В русской словесности две дороги. По одной следуют золочёная карета Державина, изящное ландо Тургенева, лакированный роллс-ройс Набокова; по другой катят сплошь телеги: Кольцов, за Кольцовым - Некрасов, за Некрасовым - Лесков, Мельников-Печерский, Суриков, Никитин и иже с ними, замыкает тележный поезд Есенин, а следом трясутся на полуторках Твардовский, Рубцов, Шукшин, Белов... И вот на этой-то второй дороге, то мелкой трусцой, то стремительным галопом, а то и в небеса взлетая, поспешает на своём Коньке-Горбунке Пётр Павлович Ершов.Не подумайте только, будто я хочу первую дорогу, барскую, гладкую, прямым ходом идущую из просвещённой Европы, объявить нерусской. Нет! Ни в коем случае! Дело в другом! Дело в Ершове.
Принято жалеть Петра Павловича: он-де, в ранней юности написав своего "Горбунка", больше уже ни строчки путной родить не смог, хотя прожил долгую жизнь и стихи сочинял в немалом количестве. Однако никто почему-то не жалеет Гомера за то, что он написал только "Илиаду" да "Одиссею"; или автора "Песни о Нибелунгах" за то, что он не сочинил ещё какой-нибудь песни.
А вас удивляет, что я ставлю нашего скромного Ершова, "детского писателя", "сказочника", в один ряд с Гомером? А вы не удивляйтесь.
...У немцев - Зигфрид. У англосаксов - Король Артур. У французов - граф Роланд. У испанцев - Сид Кампеадор... И так далее, и тому подобное. Кто из героев представит Россию? Илья Муромец? Без сомнения, Илья, а с ним рядом - Вольга, Добрыня, Микула Селянинович, но Илья - впереди всех. Однако исчерпывается ли Русь одними богатырями? Одной ратной силой?
А Иван-Царевич? - воплощённая изысканность русской культуры, её благородство и изящество; из того же ряда - Алёша Попович (не тот туповатый увалень, что в новом мультфильме, а настоящий, из былин, - ловкий, ладный, остроумный, насмешливый). Иван-Царевич (пусть переодевшийся во фрак или в офицерский мундир) стал главным героем русской дворянской литературы, главным героем книг Тургенева, Лермонтова, Льва Толстого...
Вот два героя: Илья Муромец - сила и мудрость, Иван-Царевич - благородство и красота... Должен быть и третий - куда же без него?.. И всякому ясно, что третий герой, третье воплощение русского духа - Иванушка-дурачок.
Сказки о дураках есть в любом народе. У немцев - Глупый Михель, у французов - Жанно Простак; и все они - только объекты насмешек, если дурак и побеждает, - это скорее каприз судьбы, повод посмеяться над нелепостью мира. Русский Иванушка-дурачок - это совсем другое: это сплав смирения и бодрости, смекалки и простоты, доброты и озорства; дурака в нём видят только "шибко умные", "умеющие жить", "серьёзные люди". Дурачок побеждает их с таким же блеском, как Илья побеждает Соловья-Разбойника и Иван-Царевич - Кащея Безсмертного.
Есть былинный цикл об Илье Муромце, есть чудесные сказки об Иване-Царевиче, но образ Иванушки, раздробленный, рассыпанный по десяткам коротеньких сказок-анекдотов, сумел по-настоящему воссоздать только Пётр Ершов: в полной мере, ярко, глубоко, от сердца.
Великий соблазн для всякого графомана - подражать Ершову! Как всё просто: гони строчку за строчкой, словно на балалайке тренькай, рифмуй "птица - девица, царь - государь"... Нет, не получается. С души воротит от нарочитости, фальши, нерусскости таких подражаний, - всех этих "Сказок о Федоте-стрельце" и др. Язык Ершова нельзя скопировать, с ним можно только родиться. Жаль, газетная полоса мала: цитировал бы и цитировал "Конька", словно яхонты перебирал! Да и не в языке только дело... Эта сказка - вся в стройном движении, вся озарена каким-то небывалым светом; в ней быт описан правдиво и точно, но в то же время - сказочно и нарядно; в ней чудеса ярки и радостны, но в то же время - просты и узнаваемы... В "Коньке" есть глубокая философия, стройное мировоззрение, прочная система нравственных, житейских и даже политических ценностей. Это, может быть, кому-то покажется перебором, но пока поверьте мне на слово, а попозже перечитайте внимательно, с карандашом в руке этот русский эпос и сами убедитесь: вот она, настоящая-то энциклопедия русской жизни. Здесь удальство и храбрость, смекалка и предприимчивость, красота и благородство освещены золотым светом смирения: смиренный, ни перед кем не заносящийся герой побеждает всех, одолевает все препятствия, и даже на вершину свою, на царство восходит после смиренного плача...
А что же сам автор, сам Ершов? Самое интересное, что он вовсе и не думал связывать свою жизнь с литературой: великий сказочный эпос родился у него как бы сам собой, естественно, без особых усилий - душа родила, почти без ведома своего хозяина. Ну, а затем - назвался груздем, полезай в кузов; один раз сотворив нечто, получив похвалу от самого Пушкина, решил продолжать в том же духе... Но в том-то и беда, что в том же духе не вышло. Он было и начал писать по-своему, по-народному, но публика, критика, наконец, цензура этого не поняла. Он написал народную балаганную комедию из жизни полководца Суворова, и петербургские артисты, как счастье, мечтали получить в ней роль, но тут цензор восстал: "Суворов - великий человек, его в комедию вставлять непозволительно!" Ершов попробовал писать "по-дворянски" - баллады, поэмы, оперные либретто... Не получилось. И Ершов, которого Пушкин назвал равным себе сказочником, Ершов, задушевный друг Владимира Даля и многих других замечательных русских словесников, заперся в своём Тобольске, утонул в служебных и семейных хлопотах - исчез, растворился... Не вышло у него на потребу века сменить балалайку на лиру, пересесть из телеги в карету, из Иванушки-дурачка стать Иваном-Царевичем. Герою "Конька" это удалось, автор "Конька" потерпел поражение. Меня это, честно говоря, не особенно расстраивает: царевичей в русской литературе и без Ершова предостаточно, а Иванушек (настоящих, а не ряженых) по пальцам можно пересчитать. Что сейчас рассказывать о тобольских невзгодах Ершова? Какое нам до них дело? Чем занимался Гомер, завершив "Одиссею"? Клянчил подаяние? Бродил из города в город? Это не важно. И не так важны житейские и литературные горести Ершова, если вспомнить, что этому человеку удалось ни много ни мало - открыть миру один из ликов России. Это дорогого стоит, и это не должно быть забыто, не оценено, пренебрежительно отодвинуто во "второй ряд". Пусть этот гений - смиренный гений, наша задача наградить его смирение достойным венцом.
http://pravpiter.ru/pspb/n194/ta013.htm
