Многие, наверное, заметили: во всех епархиальных документах и сообщениях город, стоящий за Волгой прямо напротив Саратова, именуется Покровском, а слово Энгельс если и пишется, то в скобках.
Вряд ли это должно удивлять. Если в праздник Покрова Божией Матери по улицам города движется крестный ход, если этот крестный ход останавливается на месте уничтоженного Покровского храма — того самого, из-за которого Покровская слободка стала называться именно так! — то назвать город Энгельсом просто язык не поворачивается.
В Покровском, то есть, извините, Энгельсском краеведческом музее вам расскажут много интересного. Про соляной шлях до озера Эльтон, про соляные амбары, с которых начиналась слобода, про первых поселенцев-малороссов… И про церковь Покрова Божией Матери, которая до 1770 года была деревянной, затем сгорела, а в 1781 году возродилась в камне — «тщанием прихожан», так записано в Клировой ведомости.
Покровская церковь славилась иконой Казанской Божией Матери; образ этот считался чудотворным. К началу страшного столетия храм был уже трехпрестольным, при нем имелась большая библиотека, трехклассное училище с двумя отделениями — для мальчиков и для девочек…
Ну а дальше — судьба известная: «Согласно новой планировке города Покровска через нынешнюю территорию закрытой Покровской церкви должна быть проложена железнодорожная линия, и перестройка здания для культурно-просветительских целей является совершенно нецелесообразной, разрешить Покровскому горсовету разобрать здание этой церкви и полученный таким образом материал использовать для новостроек». Президиум ЦИК 28 июля 1931 года. Город, заметьте, носит еще (донашивает) имя Покровск. Энгельсом он стал через три месяца — решением ЦИК.
Утверждению нового названия ЦИКом предшествовало местное обсуждение. Предлагались такие варианты как Ленинштадт, Ленинбург, Люксембург (в честь Розы Люксембург, надо думать) и даже Красноштадт, по слухам. Немецкоязычность предлагаемых названий связана с тем, что город за девять лет до этого стал столицей Автономной области немцев Поволжья.
Рассматриваю снимки уничтоженных храмов городка Покровска. Вознесенский, Крестовоздвиженский, Петра и Павла, Александра Невского… Уцелел только Свято-Троицкий. То есть как уцелел: в 1992 году, когда здание возвращалось церкви, степень его износа составляла сто процентов, храм пришлось фактически строить заново.
Выхожу из музея, иду направо. Вот оно, место храма, давшего имя слободе, а затем городу. Детский садик теперь на нем и памятник Калинину. Крещусь непроизвольно. Знаете ведь, бывают такие минуты — совершенно непроизвольно осеняешь себя крестным знамением.
* * *
Поворачиваю к остановке. Над заснеженной улицей — какой-то рекламный билборд: «Дорогие покровчане!..»
В самом деле, как еще обращаться к жителям бывшей соляной слободки? «Дорогие энгельсцы и энгельсчанки»?.. Язык сломаешь. Энгельситы? Предлагалось такое словечко по аналогии с одесситами, да не потянул город Энгельс на столицу поволжского юмора.
Слово «покровчане» уже несколько лет предпочитаемо всеми — и муниципальными чиновниками, и депутатами, и предпринимателями, дающими рекламу. Один шаг еще сделать осталось…
* * *
«Под Покровом Богородицы» — так называется книга Елизаветы Ериной, краеведа, заслуженного работника культуры Российской Федерации, директора Энгельсского филиала областного архива в течение многих лет и затем — Государственного исторического архива немцев Поволжья в городе Энгельсе. В Приволжском книжном издательстве вышло уже три тома ее краеведческих исследований о городе Покровске. Конечно, я использовала книгу при подготовке этой публикации. И затем не могла не позвонить Елизавете Моисеевне: как вы смотрите на то, чтоб начать процесс возвращения городу имени?
— А вы помните о референдуме 1997 года? — спросила моя собеседница с некоторой тревогой,— больше шестидесяти процентов горожан высказались за то, чтоб город оставался Энгельсом.
— Конечно, помню. Но это совсем другая эпоха. Голосование «за Энгельса» было, по сути, протестным — так же, как и тогдашние митинги под красными знаменами. История прошелестела очередной страницей, Россия стала иной. Стоит ли возвращаться к тогдашнему референдуму, точнее, опросу?
Однако во мне самой нарастают сомнения, аналогичные сомнениям Елизаветы Моисеевны. Страна стала другой, но не стала, увы, благополучной и процветающей. Кризис уже сегодня останавливает энгельсские предприятия, тысячи людей оказываются на улице…
«И если власть в этой обстановке будет заниматься топонимической реставрацией — ее мало кто поймет,— думаю я,— тот, кто на Покров шел крестным ходом и молился на месте уничтоженного храма,— тот поймет, да. Но крестным ходом шли две тысячи человек, включая приехавших саратовцев, а живут в Энгельсе-Покровске двести с лишним тысяч».
— Мы получим еще одно протестное голосование,— продолжает Елизавета Моисеевна,— с этим делом лучше подождать.
Благочинный Покровского округа протоиерей Василий Стрелков считает, что возвращение городу исторического имени необходимо, и знает: его прихожане — за.
Он уверен также, что идею поддержит местная интеллигенция.
* * *
— Рано или поздно это все равно будет сделано,— говорит Александр Камаев, предприниматель, президент группы компаний «Эльдорадо», храмостроитель и большой патриот Покровска,— историческое имя городу будет возвращено. Потому что история нашего города величава и красива.
При этом Александр Геннадьевич согласен: разговаривать с людьми об исторических корнях и о духовных материях лучше тогда, когда люди сыты и социально защищены:
— С переменой названия сейчас лучше подождать. Но не просто ждать, а вести подготовительную работу. Спокойно, ни на кого не нападая, знакомить горожан с историей города, его людей, его храмов. Мы будем этим заниматься.
Кроме того, президент «Эльдорадо» убежден: на месте снесенного храма должен быть как минимум памятный крест, а лучше — часовня; часовню будет видно с Волги. Места там, возле детского сада, мало, но у Александра Геннадьевича есть, что называется, наметки — как эту часовню можно разместить.
* * *
Сомнения понятны, но с другой стороны — когда люди в массе своей обращаются к Богу, к Церкви, когда они испытывают в этом очевидную потребность? В «интересное время», в годины бедствий, в эпохи испытаний. История свидетельствует! Так стоит ли нам откладывать эту перемену — возвращение городу русского православного имени?
Тактика может быть гибкой, конечно. Какое-то время в общественном сознании могут фигурировать оба названия — пока имя автора «Диалектики природы» не отсохнет само собой. Документацию менять тоже нужно постепенно. Но главное…
Главное — не махнуть на это рукой, не забыть об этом.
Произнося имя города, в котором родился, в котором живет, человек должен чувствовать историю. В лихорадке послереволюционных переименований историю перечеркивали с поразительной легкостью. Стояла восемь веков на русской земле Тверь — перечеркиваем эти восемь веков, навязываем городу имя, точней, фамилию заурядного человека, случайно оказавшегося на гребне исторической волны. Однако нет ведь уже на карте России ни Калинина, ни Горького, ни Ленинграда. Есть Тверь, Нижний Новгород, Санкт-Петербург. И вятичи борются за возвращение имени. Имеет это значение? Имеет, и огромное. Про человека, находящегося в бессознательном состоянии, издавна говорят «Он БЕЗ ПАМЯТИ». Возвращение исторических имен способствовало приходу общества в память, т.е., в сознание. В принципе оно призвано способствовать обретению национального достоинства. А национальное достоинство — это ведь и личное достоинство тоже. Если человек родился и вырос в Калинине — ему заранее навязана роль «не помнящего родства». Если он вырос в Твери — это совсем другое дело. Это другое самочувствие — при живом и глубоком восприятии ситуации, конечно, если мы на такое восприятие способны.
Неужели не способны? Неужели нам все равно — в Энгельсе жить или в Покровске?
Со старинным русским православным именем связывать свои судьбы или с именем автора «Анти-Дюринга»?! Покров Богоматери над собой чувствовать или бороду основоположника?
Кризис пройдет. Город останется.
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=6114&Itemid=4
