Протоиерей Андрей Кордочкин родился в Ленинграде. В 1994–1995 годах учился в Ampleforth College (Великобритания), а в 1995–1998 годах – на богословском факультете Оксфордского университета. Преподавал в школе имени императрицы Александры Федоровны (Санкт-Петербург), прислуживал за богослужениями и проповедовал в домовой церкви Покрова Пресвятой Богородицы. В 1999–2000 годах проходил обучение в Лондонском университете. Докторскую степень получил в 2003 году в Даремском университете. В декабре 2001 года был рукоположен митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (ныне – Патриарх Московский и всея Руси) в сан диакона, а на Рождество Христово 2002 года – в сан иерея. В период учебы окормлял православный приход в городе Дареме и православную общину в городе Глазго. Определением Священного Синода РПЦ от 30 июля 2003 года направлен в распоряжение архиепископа Корсунского Иннокентия с назначением на должность настоятеля прихода в честь Рождества Христова в Мадриде.
– Пожалуй, мало кто знает, что на самом деле значит учиться в знаменитом Оксфордском университете. Отец Андрей, расскажите о том, как проходят занятия в Оксфорде, о ваших учителях и наставниках. Правда ли, что одним из них был митрополит Каллист (Уэр)?
– У меня было желание учиться в семинарии, но получилось так, что, еще учась в школе в Санкт-Петербурге, я попал на несколько месяцев по обмену в один католический колледж на севере Англии. Он был при бенедиктинском аббатстве, которое имело, говоря нашим языком, подворье в Оксфорде для студентов – как для монахов бенедиктинского ордена, так и для мирян. И вот для меня внезапно открылась возможность получить богословское образование не в стенах духовной школы, а в светском университете. Вспоминаю свой первый приезд в Оксфорд. Это был февраль 1994 года. Там я встретился с одним из студентов, он писал докторскую диссертацию о преподобном Симеоне Новом Богослове. Студента звали иеромонах Иларион (Алфеев), сегодня он митрополит Волоколамский, председатель ОВЦС. Я благодарен Богу, что наша теплая дружба не прерывается и по сию пору.
Памятна для меня первая встреча с епископом Каллистом Диоклийским, который, будучи англичанином, в студенческие годы принял Православие, монашеский постриг и впоследствии стал епископом Константинопольского Патриархата и преподавал патрологию в Оксфорде. Эти встречи укрепили во мне сознание того, что в Англию меня привела не случайность, а Промысл Божий. В течение восьми лет моей учебы многие люди – известные и не очень – сформировали мое видение Церкви, делясь со мной своим опытом жизни и служения.
Если говорить об особенностях обучения в Англии, то стоит отметить преимущественную ориентацию на самостоятельную работу. У нас было очень мало лекций – три или четыре в неделю, при этом ни одна из них фактически не была обязательной; все образование строилось вокруг самостоятельной работы. Раз в неделю мы встречались с профессором и приносили ему сочинение, которое писалось в течение семи дней; оно обсуждалось, а затем мы прощались с этим преподавателем еще на неделю, которая проходила в библиотеке, а не в зале для лекций. Сравнивая учебные планы британского университета и русского, могу сказать, что мы писали во много раз больше, чем пишет обычный русский студент, например в Санкт-Петербурге или Москве. Британская система имеет свои преимущества, поскольку умение писать и умение мыслить в принципе одно и то же.
Экзамены тоже проходили в совершенно иной форме. Они были всегда письменными, и никогда не требовалось лишь вернуть тот объем знаний, который мы получили на занятиях. Все экзаменационные задания носили аналитический характер. Очень часто, например, использовалась форма сочинения, в котором надо было поразмышлять над заданным тезисом, то есть не было правильного или неправильного ответа на вопрос, а оценивалась способность человека аргументировано представить свои знания. В конечном счете оценка ставилась не за определенный набор выученной информации, а за логическое осмысление той или иной проблемы. Думаю, что эта форма обучения много дает для развития у молодого человека способности критически оценивать, анализировать информацию и делать свои собственные выводы.
– А была ли в период учебы возможность регулярно посещать богослужение?
– Когда вспоминаю годы, проведенные в Англии, то понимаю, что именно на Британских островах я сформировался как верующий человек. Очень дорог для меня храм в Оксфорде на улице Кентербери-роуд, где служили епископы Каллист (Уэр) и Василий (Осборн), тогда еще епископ Русской Православной Церкви. Этот храм с момента строительства служил домом для двух приходов: Константинопольского Патриархата и Русской Православной Церкви. Богослужение совершалось по-английски, по-славянски и по-гречески. Когда я учился на севере Англии первый год, примерно в 50 километрах от колледжа располагался небольшой монастырь. Он в свое время был устроен из фермы; в одном крыле монастыря жил архимандрит Ефрем, англичанин, а в другом – пожилая русская монахиня, мать Фекла. Я старался во время каникул, или когда кто-то мог подвезти меня на машине, проводить там хотя бы пару дней. А когда я учился в Лондоне, я был алтарником у митрополита Сурожского Антония. Это тоже был очень важный опыт и очень важная школа богослужения, за которую я благодарен Богу.
В Дареме, где я писал докторскую диссертацию, регулярного богослужения не было. Приезжал тот самый архимандрит Ефрем, который тогда уже жил в Манчестере. Православную общину в самом Дареме много лет назад основал мой научный руководитель профессор Эндрю Лаус. Однажды он посетил с лекцией Сретенскую семинарию. Спустя год после начала написания докторской диссертации, вернувшись на каникулы в Россию, я женился. Через некоторое время в Смоленске митрополит Кирилл, нынешний Святейший Патриарх, рукоположил меня в сан диакона и немного позднее в сан священника. Тогда я уже сам стал совершать служение на севере Англии, а после работы над диссертацией, когда Священный Синод направил меня на служение в Испанию и пришла пора мне уезжать, всем было ясно, что богослужебная жизнь должна продолжаться. Выбор был очевиден, и Эндрю Лаус стал священником Русской Православной Церкви.
– Выходит, что вы начали свое священническое служение в Англии?
– Да, в Дареме. Это была небольшая студенческая община из 20–30 человек, выходцы из самых разных стран: Греции, России, Кипра, Болгарии, Румынии. Богослужение, конечно, мы совершали по-английски – это единственный язык, который всех объединял. И этот опыт мне во многом помог почувствовать вселенскую природу Православия и дал импульс к созданию в Мадриде такой общины, в которой человек любого языка, любой культуры мог почувствовать себя дома. В нашем мадридском храме мы всячески стараемся подчеркивать эту многонациональную природу Церкви. Например, на литургии «Отче наш» поется сначала по-славянски, а затем прихожане читают эту молитву на своих родных языках. Мы стараемся донести до каждого человека, приходящего к нам в храм, понимание того, что, являясь приходом Русской Православной Церкви, храм наш не может и не должен быть храмом только для русских. Он призван быть самым дорогим и любимым местом для православного человека независимо от того, на каком языке он говорит.
– Отец Андрей, расскажите, пожалуйста, немного подробнее о своем опыте общения с митрополитом Антонием Сурожским.
– Я впервые увидел митрополита Антония в один из первых приездов в Лондон и затем встречался с ним эпизодически на протяжении всего периода учебы. В течение года учебы в Лондоне я был алтарником в Успенском соборе. Это был уникальный опыт. Я вспоминаю историю из патериков, в которой рассказывается о том, как к преподобному Антонию Великому приходили монахи с вопросами, но один из них всегда молчал. Преподобный однажды спросил: «Почему же он ничего не спрашивает?» «Мне достаточно смотреть на тебя», – ответил монах. Владыка Антоний был именно таким человеком, на которого достаточно было смотреть. В его присутствии большая часть вопросов теряла смысл. Он удивительно совершал литургию: не было ни следа напыщенности, театральности, стремления к эффекту и работы на публику. В его служении слово «Ты» переставало быть просто местоимением второго лица единственного числа, а становилось откровением присутствия живого Бога. Быть с владыкой Антонием в алтаре было для меня очень важной школой, как и видеть его в общении с людьми. Разговаривая один на один или проводя беседы в соборе, он, казалось, глядел в глубины человека, которые для самого человека были недоступны. Он всегда старался рассмотреть в человеке его глубинную духовную нужду, беря пример с Христа, не ограничивавшегося лишь ответом на поставленный вопрос, например в беседе с Никодимом или с самарянкой (см.: Ин. 3: 1–22; 4: 1–42).
– Отец Андрей, в журнале «Русский век» (2009. № 11. С. 50–54) помещено интервью с вами, из которого узнаешь о разнообразии деятельности настоятеля Христорождественского прихода в Мадриде: это и организация и проведение паломничеств (как, например, ставший уже некоей ежегодной традицией «Путь святого Якова» (Camino de Santiago), который подразумевает пеших 30 км в день), и многочисленные поездки по Испании с целью совершения богослужений в городах, где есть православные, и посещение тюрем страны для посильной помощи заключенным из России, Украины, Болгарии и Сербии, и решение вопросов, связанных с выделением земли и началом строительства первого полноценного православного храма в Мадриде, и, наконец, окормление мадридского прихода и занятия в воскресной школе при нем, не считая уже хлопот семейной жизни. Скажите, что же вас вдохновляет на всю эту деятельность?
– Думаю, в любом деле, которым человек занимается изо дня в день, таится опасность привыкания и чувства рутины. Избавить нас от этой и многих других духовных опасностей и дать вдохновение может то, что связано с присутствием в нашей жизни Христа. Поэтому могу сказать исходя из собственного опыта, что на протяжении всего моего служения в Испании, как и до приезда туда, главным и основным источником вдохновения для меня всегда было совершение Божественной литургии, присутствие Христа в ней. Оно может вдохновить и дать новые силы больше, чем что-либо на свете. Думаю, что любые другие аспекты жизни священника, касающиеся приходской деятельности, благотворительного, социального, просветительского служения или даже его собственной семейной жизни, могут иметь в себе источник вдохновения постольку, поскольку священник ощущает и пытается донести до других людей это переживание близости Христа. Встреча с Богом, конечно, возможна не только в храме. В связи с этим мне кажется очень значимой притча о Страшном суде, в которой Господь говорит: «Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть… был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (см.: Мф. 25: 31–36). Эти слова Спасителя являются не просто словесным образом. В самом деле, Он может явить Свое присутствие там, где человеку плохо, больно и страшно, где христианин – не важно, священник или мирянин, – оказывается рядом и пытается человеку помочь и его утешить.
Что касается паломнических поездок, то мы их совершаем и по Испании, и по другим странам. Мы ездили в Италию, в Грецию, совсем недавно были на Святой Земле. Я думаю, что паломничество имеет смысл постольку, поскольку оно является образом внутреннего путешествия и внутреннего движения человека к Богу. Такая поездка – это не просто перемещение в пространстве из пункта «А» в пункт «В» с тем, чтобы поставить очередную галочку на очередном маршруте. Паломничество имеет смысл только когда в человеке что-то меняется внутри, это всегда образ духовного восхождения. Как правило, я путешествовал один, но недавно, когда мы в третий раз шли по Camino de Santiago к мощам святого апостола Иакова Зеведеева, я понял, какой смысл заключается в групповом паломничестве. Оно может быть связано с бытовыми неудобствами, в группе может возникать психологическое, эмоциональное напряжение между людьми, особенно ближе к концу паломничества, когда накапливается усталость. Однако паломничество в группе может помочь человеку осознать, что люди друг без друга спастись не могут. Очень часто, когда мы говорим о спасении, мы думаем о нем исключительно в индивидуальной плоскости, но такое понимание далеко от православного. Вспоминаются слова преподобного Антония Великого из патерика: «От ближнего зависит и жизнь, и смерть. Ибо если мы приобретаем брата, то приобретаем Бога, а если соблазняем брата, то грешим против Христа». Или же, как говорил преподобный Силуан Афонский: «Брат наш есть наша жизнь». Это означает, что спасение человека невозможно, если он сам себя изолирует от окружающих. Я часто вспоминаю одну историю, которая тоже описывается в патериках. В ней рассказывается, как однажды преподобный Макарий шел по пустыне и увидел череп, лежащий в песке. И он спросил: «Кто ты? Каково тебе сейчас?» Череп ответил, что он языческий жрец и пребывает в адском мучении. Тогда преподобный Макарий спросил, в чем же его наказание, в чем его мука, а в ответ услышал, что те, кто мучаются в аду, находятся так близко, что даже не могут видеть лиц друг друга, но когда за них молятся, они на мгновение снова видят – получают такую возможность. Стоит задуматься над смыслом этой истории; она описывает состояние человека, которое французские философы-экзистенциалисты в XX веке называли отчуждением. Паломничество, как мне кажется, может стать лекарством от отчуждения, помогая понять наконец, что люди друг без друга спастись не могут, а могут только погибнуть.
– Вероятно, вы еще ставите перед собой задачу показать своим прихожанам, и не только им, вселенскую природу Православия на примере древних святых разного происхождения, прославленных еще до разделения 1054 года? И помочь понять, что форма церковной жизни, к которой они привыкли, еще не есть само Православие?
– Я думаю, что для современной православной диаспоры в Западной Европе это сверхважная задача. Очень часто, общаясь с выходцами из бывших советских республик, приходится обращать внимание на то, что они не считают себя, к примеру, православными, греко-католиками или католиками. У этих людей вообще нет никакой религиозной самоидентификации. Разделение происходит по национальному признаку: «испанской церковью» называется вообще любой католический храм, «русская церковь» – это наш приход, а «украинская церковь» в Мадриде – это греко-католический приход.
Зачастую знакомство с религиозной традицией ограничено теми внешними формами, которые люди привыкли видеть на своей родине, и поэтому наши поездки – это попытка сломать этнический барьер. Человек, который воспринимает Православие как «русскую» или «украинскую» религию, в других странах может осознать вселенскую природу Православия, видя в Греции или на Святой Земле православный мир, который довольно сильно отличается от того, который мы привыкли видеть. Там другой язык, другой стиль богослужения, другие представления о благочестии. Кроме того, важно показать эмигрантам, что в Испании мы не являемся пришельцами, мы имеем право ощущать духовную преемственность с христианами, которые жили в Западной Европе до разделения Церквей. Скажем, в Великобритании, где довольно много англичан, принявших Православие, существует устойчивое почитание древних святых Британских островов. В Испании такой традиции пока что нет, искусственно создать ее невозможно. В то же время мы почитаем тех святых, которые жили здесь и стяжали венцы у Господа. Имена кого-то из них есть в православных святцах, например мученицы Евлалии Барселонской или святителя Осии Кордувийского, участника I Никейского Собора. Однако есть многие другие святые, которых, безусловно, почитали до разделения Церквей; едва ли мы вправе пересматривать их почитание. В Англии есть священник Русской Православной Церкви за границей Андрей Филлипс, на своем сайте он собрал большой материал по западноевропейским святым, работая над житиями или, по крайней мере, отдельными фактами из жизни испанских святых, которые обретаются в дошедших до нас источниках. Кто-то из них пострадал во времена римских гонений на христианство, были еще так называемые мозарабские мученики, пострадавшие в основном в IX веке во времена арабского владычества над Испанией. Думаю, что обращение к этим святым помогает нам преодолеть некое узко-националистическое видение Православной Церкви. У нас есть икона в храме, на которой изображены эти святые, пусть не все, но самые почитаемые, а на богослужебной чаше чернением изображены мученица Евлалия Барселонская, святитель Осия Кордувийский и другие испанских святые, которые для нас очень дороги. Я думаю, что молитвенное обращение к ним важно не только для нас, но и для тех испанцев, которые будут проявлять интерес к Православию. Они смогут увидеть, что это не религия эмигрантов, которые приехали совсем недавно, но что они носители духовного преемства с Церковью I тысячелетия.
– Вам, как и другим священникам, наверное, приходится часто сталкиваться с таким явлением, как ментальная лень, когда люди вроде и богослужения посещают, и в таинствах участвуют, но внутренне отказываются делать со своей стороны некое душевное усилие хотя бы для понимания, что они исповедуют, для чего ходят в храм. Как таким людям помочь?
– Это действительно очень сложный вопрос. Мы привыкли говорить о просвещении, но желанию священника просветить людей, дать им сознательное понимание своей веры не всегда идут навстречу. Могу привести один простой пример из жизни нашего прихода в Португалии. В Лиссабоне однажды позвонили настоятелю, отцу Арсению Соколову. Сказали, что хотят крестить ребенка, а в Фатиме (там есть греко-католический храм) за это просят деньги (немалые – порядка 200 евро), вино, но не из «Лидла» (это немецкий дешевый магазин), и конфеты, но тоже не из «Лидла». Из-за материальных затруднений люди захотели узнать условия православного священника. Отец Арсений отвечает: «Не нужно никаких денег, никаких конфет, просто придите с крестными родителями на подготовительную беседу». На это они говорят: «Знаете, мы очень заняты, совсем не можем приехать, у нас мало времени, поэтому давайте без беседы». Тогда уже отец Арсений говорит: «Давайте так: я вам дам деньги, вино и конфет не из “Лидла”, но вы все-таки приедете, и мы с вами предварительно побеседуем». Все равно не захотели. Оказывается, людям проще откупиться деньгами, чем сознательно подойти к решению самых главных вопросов в своей жизни.
В последнее время я много думал о том, что мы привыкли считать христианство универсальной религией для всех людей любой культуры, любой национальности, любого образовательного уровня. Сейчас же мне начинает казаться, что, поскольку евангельские заповеди ставят планку человеческого развития намного выше общепринятых принципов нравственности, то человек должен сначала осилить эту первую ступеньку. Например, прежде чем научиться любить по-настоящему, по-евангельски, наверное, стоит научиться сначала людей уважать, относиться уважительно ко всем, необходимо отказаться от хамства, от бестактности, от унижающего отношения к людям.
То же самое, по сути, относится и к преодолению «ментальной лени», о которой вы говорите. Это своего рода преступление, если человек не стремится переступить порог интеллектуального развития, необходимый для сознательного исповедования Православия. Если вместо «слишком сложного» Евангелия, трудов святых отцов человек выбирает чтения о чудесах, последних временах и акафисты, которые не напрягают ни ум, ни сердце, то дело плохо. Беда не в том, что сложно читать Библию, а в том, что люди привыкли к писанине низкой пробы. А ведь прощальная беседа Христа с учениками в Евангелии от Иоанна не такой и простой для понимания текст. Если человек привык к «женским романам» и детективам в мягкой обложке для чтения в метро, ему необходимо сделать усилие, чтобы перейти на чтение Библии и серьезной, качественной литературы.
– Вы и ваш приход живете на территории католической страны. Расскажите, пожалуйста, об особенностях взаимоотношений с представителями Римско-католической Церкви.
– Особенность Католической Церкви в Испании в том, что здесь никогда не было ни Реформации, ни революции. По большому счету, никто и никогда здесь не ставил под вопрос авторитет Католической Церкви. Единственным исключением, наверное, можно считать опыт гражданской войны в 30-е годы ХХ века, когда многие верующие, священники, монахи приняли мученическую кончину. Это тысячи людей.
Недавно наш храм посетил католический епископ Хуан Антонио Мартинес Камино, викарий Мадридской епархии, генеральный секретарь Конференции католических епископов и ее официальный представитель, то есть человек, который отвечает за внешние контакты Католической Церкви в Испании с государством, с прессой и т.д. Мы с ним познакомились в самолете, когда вместе с нашим правящим архиереем, архиепископом Иннокентием Корсунским, летели из Сантьяго-де-Компостела в Мадрид – владыка впервые совершил в Сантьяго архиерейское богослужение. И вот, когда мы уже стали садиться в самолет, выяснилось, что нам дали три места вместе, в одном ряду. Я пригласил епископа Хуана Антонио на Рождественскую вечерню, и, к моей радости, он согласился прийти. Пришли и многие наши друзья-католики. Обращаясь к нему с приветственным словом, я сказал, что мы – те, кто молится в храме, – выходцы из стран, где Рождество замалчивалось потому, что оно противоречило тем представлениям о религии, о христианстве, которое нам внушало государство. Нам говорили, что религия выросла из страха, эксплуатации одними классами других, но когда мы видим образ Богоматери с Младенцем, когда мы видим пастухов, волхвов, которые пришли поклониться Христу, то, конечно, понимаем, что здесь нет ни страха, ни унижения. Рождество обличает ту ложь о христианстве, в которой мы были воспитаны. В то же время, сказал я, сейчас похожим образом начинает замалчиваться Рождество в Западной Европе – потому что оно противоречит новым представлениям о семье, формирующимся сейчас. Сейчас, по новым законам, любая девушка от 16 лет может сделать аборт без согласия родителей, или, например, однополая пара имеет право на усыновление ребенка. А образ Богородицы с Младенцем обличает убожество новых представлений о семье. Я выразил признательность епископу Хуану Антонио за то, что он так ревностно защищает традиционные идеалы семьи в Испании, и сказал, что мы можем считаться союзниками в отстаивании христианских ценностей и правильных семейных устоев. Сам же епископ, приветствуя наших прихожан, сказал, что опыт новомучеников в ХХ веке – это то, что сближает Россию и Испанию.
Сейчас в стране очень быстро изменяется политическая ситуация: в данное время у власти социалисты, которые настроены довольно враждебно по отношению к традиционному укладу общества, и именно в последнее время был принят закон, разрешающий однополые браки и дающий право этим парам усыновлять детей. В новых документах, регистрирующих гражданское состояние, скоро не будет таких слов, как «отец» и «мать». Их заменят безликими «progenitor A» и «progenitor B»,чтозначит «родитель А» и «родитель В», для случаев, когда два отца или две матери. Многими гражданами, получившими традиционное воспитание и учившимися в католических школах, само католичество воспринимается как часть традиционного уклада жизни, как атрибут государственной политики, который должен остаться в истории и для которого нет места в современности. В то же время Католическая Церковь в Испании привыкла, что в области религиозной жизни она является фактически единственным «игроком на поле». Здесь у католиков нет большого опыта сосуществования с другими конфессиями. Массовая эмиграция в Испанию – это, по сути, новое явление. Этими и другими факторами во многом объясняются те отношения, которые существуют между православными и католиками в Испании. Со стороны католического священноначалия отношение к нам или нейтральное, или положительное. Во многих городах наши богослужения совершаются в католических храмах. Если речь идет об общехристианских святынях, находящихся в руках у католиков, то не было на моей памяти такого случая, когда бы я у католиков попросил, к примеру, совершить молебен перед мощами святого или совершить литургию в храме, который был построен до разделения Церквей, и мне было бы отказано. Со своей стороны всегда, даже там, где богослужения совершаются нерегулярно, даже если нет необходимости просить у католиков о возможности совершать богослужения в католическом храме, я все равно стараюсь встречаться с католическим епископом и рассказывать о нашей деятельности в его епархии. Наша церковная жизнь должна быть прозрачна для католического священноначалия, чтобы у них не было ощущения, что Православная Церковь занимается в Испании партизанщиной. Поэтому в общем и целом отношения у нас хорошие.
Несколько сложнее дела обстоят с греко-католиками. Большая часть греко-католических священников, служащих на территории Испании, – выходцы из Западной Украины. Приходя к ним, простые люди не отдают себе отчета, что пришли к католикам восточного обряда. Сами священники представляются православными, иногда за богослужениями не поминается имя Римского папы для того, чтобы люди так и не догадались, что это не православный приход. Однажды я читал интервью с одним из этих украинских священников, который совершает служение на юге Испании. Он говорит, что когда приезжает в Кордову, то большая часть его прихода состоит из грузин. Но если есть украинцы-униаты, то грузин-униатов не существует! Конечно, это православные люди, которые по неведению приходят к этим священникам, участвуют в богослужениях, а те это неведение эксплуатируют. Дело в том, что греко-католической Церкви на Украине фактически не существовало в период начиная с конца войны и до конца 1980-х – начала 1990-х годов. Получается, что большая часть этих людей формально были крещены в Православии, но беда в том, что у них нет твердой религиозной идентификации самих себя как православных или как греко-католиков. Есть национальная идентичность, которая подменяет религиозную. Поэтому часто возникают ситуации, когда человек приходит к нам в храм, а тут выясняется, например, что вчера он исповедовался в греко-католической церкви. И всегда обычно один и тот же ответ: «Бог один, Церковь одна, мне все равно куда ходить – в русскую церковь или в украинскую». Если человеку думать лень, то достаточно сложно до него достучаться.
– Расскажите, пожалуйста, о членах российского императорского дома, проживающих в Мадриде.
– С великим князем Георгием Михайловичем мы познакомились еще в Оксфорде: он учился в том же колледже, что и я. С великой княгиней Марией Владимировной мы познакомились уже в Мадриде. Для нас большая честь, что она стала попечителем Христорождественского фонда, созданного нами для строительства храма Русской Православной Церкви в Мадриде. Что касается великой княгини Леониды Георгиевны, то ее возраст и состояние здоровья уже не позволяют ей посещать храм, поэтому я стараюсь навещать ее дома.
– В прошлом году СМИ объявили о том, что власти Мадрида выделили участок для строительства храма. Началось ли уже строительство?
– Строительство храма является моей основной заботой на протяжении шести лет, но вопрос сдвинулся с мертвой точки лишь год назад – после визита в Испанию Президента РФ Д. Медведева. Его супруга посетила наш приход в первый день Великого поста прошлого года. Тогда СМИ представили выделение земли для строительства как решенный вопрос. Однако фактически мы стали равноправными участниками конкурса, объявленного мэрией. Были свои сложности. Нами были поданы все необходимые документы, сейчас мы ожидаем окончательного ответа от мэрии. Как только будут подписаны документы, мы начнем компанию по сбору средств. Помолитесь за нас.
Фото из архива протоиерея Андрея Кордочкина
С протоиереем Андреем Кордочкиным беседовал Владимир Сошников,
студент 3-го курса СДС
