Пролетит жар-птица, уронит перо, подберёт его, мистическое и таинственное, студент философско-юридического факультета Санкт-Петербургского университета, и, презрев сухой параграф, загорится стихом.
Народным стихом.
Переосмысливающим мудрость и подлость, и такую рыбу-кита предлагающим детям, взрослым, всем-всем, что залюбуешься, не понимая, откуда столько фантазии…
А конёк-горбунок как мил: крохотуля, ушки огромны, а влечёт на себе с великою силой – сквозь все беды, даром, что дураком Ивана считают, а он ведь – мудрец народный.
Зачем совершать лишние движения?
Стоит ли умножать сущности? Спрашивает старый мудрый Оккам, видя картины, разворачиваемые коньком…
Такие – стоит!
Успех сопутствовал публикации; старинная быль «Сибирский казак» также быстро появляется в печати.
Жизнь, вечно вносящая коррективы, не спрашивает мнения человека: поскольку отец Ершова не сумел получить желаемую должность в столице, приходилось отправляться в Сибирь.
С одной стороны, молодой писатель желал принять участие в захватывающих исследованиях оной, с другой – нечто ностальгическое мерцало в душе: не хотелось расставаться с друзьями, с городом, к которому привязался.
…он идёт карьерной лестницей в недрах Сибири: учитель Тобольской гимназии, инспектор, директор гимназии…
Статский советник.
…пока четырёхстопный хорей совершенной сказки Ершова живёт своей жизни, влияя на души, словно и – очищая их.
Тени, равно и корни – славянских и скандинавских сказок, сказов народов побережья Балтийского моря – предстают, смешиваясь, соединяясь в ярчайший орнамент «Конька-горбунка».
…небылицу про кобылицу братьям не рассказать, лучше пугнуть их образом чёрта!
Основательные в своей глупости и алчной косности, - скорее поверят.
А про конька-дружка и вовсе слово проронить нельзя.
Основательный статский советник П. Ершов инициировал открытие женских школ в нескольких городах.
«Общество вспомоществования студентам Тобольской губернии» также основано по его инициативе.
Иван видит перо жар-птицы: как переливается! Огненная радуга в нём…
Нельзя брать – конёк не велит; но Иван – передаст его Ершову, иначе б сказки не было.
Обжигает душу перо, требует сказки – воплощения её в реальности.
Иван прост – глубиной себя, субстанция добра залита в сердце.
Он смел – и всегда открыт помощи: любому окажет, хоть удивительному киту, с проросшим на спине миром, хоть братьям, коли понадобиться, а простил их давно.
Лучше царя и не придумать!
Ершов писал и дальше – драматический анекдот «Суворов и станционный смотритель»; целый цикл повестей «Осенние вечера», где сквозным сюжетом даются рассказы персонажей; писал, занимаясь многообразной своей деятельностью.
Хотя «Конька-горбунка» достаточно: перелетев, лёгкий, века, он настолько укоренился в русском мире, что без его полёта, как без жар-птицына огня, не представить русское слово.
Хотя современным, на постоянной связи с компьютером, детям и не просто воспринимать самородный язык великой сказки.
