Февраль-март 1917 как информационный фантом

 

I

 

Вековое «оправдывание»

 

Продолжая тему «Фантома Февральской революции», затронутую в предыдущей статье, отметим, что практически по сей день все написанное в «защиту» Российской Империи и ее императоров, особенно последнего, по-прежнему несет в себе неистребимый «оправдательный» привкус.

Привкус какого-то «оправдывания» Императора Николая и самой Императорской России. Словно в очередной раз доказываем кому-то, а может быть и самим себе, что вот мол, и Империя была хорошая, и Царь был тоже хороший, умный, талантливый, волевой. Жаль только – попросили их с исторической сцены обоих: Царя в Феврале 1917, Империю, в принципе тогда же, хотя в последнем случае обычно указывают на Октябрь. И главное, получается, что не очень-то сопротивлялись уходу со сцены, ни Империя, ни Царь. А значит, не шибко высокого качества были, раз сгинули так легко.

И вот эти-то неотменимые факты, превращают почти в ничто все апологии Империи и ее Царя. Подобно тому, как неотменимый факт гибели 2-й Тихоокеанской эскадры в мае 1905 года при Цусиме, казалось бы, навсегда ответил на вопросы, скажем, о степени флотоводческого таланта командующих русской эскадры и японского Соединенного флота, и о качестве их личного состава. Погибла русская эскадра, − значит и командующий плох, и личный состав не лучше.

Ну, с Цусимой, как с обозримым во всех деталях событием, – локальным так сказать, разобраться оказалось возможным, пусть и потребовалось на это четверть века и почти две тысячи страниц[i]. О степени таланта флотоводцев, − независимо от материального исхода сражения, − и о личном составе и степени подготовки флотов, много нового, интересного и достоверного удалось выяснить.

Однако в Мае 1905 года погибла всего лишь эскадра, а в Феврале 1917 года – величайшее государство мира. Февральская «Цусима» оказалась намного круче Майской. И масштаб катастрофы затмевает все, и делает, кажется, невозможным любую позитивную аргументацию за историческую Россию и ее Верховного Вождя. Вот и оправдываемся уже больше ста лет.

И так будет продолжаться до тех пор, пока хотя бы мы сами, русские православные люди, не выберемся из «ловушки сознания», в которую позволили себя загнать, и в которой продолжаем пока находиться. Суть этой ловушки заключается в том, что мы вольно или невольно идентифицируем вполне реальную катастрофу «февра-марта» 1917 года, как «революцию».

Понимая при этом под «революцией» социальное народное движение, с которым, то ли «прогнившая» власть Российской Империи, то ли власть «прогнившей» Российской Империи справиться не смогла. А значит и власть, и ее Верховный носитель были слабы, и про какое величие можно тут говорить.

Не говоря уж о том, что революция, «попущенная» властями Империи в Феврале 1917, плавно перетекла уже в катастрофу Октября того же года – окончательной гибели русской исторической государственности и русской культуры, с почти тотальным уничтожением их носителей.

Вот этот морок, фантом Февральской «революции» застилает и искажает всю историю последних десятилетий Российской Империи, ее невероятный рост и расцвет.

А в первую очередь искажает и затмевает решающую роль Государя Императора Николая II в этом росте и расцвете Его Империи, в коей ни одно сколько-нибудь заметное и существенное дело ни в гражданской, ни в военной сфере не могло совершиться без Высочайших повелений.

Повторим еще раз «несокрушимое» возражение: если Он все делал так хорошо, почему же все закончилось так плохо?! Ведь революции не бывают без причин, социальных там, экономических и прочих. Вспомним, к примеру, обстоятельства крушения Советского Союза в августе-декабре 1991 года. Нет, то что главную роль сыграло тут очевидное предательство высшего партийного руководства в смычке с прозападной либеральной образованщиной, − вопросов нет.

Но были и факторы, носящие характер объективный, с самой что ни на есть материальной точки зрения. После полутора-двух десятилетий послевоенного взлета, действительно наступил застой. Мощь, созданная еще при Сталине имперской выучки учеными и их непосредственными учениками, пока оставалась, но вот головы над этой мощью уже не было.

Напомним, что застой, а вернее резкое замедление научно-технического прогресса, не был советской особенностью. Это замедление было и остается глобальным фактором, вызванным дехристианизацией человечества, и как неизбежным следствием, утери им высших творческих потенций. Однако на Западе все это было смягчено и закамуфлировано тем, что высшие научные достижения, сконцентрированные в основном в военной сфере, сумели конвертировать в гражданские области. Придав им невиданный доселе лоск и блеск, в сочетании с определенной общедоступностью. Плюс современные цифровые технологии.

Математические основы этих технологий были, кстати, разработаны у нас едва ли не раньше, чем у них. Но вот технически развить их почему-то не дали. В очередной раз: глупость или измена?

Хотя до 1985 года скорее глупость или, вернее, серость. Из кого формировалась советская управленческая «элита» нам известно[ii]. Уровень ее, особенно «элиты» высшего уровня, был ниже плинтуса. А потому, помимо общемирового застоя наличествовали и специфически советские факторы: гипертрофия ВПК, причем количественная, а не качественная, полный отстой в легкой промышленности и жилищном строительстве, и многое иное, всем известное и малообъяснимое.

Таким образом, объективные предпосылки и экономические, и социальные у переворота 1991 года были в наличие. И успешно помогают маскировать факт махровой государственной измены.

По аналогии кажется, что такие же объективные, − в материальном смысле, − факторы должны стоять и за Февральской «революцией», даже если назвать ее более верным термином «государственный переворот».

И, видно, солидные факторы, если уж столетие с лишком маскируют государственную измену. А историки, оперируя этими фактами, государственную измену иной раз и вовсе отрицают. Причем, что, характерно, не только «красные» историки, но и «белые».

Таким образом, существует, фактически единственный упрек-обвинение Николаю II, представляющийся неотразимым и перечеркивающим буквально все достижения лично Его и руководимой Им Державы Российской: это наличие самой «Февральской революции».

 

Что есть революция?

 

По счастью есть определенный сдвиг в интерпретации и трактовке таких основополагающих понятий, как «объективные условия для революции», «движущие силы революции», да и в трактовке самого понятии «революция».

Какое явление можно определить понятием «революция» ставил вопрос еще Иван Солоневич, лично наблюдавший все петроградские безобразия Февраля. Он же предложил свое определение «революции»: «Прежде чем ответить на вопрос, была в феврале 1917 года революция или никакой революции не было, нужно установить, что, собственно, есть революция?

Термин − неясен и неточен. Само собою разумеется, что “революция в науке” или “революция в технике” не то же самое, что революция в государстве.

Но и в государстве революции бывают разные. Дворцовый переворот тоже можно назвать революцией. Можно назвать революцией и народное восстание.

Было ли Пугачевское восстание революцией или не было? Было ли революцией восстание североамериканских подданных Великобритании против их метрополии?

Условимся так, революция есть широкое, народное и насильственное движение, направленное к свержению или, по крайней мере, к изменению существующего государственного и социального строя»[iii]. В качестве примера такой революции Солоневич приводит революцию 1905-1907 годов, с ее крестьянскими восстаниями и военными бунтами.

При этом он подчеркивает, что революция эта отнюдь не была «замазана уступками», а «подавлена вооруженным путем». Сотни русских офицеров армии и флота и тысячи верных присяге унтер-офицеров, солдат и матросов, при поддержке сотен тысяч лучших русских людей воинства Святого Георгия не дали тогда внутреннему врагу залить Россию кровью, прежде всего кровью православных людей. Что и было, как показала дальнейшая история сокровенной целью всех «русских» революций.

Историк и социолог Андрей Ильич Фурсов, так комментирует ту же революцию 1905-1907 годов: «Революция – это сочетание двух необходимых условий. Прежде всего, должны быть социально-экономические и политические предпосылки. При всей важности социально-экономической составляющей она является необходимым, но недостаточным условием революции.

Она [революция] невозможна без организации, финансового обеспечения и манипуляции информационными потоками. Системные условия для революций существуют во многих странах и в течение длительного времени, однако они почему-то происходит далеко не всегда и не везде.

Например, революция в России 1905-1907 гг. Была ли она закономерна? Безусловно, острейшие социально-экономические противоречия нарастали в течение многих десятилетий...

В то же время, если бы Запад (как государства, так и частный капитал – французский, английский, [северо-американский] и т.д.) и Япония не организовали финансовую подпитку либеральным и левым партиям, если бы не действовала западная агентура в прямом смысле (типа Парвуса) и агентура влияния, то в лучшем случае мы имели бы просто серию крестьянских и городских бунтов. Орг-усилия и финансовая поддержка из-за рубежа превратили революцию из возможной закономерности в необходимость»[iv].

И добавляет: «В революционных потрясениях XIX-XXI веков огромную роль, причём по нарастающей, играет финансовая и организационно-информационная поддержка антисистемным силам из-за рубежа.

Вся история капиталистической эпохи – это история постепенного стирания, истончения границы между “внешним” и “внутренним”, мировым (с 1980-х – глобальным) и национальным. Мировой рынок с его товарными цепями, финансовый капитал не знают политических границ; более того, стремятся к их преодолению и устранению, в том числе и с помощью поддержки революционных сил в странах-мишенях. Революционное движение с последней трети XIX века носит интернациональный, мировой характер.

Революционные (антисистемные) “элиты” – часть некоего международного комплекса. К их деятельности имеют отношение и международный капитал, и спецслужбы и т.д.»[v].

 

Моделирование революционной ситуации из ничего

 

Заметим, что в приведенных высказываниях о необходимых условиях для революции, при том, что они достаточно отчетливо проясняют возможность моделирования «революционной ситуации» из ничего, есть определенное внутреннее противоречие. Оно заключается в словах: «Прежде всего, [для революции] должны быть социально-экономические и политические предпосылки». И что социально-экономическая составляющая «является необходимым … условием революции».

Хотя весь дальнейший текст убедительно показывает, что нет, не является необходимым условием. Комментируя «наднациональный», а вернее «антинациональный» характер «оранжевых» революций последнего времени, Андрей Фурсов говорит:

«А вот еще один наднациональный аспект организационного обеспечения “арабской весны”. События в Тунисе и Египте развивались в форме флэш-моба и смарт-моба с активным использованием Интернета, блогосферы. А это уже совсем не национальный уровень, а глобальный с центром далеко от арабского мира»[vi]. Думается, что после майдана в Киеве февраля 2014 года и последующих событий это стало очевидно для всех желающих видеть.

Напомним, что «flash mob» переводится как «вспышка толпы» или «мгновенная толпа». Осуществляется флэш-моб при помощи интернет технологий, позволяющих любому множеству людей договориться друг с другом, чтобы синхронно осуществить какое-то определенное, заранее согласованное действие. Через интернет между участниками распространяется сценарий того, что, где, и когда надо сделать.

«Smart mob», в свою очередь, переводится как «умная толпа». И если флэш-моб – это технология собирания толпы, то смарт-моб – это цель и смысл такого собирания.

Другими словами, флэш-моб – это форма «народного волеизъявления», а смарт-моб – содержание этого «изъявления». Два взаимодополняющих понятия, каждое из которых немыслимо друг без друга.

Так вот. Все эти «флэш-» и «смарт-мобы» как механизмы организации «цветных» революций нашего времени, в экономических условиях не нуждаются. А история управления людскими массами методами манипулирования, аналогичными по сути своей «флэш-» и «смарт-мобам» насчитывают не одну сотню лет, если не тысячелетий.

Оперативности нынешней, понятно, не было. Зато и качество подготовки было на высоте. Не доморощенные блогеры старались в виртуальных мирах. Нет, хорошо подготовленные и оплаченные специалисты ситуации на живых моделях отрабатывали. Взять хоть то же «9 января», именуемое «Кровавым воскресеньем». Типичный случай «смарт-моба».

Так что вывод толп «чухонских баб», о котором говорит далее Солоневич, на улицы Петрограда в февральские дни 1917 года был отработан задолго и тщательно. Как и вся дальнейшая программа. Только свистни.

 

«Голодные бунты» и «расстройство народного хозяйства»

 

Вообще, говорить про спонтанные «голодные бунты» в стране, где, по словам Большой Советской энциклопедии, к началу 1917 года скопились излишки продовольствия, и излишков этих хватило на всю Гражданскую войну до инспирированного троцкистами-ленинцами в 1921 году голода в Поволжье, могут только представители «академической науки», вооруженные истинно «научными» методами. Повторим еще и еще раз: во время Первой мировой войны Россия оставалась единственной из воюющих стран, в которой к началу 1917 года не ощущалось недостатка продовольствия. Напротив, в стране скопились излишки сельскохозяйственных продуктов в связи с некоторым сокращением хлебного экспорта. До Первой мировой войны Россия ежегодно вывозила на европейские рынки свыше 600 млн. пудов зерна[vii].

Равно, как про расстройство (именуемое ‒ «развалом»!) железнодорожного сообщения в стране, где за годы войны были проложены тысячи километров железнодорожных путей, в том числе в труднейших условиях тундры, болот, вечной мерзлоты и скалистых гор Кольского полуострова. Начатая строительством в марте 1915 года и законченная к 15 ноября 1916 года железная дорога, соединила новый незамерзающий океанский порт России Романов-на-Мурмане (Мурманск) с центром страны.

Тогда же была начата укладка второй колеи на Великом Сибирском пути, закончена Амурская дорога до Владивостока по чисто имперской территории без захода в Маньчжурию.

5 октября 1916 года был открыт для движения мост через Амур у Хабаровска длиной 2,5 км конструкции великого русского инженера-мостостроителя Лавра Дмитриевича Проскурякова[viii]. Мост этот поставил точку в четверть вековой истории Транссибирской магистрали, первый рельс в основание которой заложил Цесаревич Николай Александрович. Мост получил имя другого Цесаревича Алексея Николаевича.

 

 

Наследник Цесаревич Алексей Николаевич

 

И это развал! Скажите уж – саботаж, или замаскированная диверсия, вызвавшие действительно имевшие место нарушениями в графиках движения эшелонов.

[Так, не иначе как к скрытым диверсиям против Империи, следует отнести учиненную Ставкой Великого Князя Николая Николаевича в 1915 году принудительную депортацию вглубь страны евреев и других, «ненадежных», по мнению Ставки, национальностей.

Именно эта депортация создала в стране «от Москвы до самых до окраин» кадры будущей Красной Гвардии и Чрезвычаек времен Гражданской войны[ix].

Именно инициированный начальником штаба Ставки Великого Князя, очень «не разъясненным» генералом Николаем Николаевичем Янушкевичем «эвакуационный поток» 1915 года вызвал то расстройство, до этого безупречного работавшего железнодорожного хозяйства Российской Империи, последствия которого не удалось в полной мере ликвидировать до 1917 года.

Именно на это расстройство сваливают обычно вполне искусственно созданные проблемы с доставкой продовольствия в столичный Петроград. Кратко говоря, – на «замаскированную диверсию» депортации, оказалось очень несложно наложить уже откровенный саботаж].

Но саботаж и замаскированные диверсии как раз относятся именно к технологиям управления массами. Не сегодня они были отработаны и не вчера. Также можно разобрать по пунктам любые другие «социально-экономические предпосылки» Февральской «революции», и показать их полную вздорность. Приведем только несколько примеров.

Несмотря на тяготы войны, население России с 1914 по 1917 год возросло более чем на четыре миллиона человек, достигнув к 1917 году 180-миллионной отметки. Со дня восшествия Государя на Престол население России увеличилось в полтора раза.

К слову сказать, чрезмерных тягот население воюющей Российской Империи не испытывало. Годовой доход крестьянства вырос с 1914 года по 1916 год почти вдвое за счет пособий государства семьям мобилизованных и за поставки лошадей и продовольствия по военным нарядам. Совокупные выплаты «царизма» русскому крестьянству ‒ увы! ‒ последние выплаты, вообще полученные нашим крестьянством от государства, ‒ составили более 2,5 миллиарда рублей (почти тысячу миллиардов или триллион USD по сегодняшнему курсу).

К началу 1917 года крестьяне владели примерно 80% сельскохозяйственных земель страны[x].

«За период Первой мировой войны … произошло повышение заработной платы фабрично-заводским рабочим, а семьи, призванных на военную службу, получили примерно 276,5 миллионов рублей [порядка 300-500 миллиардов USD наших дней] пособия, что в процентном отношении даже несколько превышает удельный вес рабочего класса в населении страны»[xi].

Российская Империя была действительно очень богатой страной.

Заметим, что, несмотря на военные займы, 1 рубль начала 1917 года стоил 60 копеек 1913 года. Для военного времени инфляция минимальная, практически в пределах «нормальной» инфляции доллара за последние 40 лет. Это после Февраля начнется стремительное падение рубля вместе с Россией в пропасть.

Таким образом, из двух составляющих «революции»: «объективные факторы» и «факторы управления» у нас для Февраля 1917 года остаются, по любому, только вторые.

Так значит, может все же революция, хотя бы и «оранжевая»? Нет, не революция.

О том, что именно это было – в продолжении нашего рассказа.