itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

СВЯТАЯ РУСЬ БОРИСА ЗАЙЦЕВА

0
584
Время на чтение 11 минут
10 февраля исполнилось 120 лет со дня рождения православного писателя, классика русского Зарубежья Бориса Константиновича Зайцева (29.01/10.02.1881 - 28.01.1972). Опубликованный ранее на нашем сайте материал Сергея Лабанова "Приглашение в русский храм" оказался более чем наполовину перепечаткой статьи Алексея Марковича Любомудрова, научного сотрудника Пушкинского Дома, опубликованной в 7-м томе Собрания сочинений Зайцева (М., Русская книга, 2000). Приносим извинения уважаемому Алексею Марковичу и нашим читателям и предлагаем новый материал о Борисе Зайцеве, подготовленный А.М. Любомудровым специально для нашего сайта.
"В очень черной ночи церковь видна далеко; слишком светлы окна" - такой образ-символ нарисовал Зайцев в одном из ранних рассказов ("Отец Кронид"). Художник был устремлен к этому свету уже в начале творческого пути. Кровавый ужас революции, захлестнувший Россию, окончательно привел Зайцева в Православную Церковь, верным чадом которой он оставался всю жизнь. Он увидел и принял сердцем Христову Истину, к которой его душа тянулась с юных лет. "Кровь, сколько крови! Но и лазурь чище. Если мы до всего этого смутно лишь тосковали и наверно не знали, где она, лазурь эта, то теперь, потрясенные и какие бы грешные ни были, ясней, без унылой этой мглы видим, что всего выше: не только малых наших дел, но вообще жизни, самого мира...". С этого момента и до последнего дня в его творчестве, по собственным словам писателя, "хаосу, крови и безобразию" будет противостоять "гармония и свет Евангелия, Церкви".
Оказавшись в 1922 г. в эмиграции, Зайцев открывает "Россию Святой Руси, которую без страданий революции, может быть, не увидел бы и никогда". Отныне свою миссию русского писателя-изгнанника он осознает как приобщение и соотечественников, и западного мира к тому величайшему сокровищу, которое хранила Святая Русь, - православию; как "просачивание в Европу и в мир, своеобразная прививка Западу чудодейственного "глазка" с древа России...".
"Россия Святой Руси" воссоздана Зайцевым в книгах "Афон", "Валаам"; в очерках о святых Серафиме Саровском, Иоанне Кронштадтском, Патриархе Тихоне, в заметках о церковных деятелях русской эмиграции, о Сергиевом Подворье и парижском Богословском институте, о православных русских обителях во Франции и многих других. Он запечатлел образы архиереев и священников, монахов и простых мирян, которые на своем многотрудном земном пути обретали веру и сами светили миру своим примером и обликом.
Первая книга, написанная Зайцевым в эмиграции в Париже - "Преподобный Сергий Радонежский" (1925). Рисуя труды и подвиги "игумена земли Русской", Зайцев ободрял своих соотечественников, изгнанных из России. Он показал точное и истинно христианское отношение святого к ордынскому игу (большевиков в той же книге Зайцев называет "новой ордой"), которое сформулировано в напутствии Сергия Димитрию Донскому перед выступлением на битву с Мамаем. Терпением, полаганием во всем на волю Божию была исполнена жизнь подвижника, его смирением и молитвой духовно укреплялась Русь. Зайцев избежал политизации образа Сергия, обычной для сочинений иных писателей, историков, публицистов: в его книге отчетливо выражена мысль о том, что Сергий уходил в пустынь и основывал монастырь ради единственного, самого главного дела - спасения души, но Промыслом Божиим был призван к участию и в национально-государственном устроении Руси. Другой важный момент книги о Сергии: Зайцев подчеркивал, что русская православная духовность - уравновешенная, лишенная экзальтации, свойственной католическим "святым". Устоявшемуся представлению, что все русское - "гримаса, истерия и юродство, "достоевщина"", Зайцев противополагает духовную трезвенность Сергия - примера "ясности, света прозрачного и ровного", любимейшего самим русским народом.
С миром русского монашества Зайцев был знаком не только по книгам или историческим описаниям. В эмиграции он сближается с русскими церковнослужителями, многие из которых имели монашеский сан, часто бывает в православных обителях и братствах, созданных во Франции русскими эмигрантами. Зайцев создает портреты церковных деятелей: митрополита Западно-Европейских Церквей Евлогия (Георгиевского), архимандрита Киприана (Керна), о. Георгия Спасского, епископа Кассиана (Безобразова). Несколько заметок писатель посвящает Сергиевому подворью. В одной из них ("Обитель", 1926) в только что освященном храме в честь св. Сергия он видит "Церковь нищенства, изгнания и мученичества... это новый, тихий и уединенный путь Церкви".
Паломничество на Святую Гору Афон в мае 1927 года Зайцев считал впоследствии провиденциальным, важнейшим событием в своей биографии. Его итогом стала книга "Афон" (Париж, 1928). При создании ее перед Б. Зайцевым возникла та же трудность, что стоит перед каждым литератором, пишущим о духовных реалиях. Сам писатель, несомненно, в полной мере ощущал святость Афона, благодать, наполняющую его монастыри и келлии, в его душе совершались серьезные движения: "Боря вернулся с Афона обновленный и изнутри светлый!" - свидетельствовала В. А. Зайцева в письме к В. Н. Буниной. Но как передать этот опыт в словесной форме?
В книге "Афон" отчетливо видны характерные черты художественного метода Зайцева, который воплощает в своих очерках преимущественно эстетическую, внешнюю сторону святынь (связанную, конечно, с их внутренней красотой), передает впечатления и ощущения "путешественника", надеясь, что читатель заинтересуется малоизвестными ему "объектами" и через эстетику, может быть, получит толчок к более глубокому и опытному познанию православного христианства. Очерки Зайцева принципиально отличны от собственно религиозной литературы, и во вступлении к "Афону" мы находим его программное заявление: "Богословского в моем писании нет. Я был на Афоне православным человеком и русским художником. <...> Я пытаюсь дать ощущение Афона, как я его видел, слышал, вдыхал". Как точно отмечала Е. В. Воропаева, писатель, "не предлагая читателю проповедь, вводит его в мир Церкви путем светским-эстетическим".
В книге Зайцева, своеобразном "дневнике путешественника", есть одно чрезвычайно важное место, где открывается смысл происходящего с Россией. В беседе со старцем-отшельником, к которому добирался трудно и долго, Зайцев получил подтверждение своим раздумьям о промыслительном значении русской катастрофы. Старец говорит, что Россия страдает за грехи, а в ответ на недоумение собеседников, почему не наказана также Европа, давно отвернувшаяся от Бога, поясняет: "Потому что возлюбил (Господь Россию. -А.Л.) больше. И больше послал несчастий. Чтобы дать нам скорее опомниться. И покаяться. Кого возлюблю, с того и взыщу, и тому особенный дам путь, ни на чей не похожий". Эта беседа со старцем, живущим на вершине горы, - одна из главных духовных вершин книги.
Частица афонской святости бережно сохранялась Зайцевым всю жизнь. Не только Афон дал нечто драгоценное художнику. И самому русскому писателю пришлось вступить в открытый бой на защиту Афона. Во Франции вышла в свет книга некоей "маркизы Шуази", в которой она утверждала, что ей якобы удалось, переодевшись в мужское платье (пребывание женщин на Афоне запрещено), проникнуть на Афон и познакомиться с тамошней жизнью. Книга была полна глумлений над православием, афонскими монастырями и монахами. Б. Зайцев отозвался на этот пасквиль статьей "Бесстыдница в Афоне" (открывшей, кстати, цикл "Дневник писателя"), где уличал Шуази во лжи. Про эту ревностную защиту узнали на Афоне. Игумен Пантелеймонова монастыря о. Мисаил прислал писателю икону Иверской Божией Матери с надписью "За защиту поруганного Афона" и образ св. Пантелеймона. В заметке "Вновь об Афоне" Зайцев писал об этих реликвиях: "Иверская висит у меня в изголовье. Это "вратарница" знаменитого Иверского монастыря. Когда смотрю на Ее лик со стекающими по ланите каплями крови, то вспоминаю тихий Иверон, на берегу нежно-туманного моря. Вспоминаю и нашу Иверскую, московскую, родную... к которой тысячи страждущих прикладывались - ныне тоже поруганную и опозоренную. Думаю: не за нас ли, грешных русских, грешную Россию и стекают капли по святому лику...".
Духовный путь Бориса Зайцева отмечен характерной особенностью: его детство, юность прошли вблизи величайших святынь русского православия, но он оставался вполне равнодушен к ним. Зайцев несколько лет жил неподалеку от Оптиной Пустыни, но ни разу не побывал в ней; часто проезжал в имение отца через Саровский лес, но Саровская обитель не вызывала у него никакого интереса. И только в эмиграции, навсегда лишенный возможности поклониться этим святым местам, Зайцев постигает их великое духоносное значение и в своих очерках совершает мысленные паломничества в них. Небольшой очерк-эссе "Оптина Пустынь" (1929) проникнут любовью и благоговением к великим оптинским старцам. Зайцев размышляет о том, как могло бы протекать его путешествие в Оптину в конце прошлого века, представляет в воображении свою встречу со старцем Амвросием - человеком, "от которого ничто в тебе не скрыто": "Как взглянул бы он на меня? Что сказал бы?"
"Что имеем - не храним, потерявши - плачем". В словах пословицы заключена вечная мудрость. Именно так была потеряна русской либеральной интеллигенцией на рубеже XIX-XX веков Православная Русь. Еще были открыты храмы и монастыри с бесчисленными святынями, пелись молебны, прославлялись святые угодники - но все меньше оставалось людей, принимавших все это сердцем и всерьез, твердо хранивших тысячелетнюю веру предков. Прославление величайшего чудотворца и прозорливца Серафима Саровского в 1903 году было встречено "образованным" обществом с презрением и насмешками, как казенно-охранительный акт, устроенный Царем и церковниками. В годину повсеместного оскудения веры сердца людей оказались неспособными откликнуться на радостно-солнечную, согревающую любовь Старца. Надо было стать свидетелями "невиданных перемен и неслыханных мятежей", пройти через море страданий, оказаться выброшенными далеко за пределы родины, чтобы открыть чистый источник православной веры, прильнуть к нему со слезами и покаянием.
Замечательный очерк "Около св. Серафима. (К столетию его кончины)" (1933) весь проникнут чувствами сокрушения и раскаяния автора, только в эмиграции осознавшего величие этого святого.
Писатель строит свой рассказ на книжных источниках, приводя примеры поразительных чудотворений Старца из "Дивеевской летописи", свидетельство Н.А.Мотовилова об одном из высочайших мистических откровений, когда собеседникам по молитве святого на минуту приоткрылась тайна преображенного Духом Святым бытия, произошло явление Царства Божия на земле. Автор находит художественный образ, который помог бы лучше ощутить личность святого. Если в книге о преп. Сергии Радонежский чудотворец представал как "святой плотник с благоуханием смол русских сосен", слегка "суховатый" и "прохладный", то в св. Серафиме художник подчеркивает ослепительное сияние его личности, "раскаленный свет Любви", вокруг него как вокруг солнца - "сияющая атмосфера с протуберанцами". Очерк Зайцева завершается словами: "Может быть, и скорей почувствуешь, душою встретишь св. Серафима на улицах... Бианкура". И такая "встреча душой" собрата Зайцева по перу, православного писателя Ивана Сергеевича Шмелева действительно произошла вскоре в Париже. В рассказе "Милость преп. Серафима" (1934) Шмелев с документальной точностью повествует о чудесном своем спасении, совершенном по молитвам к св. Серафиму, о своем видении в мае 1934 г.
Темы монашества и смирения проходят через все творчество писателя. Главным героем одного из лучших его романов, "Дом в Пасси" (1935), стал (впервые в русской классике!) монах Мельхиседек. Он воплощает православный взгляд на мир, на происходящие события, на проблему зла и страдания: "Последние тайны справедливости Божьей, зла, судеб мира для нас закрыты. Скажем лишь так: любим Бога и верим, плохо Он не устроит".
Закономерно, что последним художественным произведением писателя стало повествование о монахах - рассказ "Река времен" (1964). Зайцев рисует два монашеских типа, у каждого из которых - свои достоинства и свои немощи. Архимандрит Савватий - человек неколебимой и простой веры. Он монах "кондовый, коренной", из народа, всегда бодр и весел, бесхитростно мечтает о епископской митре. Но он слишком укоренен в земном, слишком "плотский", несмотря на монашеский сан, человек. Архимандрит Андроник пришел в монашество из интеллигенции. У него душа ученого и художника, тонко чувствующего поэзию мира (очевидно, что прототипом послужил духовник семьи Зайцевых архимандрит Киприан. Монашеский подвиг дается ему с трудом: он молод, испытывает приступы тоски и уныния, мучается нерешенными вопросами бытия, разбирается в своей "запутанной душе"... Автору, пожалуй, ближе этот "христофоровский" тип отрешенного от плоти земли мечтателя, любящего звездное небо, чувствующего вечность.
Но все-таки главным критерием приобщения человека к Божественной реальности в рассказе является степень смирения. Его не достигли ни Савватий, активно добивающийся епископства, ни Андроник с его внутренними надломами. Подлинно смиренным оказывается монастырский привратник, даже не имеющий монашеского сана. Потерявший все - жену, детей, родину, живущий тихо и незаметно в домике, на стене которого икона "смиренного Преподобного" (очевидно, Сергия Радонежского), он обладает даром глубокого смирения. И именно он напоминает унывающему Андронику слова апостола Павла: "Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите".
Летом 1935 года Зайцевы совершили поездку на Карельский перешеек, где гостили на вилле Н. Г. Кауше (дальней родственницы В. А. Зайцевой) в Келломяки (нынешнее Комарово). Пребывание там, как и поездка оттуда на Валаам, оставили глубокий след в душе художника. Книга "Валаам" (1936), написанная по впечатлениям от этой поездки, представляет собой глубоко лирическое, исполненное поэзии описание валаамского архипелага. Как и в "Афоне", Зайцева привлекает "внутренняя, духовная и поэтическая сторона Валаама". Автор не говорит о ней прямо - она открывается как отклик в душе читателя на те настроения, пейзажи, портреты, которые рисует художник.
Зайцев всегда особенно чутко относился к страданиям за Христа, поэтому столь значима в его творчестве тема современного мученичества. И в далекой России, и в современной Франции он видит и всегда откликается на примеры реальных страданий за веру. Тема Креста, новой Голгофы остро волнует художника. Он часто пишет о том, что в нынешнее время, в ХХ веке, как бы возвращаются времена первохристианства, когда Церковь снова становится беспощадно гонимой, а подлинные христиане бедствуют и нищенствуют, идут на страдания и смерть за исповедание своей веры. И он стремится увековечить память тех, кто принял муки от безбожных гонителей.
Таковы отклик на кончину в Крыму Аделаиды Герцык "Светлый путь (Памяти А.Г.)" - поэтессы, которая во время террора и голода, посреди смерти и беззакония слагала стихи - гимны Богу; заметки "Крест" - о похищении советскими агентами в Париже генерала А.Кутепова, "У Короля" - о злодейском убийстве короля Югославии Александра. В зарисовке "Спас на Крови" Зайцев вспоминает близких ему людей, погибших в годы революции, и надеется, что рано или поздно, в память всех замученных и невинно убиенных, всех Новомучеников Российских будет воздвигнут в Москве, в сердце новой России, храм "на крови" (эти очерки, не вошедшие в собрание сочинений писателя, опубликованы в кн.: Зайцев Б.К. Знак Креста. М., 2000). В очерке "Знак Креста" Зайцев рассказывает о христианских святых, чьи имена носили многие его близкие. В свое время все они были удостоены венцов святости именно за мученичество: Татьяна, Вера, Надежда, Наталия. Родные Зайцева, дорогие ему люди, стараются следовать примеру своих небесных покровителей - им посвящает он теплые строки. Примеры славы и доблести, самопожертвования "за други своя", проявленных русскими эмигрантами, сражавшимися в рядах французской армии против фашистов, Зайцев приводит в публикуемом здесь очерке "Русская слава". "Кровь их проливалась не только за Францию, но и за Россию, за нас, наше доброе имя". В их образах тоже живет "Россия геройская и жертвенная".
У России - "Голгофской страны" - особый путь, который невозможно понять мирским разумом. Судьбу ее писатель сравнивает с судьбой Иова - а она может быть постигнута только в свете Нового Завета, искупительной жертвы Спасителя. Для Зайцева важно, что Россия идет путем Христовым, на Крест, и это является залогом ее воскресения.
Вера в грядущее возрождение России никогда не оставляла Зайцева. "Так расцветет мой дом, но не заглохнет" - писал он в страшные годы "голода, холода и всяческого зверства", видя образ исторического движения Родины в кротком вознице Миколке, и веря, что сам святой Николай Чудотворец поможет в этом пути. Зайцев уповает на грядущее возрождение Родины именно как христианской страны. И видит особое значение России и для всего мира: "Истина все-таки придет из России... "Святою Русью" - в новых ее формах, в бедности и простоте, тишине, чистоте, незаметно, без парадов и завоеваний. Придет.., чтобы просветить усталый мир".
Открывать миру спасительные духовные сокровища Святой Руси, нести частицы евангельской Истины людям - страждущим собратьям, делать духовно-просветительскую работу - как это сложно для светского человека, но вдвойне сложно для художника. "Светский, но православный" - вот точное самоопределение Зайцева, который действительно стал проповедником Евангелия в новую эпоху. В своей проповеди он избегает прямых нравоучений, понимая, что Истину невозможно доказать, как математическую теорему. Но ее можно пережить. Проникнуться сердцем. Увидеть открывшимся внутренним зрением, сердечными очами, почувствовать душой тихое веяние благодати Божией.
"Есть истины, которые созерцаются, есть истины, которые переживаются... Нельзя объяснить, что такое добро, свет, любовь (можно лишь подвести к этому). Я должен сам почувствовать. Что-то в глуби существа моего должно - сцепиться, расцепиться, отплыть, причалить... Я помню ту минуту, более пятнадцати лет назад, когда я вдруг почувствовал весь свет Евангелия, когда эта книга в первый раз раскрылась мне как чудо. А ведь я же с детства знал ее".
Главными в "апостольской" работе были для Зайцева всегда положительные, созидательные начала. Всякой критике он предпочитал предложение добра, света и радости, которые дает людям Истина. Зайцев не обличает и не поучает. Неизменно кроткий, смиренный и благодушный, он приглашает собеседника - и читателя - войти в русский храм.
Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Алексей Любомудров
Ревнитель русской национальной школы
Памяти Ивана Федоровича Гончарова
17.11.2021
«Встрепенувшаяся душа»
22 марта исполняется 80 лет Александру Королькову
22.03.2021
К безмолвному свету
Исполнилось 140 лет со дня рождения Бориса Зайцева
10.02.2021
«Я прорастал к Христианству, как былинка через асфальт»
Памяти писателя Валерия Лялина
07.10.2020
Певец Твердыни Небесной
Юрию Лощицу - 80 лет
21.12.2018
Все статьи Алексей Любомудров
Последние комментарии
О красных и белых
Новый комментарий от Vladislav
29.03.2024 10:28
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от Владимир Николаев
29.03.2024 07:07
«Не только кощунственный, но и антигосударственный акт»
Новый комментарий от Александр Волков
29.03.2024 06:47
Пикник на обочине Москвы
Новый комментарий от Vladislav
29.03.2024 00:17
Если всерьёз об Эдмунде Шклярском и о «Пикнике»
Новый комментарий от С. Югов
28.03.2024 23:30
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Калужанин
28.03.2024 22:04
Молчать нельзя осаживать
Новый комментарий от Александр Тимофеев
28.03.2024 21:09