На сайте "Права человека в России" правозащитник Лев Левинсон поместил стихи:
"Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столба
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим"
Наш правозащитник взбешен тем, что Суд признал надругательство над иконами, осуществленное Самодуровым и Тер-Оганьяном, криминалом.
Напомним, Самодуров осужден за поругание подлинных предметов культа - восьми освященных в Православной церкви икон, обезображенных отвратительными надписями Оганьяна и глумливо выставленных Самодуровым в качестве "экспонатов". Другими экспонатами были: Икона Божией Матери, изображенная в промежности голой женщины, Распятие, увешанное сосисками, логотип кока-колы с надписью "сие есть Кровь Моя".
"Неужели религиозное чувство столь нежно и ранимо?" - недоумевает Левинсон.
Очевидно, верующие в его глазах - недоразвитые особи, лишенные чувства боли. Больно может быть лишь человеку.
Правозащитник считает, что защита чувств верующих в свободном обществе не должна ограничивать прав и свобод людей.
Свобода творчества по определению выше, поэтому религиозные иудеи не дождутся от Левинсона защиты в случае выставления преступниками Самодуровым и Веселовской инсталляций с образами мацы, звезды Давида, Стены плача, ханукальной миноры и других священных для иудея символов в соответствующем описанному выше виде.
Эту свою противоправную и нацистскую позицию Левинсон и дополнил призывом Великой французской революции: удавить кишкой последнего попа последнего аристократа, переделанный юным Пушкиным в известную эпиграмму, доставившую ему позже суровые нравственные мучения.
"Власть поддерживает своих попов трусливо", - смело замечает Лев Левинсон. А значит: "таких выставок будут сотни. За них вся русская культура - Толстой, Репин, Маяковский..."
Маяковский, заявлявший: "я люблю смотреть, как умирают дети", выбран, конечно же, за призыв "судить гражданина Тихона". Толстой, очевидно, за богохульства в "Воскресении" и других поздних опусах. Репин, наверное - за "арест пропагандиста".
Нет, Левинсон, это не вся Русская культура.
Кроме позднего Толстого, а также целых: Горького, Чернышевского, Луначарского, Ярославского, Налбандяна и Тер-Оганьяна, представляющих линию вырождения, литературная и художественная культура России содержит линию осмысления жизни и отвращения к смерти. Это художники Александр Иванов, Исаак Левитан и Виктор Попков, это композитор Шостакович, это писатели Жуковский, Гоголь, Леонтьев, Чехов, Платонов, Распутин.
Это зрелый Пушкин, в благоговении перед Распятием написавший "Когда всемирное свешалось торжество", в благоговении перед Церковью написавший "Отцы пустынники и жены непорочны", это зрелый Лермонтов, сказавший: "Но есть и Божий Суд, наперсники разврата, есть грозный Судия..."
Одним и тем же языком пользовались и разрушители и творцы. На одном и том же поле растут и плевелы и пшеница. Поэтому и правозащитниками до сих пор называются и Галансков и Левинсон.
Но не все русские радовались расстрелам и повешениям попов. Не все русские и даже не все евреи радовались, когда Ленин и Голощекин привели в исполнение любимые стихи Левинсона и лишили жизни последнего русского Государя.
Вернем слову смысл. Судебный процесс над свободными художниками либералы весьма некультурно назвали "средневековым мракобесием в действии". Некультурно, ибо невежественно. Все равно, что спутать собор в Амьене с виллой Черномырдина.
Средневековое мракобесие есть то, и только то, что называлось в Средние века нравственным мраком и беснованием, а именно: человеческие жертвоприношения, гомосексуализм, убийство младенцев, сатанинские оргии, заканчивающиеся свальным грехом, кровосмешение, общность жен и т. п.
За это жестоко наказывала средневековая власть, подчиненная Христианской Церкви.
Современная же религия Запада по имени "политкорректность" состоит как раз в том, что тот же мрак: сатанизм, гомосексуализм, разврат и призыв к суициду отстаивается властными элитами как неприкосновенная ценность. Единственной святой заповедью этой тоталитарной секты, охватившей мир, является отказ от Абсолютного Света, от Бога Небесного. Жесткое требование политкорректности: Заповедь Божия не может быть в сознании людей выше идола "прав человека", есть требование религиозное. Это религия тьмы, о которой Спаситель предрек в Евангелии: "наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу". Не Тому, Который на Небе, а тому, который "в душе". Это есть мракобесие ХХI столетия.
Я, поп, против мрака и бесов, против идолов политкорректности и толерантности. Мне и моим собратьям - попам Бога Небесного - осмелевший при трусливой власти Левинсон обещает выпустить кишки, мня при этом "службу приносити богу" Human Rights.
Но кого же они будут давить нашими кишками?
Последнего судью, эксперта, прокурора, последнего врача, преподавателя, чиновника, последнего раввина, последнего муллу и последнего мента, нонтолерантных к эвтаназии, регистрации однополых браков и узаконенному людоедству.
Смертию смерть поправый и сущим во гробех Живот даровавый, Христос да помилует мир ради всех попов и мирян, от века живот свой за Него положивших.
http://www.moral.ru/Sakh_OVlad_0504.htm
"Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столба
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим"
Наш правозащитник взбешен тем, что Суд признал надругательство над иконами, осуществленное Самодуровым и Тер-Оганьяном, криминалом.
Напомним, Самодуров осужден за поругание подлинных предметов культа - восьми освященных в Православной церкви икон, обезображенных отвратительными надписями Оганьяна и глумливо выставленных Самодуровым в качестве "экспонатов". Другими экспонатами были: Икона Божией Матери, изображенная в промежности голой женщины, Распятие, увешанное сосисками, логотип кока-колы с надписью "сие есть Кровь Моя".
"Неужели религиозное чувство столь нежно и ранимо?" - недоумевает Левинсон.
Очевидно, верующие в его глазах - недоразвитые особи, лишенные чувства боли. Больно может быть лишь человеку.
Правозащитник считает, что защита чувств верующих в свободном обществе не должна ограничивать прав и свобод людей.
Свобода творчества по определению выше, поэтому религиозные иудеи не дождутся от Левинсона защиты в случае выставления преступниками Самодуровым и Веселовской инсталляций с образами мацы, звезды Давида, Стены плача, ханукальной миноры и других священных для иудея символов в соответствующем описанному выше виде.
Эту свою противоправную и нацистскую позицию Левинсон и дополнил призывом Великой французской революции: удавить кишкой последнего попа последнего аристократа, переделанный юным Пушкиным в известную эпиграмму, доставившую ему позже суровые нравственные мучения.
"Власть поддерживает своих попов трусливо", - смело замечает Лев Левинсон. А значит: "таких выставок будут сотни. За них вся русская культура - Толстой, Репин, Маяковский..."
Маяковский, заявлявший: "я люблю смотреть, как умирают дети", выбран, конечно же, за призыв "судить гражданина Тихона". Толстой, очевидно, за богохульства в "Воскресении" и других поздних опусах. Репин, наверное - за "арест пропагандиста".
Нет, Левинсон, это не вся Русская культура.
Кроме позднего Толстого, а также целых: Горького, Чернышевского, Луначарского, Ярославского, Налбандяна и Тер-Оганьяна, представляющих линию вырождения, литературная и художественная культура России содержит линию осмысления жизни и отвращения к смерти. Это художники Александр Иванов, Исаак Левитан и Виктор Попков, это композитор Шостакович, это писатели Жуковский, Гоголь, Леонтьев, Чехов, Платонов, Распутин.
Это зрелый Пушкин, в благоговении перед Распятием написавший "Когда всемирное свешалось торжество", в благоговении перед Церковью написавший "Отцы пустынники и жены непорочны", это зрелый Лермонтов, сказавший: "Но есть и Божий Суд, наперсники разврата, есть грозный Судия..."
Одним и тем же языком пользовались и разрушители и творцы. На одном и том же поле растут и плевелы и пшеница. Поэтому и правозащитниками до сих пор называются и Галансков и Левинсон.
Но не все русские радовались расстрелам и повешениям попов. Не все русские и даже не все евреи радовались, когда Ленин и Голощекин привели в исполнение любимые стихи Левинсона и лишили жизни последнего русского Государя.
Вернем слову смысл. Судебный процесс над свободными художниками либералы весьма некультурно назвали "средневековым мракобесием в действии". Некультурно, ибо невежественно. Все равно, что спутать собор в Амьене с виллой Черномырдина.
Средневековое мракобесие есть то, и только то, что называлось в Средние века нравственным мраком и беснованием, а именно: человеческие жертвоприношения, гомосексуализм, убийство младенцев, сатанинские оргии, заканчивающиеся свальным грехом, кровосмешение, общность жен и т. п.
За это жестоко наказывала средневековая власть, подчиненная Христианской Церкви.
Современная же религия Запада по имени "политкорректность" состоит как раз в том, что тот же мрак: сатанизм, гомосексуализм, разврат и призыв к суициду отстаивается властными элитами как неприкосновенная ценность. Единственной святой заповедью этой тоталитарной секты, охватившей мир, является отказ от Абсолютного Света, от Бога Небесного. Жесткое требование политкорректности: Заповедь Божия не может быть в сознании людей выше идола "прав человека", есть требование религиозное. Это религия тьмы, о которой Спаситель предрек в Евангелии: "наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу". Не Тому, Который на Небе, а тому, который "в душе". Это есть мракобесие ХХI столетия.
Я, поп, против мрака и бесов, против идолов политкорректности и толерантности. Мне и моим собратьям - попам Бога Небесного - осмелевший при трусливой власти Левинсон обещает выпустить кишки, мня при этом "службу приносити богу" Human Rights.
Но кого же они будут давить нашими кишками?
Последнего судью, эксперта, прокурора, последнего врача, преподавателя, чиновника, последнего раввина, последнего муллу и последнего мента, нонтолерантных к эвтаназии, регистрации однополых браков и узаконенному людоедству.
Смертию смерть поправый и сущим во гробех Живот даровавый, Христос да помилует мир ради всех попов и мирян, от века живот свой за Него положивших.
http://www.moral.ru/Sakh_OVlad_0504.htm
