому был выше всех.

Монашество архиепископа Антония было светлым, радостным. Его старец говорил своим ученикам, что никогда нет благословения Божия и удачи человеку, раз надевшему хотя бы подрясник послушника, а затем пренебрегшему монашеством ради мира сего - так учили в Оптиной; а ему старцы на прощание сказали: «Будешь монахом - будешь самым счастливым человеком; не будешь монахом - будешь самым несчастным».

Разумеется, что многое давалось молодому монаху Антонию с большим трудом, с неимоверным старанием и особенно смирением. В «Отечнике» сказано, что монах есть тот, кто непрестанно себя понуждает. И архиепископ Антоний до последнего своего издыхания оставался монахом, непрестанно себя понуждая. Он не знал слов «я» и «мое» - все у него было Божие.

Схиархимандрит Амвросий скончался в 1933 году. Владыка Антоний рассказывал, как отпевал его митрополит Антоний (Храповицкий). Поскольку храм обители был небольшим, отпевание состоялось под открытым небом, а митрополит Антоний служил, сидя в кресле. Когда перенесли тело отца Амвросия к могиле, то и митрополита Антония на кресле понесли.

У архиепископа Антония сохранилось Евангелие, оставленное ему как благословение «блаженнопочившим и приснопамятным старцем отцом духовным священносхиархимандритом Амвросием, его же молитвами помилуй и спаси мя, Господи. Аминь» (из надписи, сделанной рукой владыки в Евангелии). Это Евангелие положили архиепископу Антонию в гроб, и похоронили его с ним.

Самое проникновенное и памятное отпевание, на котором архиепископ Антоний присутствовал, было отпевание митрополита Антония (Храповицкого) в 1936 году. Архиепископ Антоний вспоминал, что Сербский патриарх Варнава, столь похожий на патриарха Никона, настоял на том, чтобы отпевание митрополита Антония проходило в белградском соборе. На отпевании сильное слово произнес митрополит Анастасий (Грибановский), а патриарх Варнава гремел: «Когда изгнанный сербский митрополит Михаил прибыл в Россию, первый, кто его встретил, - иеромонах Антоний (Храповицкий). Теперь умершего в изгнании митрополита Антония провожаем в кафедральном соборе, где служил митрополит Михаил!» На отпевании были представители всех Поместных Церквей. Митрополита Антония не везли, а по-патриарши несли от собора в русскую Троицкую церковь. Когда его тело оттуда вынесли, от студентов слово говорил будущий епископ Женевский Леонтий (Бартошевич).

По дороге на кладбище вышел сингел Макарий, будущий епископ-мученик. Он говорил о том, как митрополит Антоний относился к сербам-богословам, как они к нему ходили чай пить из самовара. В заключении он воскликнул: «Ты не только русский архиерей, ты и сербский архиерей!» На кладбище готовился говорить заупокойную ектенью и вечную память протодиакон Алексий Годяев, но встречавший тело митрополита Антония архиепископ Гермоген распорядился иначе. Диакон Майстренко, который давно не служил, облачился. У него был хороший голос, и он произнес вечную память.

В Сербии же иеромонах Антоний впервые встретился с иеромонахом Иоанном (Максимовичем), в то время преподавателем Битольской духовной семинарии. Впоследствии владыка Антоний всегда с теплом и чувством духовной близости отзывался о святителе Иоанне. Он вспоминал, как он вместе с иеромонахом Иоанном пытался проникнуть в царский дворец в Белграде, где лежало тело убиенного в Марселе краля Югословенского Александра, которого святитель Иоанн очень чтил. После кончины схиархимандрита Амвросия иеромонаху Иоанну было поручено собирание материалов к его жизнеописанию. Отец Иоанн опрашивал многих монахов и лиц, знавших отца Амвросия, о жизни его, в том числе и иеромонаха Антония. Когда Иоанн после хиротонии во епископа Шанхайского уезжал в Китай, то он передал все материалы к этому жизнеописанию иеромонаху Антонию для продолжения и завершения этого послушания. Впоследствии епископ Антоний и архиепископ Иоанн встречались уже в Сан-Франциско и в Нью-Йорке на Архиерейском Соборе, на котором в первоиерархи был избран митрополит Филарет (Вознесенский).

Вспоминал архиепископ Антоний и о своих встречах с «сербским златоустом» епископом Николаем Жичским (Велимировичем). Владыка Николай был первый, кто в письменном виде (в журнале «Малый миссионер») засвидетельствовал о святости жизни молодого иеромонаха Иоанна (Максимовича), а также написал блаженному митрополиту Анастасию о том, что следует Русской Церкви поспешить с прославлением святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Отцу Антонию и иеромонаху Феофану их старец отец Амвросий еще на смертном одре сказал: «В случае чего, идите к отцу Виталию (Максименко. - прот. П.П.): у него святое дело». Отец Виталий был в России архимандритом типографского братства в Почаеве. Иеромонах Антоний читал об архиепископе Виталии, читал его воззвания. Главная тема воззваний владыки Виталия - единство Русской Церкви, единство русского народа. В своем слове при наречении владыка Виталий так и сказал: «Наш очередной долг - отложив все прочее, отдать все силы на водворение мира в Церкви». Отец Виталий бывал в Мильково и в сане архимандрита, и в сане архиерейском. Владыка Антоний вспоминал, что после его рукоположения в иеродиакона его первая архиерейская служба в Мильково была с владыкой Виталием. Архиепископ Виталий, как и святитель Иоанн, был весьма предан блаженнейшему митрополиту Антонию (Храповицкому). После кончины архиепископа Антония, в его келье, в аналое, была обнаружена книга архиепископа Виталия «Мотивы моей жизни» с дарственной надписью: «Дорогому моему собрату и сомолебнику архимандриту Антонию», - и подписью. В своем слове при наречении владыка Антоний вспомнил, как в его сердце вошло восклицание Деворы, повторенное архиепископом Виталием: «В племенах Рувимовых большое разногласие», - и призыв владыки Виталия к ежедневной молитве об умиротворении Церкви и о спасении русского народа.

После кончины схиархимандрита Амвросия в 1933 году иеромонах Антоний поехал к владыке Виталию в обитель преподобного Иова на Карпатах. С тех пор у него началась крепкая связь с братством преподобного Иова Почаевского, продолжавшаяся до его кончины.

В 1941 году, при создании Русского корпуса, иеромонах Антоний был назначен военным священником в 1-й полк, где он не только духовно окормлял в трудных условиях постоянной боевой готовности подразделения полка, но и заботился о местном православном населении. В очерке «Четыре встречи на позициях» приведены воспоминания о том, как иеромонах Антоний вместе со своим псаломщиком (впоследствии архимандритом Нектарием в Иерусалиме) неожиданно прибыли к 1-й роте после ее боя с красными партизанами Вука. Иеромонах Антоний с псаломщиком прошли путь от Лозницы до столицы без всякой охраны, подвергая свою жизнь смертельной опасности. Партизаны не церемонились со своими врагами: был случай, что они надели на вертел священника и зажарили его на костре. Иеромонах Антоний считал своим долгом быть среди окормляемых им солдат, помолиться об убиенных и утешить раненых. Автор воспоминаний также отмечает, что иеромонах Антоний, получая офицерское жалование и паек, щедро раздавал и то и другое.

По окончании войны отец Антоний присоединился в Женеве к братству преподобного Иова и вместе с ним переехал в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилль, где снова попал под духовное водительство архиепископа Виталия, который привлек его к миссионерской работе. Игумен, а затем архимандрит Антоний открыл ряд новых приходов в местах скопления русских беженцев и окормлял существовавшие уже приходы (Владимирская горка, Лейквуд), а также был временным администратором приходов Западной Канады.

В 1956 году архимандрит Антоний был хиротонисан во епископа Мельбурнского, викария Австралийской епархии. Владыка Антоний с умилением вспоминал свою хиротонию: «С благодарностью храню воспоминание и о том, что в то время, когда в Нью-Йорке совершалась в 1956 году моя хиротония пятью архипастырями во главе с митрополитом Анастасием, тогда и в Сан-Франциско владыка Тихон совместно с владыкой Иоанном, как мне написал об этом владыка Иоанн, в тот самый час молитвенно участвовали в этой хиротонии». Письмо святителя Иоанна об этом висело над кроватью архиепископа Антония в его келье.

По пути в Австралию на Мельбурнскую кафедру владыка Антоний имел счастье быть в Сан-Франциско и служить уже как епископ с приснопамятными архиепископами Тихоном (Троицким) и Иоанном, совершенно не предполагая, что он окажется их преемником.

После кончины святителя Иоанна, Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца, на вакантную Западно-Американскую кафедру был назначен епископ Антоний. В 1968 году он прибыл в Сан-Франциско и в том же году возведен в сан архиепископа. Тогда в Западно-Американской епархии было 16 приходов. Приход кафедрального собора еще не оправился от трудного периода строительства нового храма. До этого в 1960-х годах епархию разделили на две - Западно-Американскую и Южно-Калифорнийскую. Было и несколько приходов, подчиняющихся непосредственно первоиерарху Русской Православной Церкви за границей. В епархии было два кадетских объединения и две скаутских организации. С прибытием в Сан-Франциско архиепископа Антония начался период уврачевания, период восстановления мира и единения. Еще блаженнейший митрополит Анастасий (Грибановский) говорил о главной, самой светлой и всепокоряющей черте архиепископа Антония - о его любви: «Она умиротворяет враждующих и умягчает озлобленные и ожесточенные сердца, действует на них, как масло, вылитое в кипящие морские волны».

Приснопамятный митрополит Анастасий не ошибся. За эти 32 года Западно-Американская епархия стала одной из самых благоустроенных в русском рассеянии. В приходе кафедрального собора настало время мирного и дружного созидания. При архиепископе Антонии была завершена постройка и роспись кафедрального собора, он был освящен. Приходом был выстроен новый зал со школьным помещением. Число церквей в епархии возросло до 35. При епархии был организован «Очаг помощи русскому православному народу», который занимался пересылкой духовной литературы и гуманитарной помощи нуждающимся в России; были также открыты несколько англоязычных миссий, больница для престарелых и первый православный лицей - во имя святителя Иоанна, Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца. Воссоединилась Южно-Калифорнийская епархия с Западно-Американской, объединились два кадетских объединения, объединились и скаутские организации. Сколько молитв, сколько любви, терпения, тепла, мудрости и кротости потребовалось от архиепископа Антония, чтобы уврачевать раны, объединить, а затем и сохранить мир и единение!

Русский писатель Владимир Солоухин, описывая свою первую встречу с архиепископом Антонием (Медведевым), написал следующее: «Двери открылись (в покои владыки Антония. - прот. П.П.), и я увидел седовласого, седобородого старца, открывающего мне свои объятия, как если бы отец блудному сыну». Вот так владыка Антоний принимал всех к нему приходящих и к нему обращающихся. Он заботился не только о своем соборном приходе, о своей епархии, но обо всей Церкви, обо всех ее членах. Игумении иерусалимских обителей могут засвидетельствовать ту постоянную и немалую помощь, которую оказывал монастырям владыка Антоний. После кончины архиепископа Антония иподиакон синодального Знаменского собора в Нью-Йорке Георгий Владимирович Шатилов, выражая свое сочувствие по случаю кончины владыки Антония, поведал нам о том, как архиепископ Антоний еженедельно в течение двух лет посылал ему во Вьетнам (во время войны) просфору.

По свидетельству всех соприкоснувшихся с архиепископом Антонием, главной его чертой, притягивающей, смягчающей, ободряющей, была его любовь. При встрече с архиепископом Антонием люди ощущали в нем свет Христов, и этот свет вносил в их жизнь тепло, радость и надежду. Владыка своей любовью оставлял частицу себя, свою любовь у тех, с которыми соприкасался. По слову святителя Иоанна Златоуста: «Любовь есть глава, корень, источник и мать всех благ, и без нее все прочее не приносит никакой пользы». И все, что бы владыка ни делал, было проникнуто любовью или хотя бы попыткой проявления любви Христовой. По любви владыка всем существом знал, что нельзя покидать душу человека, и поэтому каждому приходящему по силе и возможности оказывал внимание и любовь. Он запоминал встречи с людьми, помнил их скорби и горе, болезни и трудности и молился за них. Владыка Антоний понимал, чувствовал, что окружающим людям нужна ласка - как можно больше ласки. Из древних отцов-пустынников владыка Антоний был более всего похож на авву Пимена Великого. Пришли к авве Пимену некоторые старцы и спросили его: «Если мы увидим братий, дремлющих во время службы, позволишь ли толкать их, чтобы проснулись и бодрствовали?» И что же ответил великий Пимен? «Если я увижу брата дремлющего, то положу голову его на колена мои и успокою его». Вот такого духа был и святитель Антоний!

Регент кафедрального собора в Сан-Франциско Владимир Красовский поведал такой случай. Он участвовал в росписи храма и как-то очень поздно задержался в нем на лесах. Вдруг ночью в храм входит архиепископ Антоний и говорит: «Ты, бедненький, устал, голодный. Спускайся вниз!» Регент спустился вниз и увидел, что у владыки в одной руке чайник с кипящей водой (владыка чайник принес из дому - он жил вблизи храма, за углом), а в другой - его неразлучный спутник - черный портфель. И вот владыка из портфеля вынул вареную картошку и налил молодому иконописцу чаю. Вообще никто из посещающих владыку Антония людей не уходил от него голодным. Можно написать целую книгу о том, как и чем владыка кормил. Когда к нему приезжали гости, он сам бегал на кухню, накрывал на стол, угощал.

В Сан-Франциско владыка Антоний имел нескольких «сотаинников» в монашеском звании. У них же он исповедовался и у них искал духовного совета. Это были архимандриты Спиридон (Ефимов, бывший иподиакон митрополита Антония (Храповицкого) в Белграде) и Митрофан (Мануилов - преданный духовный сын святителя Иоанна).

У архиепископа Антония не было ни келейника, ни личного секретаря, ни повара. Как правило, кроме самого необходимого, владыка себе ничего не покупал. Он не имел автомобиля, а передвигался или же на городском транспорте, или же его подвозило духовенство и некоторые благочестивые прихожане. Владыку до его болезни никто не видел без подрясника, и за все 32 года никто не останавливался ночевать у него в квартире. Обычно его письменный стол был завален книгами и бумагами. Когда пытались ему помочь и навести порядок, он приказывал ничего не трогать, иначе он ничего не найдет. Он очень мало о себе говорил, а больше о встречах с замечательными людьми; любил поговорить и о русской истории, о богослужении и о русской литературе. Память у владыки Антония была изумительная. Он помнил бесконечное число назидательных случаев благодаря встречам с удивительными духовными людьми. Можно сказать, что владыка Антоний был «ходячим патериком русского рассеяния».

Для него не существовал «гражданский» календарь. Каждый день для него был днем памяти святого данного дня, днем памяти его личных духовных наставников, днем памяти «гигантов духа» Церкви Христовой, днем памяти исторического события. Архиепископ Антоний в дни памяти этих наставников и «гигантов» или в дни их небесных покровителей обычно служил литургию и панихиду. Он особенно отмечал дни памяти митрополитов Антония, Анастасия и Филарета, архиепископов Виталия (Максименко) и Тихона Западно-Американского и Сан-Францисского и схиархимандрита Амвросия. Также у владыки не было никакого расписания. Он сам переживал, что опаздывает, не успевает. Он мог ложиться спать в 5 или 6 часов утра или же вообще не ложиться, особенно когда надо было найти какое-то письмо или же к сроку что-то написать. Бывало, что зайдешь в его покои в первой половине дня, а он спит, положив голову на письменный стол среди книг и писем.

Архиепископ Антоний знал многие церковные богослужебные тексты наизусть. Он очень проникновенно читал Великий канон святого Андрея Критского (который знал почти наизусть) на первой седмице Великого поста и с особым духовным подъемом заканчивал его тропарем: «Град Твой сохраняй, Богородительнице Пречистая, в Тебе бо сей верно царствуяй, в Тебе и утверждается, и Тобою побеждаяй, побеждает всякое искушение, и пленяет ратники, и проходит послушание». На Пасху владыка Антоний просто сиял, и это его сияние, его радость, его светлый и чистый образ буквально «заражали» молящихся - даже малоцерковные посетители пасхального богослужения выходили обновленными, радостными. Богомольцы кафедрального собора хорошо помнят, как владыка Антоний на Пасху освящал пасхальные яички и куличи: он подходил к каждой тарелке, к каждой корзинке и так кропил пасхальные яства, чтобы на каждое яйцо, на каждый кулич попадала хотя бы одна капелька святой воды.

Архиепископ Антоний был чисто русским архиереем: он носил рясы, скуфьи, клобуки, облачения только русского покроя. Люди из России нередко приходили в сан-францисский кафедральный собор, чтобы взглянуть на «старого царского архиерея». Владыка не любил «косичек» у священнослужителей, особенно за богослужением. За службой у него были некоторые требования, в особенности это касалось благоговейного отношения к святыням. Он на Крещение приносил в собор крест с частицей Животворящего Креста Господня (крест этот был ему подарен схиархимандритом Амвросием Мильковским), и у него была не только особая щетка, которую он держал только для того, чтобы чистить этот крест перед Великим освящением воды, но и мыло, предназначенное только для креста.

Несмотря на то, что владыка Антоний был строжайшим монахом (он совершал свое утреннее монашеское правило в своей келье, в старенькой выцветшей и порванной мантии), он любил быть среди своего духовенства и паствы. Однажды после некоего бракосочетания, за которым владыка Антоний молился за новобрачущихся в алтаре, он с восхищением отметил, насколько образны, насколько красивы и поэтичны молитвы этого таинства. Любил он клиросное пение. Во время всенощной, как только надо было петь, владыка устремлялся из алтаря на клирос и своим вечно молодым и полным энергии голосом запевал стихиры и ирмосы. Своей любовью к богослужению и участием в пении на клиросе он воодушевлял молодежь. Он всегда тепло благодарил певчих, особенно когда они пели стихиры «на подобен», пели тропари на блаженных или что-либо валаамским напевом, который он так полюбил в Мильково. Нам запомнилось также, что из всех служб иконам Божией Матери ему больше всего нравилась, с точки зрения гимнографической, служба Смоленской иконе Божией Матери. Можно сказать о владыке Антонии его же словами о схиархимандрите Амвросии: «Церковная молитва, уставное богослужение, уставное церковное пение - это было его любимое... Участвовать в богослужении, хотя бы в роли простого служителя, разжигающего угольки для кадила, доставляло истинное наслаждение почившему...»

Особо следует сказать о почитании Божией Матери архиепископом Антонием. Мильковская обитель была посвящена, как и Оптина пустынь, Введению во храм Пресвятой Богородицы. Мильковскую обитель несколько раз посещала Одигитрия русского рассеяния - Курская-Коренная чудотворная икона Божией Матери, и архиепископ Антоний хорошо помнил эти посещения и как к ним готовился его старец, отец Амвросий. В Мельбурне кафедральный собор епископа Антония был в честь Покрова Пресвятой Богородицы, а в Сан-Франциско - в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Когда Курская-Коренная икона посещала Западно-Американскую епархию, не было конца заботам владыки Антония. Он об этом объявлял с амвона, готовил расписание посещения приходов, заботился о том, где будет икона и как ее встречать. И когда он ее встречал, он встречал не исторический образ, а встречал Саму Пречистую. Встречи Курской-Коренной иконы в Сан-Франциско были незабываемые. Архиепископ Антоний с духовенством ездил на аэродром, встречал икону, делал земные поклоны, к ней прикладывался и затем вез образ в Свято-Тихоновский храм («приют» святителя Иоанна) и там сразу служил молебен. «Официальная» же встреча совершалась в соборе вечером при большом стечении молящихся. Выносились на паперть собора хоругви; духовенство и верующие стояли со свечами, а владыка сосредоточено ждал автомобиль с иконой. Когда подъезжала машина с иконой, он к ней торопился, земно кланялся, брал икону в руки и, держа ее высоко, вносил в собор при пении тропаря «Яко необоримую стену...» Икону он вносил через царские врата в алтарь, затем выносил на амвон и всех осенял. Его лицо менялось, светилось - была невыразимая радость. Акафист Божией Матери владыка Антоний знал наизусть. Очень часто он брал Курскую-Коренную икону себе на ночь, чтобы наедине помолиться перед ней.

В отношении богослужебного Устава архиепископ Антоний был строг, но не принадлежал к числу «начетчиков»: для него богослужение было чем-то живым, динамичным, а не закостенелым. Чем больше человек знает и любит богослужение, тем больше оно для него оживает и становится осмысленным. Владыка Антоний прекрасно чувствовал «пульс» службы, знал принципы, стоящие за ее архитектоникой, погружался в пустыни, леса, обители, где наш богослужебный чин создавался, и служба, совершаемая владыкой Антонием, оживала, дух ее в полноте своей передавался молящимся, ощущалась радость, благодать и реальное присутствие на воспоминаемом и вновь совершаемом событии. Истинное творчество - не беспредел и анархия, а проявление Богом данного таланта в определенных рамках. В этом плане можно сказать, что архиепископ Антоний подходил к богослужению творчески. Действуя в дозволенных Уставом рамках, он делал ударения на определенных моментах, продумывал порядок богослужебный, соединял разные воспоминаемые праздники святых, на молебнах составлял «на ходу» особые моления, необходимые в тот определенный момент и для определенной нужды. Что же касалось трудных вопросов уставного характера, владыка Антоний старался их выяснять. Я недавно перечитывал Устав московских Успенского собора и храма Христа Спасителя и обратил внимание, что в отношении особых богослужений (чинов прощения, умовения ног, торжества Православия) в кафедральном соборе в Сан-Франциско следуют именно порядку этих двух соборов. Я также ознакомился с богослужебными указаниями за 2000 год и нашел, что во всех затруднительных в отношении Устава случаях эти указания «подтверждают» практику и мнение архиепископа Антония.

Владыка Антоний очень любил молодежь и детей. Ежегодно он у себя в архиерейских покоях устраивал приемы для молодежи по случаю праздников Рождества Христова и Пасхи. Он вообще любил у себя принимать - по-отечески, по-русски. К этим приемам он готовился, волновался, чтобы все о приеме знали, чтобы было обильное угощение, чтобы подготовить что сказать, чем поделиться. На приемах он любил что-то вспомнить, а также нередко читал что-нибудь. На Пасху он любил перечитывать Пасхальное послание митрополита Антония (Храповицкого). На этих приемах владыки стало традицией объявлять о предстоящих свадьбах. Как владыка Антоний радовался за молодежь, особенно когда русский юноша и русская девушка решали венчаться и создать семью! Ведь созидается еще одна домашняя церковь, и владыка, опять-таки несмотря на то, что был строжайшим монахом, всем своим сердцем разделял радость молодежи.

(Окончание следует.)

Протоиерей Петр Перекрестов
(Сан-Франциско)

http://www.pravoslavie.ru/put/39291.htm