Витте. Явление второе – из свидетелей в соучастники

СКРЫВАЕМЫЕ ПРИЧИНЫ ОБЩЕИЗВЕСТНЫХ СОБЫТИЙ

 

Книга 2

 

НЕИЗВЕСТНАЯ ХОДЫНКА

 

 

Витте. Явление второе − из свидетелей в соучастники

НЕИЗВЕСТНАЯ ХОДЫНКА – VII

 

Витте. Явление второе − из свидетелей в соучастники

Непродуманный перенос

Предполье катастрофы

Как спрятать мертвый лист?

Что же было в 6 утра

Сергей Витте – из свидетелей в соучастники

Трагедии Ходынки и Порт-Артура – родные сестры

Стратегическое положение Порт-Артура

Как Порт-Артур готовили к обороне

«Ахиллесова пята» Порт-Артура

Убийца Порт-Артура

Нерасчетливость и мечтательность?

Хороший экспромт должен быть тщательно организован!

 

 

Витте. Явление второе

 

Непродуманный перенос

 

Открытие это заключалось в том, что архитектурный ансамбль Пятнадцатой всероссийской промышленно-художественной выставки мог остаться украшением Москвы если и не до наших дней, то во всяком случае на долгие десятилетия. Тогда, в 2011 году, впечатленный грандиозностью вовсе не известной мне до этого времени Выставки-1882, и ее главного павильона-звезды, я стал собирать все доступные сведения об этой выставке.

Довольно скоро мне на глаза попалась статья «Москва выставочная» кандидата, а ныне уже доктора архитектуры Юрия Анатольевича Никитина. Читая ее, я испытал самый настоящий шок.

Оказывается, если малые павильоны Выставки-1882, в основном частные, были действительно демонтируемы в течение ряда лет после ее закрытия, то главное ее украшение – павильон-звезда простоял почти до времени Коронации-1896.

Вот что пишет об этом Ю.А. Никитин: «История Ходынского поля в представлении большинства россиян связана не столько с выставками, сколько с трагедией, произошедшей во время коронационных торжеств 1896 года.

Мало кто знает, что центральный павильон Всероссийской промышленно-художественной выставки 1882 года простоял на Ходынке до 1895 года.

В нем устраивались различные экспозиции, крупнейшими из которых были Всероссийская ремесленная выставка 1885 года и Французская торгово-промышленная выставка 1891 года, ставшая первым иностранным смотром в нашей стране^[1]»^[2]. Удостоившимся, заметим, Августейшего посещения Императором Александром III.

Но увы, главное технологическое достоинство павильона-звезды – его сборно-разборная конструкция − послужила предлогом для демонтажа гигантского здания и перевоза его на Всероссийскую выставку 1896 года в Нижний Новгород. Якобы в целях экономии казенных средств.

Экономии! Представьте себе, на секундочку, только количество железнодорожных составов, требующихся для перевоза конструкций здания, занимающих 60 000 кв. метров – (шесть гектаров!), длина крытых галерей которого была близка к километру.

Примерно 3-4 этажа в высоту. Состоящих из железа и стекла. Сколько, интересно первоначальных стекол удалось довезти до места, если такая цель вообще ставилась?

«Организаторы нижегородского смотра полагали, − продолжает профессор Никитин, − что перенос этого павильона даст экономию около 300 тысяч рублей [то есть порядка 700 млн. рублей нынешних]. Однако, как показал опыт, "ожидавшейся экономии не удалось соблюсти совсем или в надлежащей мере, а Москва лишена была полезного и, можно сказать, необходимого ей здания для различных выставок"^[3].

Москва потеряла не только постоянное выставочное помещение, но и хорошо оборудованную выставочную территорию»^[4].

 

Предполье катастрофы

 

Но Москва потеряла гораздо больше, чем выставочное помещение и выставочную территорию. Навсегда с празднично-выставочной-парадной Ходынкой оказался связанным привкус катастрофы. Не случись этого «непродуманного» переноса, мы до сих пор бы знали о Ходынке, не как месте крупнейшей национальной трагедии, но лишь как месте славы русской промышленности и художественного мастерства народов Российской Империи.

Демонтаж фактически перед коронационными торжествами «павильона-звезды», бывшего безусловным украшением на въезде в Москву со стороны Петровского замка, и образование на его месте малоэстетичного, а попросту говоря безобразно изуродованного огромного участка земли, вряд ли мог вызвать восторг у московского генерал-губернатора Великого Князя Сергея.

Конечно, казенные павильоны – имущество, так сказать, «федеральное», не московское. И с князем, похоже, в очередной раз не посоветовались, а просто поставили перед фактом. Добавим, что «федеральных» средств на приведение участка в божеский вид выделено не было, а у Москвы, перегруженной архитектурной и иной программой подготовки к Коронации, вряд ли имелись лишние средства.

Об экономической целесообразности переноса гигантского павильона уже было сказано: не экономия, а очевидное экономическое преступление.

Про ущерб, нанесенный эстетике Первопрестольной в пред-коронационные дни умолчим.

Стоит только представить, как в преддверии Народного праздника 18 мая, могли сиять электрическими огнями безчисленные окна этого чуда русской технологии в безлунную ночь с 17 на 18 мая 1896 года, озаряя пространство от Беговой аллеи до Петровского замка включительно.

А главное – проблема безопасности подходящего люда решилась бы практически автоматически. И особенно большого военно-полицейского контингента бы не потребовалось. Ведь собраться гости праздника могли бы в этом случае исключительно на полях со стороны Ваганькова и Всехсвятского, а самые удачливые на самом «поле гуляний», где было просторно и ровно. И идти было дальше, так что концентрация народа на единицу площади не стала бы критичной. Но даже если бы и в этих условиях образовалась толпа, она оставалась бы заведомо дискретной.

Итак, с точки зрения экономии, эстетики и безопасности – полный абсурд.

А вот как подготовка и организация предполья катастрофы – просто блестяще! Одним махом освободилось место, где могли собираться и концентрироваться рядом с городской заставой «материалисты», жаждущие разрекламированных загодя царских гостинцев.

То, что на месте бывшего циклопического павильона земля была в ямах и рытвинах от извлеченных опор фундамента, служило отличной маскировочным эффектом для тех, кто, подбираясь к ларькам с подарками, оказывался в том самом рву.

После ям и колдобин от бывшего фундамента забраться в него можно было вполне нечувствительно. Тем более что ров был широк, понижался в сторону Петербургского шоссе постепенно и вначале мог показаться частью того же поля: так же сидел и ходил народ, так же горели костры.

Так же играли гармошки, звенели песни, люди пели и плясали. Было празднично и весело.

Именно своевременным демонтажем павильона было создано предполье катастрофы, с точкой конденсации людской массы – рвом. Местом, где приняло смерть подавляющее большинство жертв Ходынской трагедии.

 

Как спрятать мертвый лист?

 

Обратим внимание еще на два момента. Если бы Особое Установление вынесло длинный ряд из 120 киосков еще на 20-30 шагов ближе ко рву, к самому краю его, то никаких жертв, кроме задохнувшихся во рву, не было бы: взбираться к буфетам можно было бы только поодиночке, и создавать давку у самих киосков было бы некому.

С другой стороны, если бы ров хотя бы как-нибудь, но был засыпан вровень с остальным пространством на месте бывшего «павильона-звезды», то эффекта также никакого бы не было; народ на огромном пространстве бывшей Выставки распределился бы сравнительно равномерно, и терпеливо дождался бы 10 утра. Поскольку число погибших от давки и духоты в этом случае было бы близко к нулю.

А толпа, подчеркнем вновь, по всем данным следствия, была настроена мирно.

Второй вариант, очевидно, не годился тайным организаторам катастрофы. Но и первый был плох. Некому было бы кидаться на киоски. Из 6-метрового рва на штурм не бросишься.

В реалиях утра 18 мая 1896 года на киоски бросились только те, кто стояли на сравнительно ровном участке поверхности шириной в 20-30 шагов между линией киосков и краем рва. В некоторых местах это пространство суживалось до 5-7 шагов. Поместиться на нем могло порядка 10, вряд ли 20 тысяч человек. Плотность здесь просто не могла быть той, что во рву – избыточные падали бы обратно в ров. А еще около полуночи, как свидетельствует тот же Василий Краснов, между будками можно было пробраться на «поле гуляний».

Вот эти несколько тысяч и участвовали в 6 утра в штурме киосков, столкнувшись при этом с немногочисленными пробравшимися на «поле гуляния». Но те плотной массы не образовывали, и к киоскам кинулись только при криках: «Дают!».

Сшибка этих масс и дала те примерно 100 разбившихся о киоски и порядка 400-500 раненых. В совокупности с примерно 1 200 жертвами компрессионной асфиксии ночного стояния во рву и получим суммарно около 1 300 погибших и около полутысячи раненых.

Говорить же о том, что «миллионная» толпа, собравшаяся на месте бывшего павильона-звезды, бросилась на штурм киосков по головам стоявших во рву, даже не бред, а полный идиотизм.

Было уже не просто светло, а ярко сияло солнце, и представьте, стоите вы на краю 4-6 метрового обрыва, заполненного внизу людьми. Под вами на глубине 3-5 метров лес голов. Попробуйте пробежаться по нему хотя бы мысленно!

Наконец, если бы «миллионную» толпу все же согнали бы в этот ров и далее − на «штурм» ларьков, то число жертв в этом случае исчислялось бы не тысячью, а сотнею тысяч. Именно столько людей стояло, стиснутое на дне рва, и было бы затоптано «миллионною» толпой.

 

Что же было в 6 утра

 

Теперь наиболее реально картина столкновения при начале раздачи в 6 часов утра восстанавливается в следующем виде.

На киоски навалилась толпа, стоящая между ними и краем рва, столкнувшись при этом с теми, кто ринулся со стороны поля. Здесь и раздались те, описываемые всеми свидетелями крики, стоны, треск ломающихся досок и костей.

Освободившееся пространство перед киосками стали заполнять выбиравшиеся с левой, мелкой стороны рва и справа, со стороны Петербургского шоссе.

Поскольку и при нормальном раскладе на раздачу подарков четыремстам тысячам человек требовалось 23 минуты, то примерно за это время все и произошло, и закончилось. Без дополнительных жертв. Тем паче, раздали не все подарки. Выше уже отмечалось, что и несколько часов спустя они все еще были в свободном доступе.

Наличие разбившихся о киоски было абсолютно необходимо, для того чтобы придать тщательно подготовленной катастрофе оттенок спонтанности.

Ведь если бы люди погибли только от компрессионной асфиксии, выводы могли быть совсем другие. Что же получается, господа!

Стоял себе народ, мирно стоял. Даже полиция не требовалась. И вдруг вымер, в количестве более тысячи. «Это ведь редко какая битва столько жертв уносит!» − восклицает в своем дневнике Алексей Сергеевич Суворин. И в данном случае его голос – глас большинства.

Спрашивается, где стоял? Почему стоял?

Могли ведь докопаться и до демонтированного павильона. Заодно и стоимость перевозки его и возведения на новом месте оценить. И сделать соответствующие выводы.

Последнее конечно, вряд ли. Не 1937 год все же.

Во врагов народа тогда, по наивности, не верили.

А тут еще Гиляровский удачно подсуетился со своей статьей в «Русских ведомостях», где, вслед за Министерством Двора, повторил «сказку», будто основные жертвы вызваны броском толпы к киоскам в момент начала раздачи в 6 утра.

Эти «десять мучительнейших минут» около 6 утра, и вошли потом и в народный эпос, и в энциклопедии − как время наибольших жертв Ходынки.

А вот истинные причины, методы организации катастрофы и главные ее виновники до сих пор не стали субъектами не только следственного, но и какого-либо иного рассмотрения. И уж совершенно избежал пристального внимания к себе один из главных реальных фигурантов по делу о Ходынской катастрофе − наш талантливый финансист Сергей Юльевич Витте, будущий граф Полусахалинский.

 

Сергей Витте – из свидетелей в соучастники

 

Должен признаться, что вначале «дела о Ходынке», Сергей Юльевич попал в мое поле зрения исключительно как один из свидетелей. И только когда первая часть этого «исторического расследования» была уже завершена, почти неожиданно для меня самого стал соучастником.

В Книге 1 описаны были деятели и московской и петербургской команд, проанализированы сходные катастрофы.

То, что Ходынка не случайность, следовало из общего анализа, включая также сравнительные «графики подготовки» французской и русской революций. Но внутренний голос подсказывал, что какой-то важный фактор ускользает от внимания, оставаясь неучтенным.

Пришлось на новом витке подробнее рассмотреть картографию «Ходынки», а заодно и Всероссийскую выставку 1882 года, которая так или иначе постоянно «влезала» в повествование. Так на горизонте нашего расследования и возник красавец павильон-звезда, его пред-коронационный демонтаж и перевоз «в целях экономии государственной казны» в Нижний Новгород.

 

Общий вид Выставки 1882 года. В центре – «павильон-звезда»

Обратите внимание: слева от Выставки виден овал Бегов, а у правого павильона поезд ‒ к Выставке подходили поезда со всех вокзалов Москвы

 

При взгляде на это чудо выставочной архитектуры, будто чьей-то недоброй волей стертое в 1895 году с карты Москвы, стал в целом понятен и маршрут вечерне-ночной прогулки Владимира Гиляровского от Скакового павильона до пресловутого рва.

И главное стало ясно, где между Бегами и «полем гуляний» смогли расположиться стотысячные толпы первопроходцев Ходынки: на месте, освобожденным для них стратегическим тщанием будущего графа Витте.

Поскольку инициатором и исполнителем «внеэкономического действа» переноса павильона-гиганта, создавшего то предполье катастрофы Ходынки, без которого все перечисленные в Книге 1 усилия Особого Установления по нарушению «принципа прецедента», были бы втуне, мог быть лишь всевластный и обладающий неконтролируемыми денежными ресурсами Министр Финансов Российской Империи Сергей Юльевич Витте.

Но может, это была все же злосчастная случайность?

И тут в памяти возникли «причалы Дальнего»…

 

Трагедии Ходынки и Порт-Артура – родные сестры

 

Дело в том, что, очень похожая «случайность» вновь повторилась спустя несколько лет. И стала едва ли не главной причиной падения русской дальневосточной твердыни – крепости Порт-Артур^[5]. Волею судьбы, или, вернее, Провидения, первым масштабным историческим трудом, которому автор посвятил в общей сложности тридцать лет, стало историческое расследование о японо-русской войне 1904-1905 годов, с основным акцентом на сражение при Цусиме. Отсюда и название: «Цусима – знамение конца русской истории». «Ходынка» же последовала «Цусиме».

Поэтому чисто психологически для меня эти русские трагедии произошли как бы в обратном потоке времени: Порт-Артур и Цусима для меня предшествуют Ходынке.

Для удобства читателя я стараюсь в текущем расследовании привести время к естественному его ходу, но возможны прорывы и «обратного потока».

Итак, расскажем, как готовили Порт-Артур к обороне в преддверии практически неизбежного военного столкновения. Вначале напомним где собственно расположен Порт-Артур.

 

Стратегическое положение Порт-Артура

 

Расположение Порт-Артура в Печилийском заливе, как основной базы нашего Тихоокеанского флота, было стратегически не столь уж плохо, если отвлечься от вопроса о невозможности связи во время войны со 2-й базой флота Владивостоком, − из-за перекрытого наглухо японцами Корейского пролива, бездарно уступленного нашей дипломатией.

Или просто забыть об этом неприятном факте.

Ляодунский полуостров, на южной оконечности которого лежит Порт-Артур, имеет форму треугольника, который вдается в Желтое море, образуя на востоке Корейский, а на западе Ляодунский заливы. Ляодунский полуостров заполнен горами, и поверхность его носит пересеченный характер.

 

 

В 50 верстах к северу от Порт-Артура полуостров сильно суживается, и полоса суши, имеющая здесь лишь около 3-х верст ширины, образует так называемый Киньчжоуский [или Цзин-Чжоуский] перешеек, соединяющей северную часть полуострова с южной, или собственно Ляодун с Квантуном.

Противник, наступающий из Маньчжурии или высадившийся к северу от Киньчжоу, при своем наступлении к Порт-Артуру, неминуемо должен форсировать этот узкий перешеек, откуда и проистекает его важное стратегическое значение. Что отметил сразу еще Командующий Тихоокеанской эскадрой в годы занятия нами Порт-Артура адмирал Федор Дубасов.

Город Порт-Артур расположен на северном берегу обширной, но довольно мелководной бухты, соединенной с морем лишь одним узким проливом. Как город, так и бухта лежат в котловине, окруженной со всех сторон горами. Из котловины есть три выхода: на юге – в море, на севере – через долину реки Лунхе (железная дорога и Мандаринская дорога), на западе — через долину к Голубиной бухте.

Со стороны моря порт прикрыт высотами Тигрового полуострова и Золотой горы, рассеченных каналом для выхода из внутренней гавани на внешний рейд. С суши город опоясывают две линии высот. Ближайшая из них обрамляет город с востока, севера и запада, подходя на юго-западе вплотную к гавани, вторая отстоит от первой на востоке примерно в километре и на севере в 5 – 6 километрах. Между высотами – всхолмленная равнина.

По мнению ряда военных специалистов, Порт-Артур, как приморская крепость, занимает довольно выгодное стратегическое положение на Желтом море. Из Порт-Артура русский флот мог постоянно держать под ударами Корейский и Печилийский заливы, то есть важнейшие операционные линии японских армий в случае их переброски в Маньчжурию^[6].

А если бы мы собирались воевать с Китаем, а не с Японией, то лучшего места не найдешь. Японцы его в 1895 году для того и занимали. Это, будем говорить, плюс. Теперь – о минусах.

 

Как Порт-Артур готовили к обороне

 

Занимая относительно выгодное географическое положение, Порт-Артур был плохо оборудован как база для Военно-Морского флота: внутренняя гавань для стоянки кораблей была тесна и мелководна и имела всего один выход, причем очень узкий и мелкий. Большие корабли могли выходить и возвращаться в гавань только во время прилива и то зачастую при помощи буксиров. Внешний рейд, совершенно открытый, был опасен для стоянки кораблей. Особенно не хватало доков и даже складов.

Кроме того, Порт-Артур не был достаточно защищен с суши и с моря.

Устройство в Артуре сухопутной крепости с солидными сооружениями и сильным гарнизоном, которая могла стать оплотом всей нашей тихоокеанской эскадры, и была бы способна выдержать продолжительную осаду превосходных сил противника, принципиально решено вслед за занятием этого пункта, в марте 1898 года.

Именно тогда Командующий эскадрой адмирал Дубасов и Командующий войсками на Квантуне генерал Волков провели рекогносцировку местности у Порт-Артура и обратили внимание на то, что с Волчьих гор просматривается часть города и внутреннего рейда. Поэтому они предположили, что линия передовых фортов должна быть построена так, чтобы не допустить осаждающих на высоты, господствующие над частью территории крепости.

В октябре 1898 года в Порт-Артур прибыл генерал Кононович-Горбацкий, разработавший план обороны, по которому фронт проходил ближе к городу, чем предлагали Волков и Дубасов. Уже постарался для будущего противника. Но по крайней мере основные господствующие высоты вошли в периметр обороны, что, безусловно, требовало увеличения гарнизона и артиллерии.

Однако Военный Министр Российской Империи Его Превосходительство товарищ генерал А.Н. Куропаткин нашел проект «совершенно невозможным»^[7]. Он считал, что необходимо «первоначально выбрать возможно ближайшую линию сухопутной обороны и возвести на ней несколько фортов, неприступных для атаки открытой силой»^[8]. Когда адмирал Дубасов обоснованно указал на недостаточность такой «линии обороны», генерал Куропаткин, не пожелав вступать в дискуссию с моряком, ограничился фразой: «стратегии не надо»!

Окончательно вопрос решили на Особом совещании в Петербурге с участием представителей Министерств Иностранных Дел, Военного и Финансов, на котором приняли историческое решение. Гарнизон Квантунского полуострова с крепостью Порт-Артур не должен был превышать 11 300 человек (уже находившихся там в это время), чтобы оборона не была «чрезмерно дорогою и опасною в политическом отношении»^[9].

 В основу сухопутной обороны легло указание Куропаткина: «с бомбардировкой города и порта следует помириться, довольствуясь уверенностью в отбитии штурма».

Это было что-то свежее в теории и практике обороны крепостей! Бодрящее!

Поэтому линию сухопутной обороны решили провести в 3-6 верстах от города, и высоты, командующие над укреплениями, не занимать^[10].

Кому они нужны-то, в самом деле?

Разве вот адмиралу Дубасову да еще парочке таких как он. Радетелей!

 

 

Адмирал Дубасов Федор Васильевич

 

Смета на строительство военно-морского порта была представлена Государю только в 1899 году. Ею намечался отпуск из казны около 14 миллионов рублей на углубление гавани, приобретение землечерпательного каравана, сооружение молов, устройство портовой территории и т.д. Отпущено же было 11 миллионов, к тому же работы начались только в 1901 году, причем были разделены на две очереди; первая рассчитывалась на восемь лет!

Все это представляется − на первый взгляд − тем более непонятным, что никем не были отменены решения Особого Совещания 1895 года, в которых прямо указывалось на возможность и реальность военного столкновения с Японией начиная с1903 года.

И именно к этому сроку надо быть готовыми − так, что присоединись к англо-японскому союзу Америка, − ни одного самурая и под угрозой харакири нельзя было загнать к Порт-Артуру. Мне, – скажет, – дома, при родственниках и домочадцах, способнее. А эффект – все один.

На самом же деле, к началу войны Порт-Артур не имел ни доков для больших кораблей, ни углубленного рейда, не начата была здесь и постройка молов для внешнего рейда, о необходимости которых говорил еще адмирал Дубасов.

Да и вообще, архитектурными излишествами Порт-Артур не страдал. Смотрите сами.

 

 

Порт-Артур. Вид с птичьего полета

 

Историческая Комиссия сетовала: «В результате после четырехлетнего владения Порт-Артуром там почти ничего не было сделано по устройству адмиралтейства и порта или же очень мало, и лишь за время около года до войны работы по устройству порта приняли более интенсивный характер...»^[11].

Проект обороны крепости, разработанный летом 1899 года военным инженером, полковником Константином Величко, на основании вышеприведенных ценных указаний Военного Министра, удостоился Высочайшего утверждения 18 января 1900 года.

За основу проекта была принята протяженность укрепленной линии, которую могло оборонять заданное выше количество войск. «Определенное количество гарнизона заставляло приноравливать размещение укреплений не к местности, а в зависимости от величины периметра крепости, защищать который мог назначенный гарнизон»^[12].

В результате главная оборонительная линия крепости оказалась в недопустимой близости к городу, порту и рейду. Господствующие высоты, занятые осаждающей армией позволяли просматривать часть территории крепости, вести прицельный огонь по обороняющимся войскам, скрытно от осажденных располагать артиллерию на закрытых позициях, накапливать войска для штурмов и осуществлять их перегруппировку вдоль линии фронта.

Что и произошло в 1904 году.

По проекту полковника Величко оборона Порт-Артура делилась на две части: с моря и с суши.

Приморский фронт должны были составить 27 батарей долговременной постройки.

Сухопутный фронт – две линии укреплений: первая (внешняя), протяжением в 22 версты, должна была состоять из 8 фортов, 9 укреплений, 6 долговременных батарей и 4 редутов, а вторая (внутренняя или центральная ограда), в 6½ верст длиною − из 4 редутов, соединенных валом и рвом. Для вооружения крепости планировалось 552 орудия и 48 пулеметов.

Стоимость сооружений исчислялась примерно в 15 миллионов рублей^[13].

Внимание: даже на этот, заведомо неполноценный вариант защиты Порт-Артура, требовалось к 1903 году освоить 15 миллионов рублей.

«Все по части сооружений должно быть исполнено в мирное время, − говорилось в объяснительной записке полковника Величко к его проекту, − и в Порт-Артуре заблаговременно должны быть устроены не только форты, но и все временные укрепления, редуты, батареи и даже стрелковые окопы с их препятствиями».

Поэтому, для ускорения работ, денежные ассигнования начались еще до утверждения проекта крепости, но в значительной своей степени до крепости не дошли. Постройку оборонительных сооружений решили в Петербурге вести в две очереди, в течение десяти лет, и закончиться, как уже говорилось, к 1909 году!

Между тем, с началом строительства крепости Порт-Артур, резко увеличилось население города. Если в 1898 году в Порт-Артуре насчитывалось всего около 4 тысяч человек, то в 1904 году − уже 50 тысяч, из них русских, не считая военных, было 15 тысяч, китайцев − до 35 тысяч^[14].

Количество торгово-промышленных предприятий и заведений к 1904 году достигло 2000.

Но морская база и крепость усилиями Витте и Куропаткина строились чрезвычайно медленно. Проект обороны Порт-Артура трижды урезали и сокращали.

Линию укреплений, настоянием Военного Министра Куропаткина все приближали к городу, а значит к военно-морской базе – единственной опоре Российской Империи на Дальнем Востоке.

По самому экономному проекту обороны на строительство укрепрайона, напомним, требовалось 15 млн рублей освоить их нужно было до 1903 года.

К 1904 году Министр Финансов Витте счел возможным выделить из этих средств меньше трети, – около 4 млн. рублей, растянув при этом строительство сооружений до 1909 года.

В результате этой «дружной патриотической деятельности» министров финансов и военного, к февралю 1904 года на приморском фронте было возведено всего 9 батарей долговременного типа и 12 временных.

Еще хуже обстояло дело со строительством на сухопутном фронте. Там были окончены только один форт, три временных укрепления, три литерные батареи и находились в процессе постройки три форта, одно укрепление и одна литерная батарея.

Строительство остальных объектов не было даже начато. К началу войны крепость имела на вооружении готовых к действию всего 116 орудий, в большинстве своем устарелых образцов, из них на морском направлении 108, а на сухопутном только 8!

Вместо 542 орудий по табели^[15].

 

Ахиллесова пята Порт-Артура

 

Но самое главное: в структуру крепостных укреплений усилиями того же Витте была, вмонтирована изначально «ахиллесова пята» Порт-Артура.

Инженер-полковник Константин Величко, автор проекта оборонительных сооружений Порт-Артура, представил смету на сооружение крепостных верков, рассчитанных на 11-дюймовый (280-мм) калибр осадной артиллерии.

Министр Финансов Витте приказал сократить эту смету почти вдвое − и ограничиться укреплениями, рассчитанными на 6-дюймовый (150-мм) калибр.

Военный Министр генерал Куропаткин не возражал.

Действительно, зачем такая перестраховка?

При тех дорогах, которыми располагала на 1900 год потенциальная армия вторжения и осады Порт-Артура, орудия тяжелее 6-дм подвести к линии обороны крепости было нереально.

Разрушить же форты и расстрелять эскадру, калибром в 6-дм было технически невозможно, на что и упирали господа Витте и Куропаткин, мотивируя для Государя приближение линии обороны к городу и базе, и сокращение толщины стен порт-артурских фортов и дотов.

Дело в том, что 11-дюймовые орудия − это целые инженерные сооружения невероятной тяжести и абсолютной нетранспортабельности.

Доставить к Порт-Артуру даже чисто теоретически можно было только следующим путем: сначала морем из Японии, или откуда там еще. Выгрузить их на хорошо оборудованные глубоководные причалы, и далее − только железнодорожным путем.

Поскольку в 1900 году, когда был утвержден Государем проект Величко, ближайшие порты и железные дороги, которыми могли воспользоваться японцы были только в Корее и даже до ее северной границы с нами близко не доходили, вероятность доставки их к предполагаемому месту боевых действий граничила с нулевой. И в принципе ее можно было не учитывать.

Поэтому все предыдущие действия Министров: Военного и Финансов, при всей их вредоносности и злонамеренности, однозначно не смогли бы организовать падение Порт-Артура. [Как не смогли бы организовать катастрофу Ходынки все «шалости» Особого установления, не будь переноса павильона-звезда на Нижегородскую выставку].

От 6-дюймовок русский солдат и матрос отбились бы.

Стояли, если бы приказано было, хоть до сих пор.

Но именно 11-дюймовые снаряды гигантских японских мортир, установленных на высотах, окружающих русскую Военно-Морскую базу, потопили могучие русские броненосцы, запертые в ловушку Порт-Артурской гавани.

Именно 11-дюймовым японским снарядом, пробившим на форте № 2 бетонную плиту, рассчитанную на 6-дюймовый снаряд, был убит 2 декабря 1905 года главный защитник Порт-Артура генерал Роман Исидорович Кондратенко.

И главным убийцей генерала − по праву! − может считаться не безвестный японский артиллерист, а «крупный русский гос. деятель С.Ю. Витте».

 

Убийца Порт-Артура

 

Трагедией для Порт-Артура стало то, что к началу войны порт, с глубоководными, прекрасно оборудованными по последнему слову техники причалами построен был!

В непосредственной близости от него. В 35 верстах к северу от Порт-Артура усилиями Министра Финансов Российской Империи С.Ю. Витте возник коммерческий порт и город Дальний, который Антон Керсновский назвал убийцею Порт-Артура^[16].

 

 

Дальний в 1903 году. Очень милый городок и для наших дней.

Не сравнишь с Порт-Артуром

 

Строительство Дальнего обошлось казне по разным оценкам от 20 до 43 миллионов рублей!

Последнюю цифру, как наиболее правдоподобную, указал журнал «Морской сборник» в 1922 году^[17].

Почти ту же цифру приводит в своих дневниках многознающий А.С. Суворин, добавляя при этом, что немалую сумму из них положил себе в карман родственник второй жены Витте, некий инженер Югович^[18]: «Дальний стоил 42 миллиона».

Деньги брались из урезанных кредитов на армию и флот. Только на тех же фортах и редутах Порт-Артура хозяйственный Витте сэкономил из отпущенных пятнадцати − десять миллионов рублей!

 

Нерасчетливость и мечтательность?

 

Между тем самое для нас любопытное, что экономически Дальний себя никоим образом не оправдал. Как не оправдал себя за восемь лет до этого перенос павильона-звезда. Вот что пишет о Дальнем Б.В. Норригаард, представитель лондонской газеты «Дейли Мейл» в осаждающей Порт-Артур японской армии, автор известной книги «Великая осада. Порт-Артур и его падение»:

«Дальний вырос вполне готовым к жизни гораздо скорее, чем вырастающие как грибы американские города. Город был основан по мысли одного человека и выстроен по одному его слову.

 

 

Несколько рабочих лачуг в первом году, хаос леса, кирпичей и известки в течении второго года, а в конце третьего − красивый город с отлично распланированными и хорошо вымощенными улицами. В нем появились сады и парки, водопроводы и электрическое освещение, уютные, чистенькие виллы и монументальные казенные здания, две хороших гостиницы, собор, доки, молы и гранитная набережная.

Таков стал Дальний − … какой-то вихрь жизни, искусственный рост, какого не знает история…».

Только стоимость волнолома для защиты судов от волнения составила, по словам Норригаарда, три миллиона фунтов стерлингов! В переводе на русские деньги − 19 млн. рублей золотом^[19]!

В четыре раза дороже, чем стоили все неоконченные укрепления Порт-Артура!

И при этом город был пуст. Собственно, это и по фото видно.

Вся торговля, по-прежнему шла через Порт-Артур. Норригаард объясняет это нерасчетливостью и мечтательностью товарища Витте.

Его экономической, так сказать, бездарностью.

Вот так. Стоял себе шикарный свежеотстроенный город с 19-миллионным молом и чего-то ждал. И дождался, конечно.

 

Хороший экспромт должен быть тщательно организован!

 

Когда Антон Керсновский говорит, что Дальний убил Порт-Артур, то это имеет не фигуральный смысл и не метафорическое значение.

11-дюймовые монстры, превратившие в бетонную пыль форты и редуты Порт-Артура, и прицельно расстрелявшие с окружающих город и порт высот 1-ю Тихоокеанскую эскадру были доставлены к Порт-Артуру именно благодаря использованию прекрасно оборудованных, снабженных всем необходимым погрузочно-разгрузочным оборудованием, глубоководных причалов Дальнего.

Загодя возведенных стратегическим тщанием графа Витте.

Умные люди − все продумывают загодя. Особенно такого математического ума, который все отмечали у блестящего и незаурядного Министра Финансов.

Хороший экспромт должен быть тщательно организован!

Аналогичную картину мы видим с организацией катастрофы Ходынки.

Круг замыкается.

Причем, заметим, что – практически 100%, –Витте во всех перечисленных случаях формально чист: всему совершенному им наверняка предшествовало Высочайшее повеление или соизволение. В Российской Империи иначе быть не могло. Поэтому во всех бедах от Ходынки до Цусимы и далее, многие продолжают обвинять Русских Государей. Бог им судья.

Мне же, как только выяснил, что в число главных устроителей Ходынской катастрофы, − или, вернее, Ходынской спецоперации, − вошел господин Витте, принципиальная картина организации Ходынки представилась совершенно отчетливо.