Вера в кадре

— Матушка, какое же кино можно назвать православным? Этот вопрос задают многие многим, но полновесный и адекватный ответ до сих пор не найден… 

— Что такое православное кино? Да, безусловно, это вопрос вопросов. Меня он особенно занимал, когда мы только-только начали подготовку к первому фестивалю «Встреча». Тогда самым главным стало понять, какое кино брать на конкурс, а какое — нет. И мы решили провести семинар под названием «Кино глазами православного человека» (в результате появился большой одноименный проект, в рамках которого были уже проведены три семинара и большая конференция). Собрались киноведы, священники, режиссеры — уже снимающие православное кино и только желающие приступить к делу, и совместно выработали три критерия, исходя из которых фильм можно назвать христианским, православным. 

Первое: если мы говорим о христианском кино (мы сейчас не будем проводить границу между игровым кино и документальным), то оно должно быть христоцентрично. Другими словами, во главе любого произведения должен стоять Христос, должен быть показан путь к Нему. Вовсе не обязательно при этом снимать священника с крестом, храм и тому подобные вещи из церковного пространства, но движение души героев в фильме должно быть направлено к Богу. Направление — в небо, к вечности. Как это снять, показать, с помощью каких средств — другой вопрос. 

Второе: христианская этика. Другими словами, реализация десяти Моисеевых и двух Господних заповедей через события, показанные в фильме. Можно еще сказать — нравственное содержание, основанное именно на христианской этике. 

И третье: христианская эстетика, которая ярче всего выражена в иконографии и проявляется, в частности, в сокрытии человеческого тела, в целомудрии проявлений плоти. Условно говоря: вот показывают свадьбу, может быть, объятия супругов, а потом — рождение ребенка, пропуская акт зачатия…

— Монтаж, как говорил герой Андрея Миронова в добром фильме «Человек с бульвара Капуцинов»… 

— Да, именно так. Что должно быть в этом случае в видеоряде, зависит от творческого решения режиссера, его индивидуальности. Однако, решив снимать религиозное кино, он должен знать, какую грань нельзя переступать ни при каких обстоятельствах.

— Но, кроме показа обнаженной натуры есть наверняка еще какие-то этические и эстетические вопросы. Например, как снимать Таинства, как их показать… 

— Безусловно, таких вопросов множество и на некоторые даже пока нет ответов… Каждый фестиваль по традиции заканчивается в Оптиной пустыни — благодарственный молебен, трапеза, а затем встреча с наместником обители, насельниками, которые до принятия монашества занимались каким-либо видом искусства. Они отвечают на вопросы тех, кто снимает кино и пишет сценарии. То есть происходит беседа профессионалов. Зачастую приходится людям объяснять азы, настолько много в церковном плане неграмотных людей, к несчастью. 

Например, спрашивают, почему в монастырях не разрешают снимать монахов во время службы — ведь благословение же на съемку получено! Это вопрос такта, этики и даже эстетики. Нельзя снимать молящегося человека — если он не актер, разумеется,— ведь это сокровенно! Но многие режиссеры не понимают, они просто об этом не думают, потому что у них самих нет опыта молитвы. «А почему я не могу влезть на купол храма и оттуда снимать? Ракурс оттуда интересен, меня благословили!». Но все просто — нельзя потому, что это купол храма! Получается, что для людей, профессиональных в кино, но ничего не знающих о церковной жизни, задачи искусства важнее традиций, правил христианской жизни. Они их, может быть, даже и не знают… 

Что же касается вопроса о Таинствах, о котором вы говорили, то это действительно предмет даже целой дискуссии. Вот, например, если нужно снимать венчание в храме, считать ли потом актеров обвенчанными? Там же совершается Таинство, священник возносит определенные молитвы. А с другой стороны, как быть актеру, который играет священника — он же не священник, имеет ли право он молитвы эти произносить? Это серьезные вещи, которые пока не решены. 

— В 1918 году на экран вышел фильм «Отец Сергий» Якова Протазанова по Льву Толстому. Когда гонений на веру еще не было, подобных вопросов не возникало? 

— Да, кинематограф появился, когда Россия была совсем другой страной, когда о гонениях на веру даже никто помыслить не мог, все было совсем по-другому. И оказывается, Святейший Синод издавал указы, что можно и нужно снимать, каким образом. Церковь уже тогда серьезно занималась вопросами кино. Оно развивалось в двух направлениях: религиозное кино, кино духовного содержания, и кино романтическое. Последнего, конечно же, было больше, оно пользовалось и большей популярностью. Хотя история и не терпит сослагательного наклонения, но кто знает, как бы эволюционировало российское кино, если б не революция и последовавшие за ней коренные изменения жизни… 

Мы сегодня живем в эпоху, которая в миссионерском смысле гораздо тяжелее, чем времена языческой Руси, как мне кажется. Современные люди считают себя христианами, но не хотят слушать о том, что такое христианство. Язычники же Благую Весть узнавали хотя бы просто из любопытства, но потом крепко врастали в христианство. Они сначала слушали, внимали, а потом проходили Таинство Крещения. А у нас сегодня, к сожалению, сначала идет обряд, а слова, знания никому не нужны. Как до современников донести истину? 

27 лет назад, когда я пришла в храм, батюшка меня сразу благословил преподавать в воскресной школе: я педагог по образованию. И уже тогда я поняла, что для того, чтобы просвещать людей, мне не хватает наглядного материала — пусть это звучит коряво, однако проблема была. Ведь человек преображается под воздействием истинного искусства, под воздействием красоты. И именно потому для современного миссионера настоящее православное кино необходимо. 

— Вы говорили о людях, профессиональных в сфере кино, но мало знающих о христианстве. Однако именно они снимают такие фильмы, которые достигает своей цели. А есть наоборот, верующие, воцерковленные непрофессионалы, которые часто — это, безусловно, не правило! — снимают такую мертвечину, которую смотреть-то невозможно. А уж говорить о том, что к вере, в храм это кого-то приведет — вообще не приходится… 

— Это можно назвать пошлостью. А где есть голые схемы, нет искусства, конечно же… Есть попса, православная попса, и это страшно. И проблема эта не надуманная, она реально существует. Люди, более или менее понимающие, умеющие отличить попсу от искусства, должны научить этому и других. В этом деле помогут как раз критерии «отличения» религиозного кино от нерелигиозного, они станут базой. 

Есть такой замечательный режиссер Андрей Звягинцев. Он очень искренний человек и честно признает, что многого о Церкви не знает. Однажды он участвовал в нашем семинаре, подошел ко мне и спросил: «Матушка, а объясните мне, пожалуйста, что такое христианская этика? Я не понимаю». И он не одинок в этом стремлении понять, уточнить, задать вопросы, которые часто некому задать. Поэтому возникла мысль создать что-то вроде Академии православного кино. Однако это предприятие крупное, финансово очень затратное — может, хотя бы мастер-студию, состоящую из двух отделений, удастся организовать. В одно отделение будут приглашаться воцерковленные или просто религиозно грамотные люди, не имеющие профессиональных навыков, специальных знаний — с ними будут работать мастера кино, которые могли бы дать соответствующую подготовку. А второе отделение будет для профессионалов, которые «не понимают». Для них будут преподавать священнослужители. Снова повторюсь — это финансово затратно, кино — очень дорогой вид искусства. Однако чтобы кого-то чему-то научить, нужно обучать на практике. 

— Хорошо, вот научится кто-то снимать православное кино. Но кто его увидит? Каким образом? Ведь у нас в стране на центральных каналах показывают только то, что окупается, повышает рейтинг.

— Да, после проведения первых фестивалей мы пытались предложить фильмы-победители телеканалам. Но не получилось — их берут, но бесплатно. А авторы не соглашаются на это — и правильно делают! Ни в коем случае нельзя, мне кажется, отдавать православное кино за смешную цену или просто так. Почему телевизионщики платят за всякие ужастики? Почему наши режиссеры не должны получать что-то за свой труд? И мы решили делать по-другому: стали тиражировать диски. Оргкомитет фестиваля за 10 месяцев сделал 12 000 дисков. Часть мы раздаем бесплатно — в школы, детские дома, дома престарелых — такая социальная благотворительность. Остальное продаем и не стыдимся этого вовсе, потому что продаем хорошее православное кино, достойное. 

Большой спрос на православное кино возник в Европе и Америке. Вот, торим пути за границу — там готовы платить за фильмы, широко транслировать, предоставлять лучшее время. Может, через это и в России будет легче пробиться. 

— Матушка, а вы тиражируете только фильмы с вашего фестиваля? 

— Нет, не только. У нас уже создан специальный отдел распространения, который занимается тиражированием и других фильмов. Мы заключаем договоры с авторами кинолент, платим им проценты с продажи — все честно, с соблюдением авторских прав. 

Сегодня мы можем предложить 300 картин. И архив наш все время пополняется. 

Вообще, хорошая практика, мне кажется, создание киноклубов при храмах. У нас при Духовно-просветительском центре «Вера, Надежда, Любовь», который и является учредителем фестиваля, существует свой клуб — «Кинооко». После воскресной литургии желающие идут в кинозал и смотрят кино. Например, в Екатеринбурге, Владивостоке, Благовещенске уже несколько лет существуют такие клубы — мы им раз в два-три месяца посылаем 1-2 новых фильма. 

В общем, сегодня мне представляется продуктивным путь собрания видеотек, а не показа по телевидению. Каждый христианский дом, каждая христианская семья должна увидеть то, что мы смотрим на фестивалях, оставляем у себя, тиражируем. Это настоящее богатство, и оно должно быть доступно. 

Справка
Монахиня София (Ищенко) — президент Всероссийского православного кинофестиваля «Встреча». Преподаватель медицинской психологии и биомедицинской этики в медучилище города Обнинска при Российской Академии медицинских наук. Заместитель директора Духовно-просветительского центра «Вера, Надежда, Любовь» Калужской епархии. 

1. На IV фестивале «Встреча» первое место в номинации «Лучший художественный фильм» заняла лента молодого режиссера Николая Дрейдена «Придел Ангела». 

Фильм основан на исторических событиях — сюжетные перипетии развиваются на фоне истории русских православных монахов, живших до советского вторжения в Финляндию в 1939 года на острове Коневец, а затем покинувших свой монастырь. 

В принципе, эту картину можно было бы назвать «Остров», если бы «Острова» в российском кинематографе еще не было бы. Но кино Павла Лунгина рассказывает нам об итогах глубокого покаяния грешного человека — а «Придел Ангела» повествует о том, как преображается душа убийцы. 

В начале картины чекисты допрашивают священника, затем самый главный из них стреляет батюшке в затылок. Этот-то главный, получивший поддельный паспорт, и отряжается как специальный агент на Коневец для того, чтобы убить маршала Маннергейма, военного противника Советской России со стороны финнов, приезд которого ожидается на остров. Но Максим (так стали звать бывшего чекиста), пришедший в монастырь в качестве послушника, не может сделать то, что ему поручили. Медленно, капля за каплей, он изменяется. В общем-то зло, хоть и поработило его, не смогло глубоко проникнуть в его душу: он прекрасно рисует — это лишнее свидетельство того, что сердце его не мертво. Максим умирает во время исхода монахов из Коневецкого монастыря — от острого чувства раскаяния. «Простите меня, простите»,— шепчет он братии, всему миру и поднимается в небо… 

Фильм «Придел Ангела» дает возможность зрителю «почувствовать» простую истину: от человека зависит многое, но сами по себе мы мало что значим — только вместе с Богом всё иначе.

2. На последнем фестивале «Встреча» лучшим анимационным фильмом был признан мультфильм Сони Кравцовой «Пудя». 

«Пудя» снят по рассказу Бориса Житкова, показывает, насколько сложен и прекрасен мир детей, которые фантазируют, выдумывают, но нисколько при этом не врут. 

Маленький мальчик ушел из дома, потому что вместе с сестрой Танькой «оторвал хвостик… у одного злого великана», навестившего накануне родителей мальчика. Хвостик этот — один из многих хвостиков, украшающих огромную великанью шубу, сшитую, по всей видимости, из шкуры «королевского стохвостого меопарда». Бородатый великан, по мысли мальчика, каждый вечер эти хвостики на шубе своей пересчитывает, потому что «в них поди вся сила злодейская его и кроется»… В общем, дети, напугав самих себя и благополучно пережив уход великана из дома, превратили хвостик от шубы в маленькую собачку Пудю. Однако Пудю обнаружил папа, узнал о ее родословной и потащил Таньку в кабинет — на расправу… И вот сидит мальчик вместе с Пудей в кондитерской, чай пьет и хозяину кондитерской всю эту горестную историю рассказывает. Вдруг дверь открывается и входит «великанище» в шубе своей великаньей! Что делать? Признаваться только, чтобы Таньку совсем не съели, «ведь взрослые детей не уважают»... 

В итоге в «Пуде» все кончилось очень хорошо — так, как только в детстве и бывает. И великан оказался просто господином Зотовым, и хвостик шубный ему вовсе не жаль, а еще и Таньку никто не съест, потому что у мамы мальчика сегодня день рождения… А еще взрослые детей все-таки уважают, потому что очень хотят сначала вырасти, а потом опять детьми стать — не по шалостям, а по уму, чтобы мир воспринимать по-детски и чтобы переделывать его к лучшему. 

3. «Гран-при» фестиваля «Встреча» в 2009 году получил документальный фильм украинского кинематографиста Михаила Шадрина «Форпост». 

Картина эта повествует о буднях и праздниках Свято-Вознесенского монастыря, расположенного в Черновицкой области на Украине, в 24 километрах от Румынии. Поэтому и служба здесь идет на двух языках — старославянском и румынском. Монастырь этот относительно новый, основан он его нынешним настоятелем отцом Михаилом, вокруг которого несколько лет назад собралась братия, начали строиться храмы, монашеские кельи. Обитель эта почитается всеми в округе, но больше всего настоятель и его помощники любимы в детском приюте, рассчитанном на 150 детей. По большей части об этом монастырском приюте и идет речь в фильме. 

Младенец-сирота Лаврентий, ВИЧ-инфицированный и исцеленный по молитвам братии перед Пасхой, безрукий Степа, который радуется каждому прожитому дню и благодарит Бога за дар жизни, слепоглухонемой Глеб, признающий только прикосновения отца Михаила и монахини, ухаживающей за ним,— это лишь немногие дети, показанные в картине Михаила Шадрина. Множество детей, любимых и любящих, когда-то брошенных и нашедших свой дом под кровом отца Михаила. Он — опекун 30 ребятишек, есть у него и родные дети, появившиеся на свет в еще домонашеской его жизни,— два сына и дочь. Отец Михаил, добрый, светлый, огромный, энергичный — всё для приютских детей. Они просто «татой» его называют… 

Об этом фильме рассказать невозможно, можно только его посмотреть и понять, как тяжела и прекрасна жизнь в этом «форпосте» любви к Богу и человеку. 

Беседовала Наталья Волкова
Журнал «Православие и современность» № 13 (29) 2009 г.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=9336&Itemid=84