17 марта (30 марта по новому стилю) Православная Церковь отмечает память преподобного Алексия, человека Божия - святого, особенно любимого русским народом. Вот рассказ о его удивительной жизни, написанный современным автором.
Вот уж и ночь опустилась на город, но в доме Евфимиана, освещенном тысячей светильников этого не замечали. Там было шумно, играли музыканты, всюду раздавался добрый смех, множество слуг в шелковых одеждах прислуживали гостям. Все были очень сыты, пьяны, не столько от вина, сколько от радости. Казалось, весь Рим собрался сюда, к этому доброму вельможе, наперебой поздравляли хозяина, желали многолетия, внуков и всего, чего желают счастливым отцам.
Давно не было у нас такого пира, - говорили нищие, - впрочем, Евфимиан всегда так милостив, что и живы то мы только благодаря ему и Богу. Он не то, что другие богачи, которые тратят все на себя. Евфимиан собирает всех вдов, сирот, больных и бедных и каждый день кормит их, а сам ест только вечером со странствующими иноками. Да и жена его, столь счастливая сегодня, такая щедрая, всегда одарит монеткой. Воистину заслужили они такую радость, да продлит Господь благоденствие их. Порадуемся же с ними за сына, что венчался ныне с девицей из царского рода. Говорят, она красавица и умница, какую не сыщешь на свете. Правда и сам жених, чего таить, прекрасен и лицом, и нравом. Все его любят.
Мог ли кто подумать, что такой образованный и богатый юноша поступит так странно. Алексий вошел в комнату жены. Она сидела в кресле и, увидев его, слегка покраснела, опустив прекрасные глаза. Алексий подошел, опустился перед ней на колени и снял свой перстень, потом пояс, завернул это в порфиру и отдал ей. Она подняла глаза, в них было столько нежности, что он смутился, но потом сказал так решительно: "Сохрани свой дар. И пусть Господь содействует нам в иных дарах, в новой жизни христианской". Она кивнула, но не понимая того, что он решил, просто поверила своему мужу, такие хорошие слова. И вдруг какая-то тревога закралась в сердце. А он встал и ушел, не оборачиваясь, так быстро и твердо.
Потом слуги говорили, что они, кажется, видели какого-то нищего, выходящего из дома, но что здесь необычного, они привыкли к нищим.
А тем временем Алексий пришел к морю, отыскал корабль, который отправлялся в Лаодикию, собственно ему было не важно, куда плыть, он помолился, все возложил на Бога и поплыл. Когда они причалили, то Алексий вышел на берег, на новую землю, где он начинал ту самую новую христианскую жизнь, и сразу увидел путников, которые направлялись в Месопотамию. Он пошел с ними до Эдессы, того места, где хранился нерукотворный образ Христа на плате, том убрусе, которым отер Христос лик Свой и послал для исцеления Эдесскому князю Авгарю. В этом городе и остался Алексий, с тех пор домом его стала паперть церкви Пресвятой Богородицы, он причащался каждое воскресенье, а насущной пищей его был кусочек хлеба и немного воды. Через некоторое время его красивое лицо похудело, глаза впали, да он и не поднимал их, постоянно думая лишь о Боге.
А в старом доме его все наполнилось печалью, он был единственный, долгожданный, вымоленный сын. Мать очень постарела от горя, она затворилась в своей комнате, и сказала, что не выйдет оттуда, пока не узнает, что стало с ее сыном. Да и бедная жена его, как верная голубица, с печальным пением ищущая потерянного мужа, обещала до конца ждать его. Так жили они, вдова и мать, неразлучно, проливая слезы, беседуя вечерами о милом Алексие. Евфимий во все концы разослал слуг своих на поиски сына. Кто-то пришел и в Эдессу, они были и в храме, и щедро раздали милостыню. Какую-то монетку вложили и в руку Алексия, но никто не узнал в нем молодого хозяина. Так и вернулись они ни с чем.
Прошло семнадцать лет. Все в великих подвигах. Сама Богородица сказала, что Дух Святой почивает на Алексие как царский венец. Из дальних городов стал стекаться к нему народ. Пред ним склонялись знатные вельможи, прося молитв, а женщины лобызали его стопы. Такое обращение не для убогого нищего. Он опять пришел к морю и сел на корабль, желая плыть туда, где никто его не знает. Долго корабль носило по морю, и однажды, услышав радостные голоса возвещавшие о спасении от гибели, он увидел: Рим. Сердце его забилось, он вспомнил все: и пошел к дому. На пути он встретил торжественную процессию, это его отец возвращался из дворца в сопровождении слуг. Алексий поклонился ему до земли и просил приютить, но не сказал кто он, он лишь сказал, что если имеешь из родных твоих путешествующего, то Господь вернет тебе его. Евфимий прослезился, всегда он помнил о сыне, и поселил его в своем дворе. Что-то трогало его сердце всякий раз, когда он проходил мимо этого нищего, он чаще и чаще хотел его видеть, пообещал свободу и награду тому слуге, который будет служить Алексию, посылал пищу со своего стола, впрочем, этот чудак не ел ничего кроме хлеба. Шло время, Алексий жил в доме своего отца, иногда он слышал слезы и жалобы своей матери, иногда видел жену такую же прекрасную, как и тогда, видел, как скучает, как грустит, вся в черном, его неутешная вдова. Да еще каморка его находилась как раз напротив ее окна, но он никогда не смотрел, хоть жалость и любовь приносили почти невыносимые страдания. И он терпел их, верил и терпел ради большей любви. Слуги очень не любили его, они били и насмехались над этим нищим, который все время молится. Однажды вылили на него ведро помоев, а он улыбнулся кротко-кротко.
Прошло еще семнадцать лет. Во время молитвы услышал Алексий голос, великий голос Самого Бога, Он сказал, что пора собираться в иной путь, в Небесное Царство. Тогда он взял хартию и чернила, и вспомнил жизнь свою, уже нечего было скрывать, он написал как ушел из дома, как простился с женой, как скитался на чужбине, и как вернулся и жил с самыми родными и любимыми как чужой и нищий. Прощения просил он у всех, ведь ради Бога он покинул их, и они ведь тоже так любят Бога, и он молился долго-долго, пока Господь не забрал его.
А в это время в соборной церкви служили литургию, сам архиерей предстоял престолу и царь был там, и вдруг чудесный голос, что все склонились, велел искать по Риму Божьего человека, того, кто в доме Евфимиана. И весь народ, и царь, и епископ Римский пришли в тот дом и просили Евфимиана показать им того великого человека, которого Сам Бог им указал. Но хозяин не знал такого, и слуги не знали, один лишь вышел и, смущаясь, сказал, не тот ли это нищий, которому ношу я хлеб. Услышав это, Евфимиан бросился к каморке Алексия и стал звать его и стучать, но никто уже не отвечал. Когда вошли в комнатку, то нашли его мертвым, со светлым ликом, будто ангел был перед ними. Руки же крепко сжимали хартию.
Сам царь переложил его на драгоценный одр, все помолились, облобызав его останки, а потом, взяв хартию, начали читать святое житие. И вдруг знакомые события услышал Евфимиан - да он ежедневно утешался ими, вспоминая мельчайшие подробности - сын, долгожданный, любимый сын был перед ним: как выдержит такое его старческое сердце. А жена его, она услышала крики и подошла к окну, увидела - муж ее весь в слезах, на коленях: и она догадалась. С воплем выбежала она во двор, и, разодрав одежды, вырывала свои седые волосы, и нельзя было смотреть на нее, так что многие вытирали слезы. Невеста, столько лет ждавшая любимого жениха, пала ему на грудь, и целуя, омывала слезами нищенское рубище. "Горе мне!" - только и повторяла она.
Потом епископ и царь взяли одр и понесли его в центр города, чтобы все могли прикоснуться к нему, и кто прикасался, тот получал исцеление. Народу стало так много, что невозможно было двигаться, и царь велел бросать в толпу деньги, но никто, даже нищие, не обращали на них внимание, так и топтали золотые монеты, видя другое величайшее сокровище - Божьего человека.
Вот уж и ночь опустилась на город, но в доме Евфимиана, освещенном тысячей светильников этого не замечали. Там было шумно, играли музыканты, всюду раздавался добрый смех, множество слуг в шелковых одеждах прислуживали гостям. Все были очень сыты, пьяны, не столько от вина, сколько от радости. Казалось, весь Рим собрался сюда, к этому доброму вельможе, наперебой поздравляли хозяина, желали многолетия, внуков и всего, чего желают счастливым отцам.
Давно не было у нас такого пира, - говорили нищие, - впрочем, Евфимиан всегда так милостив, что и живы то мы только благодаря ему и Богу. Он не то, что другие богачи, которые тратят все на себя. Евфимиан собирает всех вдов, сирот, больных и бедных и каждый день кормит их, а сам ест только вечером со странствующими иноками. Да и жена его, столь счастливая сегодня, такая щедрая, всегда одарит монеткой. Воистину заслужили они такую радость, да продлит Господь благоденствие их. Порадуемся же с ними за сына, что венчался ныне с девицей из царского рода. Говорят, она красавица и умница, какую не сыщешь на свете. Правда и сам жених, чего таить, прекрасен и лицом, и нравом. Все его любят.
Мог ли кто подумать, что такой образованный и богатый юноша поступит так странно. Алексий вошел в комнату жены. Она сидела в кресле и, увидев его, слегка покраснела, опустив прекрасные глаза. Алексий подошел, опустился перед ней на колени и снял свой перстень, потом пояс, завернул это в порфиру и отдал ей. Она подняла глаза, в них было столько нежности, что он смутился, но потом сказал так решительно: "Сохрани свой дар. И пусть Господь содействует нам в иных дарах, в новой жизни христианской". Она кивнула, но не понимая того, что он решил, просто поверила своему мужу, такие хорошие слова. И вдруг какая-то тревога закралась в сердце. А он встал и ушел, не оборачиваясь, так быстро и твердо.
Потом слуги говорили, что они, кажется, видели какого-то нищего, выходящего из дома, но что здесь необычного, они привыкли к нищим.
А тем временем Алексий пришел к морю, отыскал корабль, который отправлялся в Лаодикию, собственно ему было не важно, куда плыть, он помолился, все возложил на Бога и поплыл. Когда они причалили, то Алексий вышел на берег, на новую землю, где он начинал ту самую новую христианскую жизнь, и сразу увидел путников, которые направлялись в Месопотамию. Он пошел с ними до Эдессы, того места, где хранился нерукотворный образ Христа на плате, том убрусе, которым отер Христос лик Свой и послал для исцеления Эдесскому князю Авгарю. В этом городе и остался Алексий, с тех пор домом его стала паперть церкви Пресвятой Богородицы, он причащался каждое воскресенье, а насущной пищей его был кусочек хлеба и немного воды. Через некоторое время его красивое лицо похудело, глаза впали, да он и не поднимал их, постоянно думая лишь о Боге.
А в старом доме его все наполнилось печалью, он был единственный, долгожданный, вымоленный сын. Мать очень постарела от горя, она затворилась в своей комнате, и сказала, что не выйдет оттуда, пока не узнает, что стало с ее сыном. Да и бедная жена его, как верная голубица, с печальным пением ищущая потерянного мужа, обещала до конца ждать его. Так жили они, вдова и мать, неразлучно, проливая слезы, беседуя вечерами о милом Алексие. Евфимий во все концы разослал слуг своих на поиски сына. Кто-то пришел и в Эдессу, они были и в храме, и щедро раздали милостыню. Какую-то монетку вложили и в руку Алексия, но никто не узнал в нем молодого хозяина. Так и вернулись они ни с чем.
Прошло семнадцать лет. Все в великих подвигах. Сама Богородица сказала, что Дух Святой почивает на Алексие как царский венец. Из дальних городов стал стекаться к нему народ. Пред ним склонялись знатные вельможи, прося молитв, а женщины лобызали его стопы. Такое обращение не для убогого нищего. Он опять пришел к морю и сел на корабль, желая плыть туда, где никто его не знает. Долго корабль носило по морю, и однажды, услышав радостные голоса возвещавшие о спасении от гибели, он увидел: Рим. Сердце его забилось, он вспомнил все: и пошел к дому. На пути он встретил торжественную процессию, это его отец возвращался из дворца в сопровождении слуг. Алексий поклонился ему до земли и просил приютить, но не сказал кто он, он лишь сказал, что если имеешь из родных твоих путешествующего, то Господь вернет тебе его. Евфимий прослезился, всегда он помнил о сыне, и поселил его в своем дворе. Что-то трогало его сердце всякий раз, когда он проходил мимо этого нищего, он чаще и чаще хотел его видеть, пообещал свободу и награду тому слуге, который будет служить Алексию, посылал пищу со своего стола, впрочем, этот чудак не ел ничего кроме хлеба. Шло время, Алексий жил в доме своего отца, иногда он слышал слезы и жалобы своей матери, иногда видел жену такую же прекрасную, как и тогда, видел, как скучает, как грустит, вся в черном, его неутешная вдова. Да еще каморка его находилась как раз напротив ее окна, но он никогда не смотрел, хоть жалость и любовь приносили почти невыносимые страдания. И он терпел их, верил и терпел ради большей любви. Слуги очень не любили его, они били и насмехались над этим нищим, который все время молится. Однажды вылили на него ведро помоев, а он улыбнулся кротко-кротко.
Прошло еще семнадцать лет. Во время молитвы услышал Алексий голос, великий голос Самого Бога, Он сказал, что пора собираться в иной путь, в Небесное Царство. Тогда он взял хартию и чернила, и вспомнил жизнь свою, уже нечего было скрывать, он написал как ушел из дома, как простился с женой, как скитался на чужбине, и как вернулся и жил с самыми родными и любимыми как чужой и нищий. Прощения просил он у всех, ведь ради Бога он покинул их, и они ведь тоже так любят Бога, и он молился долго-долго, пока Господь не забрал его.
А в это время в соборной церкви служили литургию, сам архиерей предстоял престолу и царь был там, и вдруг чудесный голос, что все склонились, велел искать по Риму Божьего человека, того, кто в доме Евфимиана. И весь народ, и царь, и епископ Римский пришли в тот дом и просили Евфимиана показать им того великого человека, которого Сам Бог им указал. Но хозяин не знал такого, и слуги не знали, один лишь вышел и, смущаясь, сказал, не тот ли это нищий, которому ношу я хлеб. Услышав это, Евфимиан бросился к каморке Алексия и стал звать его и стучать, но никто уже не отвечал. Когда вошли в комнатку, то нашли его мертвым, со светлым ликом, будто ангел был перед ними. Руки же крепко сжимали хартию.
Сам царь переложил его на драгоценный одр, все помолились, облобызав его останки, а потом, взяв хартию, начали читать святое житие. И вдруг знакомые события услышал Евфимиан - да он ежедневно утешался ими, вспоминая мельчайшие подробности - сын, долгожданный, любимый сын был перед ним: как выдержит такое его старческое сердце. А жена его, она услышала крики и подошла к окну, увидела - муж ее весь в слезах, на коленях: и она догадалась. С воплем выбежала она во двор, и, разодрав одежды, вырывала свои седые волосы, и нельзя было смотреть на нее, так что многие вытирали слезы. Невеста, столько лет ждавшая любимого жениха, пала ему на грудь, и целуя, омывала слезами нищенское рубище. "Горе мне!" - только и повторяла она.
Потом епископ и царь взяли одр и понесли его в центр города, чтобы все могли прикоснуться к нему, и кто прикасался, тот получал исцеление. Народу стало так много, что невозможно было двигаться, и царь велел бросать в толпу деньги, но никто, даже нищие, не обращали на них внимание, так и топтали золотые монеты, видя другое величайшее сокровище - Божьего человека.
