В современном мире творчество становится доступно множеству людей, все шире распространяется эстетическая коммуникация – творческий диалог автора, создавшего текст, и того, кто интерпретирует текст. Особый интерес представляют художественные произведения, делающие творческий своей темой. В этом аспекте очень интересен фильм Марка Захарова «Дом, который построил Свифт», поскольку фабула фильма служит осмыслению проблемы чтения. Фильм может быть истолкован как история о чтении книги.
Телевизионный фильм М. А. Захарова «Дом, который построил Свифт» снят в творческом объединении «Экран» по одноименному сценарию Григория Горина в 1982 году. Картина оказалась за пределами внимания исследователей, так как была запрещена к показу и вышла на экраны лишь в 1985 году, в иную историческую эпоху. Для современного же зрителя картина доступна, и ее востребованность определяется только актуализацией важной в настоящее время проблематики. Массовизация творчества в цифровую эпоху делает актуальной проблему взаимоотношения автора, текста и публики, причем тексты в настоящее время представлены не только в виде литературных текстов, но и в форме любых знаковых систем: видео, визуальных, аудиальных, кинотекстов. Эта же проблема является сюжетообразующей для фильма «Дом, который построил Свифт», что делает его актуальным для современной зрительской аудитории.
Скучный писатель
Темой фильма является биография и творчество Джонатана Свифта, а текстом, представленным в сюжете, выступает сатирический роман Свифта «Путешествия Гулливера» (1726). Роман предполагает сюжет и героя, главным героем романа является Гулливер, символически представляющий всю книгу. Таким образом, в данном контексте триада автор-текст-читатель может рассматриваться как система автор-персонаж-читатель. Проанализируем в этом аспекте кинотекст «Дома, который построил Свифт».
Хотя логически причиной текста является автор, читатель всегда начинает знакомство с текстом с себя. В рассматриваемом фильме реализован именно этот вариант. В первых кадрах зритель входит в кинотекст вместе с режиссером: слышны режиссерские реплики, зритель видит, как актер выполняет указания режиссера. Тем самым зритель понимает, что перед ним не самозамкнутое художественное целое, что история на экране не навязывается ему как единственно возможный вариант происходящего, а напротив, сюжет творится режиссером, условность его полностью осознается зрителем, зритель не обязан принимать происходящее всерьез.
Занятой читатель
И именно этот момент роднит зрителя с главным героем фильма – доктором Симпсоном. Доктор – человек, далекий от искусства, он читает только специальную литературу и не имеет времени на беллетристику, он хороший профессионал и приехал в Дублин работать по специальности. Доктор попадает в мир, созданный деканом Свифтом, даже не зная, кто это. Для доктора Свифт – это пациент, он удивлен, что декан еще что-то сочиняет. Доктор смутно помнит, что Гулливер – это что-то детское, и не более того. Другими словами, доктор максимально далек от всякой литературной проблематики, на этом этапе он не способен принимать всерьез такие вещи как сюжет, персонаж, роман, художественное пространство. В этом доктор совпадает с читателем, погруженном в свои проблемы, занятом своей работой и не имеющим времени на классику.
Но вовлечение читателя в текст начинается с первых же минут фильма. Доктор попадает на похороны декана, своего пациента. Ему объясняют, что похороны декана происходят каждый год. Обе версии происходящего вырывают доктора из обыденности, изумляют его и заставляют внимательней отнестись к миру Свифта. Попав на похороны своего живого пациента, доктор переживает вторжение художественного мира, созданного деканом, в реальную жизнь.
Постепенно доктор вовлекается в сюжет: наблюдает за другими обитателями дома, видит сцену с лилипутами у чашки и воспринимает ее всерьез, начинает сам участвовать в действии, притворяясь Ланселотом. Всё происходящее в доме Свифта удивляет доктора, он не может остаться равнодушным, он становится участником событий. Доктор на этой стадии действует как читатель книги, у которого появляется интерес к сюжету. Такой читатель еще не увлекся полностью, он продолжает жить своей жизнью, но эта жизнь всё больше меняется под влиянием прочитанного, книга занимает много времени, порождает разные мысли, вызывает яркие эмоции.
Читатель становится персонажем
Увлечение хорошей книгой на определенном этапе вызывает чувство самоотождествления с героем. Читатель внезапно осознает: «Да это же обо мне! Это мои мысли, чувства, это я!» Доктор Симпсон тоже переживает такую стадию. Это происходит, когда он чувствует себя Гулливером: доктор узнает себя на картинке, просит шляпу и камзол, заявляет, что он Гулливер. В этот момент читатель отождествляется с персонажем. Так мы видим функцию второго элемента герменевтического треугольника. Читатель вошел в текст и слился с персонажем, два элемента совпали.
Следующий этап творческого диалога озвучивает мисс Джонсон, когда предлагает доктору почувствовать себя Свифтом. Поначалу доктор делает это формально: заменяет декана на встрече с пришельцами из будущего, людьми с летающего острова Лапута. Доктор надевает камзол декана, садится за его стол, лакей Патрик приносит ему чай. Доктор замечательно промолчал свою роль в общении с лапутянами. Но на этом отождествление читателя/персонажа с автором не заканчивается. Общение доктора с деканом становится всё богаче и полноценней: декан нарушает многолетнее молчание, обращается прямо к доктору, вовлекает его в свои планы и наконец велит доктору писать под его диктовку. Доктор уже не формально садится за стол и берет перо, он пишет, то есть он стал автором.
Совместное создание реальности
На этом этапе творческий диалог читателя с автором приобретает максимальную полноту и интенсивность. Читатель сливается с автором, оставаясь в то же время самим собой. Совпадение читателя с автором проявляется в том, что доктор пишет на белом листе бумаги ту самую книгу, которую уже написал Свифт – доктор пишет «Путешествия Гулливера». Самостоятельность существования читателя проявляется в том, что он наполняет книгу своим опытом: персонажи и место действия берутся читателем из собственной памяти, главному герою – Гулливеру – читатель дает собственное лицо, внешность, действие. Всё происходящее хоть и придумано автором, происходит с читателем и переживается читателем как собственный личный сокровенный опыт. В этом взаимообогащении смыслом и заключается суть творческого диалога.
Поначалу доктор принимает за реальность сцены, разыгранные актерами, как это происходит с великаном Блюмом. Потом оказывается, что сцена с лилипутами, которую кроме доктора видели и другие посетители дома, произошла в реальности: утонувший лилипут не появляется вместе с актерами, когда их арестовывают, а появляется в следующий раз на пороге страны мертвых, куда в финале уходит декан.
Реальность в фильме постоянно превращается в сцены из спектакля. Так, гибель полицейского, отпустившего арестованных актеров, сопровождается аплодисментами зрителей, и хотя доктор кричит, что кровь настоящая, он получает только более громкие аплодисменты, зрители не вовлекаются в происходящее и оценивают его как театральное действо.
Разговор между деканом, Ванессой и Стеллой в церкви, после того, как декан заговорил и стал готовиться к настоящим похоронам, также непрерывно двоится – это одновременно и реальность, и спектакль. Когда обе женщины признаются в своей любви, зритель фильма воспринимает это как полноценную живую реальность, но декан тут же говорит о том, что они много лет репетируют эту сцену и она им никак не удается. Граница между пространством зрителя и пространством текста оказывается прозрачной, она стирается, не существует.
В фильме постоянно происходят переходы между разными пространствами. В фильме присутствуют спектакль в кино, пространство художественного действия в фильме, пространство текста книги «Путешествия Гулливера», реальность доктора, реальность декана, создателя пространства спектакля и книги. Все эти пространства существуют отдельно, но в то же время сливаются друг с другом, зритель, как и доктор, постоянно попадает на разные уровни эстетической коммуникации, и в конце концов вовлекается в полноценный творческий диалог с автором.
Читатель становится писателем
В финале фильме, когда доктор берет перо, лакей Патрик, один из главных помощников декана, появляется в современном костюме. Одежда восемнадцатого века выполнила свою функцию ввести читателя в чужой экзотический мир, далекий от повседневности, и может быть отброшена как ненужная. Патрик в современной одежде показывает, что действие происходит в наши дни, в книгу погружается наш современник.
Таким образом, доктор проходит весь путь от далекого от литературной проблематики читателя до автора книги. Доктор самоотождествляется с персонажем, полностью погружается в текст, наполняет его собственным опытом, находит в тексте ответы на свои вопросы и исполнение собственной мечты о путешествиях, символом чего в фильме является корабль под белыми парусами. После нескольких явлений этого корабля в мечтах доктора, корабль возникает наяву, и доктор-Гулливер плывет к этому кораблю, поднимается на борт и отправляется в путешествие – путешествие в художественном тексте, придуманное Свифтом, но в то же время реальное путешествие, живое и настоящее.
Так читатель сам становится писателем. Условность театральной сцены, кинотекста, художественного произведения не может ему помешать. Понимание условности декораций (в широком смысле слова) не делает действие менее реальным. В финале зритель снова слышит ремарки режиссера, указания оператору и актерам, перед зрителем условное пространство сцены, создаваемое режиссером, актерами, самим зрителем, но это пространство порождает реальные эмоции, включает зрителя в настоящее действие и позволяет ему участвовать в сотворчестве с автором. Так, пройдя через все вершины герменевтического треугольника, зритель возвращается в исходную точку, но уже обогащенный новым опытом. Его собственное путешествие начинается.
Итак, в фильме М. Захарова «Дом, который построил Свифт» разворачивается эстетическая коммуникация на двух уровнях: это вовлечение в текст доктора Симпсона и через него – вовлечение зрителя в кинотекст и текст романа. Доктор Симпсон представляет собой читателя, проходящего все стадии эстетической коммуникации: от равнодушия и неприятия, через зарождение интереса до отождествления с персонажем и затем – до равноправного творческого диалога с автором. В герменевтическом треугольнике читатель/персонаж/автор главный герой фильма, доктор Симпсон, проходит все вершины и проводит по ним зрителя, вовлекая его в кинотекст.
2023
