Галина Аксенова. За последние десять лет в Москве появилось много новых памятников - Чехову, Есенину, Достоевскому, Петру I, другим выдающимся деятелям. Московское Правительство уделяет этому большое внимание...
Сергей Полегаев. Ставить памятники надо. Их ставили во все времена. Достаточно вспомнить памятники Минину и Пожарскому, Суворову, Кутузову, Пушкину, Гоголю, Екатерине Великой, Николаю I. В Уставе Императорской Академии художеств даже было записано: ?Искусство есть средство прославления Отечества и героев?.
Итак, ставить памятники надо. Ведь они - определенные символы, которые постоянно, хотя и незримо, ?работают?. Хорошая скульптура воздействует на сознание так же, как хорошая книга или хороший фильм, пробуждая в человеке лучшие чувства. Поэтому на постаментах хочется видеть высокопрофессиональные работы. Кстати, раньше к созданию городских монументов привлекались лучшие творческие силы России: Козловский, Мартос, Пименовы, Опекушин, Микешин, Трубецкой...
Г.А. В связи с этим что Вы можете сказать о художественном образовании в области монументальной скульптуры?
С.П. До сих пор оно в России - одно из лучших в мире. Опыт старых мастеров пронесен через все XX столетие. И сейчас у нас работают многие первоклассные скульпторы, последователи русской академической школы, ученики Матвея Генриховича Манизера. Московский художественный институт имени Сурикова возглавляет мой учитель, народный художник России, академик Анатолий Андреевич Бичуков. Памятник Сергею Есенину его работы не так давно установлен на Тверском бульваре.
В то же время далеко не все появившиеся в последнее десятилетие монументы отвечают традиционно высоким в России профессиональным и эстетическим требованиям.
Г.А. Как Вы стали скульптором?
С.П. Выбор сделали родители, отдав меня учиться в Тбилисскую художественную школу (мы тогда жили в Грузии). Отец, будучи сварщиком, тем не менее всю жизнь занимался живописью. Мама работала в детском саду, но свободное время также отдавала искусству. Начиная учиться, первые четыре года я с одинаковым интересом осваивал и чеканку, и батик, и рисунок, и лепку. При этом столь же увлеченно занимался легкой атлетикой. С пятого класса началась специализация, и нас распределили по мастерским. Меня отправили на скульптуру, даже не спросив моего согласия. Почему? Позже я объяснил себе это так. В Грузии очень любят вспоминать о Колхиде и Элладе, об аргонавтах, о Ясоне и Медее. В древней Элладе спорт и искусство были практически неразделимы. Лучшие греческие мастера воспевали красоту человеческого тела и человеческой души, создавая изваяния победителей Олимпийских и Дельфийских игр. Преподаватели видели, что и спортивные, и художественные занятия одинаково значимы для меня. Это, возможно, определило их решение. И я им благодарен, так как именно скульптура стала моим призванием. После школы я поступил в Тбилисскую академию художеств.
Г.А. Почему для школьной дипломной работы Вы выбрали образ грузинского царя Давида?
С.П. В то время я с большим интересом изучал грузинскую историю. Царь Давид в ней - одна из самых ярких фигур: мудрый правитель, искусный политик, талантливый полководец. Он объединил и поднял из руин безжалостно опустошенную турками Грузию, создав единое сильное государство, - не зря его прозвали Строителем и Возобновителем. Основал Гелатскую и Икалтойскую академии, построил десятки храмов и монастырей. Освободив Армению от турецкого засилья, повелел вновь освятить храмы, превращенные завоевателями в мечети. О высокой духовности Давида свидетельствует составленный им ?Покаянный канон?.
Особое впечатление производит рассказ о посещении Давидом в освобожденной Армении могилы своей бабки, жены армянского царя Гагика. Придя в храм к ее гробу, он сказал: ?Радуйся, царица! Бог избавил храм твой от агарян?. И в ответ услышал глас: ?Богу благодарение?.
Для меня царь Давид - прежде всего выдающийся созидатель и полководец, сыгравший огромную роль в судьбе Грузии, что я и стремился выразить, создавая его конную статую. Однако лишь много лет спустя, уже работая в мастерской у скульптора Вячеслава Клыкова, принимая участие в отливке и монтаже памятника маршалу Жукову и памятника-мемориала на Прохоровском поле, я понял, насколько это была сложная задача.
Г.А. Одной из первых Ваших значимых тем после переезда в Москву и перевода в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества стал образ Патриарха Тихона. Почему?
С.П. В начале 1990-х годов в Академии преподавал Вячеслав Клыков. Он вел наш курс. И однажды для курсовой работы предложил тему ?Духовные люди рубежа XIX-XX веков?. Она показалась хотя и сложной, но чрезвычайно интересной. Листая книги, я понял, что хочу создать образ человека сильного, но наряду с этим терпеливого и смиренного, подвижника и молитвенника о народе нашем, подобно ?печальнику Земли Русской? преподобному Сергию Радонежскому. Поэтому обращение к личности святителя Тихона, занявшего патриарший престол в дни, когда большевики штурмовали Зимний дворец, было неслучайным. Книги, документы, фотографии позволили яснее представить себе его характер, чтобы найти наиболее выразительные движение, жест, позу.
Г.А. Другой Вашей большой работой стал проект памятника Федору Ивановичу Шаляпину. Что Вы стремились запечатлеть в этом произведении?
С.П. Создавая скульптурный портрет Шаляпина, я не ставил перед собой цель изобразить исключительно певца. Мне хотелось показать прежде всего русского человека - широкого, мощного, с открытой душой. Поскольку речь шла все-таки об актере, соблазн представить его в образе Грозного, Годунова или Олоферна был велик. Но за маской одной из ролей потерялся бы сам Шаляпин. И я отказался от такого приема.
Г.А. Вы участвовали в конкурсе проектов памятника Федору Шаляпину, который собирались установить на Садово-Кудринской площади.
С.П. Да. Мой проект занял второе место. К сожалению, конкурс прошел, а памятника Шаляпину в Москве как не было, так и нет.
Г.А. Вы также приняли участие и в конкурсе проектов памятника Евпатию Коловрату, проходившем в Рязани...
С.П. Я думаю, тот же Шаляпин никогда не был бы Шаляпиным, не будь у него таких славных предков, как богатырь Илья Муромец, князь Владимир Мономах, воевода Евпатий Коловрат. И, работая над образами выдающихся русских людей XX века, я пристально вглядывался в глубь веков, внимательно изучал историю Отечества. Постепенно зрел замысел скульптурной композиции, олицетворяющей воинство Древней Руси. Рязанский конкурс явился хорошим катализатором: ведь в Евпатии Коловрате, по моему мнению, очень ярко воплощена идея национального стояния против врага.
Г.А. Вы - автор Grand-prix и призов международного кинофорума ?Золотой витязь?. Евпатий Коловрат каким-то образом ?помог? решению этой достаточно сложной художественной задачи?
С.П. Безусловно. Ведь к тому времени я уже изучил и одежду, и вооружение, и вообще стиль эпохи Древней Руси, поэтому возникшая необходимость срочно создать призы для ?Витязя? не застала меня врасплох. Делая их, я намеревался показать духовную силу русских ратников, которые, будучи искусными воинами, побеждали все же не только оружием, но и верою. ?Не в силе Бог, а в правде? - именно поэтому всадник (Grand-prix) держит не меч, а хоругвь и призывно трубит в сигнальный рог, а пеший воин (золотой, серебряный и бронзовый призы) не замахивается мечом, а опирается на него. (Хотя, может быть, пришло уже время и поднять меч.) Доминанта композиции - лик Спасителя. Он и на хоругви, развевающейся над всадником, и над пешим воином.
Уже трудясь над проектом памятника Евпатию Коловрату, я осознавал роль духовной силы в его битве с численно превосходящим противником. Ведь именно дух рязанского воеводы не был побежден. В конце концов я пришел к идее создания собирательного образа русского православного воинства. Так появился ?Золотой витязь?.
Г.А. В Вашем творчестве есть и ?суворовская тема?...
С.П. Бюст Суворова мне заказали в военкомате - чисто рабочий заказ, можно было просто скопировать чужое произведение. Но этот случай давал возможность рассказать людям о своем видении жизненного подвига великого полководца. Я хотел, чтобы, глядя на моего Суворова, призывники знали и верили: они идут не отбывать срок воинской повинности, а служить России - как служил ей Александр Васильевич Суворов.
Г.А. Вы только начинаете свой творческий путь, хотя уже многого достигли. Какова Ваша главная цель как художника?
С.П. Художник призван говорить с людьми языком форм, объемов, пластики. Но это должен быть не просто разговор, а разговор об идеале, что и является сверхзадачей искусства. Этому я всегда и старался следовать: Давид Строитель - идеал правителя, Евпатий Коловрат - идеал русского воина, Патриарх Тихон - идеал пастырского служения...
