И бесы веруют и трепещут!
Десять лет я пел в церковном хоре, старался соблюдать все заповеди Христа и уставы Церкви. По благословению я не вкушал мяса и ничего мясного, не пил вина, не смотрел зрелищ – у меня и телевизора не было; избегал общения с женщинами, охотно подавал милостыню. На исповеди открывал священнику даже невольные помыслы свои, которых иногда избежать труднее, чем греха делом и словом. С любовью исполнял свое молитвенное правило, знал наизусть утренние и вечерние молитвы, на память поминал в молитве сотни имен людей, живых и усопших. Упражнялся в непрестанной молитве Иисусовой, и иногда она сама ночью действовала во мне. Кроме среды и пятницы постился еще и в понедельник. Первую еду вкушал в 15 часов дня, не ранее (этому научил нас иеромонах Павел). Певческую, чтецкую службу в храме совершал натощак. Так поступали и почти все наши певчие (кроме артистов, которые тоже пели в нашем храме, на другом клиросе). Просфору и освященную воду мы, певчие, чтецы, вкушали до еды.
Все это говорю не в похвалу себе, а для предостережения. Ибо я считал и считаю себя православным христианином, принадлежащим единой святой соборной и апостольской Церкви, Русской Православной Церкви, которая истинно исповедует Отца и Сына и Святаго Духа, живет по Евангелию Иисуса Христа и соблюдает правила святых апостолов, вселенских и поместных соборов и святых отцов. А все прочие, так называемые конфессии, точнее, лжеисповедания, лжекафолические и протестантские, неправославные церкви, церковки, молитвенные дома, толки, секты, отделения суть ереси и химеры.
Однажды вечером я лег отдохнуть после службы в храме и домашней молитвы. В комнате было полутемно. Пред иконой горела лампада.
Неожиданно явился бес. В каком образе? Бесы не всегда являются в образе. Бесы безобразны и им более свойственно являться без образа. Впрочем, они могут принять любой образ или видимость образа. Явившийся бес сказал мне: «Ты – верующий, и я – верующий».
Я подумал: «Какой же он верующий?! Ведь он против Бога. Хотя... в Евангелии сказано, что и бесы веруют в Бога, «И бесы веруют и трепещут» (Иак. 2:19). Но эта вера не спасает.
Я перекрестился и помолился Господу Богу моему Иисусу Христу со Отцом и Святым Духом об избавлении от искушения. Я знал, что бесы нападают и на святых и на грешников, и сами, и через людей. Я не испугался. Они и прежде досаждали мне иногда, но всегда по молитве Бог прогонял их. Но этот бес, настырностью или злою крепостью, отличался от других; он сказал:
– Я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что я не такой верующий, как ты. Ошибаешься: – Ты читал у святых отцов и слышал от знакомых батюшек, что бесы по темноте своей не могут читать мыслей в человеке. Можем, мы видим мысли и чувства. Хотя и не все из наших это могут. Потому что мы сами и внушаем эти мысли и чувства, строим образы, особенно в тех, кто любит помечтать, пофантазировать.
Действительно, я читал и слышал это, но ничего не отвечал явившемуся, ибо с ними нельзя разговаривать. Потом бес добавил:
– Ты – православный, и я – православный.
«Какой же он православный? – подумал я. – Ведь бесы не исповедуют православного символа веры, не любят молитв и духовных песнопений, особенно «Отче наш» и «Живый в помощи Вышняго», не могут терпеть пения «Иже херувимы» и даже выбегают из храма при этом. А православный осмиконечный крест опаляет их как огнём».
– Нет, ты ошибаешься, – продолжал бес. – Хочешь, я спою тебе «Отче наш» и Символ веры?
Я не выразил никакого желания. Но бес спел мне всю молитву «Отче наш», как поют ее в храме на литургии. Спел басом, красивым, но чуть охрипшим (голос его был похож на голос артиста Высоцкого, в то время, к сожалению, уже написавшего свою антихристианскую «Гавриилиаду» и страдавшего от алкогольной и прочей зависимости). Потом он спел Символ веры.
«Ну, уж "Иже херувимы" ему не спеть, – подумал я, продолжая мысленно творить молитву Иисусу Христу, – ведь отцы Церкви, некоторые, писали, что бесы не могут этого спеть и даже слышать».
– Думаешь, не могу спеть херувимскую? – продолжал нечистый. – Да ведь мы в храме всегда поём ее, там наши артисты поют на правом клиросе.
Нужно пояснить, у нас с некоторых пор было два хора: на левом клиросе всегда пели верующие, а на правом клиросе пели артисты, настоятелем храма и старостою приведённые, нецерковные люди, которых любил наш настоятель, они не исполняли церковных правил (некоторые курили, жили в блуде, вне брака, не соблюдали постов и прочего, пели не церковно, во время богослужения и сидели, отдыхали, и переговаривались о своих делах, и даже мерили сапоги; и настоятель же храма начал в алтаре записывать на принесенный им магнитофон свои возгласы, слова из чинопоследования церковных служб – так, вместо покаяния, у нас началось «концертное покаяние»).
И бес спел «Иже херувимы» от начала до конца, не запнувшись нигде и не ошибившись (ему даже не нужно было «переводить дыхание», как это делают люди). Спел всю литургию верных. Более того, он прочитал наизусть все мои вечерние молитвы, без единой ошибки. Признаюсь, я был внутренне удивлен, я никогда не ожидал этого. Во время этого явления я старался не общаться с бесом, никак не участвовать в разговоре, не отвечать даже мысленно, но он как будто читал мои мысли, как в книге.
Я подумал:
«Ну, произнести или пропеть чужой текст он может, ведь всякий актер говорит чужой текст несвоим голосом; а вот изобразить крест, крестное знамение, он не может. Отцы говорят, что крест опаляет бесов».
– Думаешь, не могу изобразить крестного знамения? – спросил лукавый. – На, смотри!
И он изобразил в воздухе, светлыми линиями, православный осмиконечный крест, одну из величайших святынь православной веры.
Не знаю, тогда или после пения «Иже херувимы», я подумал: «А не ангел ли это Божий, не чистый ли это дух, который только притворяется бесом? Ведь он явил столько православного...».
– Нет, я не ангел Божий, – услышав мои мысли, отвечал бес и в доказательство скверно выругался.
Потом он сказал, что «есть бесы православные, бесы католики, бесы сектанты, бесы язычники – в зависимости от "места работы"».
Разумеется, бесы не могут быть поистине православными, но они могут делать или изображать все православное, что делают люди. Ведь изображают же актеры, в театре и в кино, святых, монахов, священников, апостолов, Матерь Божию Марию, Господа Иисуса Христа. Все, кто смотрели эти иностранные художественные фильмы о Христе и Божией Матери, должны понять, что они видели работу бесовскую, искусную работу бесов во плоти человеческой. Многие актеры и актрисы курят, ругаются матом, блудят, прелюбодействуют, делают аборты и другие грехи и при этом изображают из себя монахов и святых, Христа или Богородицу – это кощунство, поругание веры, насмешка сатаны над Богом и людьми. Так и антихриста, еврея из колена Данова, приимут за Христа. Подмена уже совершается. Или совершилась?
Не напрасно святые отцы установили правило, – оно есть в Номоканоне и в писаниях Иоанна Златоуста: если колдун, или волхв, то есть, маг, или обаятель (экстрасенс, говоря по-современному, или гипнотизер) при колдовстве употребляют, произносят имена святых мучеников, или Богородицы, или имя Святой Троицы, или крестное знамение наводят, то должно бежать от таковых и отвращаться. Слуги сатаны могут использовать святыню, но она не спасает их, а губит.
Святыня, например, святая икона, не освящает вора, укравшего ее, а будет ему в суд и осуждение.
Духовная история, об исцелении без покаяния
В Евангелии сказано: «Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов... возложат руки на больных, и они будут здоровы» (Мк. 16:17-18).
Я исцелял больных, читая над ними молитву «Отче наш». Исцелял не ради денег и не ради славы, мне это и в голову не приходило. Исцелял только по одному человеку больному. Никогда не исцелял сразу больше, чем одного человека. Видя болящего, предлагал исцелить. И никто не отказывался. Исцелялись все, после благоговейного чтения одной молитвы «Отче наш». Православные христиане эту молитву, «Отче наш», всегда поют на литургии.
Однажды меня попросила моя знакомая исцелить одну болящую, подругу ее, у которой мы были в гостях. Я прочел молитву «Отче наш» над головою болящей юной женщины. Но, через мгновение, она снова пожаловалась на болезнь головы: – боль вернулась! Удивившись, ибо впервые было такое, я, с большим трудом, с духовным усердием начал снова произносить молитву – с трудом сосредоточивался на словах молитвы, с невероятною, незнакомою мне, тяжестью на сердце простирал руку над болящею головою женщины, с трудом читал благодатнейшую молитву «Отче наш», мысленно обращаясь к Богу исцеляющему. И, по милости Божией, она совсем исцелилась! Слава Богу! И мне полегчало. Мы все обрадовались. Но я не понимал, почему было так тяжело.
Когда мы выходили от исцеленной подруги, спутница моя сказала: – Она изменяет своему мужу, и после этого у нее всегда болит голова.
– Боже мой! – мысленно воскликнул я, – вот оно что! вместо простого исцеления от болезни я еще «избавил» ее и от Божиего вразумления! Прости, Господи!..
И после этого я много лет не исцелял, я уже подвизался в другом храме, и никому не предлагал исцеление. Но однажды ко мне подошла пожилая церковная служительница на территории храма и попросила: «Исцели меня, ради Бога! у меня очень болит голова», и она даже наклонила голову свою. Откуда она узнала, что я, ради Бога, могу исцелить ее? Что делать? Записки о здравии в храме я всегда подавал, но у меня даже и мысли не было исцелять.
С сердечным трудом, я начал читать «Отче наш» над ее головою. После молитвы ей полегчало. После второй молитвы «Отче наш», слава Богу, она исцелилась.
Неизъяснимое чудо, или «Не жадничай»
Я решил: в доме нет какао, поеду сейчас, куплю пачку какао. Около станции метро «Пражская» на рынке продают чай, кофе, какао и прочее. Поехал. По пути решил купить не одну, а две пачки какао. Почему? Хотел немного сэкономить. Все товары дорожают, и то же самое какао мне потом продадут дороже.
На рынке подхожу к чайной лавке, и узнаю: пачка какао, которая мне нужна, стоит меньше ста рублей (названия пачки какао не привожу, упаковка синего цвета). Даю сто рублей продавщице, получаю пачку какао и сдачу, несколько рублей. Кладу пачку в пустую сумку, а мелочь в кошелек. И иду ко второй чайной лавке, в противоположной стороне рынка. И точно такую же пачку того же сорта какао покупаю там. Даю сто рублей, получаю подобную же пачку какао и сдачу, несколько рублей. Различия в цене, там и здесь, почти нет. Кладу пачку в сумку и с легким сердцем иду к выходу из рынка. На обратном пути, перед входом в свой дом, обнаружил: в моей сумке – три пачки какао! Что такое? Пачки одинаковые, три штуки. Этого не может быть! Я покупал две пачки, давал продавщице, и там и там, сто рублей и сто рублей, одинаковыми купюрами, и получал от них почти одинаковую сдачу монетками. Откуда третья пачка? Вот, чудо! Но как она оказалась в моей сумке? Это сотворил Бог!..
Стало страшновато. Я испугался ответственности за этот дар, нежданный дар. Непонятный. Что делать? Я обратился к Богу с молитвою: просвети, Боже, что это? и что мне делать? И получил мысленный ответ (вероятно, от ангела хранителя): ты ехал купить одну пачку, и перед отъездом попросил у Бога благословение на поездку. А в пути, без обращения к Богу, решил купить вторую. Бог послал тебе третью, для обличения. Не жадничай. «Довлеетъ дневи злоба его» (Мф. 6:34).
Слава Богу, я понял. Нужно делиться с нуждающимися. Из трех пачек взял две пачки какао, завернул в чистую упаковку и отвез в ближайшую церковную лавку – в магазине, около метро «Чертановская». Я здесь подавал записки в храм о здравии и о упокоении. Попросил раздать какао в храме или около храма. Приняли мой дар с благодарением. Слава Богу! и на совести стало легко. Надо помогать нуждающимся.
А через некоторое время началась Специальная военная операция, и многие люди, и я и мои родные, и знакомые, и незнакомые, стали помогать, жертвовать нашим воинам. защитникам родины. Это по-христиански. Тут и стихи сами появились: Свой своего узнаёт в СВО!
Как я уверовал в Бога после причастия: или история, как я пришел в Церковь
Чудеса милости Божией, явленные недостойному человеку для исправления греховной жизни
В одно мгновение я стал верующим. Я стал верующим в тот миг, когда впервые принял причастие. Это было в 1976-ом году, в сентябре. Я никогда не был атеистом, но и верующим себя назвать не мог. Однажды я прочитал в евангелии, что человек, желающий иметь вечную жизнь, должен причащаться тела и крови Христа. А сначала он должен креститься. Крещеным я уже был. Но верующим?.. В школе учили детей, что Бога нет. В институте внушали, что Бога выдумали попы. Души нет. Ада и рая нет. Этот мир пуст. А того мира вообще нет. Я не очень верил этим учителям и думал: если Бог есть, Он отзовется.
Когда после чтения евангелия я решил идти к причастию, мне было страшно идти. Грешить не боялся, а вот исповедовать грехи страшновато.
Я никогда не думал, что диавол может шептать на ухо, внушать ложные мысли. Я думал, что это метафора. Но именно так и было со мною, когда я шел к причастию. Пред вратами церковной ограды это искушение кончилось. Но появился страх: «И как это я буду вместе со старушками причащаться, такой интеллигентный, образованный, московский?»..
И я, грешным делом, загадал: вот если эта женщина впереди меня скажет "Иди к причастию, или исповеди", тогда пойду. А так – боязно.
А исповедь уже шла. Люди слушали, что им читает или говорит батюшка, потом называли свои грехи, наклоняли головы под епитрахиль (я уже знал, что этот узкий плат на священнике называется епитрахилью) и крестясь целовали крест и евангелие, и отходили, положив на тарелку кто монету, кто свечу.
– А вон исповедь идет, – сказала вдруг женщина, на которую я загадал. – Батюшка давно исповедует.
И она повернулась, обращаясь ко мне.
– Что, идти? – спросил я, как будто она была пророчицей.
– Иди, иди, – обрадованно сказала она.
И я с боязнью пошел. Впервые в жизни я шел к исповеди.
Батюшка встретил меня без радости, спросил:
– Вы готовились к причастию?
– Как это?
– Говели?
Я опять не понял. Я подумал, что говенье и пост разные вещи.
– Вы постились? Мясо ели вчера?
– Да, постился! Я и мясо, и рыбу не ел, и масло не ел, только хлеб и чай.
Удивившись, батюшка накрыл мою голову епитрахилью. Я успел ему исповедать грехи только в общем, но он и не ждал подробностей.
– Господь и Бог наш Иисус Христос... да простит ти, чадо... Как имя?
– Владимир, – со страхом прошептал я.
– ...чадо Владимир... и аз недостойный иерей, властию Его... прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.
В это мгновение, когда священная епитрахиль покрыла мою главу, и иерей прочел разрешительную молитву, совершилось чудо. На меня сошла Благодать. Тоньше и легче воздуха, она прошла в меня до пояса, чистая, светлая. Благодать взяла и вынула из меня грязь. Не умом, не в воображении, а телом я почувствовал, что в меня вошла сила Божия, во все поры, жилы, кости. Взяла и вылила из меня нечистоту.
Трудно описать мое удивление и радость. Я не ожидал ничего подобного, я это и вообразить себе не мог. Так вот, оказывается, почему эти бабушки ходят в храм – здесь грехи прощаются Богом, а я и не знал! Прощение свыше, от Бога, ощущаешь не только душою, но и телесно.
Рука уже сама совершает крестное знамение, легко, свободно. Нет ложного стыда, что тебя увидят знакомые и осмеют. Молитва изливается сама: «Боже, не обличи меня, не посрами...». Крестное знамение уже совершается само, истово, спокойно.
«Но ведь нужно еще идти к причастию», – со страхом подумал я.
Я направился к царским вратам и встал в очередь к чаше. «Господи, не посрами меня», – мысленно взывал я к Богу, чувствуя страх перед первым в жизни причастием. Первым в сознательной жизни, ибо наверное при крещении в младенчестве меня причащали.
Когда я подходил к причастию, я не чувствовал своих ног, но колени дрожали.
– Причащается раб Божий... тела и крове Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, во оставление грехов своих и в жизнь вечную.
– Аминь.
Со страхом я принял в уста свои божественную капельку и частицу тела Его и, как будто током, благодатью меня пронзило всего, от темени до пят.
Кого хоть раз било электрическим током, поймет меня. Именно, как божественным током, прожгло меня всего сверху донизу, от головы до ног, сквозь кожу, сквозь плоть и кости. Как током, только не больно, а сладостно, приятно, блаженно. Я ощутил райское блаженство не только в душе, а во всем теле. Я узнал своего Творца, Его присутствие. Это Его сила. В это мгновение я стал верующим.
Я стоял, как на воздухе, или на облаке. Вокруг меня не было просто людей, а были мои братья и сестры, отцы и матери. Это так просто: ведь у нас один Отец. Каждого из них окружал свет – свет вокруг голов, плеч, тел. Свет окружал чашу с Божественными дарами. Свет исходил от священника. Свет шел из алтаря. Свет от каждой вещи в храме. Свет окружал и меня, я чувствовал свет внутри.
Я уже не чувствовал тела своего, не видел и не слышал ничего земного. Это было небо. И я был на небе.
– Иди, запей, – сказали мне сочувственно, видя, что я не в себе. – В первый раз всегда сильно бывает.
Да, после причастия запивают особенною водою, иногда ее называют теплотою. Она тоже освященная.
Я запил этою водою, съел кусочек просфоры или благословенного хлебца, который мне предложили. И, повторяю, с этого мгновения, с этого часа, с этого дня я стал новым человеком.
Я вышел из храма, как будто спустился с небес. Царствие небесное пришло на землю. Блаженство, огненное счастье. Мне казалось, что войны на земле не будет. Никаких драк, ссор, ругани, никакого зла никому не будет вовек. Отныне новая жизнь.
Придя домой, я не знал, что мне делать. Блаженство, дарованное в причастии, не покидало меня. Любовь к Богу была светлейшей, чистейшей – ведь Христос простил мне грехи, даже не помянул их. Я вышел на улицу, чтобы сообщить своим друзьям новость: есть Бог. Он находится везде, но живет Он в храме, Бог прощает грехи (действительно, а не мнимо). Я хотел поделиться с друзьями этим божественным богатством.
Крест на небе
Я шел к уличному телефону, единственному в нашей части города. Нужно сообщить друзьям: идите скорее в храм, там прощают грехи, там Бог, там благодать. Взглянув на небо, я замер. Я увидел на небе крест, огромный, отчетливый, с ровными краями, как будто вытесанный из дерева. Облаков не было. Только крест от края неба до другого края. Ветер на земле дул в одну сторону, а крест на небе медленно плыл в другую.
– Боже, это крест Сына Твоего. На кресте Он был распят за мои грехи, излил кровь Свою за меня и за всех. И сегодня в таинстве я причащался Его крови.
И хотя я был как блаженный, но я понимал, что мне не поверят потом, что я видел крест. Крест, а не след от самолета. Нужен свидетель явления креста. Навстречу мне шла незнакомая пожилая женщина. Я обратился к ней, указывая на небо:
– Вот, посмотри.
– Ба! крест на небе, – удивилась она.
Я не говорил ей, что там крест, я хотел, чтобы она сама это сказала. И она это произнесла.
Я дошел до телефонной будки, все время глядя на небо. Я старался запомнить цвет креста (похоже, что он был сделан из облаков, но силою неземною, ибо сделать клубы пара квадратными на земле никому не по силам), старался запомнить направление его (крест двигался в сторону Москвы, на запад), притом, ветер дул не в ту сторону, в какую двигался крест, а поперек.
Как много я хотел сообщить своим друзьям по телефону: о причастии, о прощении, о Боге, о том, что крест на небе движется в их сторону, но их не было дома.
Случайно или промыслом Божиим, но возле телефонной будки оказался мой знакомый.
– Николай, посмотри на небо.
– О, что это? Крест? Почему крест? – спросил он.
Еще выходя из храма, я узнал, что сегодня праздник, Рождество Девы Марии, Богородицы. И сам храм освящен в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Все это я попытался ему объяснить, но он не понял.
Не дозвонившись, я решил ехать к друзьям: может быть, пока доеду, они придут домой. Но случилось еще одно чудо.
Столп огненно-облачный от земли до неба
Приехав, я не застал друзей дома. Решил походить около, подождать. Прошел час, другой. Их не было. И, вопреки досаде, было чувство, что я здесь не случайно.
Так и не дождавшись их, я сел на поезд в метрополитене. Метрополитен в этом месте выходит из-под земли на поверхность (теперь эта станция называется "Выхино"). И я увидел на месте заката огненно-облачный столп, как он описан в Библии, в книге Исхода. Но этот столп был как меч. Солнца не было видно. От земли к небу поднимался, суживаясь кверху, столп как меч. Он походил и на облачный и на огненный одновременно.
– Боже, так вот зачем я ехал сюда, в такую даль, так долго ждал, – чтобы увидеть чудо Твое!
Я хотел найти еще одного очевидца чуда. Но увидел рядом только одного подгулявшего молодого человека, которому было все равно.
В это время поезд нырнул под землю.
Я вернулся домой радостный. С этого дня, дня моего духовного рождения, я стал ходить в храм каждый день, когда была служба в храме, всенощная, обедня, отпевание, молебен. Потом я стал петь в церковном хоре. Так было лет десять.
Дары Божии есть у всех верующих. У каждого православного свой талант. И дары Божии – больше, чем мы можем попросить.
