Часть 1, Часть 2
Часть 3
В Костроме живет ветеран войны Василий Иванович Сорокин, который вот так вспоминал встречу кандидата в депутаты Верховного Совета СССР Маршала Советского Союза Г. К. Жукова со своими избирателями, воинами одной артиллерийской части в Германии в январе 1946 года: "Я не помню содержания речи Георгия Константиновича, но сейчас хорошо вижу безмолвный, полный внимания строй. Солдаты ловили каждое слово полководца, смотрели на него до жадности влюбленными глазами. И не успели объявить об окончании встречи, как Георгия Константиновича тут же "взяли в окружение, в плен". Защелкали фотоаппараты, каждому хотелось быть поближе к маршалу, попасть в объектив и запечатлеть себя на память. Некоторые при фотографировании даже обнимали его, а он стоял невысокий, коренастый, в маршальской полевой форме, смеясь шутил, острил и просил: "Выпустите меня, пожалуйста!" На это уже не строй, а толпа отвечала возгласами "ура!" и бурей аплодисментов. Все попытки офицеров выстроить и увести солдат успеха не имели. Все были приятно возбуждены, взволнованны и простительно недисциплинированны.
Такой неподдельной, искренней любви и преданности больше мне видеть не пришлось. Я тогда со всей ясностью ощутил, что значит Жуков для народа".
О том, как простые русские люди переживали последовавшую за Победой опалу отца, как они молились о нем, передает письмо старика 114 лет (почти ровесника Константина Артемьевича):
"Дорогой мой, любимый маршал! Ваш верный слуга дедушка Терентий Козырь, II4 лет. Прошу Вас прочитать письмо, хотя и скверно написано, ведь я малограмотный, да еще и старый человек, лежу в больнице, а сам думаю о завтрашнем дне. Я живу один, имею домик (одна комната и кухонька), внучка-инвалидка ухаживает за мной, варит, стирает. А меня ругают: вот, говорят, будет еще жить, такой хороший...
Двенадцать часов ночи пробило под 12 февраля, Не спится мне, старику. Тоска съедает мою грудь, все передумаешь и обо всех, а в особенности о тех, кто ближе к сердцу и живет в моем сердце, пока не закроются мои глаза и сердце не перестанет трудиться - открывать да закрывать двери свои. Простите меня, самый дорогой воин нашей страны российской, глава наших побед, краса нашей родины, незабвенный и неоценимый человек. Тронут до глубины сердца, плачу от радости, что взошло солнышко, которое меня грело, а потом что-то перестало греть. Такая тьма была в моем сердце, что чуть не умер от скорби. Вы - наш корабль боевой, перед которым все рушилось, и немецкая твердыня пала под ноги Ваши. Я день и ночь следил за Вашим движением на фронте и молился, чтобы Бог хранил Вас от несчастий, чтобы лучше я умер, чем Вы, а Вы бы жили сто лет.
Окончилась война, и боевой корабль вернулся в родное житейское море, затуманилось море, и не стало видно любимого корабля-победоносца, какой-то туман на море стал. Загоревал я о боевом корабле, пронеслись слухи, что буря ужасно качает корабль, и было несчастье на корабле. Я еще больше стал молиться о спасении, и что с ним - не было слышно, но потом были слухи, что корабль чуть не погиб. Боже, верни его невредимым! И что же, совсем пропал слух, где корабль. Я не переставал молиться, и слушать, и спрашивать, где корабль. Кое-где в печати появилось про корабль, что приплыл под вывеской "Жуков". Нет, не то, не тот корабль побед. Я проливал слезы не один год и молил Бога, укажи хоть во сне, есть ли, жив ли он. И вижу во сне: приплыл корабль, имя его - Жуков Г. К. Все подняли руки и плакали от радости, встречая, а мое сердце было в таком восторге, что чуть не лопнуло от радости. На этом я успокоился: значит, жив, невредим, и начал молиться о здравии Вашем, Георгий Константинович!
Проходит время. И вдруг по радио передают о Вашем назначении министром обороны СССР. Я как закричал: "Да здравствует дорогой наш защитник, не жалевший своей жизни за Родину, шел на смерть! Слава Богу, слава, многие лета, многие лета Георгию Константиновичу Жукову! Теперь я в спокойствии, и умирать не надо!" А те, что живут со мной, посчитали, что я сошел с ума, пошли за врачом, но это была такая радость для меня! Желаю жить сто лет и побеждать врагов.
И я, старик, молюсь о Вас и храню Вас в сердце своем, пока не закроются мои глаза. Дедушка Терентий Козырь, г. Мичуринск, село Заворонежское".
Как ни стараются вытравить в людях эту любовь к моему отцу, все же она передается из поколения в поколение. Недавно мне пришло такое письмо:
"Дорогая Мария Георгиевна! Меня зовут Петр. Мне двенадцать лет. У меня есть еще два брата: Федор - десяти лет и Михаил - шести лет. Мы живем в старинном подмосковном городе Волоколамске.
С самого раннего детства мы просили папу рассказать нам про войну, и папа почти всегда брал в руки книгу маршала Жукова, подсаживал нас рядом и мы начинали рассматривать фотографии - от Халхин-Гола до ваших семейных снимков и слушали папины рассказы. Наш папа очень-очень любит вашего отца, и дедушка наш очень его любит, и прадедушка (летчик) его очень любт и даже написал маршалу письмо, и маршал выслал ему свою книгу воспоминаний.
Папа наш еще в школе выпрашивал фотографии маршала и магнитофонные записи его бесед у тех, кто имел счастье видеться с ним лично. Он говорит, что чувство необычайной благоговейной любви к Вашему отцу с юных лет переполняло его сердце... Если сможете, пришлите нам с братьями по почте фотографию нашего любимого полководца - маршала Жукова...".
Да, неимоверные усилия прилагают антиправославные, антирусские силы для того, чтобы прервать связь поколений, лишить молодежь высоких идеалов, посеять дух скептицизма, привить свои "ценности". "Наслаждайся", "отдыхай" - внушают навязчивая уличная реклама, телевидение, радио, газеты, журналы, книги - в этом смысл жизни. Цель ясна - выбить из-под ног молодых твердую основу причастности к великой судьбе своей земли. Враги понимают - в корнях России ее сила. Вспомните, что говорит о воспитании ребенка в национальном духе Иван Ильин: "Образы героизма пробудят в нем самом волю к доблести, пробудят его великодушие... жажду подвига и служения, готовность терпеть и бороться, а русскость героя даст ему непоколебимую веру в духовные силы своего народа".
Вот почему так необходимы нашим детям высокие примеры тех, кто стал идеалом и символом России, тех, кого взрастил великий православный народ.
Сегодня уже ведутся споры о верующей душе отца. В силу духовного целомудрия (я не боюсь громких слов в данном случае), а также осторожности не обсуждал он этого с людьми. Смешны разговоры о том, что если шофер или кто-то из его близкого окружения не видел Казанскую икону Божией Матери, которую, как говорят в народе, он возил с собой по фронтам, то и не было ее, а значит, раздаются голоса, надо покончить с разговорами о верующей душе маршала. Вспомним слова апостола Павла: "Душевный человек (то есть неверующий. - Прим. авт.) не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно" (1 Кор. 2,14).
Отец был по рождению своему и воспитанию, по самому своему мировосприятию православным человеком, как православны были его солдаты, вместе с ним перед боем говорившие: "Ну, с Богом!" Этими же самыми словами благословляла его в детстве мать, когда провожала из деревни в Москву...
Душа человека - великая тайна, к которой окружающие могут только лишь прикоснуться. Духовная жизнь скрыта от глаз людских. Тем более жизнь людей, отличившихся великими земными деяниями, жизнь полководцев.
Немногие, наверно, знают о том, что непобедимый генералиссимус Суворов, истинный христианин, собирался окончить свой путь в монастыре, о чем подавал прошение государю, а перед смертью написал покаянный канон, в котором он умолял Христа дать ему место "хотя при крае Царствия Небесного", взывая "Твой есмь аз и спаси мя".
Могущественный Потемкин, которому, по словам Пушкина, мы обязаны Черным морем, чувствуя дыхание смерти, писал в своем "Каноне Спасителю": "И ныне волнующаяся душа моя и уповающая в бездне беззаконий своих ищет помощи, но не обретает. Подаждь ей, Пречистая Дева, руку свою, Ею же носила Спасителя моего и не допусти погибнуть во веки".
Адмирал Ушаков в конце жизни стал насельником Санаксарского монастыря в Мордовии.
Есть свидетельства о том, что маршал Василевский, сын протоиерея, которому революция не дала закончить семинарию, тайно приезжал в Троице-Сергиеву Лавру и причащался Святых Христовых Тайн. И в нашем сложном веке, как и прежде, Господь Иисус Христос невидимо обитал в сердцах полководцев, укреплял их и помогал одерживать победы над врагами.
Недавно мне пришлось прочитать в одной книге, что нет свидетельств, веровал ли Жуков в Бога. Похоже, пришло время сказать о том, что таких свидетельств немало.
"Я скоро умру, но с того света я буду наблюдать за тобой и в трудную минуту приду", - сказал он, чувствуя приближение неотвратимого конца, мне, шестнадцатилетней тогда девочке, оставшейся уже без матери.
Много лет пришлось мне осмысливать эти слова. Четверть века, что отца нет в живых, они всегда были в моем сознании. Мне казалось это самым важным, что оставил он после себя. Только недавно я осознала, что этими (странными, как мне тогда казалось) словами посеял отец во мне веру в вечную жизнь души и в невидимую связь нашего мира с миром загробным и не только связь, но и помощь наших усопших родных нам, их молитвы о нас. В этих словах не было сомнения (он не говорил "может быть"), они были сказаны кротко, спокойно, но и со знанием и силой. Это и есть, по-моему, главное свидетельство его веры.
В народе сохраняется предание о том, что Жуков возил по фронтам Казанскую икону Божией Матери. Не так давно архимандрит Иоанн (Крестьянкин) подтвердил это. В Киеве есть чудотворная Гербовецкая икона Божией Матери, которую маршал Жуков отбил у фашистов.
Один человек рассказывал, что в начале войны Жуков прислал в их деревню под Нарофоминском машину со священником, чтобы окрестить всех детей...
Священник из села Омелец Брестской области в письме к Жукову, поздравляя его с Победой, пожаловался о том, что все колокола с церкви были увезены оккупантами. Вскоре от маршала пришла посылка весом в тонну - три колокола! Такого благовеста еще не слышала округа! Колокола висят там по сей день. А прихожане хранят письмо маршала.
Сразу после войны, в июле 1945 года, отец узнал о бедственном положении православного храма-памятника русской славы в Лейпциге и многое сделал для его восстановления. Саперные бригады работали там по его указанию. Работу он принимал лично, приехав на открытие храма, и возжег в нем лампаду. Эти свидетельства говорят о многом...
Однажды меня пригласили выступить с воспоминаниями об отце перед военными. После моего рассказа ко мне подошел один офицер и сказал: "Мне кажется, что вашего отца можно рассматривать только с православных позиций, иначе ничего в нем не поймешь". Яответила, что давно так думаю. Укрепил меня в этих мыслях архимандрит Кирилл (Павлов), духовник Троице-Сергиевой лавры, старец, которого знает и любит вся православная Россия. Он прошел всю войну, воевал в Сталинграде... Во время работы над воспоминаниями об отце я обратилась к отцу Кириллу с вопросом, не может ли он подтвердить рассказ одного человека о том, что Жуков в начале 60-х годов приезжал в Троице-Сергиеву лавру, и по его просьбе служили панихиды по погибшим воинам.
"Глубокоуважаемая, досточтимая и дорогая Мария Георгиевна.
Спешу сообщить Вам, что Ваше письмо я получил в свое время, за что сердечно благодарю...
В отношении волнующего Вас вопроса, приезжал ли Георгий Константинович в начале 60-х годов в лавру и служили ли панихиду. Я не могу ничего об этом сказать определенно, не слышал, потому что о таких вещах тогда не разглашали, могли знать только начальствующие - наместники, а они, к сожалению, уже отошли ко Господу. Я слышал, что в лавру приезжал маршал Василевский Александр Михаилович, он останавливался в гостинице, причащался.
А о Георгии Константиновиче я слышал от настоятеля храма Новодевичьего монастыря, что на Большой Пироговке, протоиерея, отца Николая Никольского, что маршал Жуков приходил в их храм (рядом похоронена его мать Устинья Артемьевна. - Прим. авт.), и однажды он дал отцу Николаю деньги на поминовение, а отец Николай спросил его, а кого поминать. Георгий Константинович сказал - всех усопших воинов. Это достоверно, потому что рассказывал маститый, пожилой протоиерей, отец Николай, которого сейчас в живых тоже нет.
А вот и другое свидетельство о верующей душе Жукова Георгия Константиновича, протоиерея, отца Анатолия, фамилию его сейчас не помню.
Он служил в соборе г. Ижевска. Этот отец Анатолий, тоже уже пожилой протоиерей, ему уже тогда было около 80 лет. Он к нам приезжал в лавру, обедал вместе с братиею, и однажды при разговоре он поведал нам, что во время войны был в звании генерал-майора, а когда война кончилась, он ушел в отставку, а затем принял сан и служил клириком Ижевского собора.
Во время войны, говорил отец Анатолий, я как генерал встречался с маршалом Жуковым, беседовал с ним, и однажды во время беседы я его спросил, верует ли он в Бога. Жуков мне ответил, говорит отец Анатолий, я верю в силу Всемогущественную, в разум Премудрейший, сотворивший такую красоту и гармонию природы и преклоняюсь перед этим. А отец Анатолий, а тогда генерал-майор, и говорит Жукову Г. К., а вот это то, что Вы признаете, и есть Бог. То, что в душе своей Георгий Константинович чувствовал Бога, это бесспорно. Другое дело, что он, может быть, не мог это свое чувство выразить словами, потому что вера в Бога в то время была в поношении, в загоне, и ему, как высокопоставленному начальнику надо было соблюдать осторожность, так как тогда кругом торжествовали атеизм и безбожие. Читая его мемуары и статьи, чувствуется, что душа его христианская, во-первых, читается легко и с большим нравственным назиданием для своей души все это воспринимается. Печать избранничества Божия на нем чувствуется во всей его жизни.
Прежде всего он был крещен, учился в приходской школе, где Закон Божий преподавался, посещал службы Храма Христа Спасителя и услаждался великолепным пением церковного хора, получил воспитание в детстве в верующей семье - все это не могло не напечатлеть в душе его христианских истин. И это видно по плодам его жизни и поведения. Его порядочность, человечность, общительность, трезвость, чистота жизни возвысили его, и Промысл Божий избрал его быть спасителем России в тяжелую годину испытаний. Недаром Георгия Константиновича все русские люди любят, как своего национального героя, и ставят его в один ряд с такими прославленными полководцами, как Суворов и Кутузов.
Поэтому благодарите Бога, что имеете такого прославленного и любимого народом отца своего, маршала Георгия Константиновича. Вот, что я могу написать Вам на Ваше письмо, глубокчтимая Мария Георгиевна. Извините за неразборчивый почерк и за корявый язык моего ответа.
Да хранит Вас Господь во все дни жизни Вашей и да поможет Вам Он и в окончании труда Вашего для назидания ближних. С глубоким уважением и любовью к Вам
архимандрит Кирилл".
Следующие главы будут размещены ко Дню Победы
3 мая 2004 г.