3 июня
В Союз писателей заходит посетитель: пожилой мужчина (лучше сказать, старик) невысокого роста, сухонький, в руке цветастый не новый потёртый полиэтиленовый пакет, на лице не совсем свежая, много дней использованная коронавирусная маска, несколько топорщащаяся на отросшей бороде.
Я сник — непременно поэт пришёл показать свои стихи. И не ошибся. Только никаких бумаг он из пакета не достал.
— Был в бюро по регистрации интеллектуальной собственности. Оно тут недалеко. Там сейчас обеденный перерыв. Вот и решил узнать, действительно здесь союз писателей.
«Ещё не легче, — подумал я, — станет узнавать, как вступить в члены СП». Но опять ошибся.
Старичок говорил медленно, словно вспоминая, ища каждое нужное слово, которое хотел произнести.
— Издал я две книжки по 15 экземпляров: в одной стихи, в другой рассказы. Теперь надо их напечатать по-настоящему, чтобы это были законно мои произведения. Хочу что-то оставить после себя.
— Вам сколько лет?
— Семьдесят девять.
— Значит, к юбилею?
Рассказал посетителю о принципах издательской деятельности, по узакониванию автора на его интеллектуальную собственность. Старичок внимательно выслушал.
Расспросил посетителя, где он живёт. Оказалось, в Гордеевке, в однокомнатной квартире 17 метров, с женой, дочерью и тремя внуками, старшему из которых исполнилось восемнадцать лет.
— Как же вы там все умещаетесь? — удивился я, и тем самым допустил ошибку.
Старичок стал подробно, обстоятельно рассказывать, кто где, и как ложится на ночь спать. Общее впечатление от рассказа – да вповалку, как ещё!
В завершение, повторно, посетитель с надеждой произнёс:
— Если получу приз от компании, которая разносит продукты…
Он и там во что-то ввязался.
В Нижегородской государственной академической филармонии им. М.Растроповича закрытие XVI Международного фестиваля искусств им. А.Сахарова «Русское искусство и мир» (к 100-летию со дня рождения А.Д. Сахарова).
На сцене наш Академический симфонический оркестр с дирижёром Александром Скульским, солистка Государственного академического Большого театра России Анна Аглатова (сопрано) и (так отмечено в программке: «Приглашённый солист театров «Ла Скала», «Ковент Гарден», «Метрополитен-Опера»») Дмитрий Корчак. Устроили феерию арий из классических опер (на итальянском языке). Отметились двумя из русских: «Снегурочка» и «Евгений Онегин».
5 июня
Сколько их, бегущих из своей страны, уверенных, что где-то за границей им будет лучше, удобнее, сытнее. К тому же, немалое количество денег в России они уже успели «нарубить» — праведно, неправедно, это уже другой вопрос, сейчас совсем не о том. И все эти предприниматели, художники, актёры, да простые обыватели при этом обязательно считают своим долгом в адрес оставленной Родины наговорить всяких гадостей, ненавидящих её слов. Ну, кажется: всё от неё получили, теперь решили попытать счастья на стороне — ну, и езжай с миром. Так нет — уезжаю, стараясь погромче хлопнуть дверью, не думая, что возможно, и возвращаться придётся. Потому как никому они в Европе и Америке не нужны — там своих подобных девать некуда. Как туда приедут чужаками, так ими и останутся. Примеры иного не просто редки — единичны.
А ещё разбогатевшие из «наших» взяли за правило покупать себе дома и квартиры за границей — подальше от нецивилизованной «рашки». Мол, там культура и порядок, а ещё неприкосновенность частной собственности. Однако, пожив в чужой стране какое-то время, убеждаются в известной истине: хорошо там, где нас нет. Потому опять возвращаются в так опостылевшую им когда-то Россию уже тихонечко, без всякого прежнего шума — словно в дверную щель проскальзывают, дабы остаться незамеченными.
И среди наших знакомых, в общественном ранге уж совсем малозначимые, такие люди есть. Купили себе дом на Кипре, стали там отдыхать, да в сторону «путинской России» ядовито поплёвывать. Однако раз их дом ограбили, затем в отсутствии и вовсе внутри разгромили, затем вновь ограбили уже в присутствии хозяев, ночью… И заунывали новоявленные киприоты. Не той, говорят, стала и эта страна. А то, что дело не в стране, а в них самих — в головы не приходит.
6 июня
Раньше считалось, что это версии конспирологов. Но вот всё больше и больше стало появляться информации, что злосчастный коронавирус — дело рук человеческих. Вернее, не он сам, а те особые свойства поражать организм людей, которыми он обладает.
В публичном пространстве оказалась доступна переписка с коллегами главного инфекциониста США Энтони Фаучи. В документах замечается, что в вирусе явно видны вмешательства извне.
Президент Байден поручил разведывательным службам США выяснить этот вопрос с уклоном доказательств виновности Китая в разразившейся в мире пандемии, с тем, чтобы затем потребовать выплатить пострадавшим несколько триллионов долларов. Так те подозрения, над которыми поначалу смеялись (в публичном пространстве) стали почти неопровержимым фактом.
А кто, действительно, виноват в выращивании и выпуске на волю микро-монстра — США или Китай — человечество, возможно, никогда с полной достоверностью не узнает.
Монстра, потому что всякий вирус до того, приспосабливаясь к жизни, со временем ослабевал своё негативное влияние на здоровье человека. Этот же, напротив, приобретает всё более агрессивные свойства.
8 июня
Повторно в зале Союза писателей развесили фотографии с работами костореза П.П. Черниковича. Этим занимался Н.В. Чугунов — преданный памяти Парфёна Парфёновича человек, его биограф, недавно выпустивший большой альбом с полным каталогом и описанием всех известных работ народного художника России. Значимый, серьёзный и профессиональный труд. Подарил книгу с тёплой надписью мне. Вместе (в который уже раз) осмотрели подробно всю выставку, представляющую невероятно красивые произведения искусства самого высокого достоинства. Хорошо, что наш Союз писателей хотя бы так причастен к увековечиванию памяти Черниковича, к пропаганде его творчества.
Привезли сумку с архивом Н.П. Мидова — неприподъёмную. Набита блокнотами, записными книжками, рисунками. Есть биографические записи, написанные неразборчивым почерком, сильно дрожащей рукой. Я успел только сверху немного взглянуть: записи, наброски, сделанные на Чукотке. Вот куда заводили дороги нашего художника. Сбоку в сумке же, оформлен в рамке и паспарту, мой портрет. Выполнен карандашом и словно через пелену дождя. Но черты лица узнаваемы. Да ещё что-то неконкретное, слабо улавливаемое, но характерное.
Пока решил оставить портрет на память (как понял, он для меня и предназначался). С остальным буду разбираться.
Зашла в кабинет писатель из Херсона Ирина Цветкова. Не сразу её вспомнил, но вспомнил. Она подсказала о прошлой встрече 2017 года. Теперь совсем уехала из Украины, получила в России вид на жительство. Вновь много всего рассказала больного о теперешней жизни в Новороссии. Предложил написать об этом что-то в виде записок, в вольном стиле, чтобы было в них побольше личных ярких впечатлений, эмоций. Заинтересовалась, пообещала. Хочет участвовать в жизни нашей организации. Творческому человеку трудно остаться совсем одному. Нужно общение, нужна понимающая среда.
9 июня
Сел у сумки с архивом Мидова (Николай Павлович беспокоится, звонит — что будет с его бумагами дальше), достал первую стопку блокнотов, стал перелистывать.
Невероятное количество задумок, зарисовок, сюжетных разработок. Есть вполне состоявшиеся по мысли, наблюдению, по передаче характера.
В записях — мучительный поиск смысла жизни. Обострённый, неспокойный, почти нервный:
«С хорошо налаженной организацией мошенников вкупе с торговцами совестью и доверием людей постараться не иметь никаких общих дел. Несмотря на то, что «один в поле не воин», он объявляет им беспощадную войну до конца дней своих. Помня бесчисленное множество обманутых, искренне верящих в доброту людей, тружеников, загнанных в преодоление ненужных препятствий, бесконечно воздвигаемых на их пути чёрствостью местного самоуправства. Быть всегда с людьми в работе!
Осень 74 г.»
Есть и заметки-наблюдения:
«Мальчик лет около трёх ходил разговаривая по храму, шла литургия, увидел голову Адама у подножия распятия, обрадовался, и, касаясь пальчиком глазки, носа, рта, забавлялся, повторяя: баба яга, баба яга…
И где же ты, детство моё невозвратное.
83 г.»
И ещё:
«Нет!
Не сочную зелень листвы в застывшем тумане предрассветного часа, не тишину утра и не дорогу — предвестницу новых встреч лелеем мы в мечтах своих. Но тайный, неведомый зов души тревожит нас повсюду.
26 июня 1975 г.»
В самостоятельно переплетённой, обтянутой тканью записной книжке-альбоме, напоминающей стандартную книгу размера А-5, целый ряд портретов, нарисованных чёрной шариковой ручкой, созданных в 1983 году. 16 сентября. Кто изображён — неизвестно, художник не подписал. Но перед этим есть короткая, размашисто набросанная строчка: «Ой, да ты полынушка — горькая трава!..»
Всё тут перемешано, и во всём неспокойная, требующая ответов жизнь.
И это только в одном из многих десятков блокнотов и прочих бумаг, упрессованно собранных сейчас лежат передо мной.
10 июня
Мне ничего не говорит имя драматурга Натальи Мошиной, премьеру пьесы которой «Сдвиг» иду смотреть в нашем театре драмы. Постановка Александра Сучкова, который наговорил в интервью всего многозначительного и путанного о спектакле. Подобное обычно случается тогда, когда режиссёр сам не очень понимает, что хочет сказать зрителю.
Но оформление спектакля удачное — под дизайн современного, обеспеченного загородного дома. В нём живёт хозяин (дом ему достался от отца, как и пекарня, которой он владеет и руководит), приехавшая к нему сестра (собирается разводиться с мужем) и её заканчивающая школу дочь.
Упустил — сцена закрыта экраном, на нём идёт короткая видеозапись, на которой девочка со школьным рюкзаком гуляет по осеннему или зимнему лесу или парку. Так всё начинается. Затем экран поднимается, и спектакль проходит в традиционном формате.
Хозяин почему-то долго занимается упражнениями ёги. Но появляется милиционер, совершающий обход домов, выясняя, не видел ли кто-то чего-то подозрительного, потому что в лесу неподалёку нашли убитую одиннадцатилетнюю девочку.
Почему-то недружелюбно встретивший милиционера хозяин поначалу отказывается по фотографии опознать девочку, но потом, после многозначительной паузы, останавливает уходящего милиционера. И уже в кабинете следователя мы узнаём, что он последний, кто видел её живой: раньше никогда на дороге не останавливался, а тут увидел заглохшую машину, решил помочь. В машине на заднем сиденье и сидела эта заплаканная девочка с разбитой губой. Водитель (как оказалось — убийца) объяснил, что она подралась с одноклассницами.
Со слов свидетеля составили фотографию преступника, а самого хозяина дома стали одолевать муки совести. На разрешении этого главного нравственного вопроса (виновен-невиновен; мог спасти — не мог спасти) и должен был сосредоточиться драматург, а следом за ним и режиссёр. Однако вместо этого началась невнятная околесица не только из избитых бытовых сцен: дочь сестры, не предупредив, уезжает в город (истерика в доме); муж сестры приезжает уговаривать жену к нему вернуться (истерика и злоба к нему, никак не объяснённая автором, хозяина дома); приход родителей убитой девочки (после узнаём, что отец попал от пережитого в больницу и ходит уже одна мать); следователь объявляет, что нашли труп убийцы — того зарезали – и допрашивают хозяина дома — не он ли совершил самосуд; хозяин пишет бумагу с требованием его за что-то наказать (как не спасшего девочку), но в чём сам он себя считает виновным (кроме внешнего излишнего пафоса), психологически не объясняется; приходит мать девочки и её почему-то очень важно, чтобы именно он оказался убийцей того, кто лишил жизни её дочь; приходит милиционер (первоначальный дознаватель), многозначительно вертит ножом, но так и уходит, говоря, что если бы это сделал хозяин дома, то он бы его понял, и так далее.
И в каждой сцене пустая, ложная многозначительность, оставляющая зрителей вполне равнодушными.
Если бы драматургу и режиссёру (сумевшему отбросить всё побочное и сосредоточиться на разрешении главной задачи (выбора совести, почему она так мучает по прошествии времени, хотя явной вины твоей ни в чём нет) – могла бы получиться серьёзная работа. Только, боюсь, для этого надо быть Достоевским. А где его взять в наше время, да ещё в провинциальном театре.
12 июня
Второй день по телефону дискутируем с А.В. Мюрисепом по поводу состояния провинциальных театров в России. Разумеется — творческого. Я в этом вопросе пессимист, Александр Васильевич — защитник. Хотя вся наша жизнь утверждает обратное. Культурная жизнь в стране деградирует. И в глубинке намного быстрее, чем в столицах. Кажется, она, напротив, должна быть более консервативна в этом вопросе. Но власти глубинки чутко ловят посылы, исходящие от центра — если там господство непрофессионализма, то и им можно смело шагать той же дорогой. А уж в вопросах культуры (из второстепенных самый второстепенный) и подавно.
Но это общеполитический момент. Который, впрочем, влияет на всё остальное — появляются местные классики, чаще всего люди энергичные, оборотистые и неталантливые, они и становятся мерилом качества в захваченных сферах: театре, литературе, живописи… Это приводит к понижению общего уровня в творчестве, и потому местные актёры ощущают себя выдающимися и не развиваются, не работают над собой, не ищут, не общаются с коллегами за пределами административных границ. Всё это приводит к понижению общего культурного уровня в регионе.
Кто судьи — таковы и критерии. В этой связи показателен эпизод, рассказанный Мюрисепом. Александр Васильевич проводит занятие на первом курсе нашего театрального училища. Сослался на «Метель» А.С. Пушкина. Полное молчание. Вы знаете о таком произведении? Молчание… Осталось спросить: знают ли они, кто такой Пушкин? Хотя и тут, вполне вероятно, ответ будет не утешительный.
13 июня
Прочитал «Воспоминания» Л.Е. Белозерской-Булгаковой. Конечно, много бытового, поверхностного — в этом отношении женские воспоминания вообще нечто особенное и не всегда полностью объективное. Хотя в данном случае, возможно, что и исключение в лучшую сторону. Затем пересмотрел в компьютере «Театральный роман» М.А. Булгакова, снятый телеканалом «Культура» в 2003 году. (Я видел ранее эту работу по телевидению: но тут неудержимо захотелось пересмотреть.)
Несколько лет назад, перечитав «Дьяволиаду» писателя, я сделал оценки для себя творчества Михаила Афанасьевича в контексте первой трети ХХ века, и теперь не отказываюсь от них. Но за последнее время, прочитав и перечитав «Железный поток» А. Серафимовича, «Разгром» А. Фадеева, «Дорога на океан» и «Соть» Л. Леонова, «Мятеж» Д. Фурманова, «Волга впадает в Каспийское море» Б. Пильняка — все эти романы, написанные приблизительно в одно время, когда писал свои произведения и Булгаков, но проникнутые совершенно иным устремлением, пафосом, конфликтом (социальным и историческим) — они яростно вступали в противоречие с задачами и помыслами, вкладываемыми в своё произведение Михаилом Афанасьевичем. И поделать тут ничего нельзя — объективность времени.
Другое дело, что по прошествии всё того же времени перечисленные мною книги как бы затерялись (уверен — тоже до своего времени), а Булгаковские вышли на первый план.
Тут-то и сокрыта загадка всякого творчества — рационально не объяснимая. Внешние причины создают условия для нового прочтения книг: обнаружить в них то, что не было видно в момент их выхода в свет, да и авторы в содержание своих произведений это заранее не закладывали. Всё происходит само собой и заново. Новые события освещают старые тексты непривычным светом, как бы заштриховывая в них одно и высвечивая другое (Тут уместно вспомнить про «обман зрения» при разглядывании зарубов на брёвнах в моём деревенском доме — писал об этом немногим ранее в этой же главе.)
Насчёт же книги Белозерской-Булгаковой: приводит в ней Любовь Евгеньевна такой эпизод из своих послереволюционных эмигрантских заграничных странствований:
«Сам Владимир Пименович (Крымов — В.С.) — человек примечательный: происходит из сибирских старообрядцев, богатый владелец многого недвижимого имущества в разных точках земного шара, вплоть до Гонолулу. (…) Из России уехал, «когда рябчик в ресторане стал стоить 60 копеек вместо 40, что свидетельствовало о том, что в стране неблагополучно», — таковы его собственные слова». (Это из берлинских впечатлений.)
Вот этого старообрядческого чутья (не в смысле бежать из страны, а в понимании, что на страну надвигается неблагополучие) подавляющему большинству людей не хватает. Сколько бы можно было бед избежать, вовремя обратив внимание на «рябчиков».
Наверное, повторюсь (наверняка это уже отмечал), и всё-таки как не вспомнить, как старушки, пережившие многое на своём веку, вздыхая, говорили (я это сам не раз слышал) в 70-х годах прошлого века: хлеб перестали ценить, батоны в мусор выбрасывают, быть беде (войне). Тогда это воспринималось буквально — копеечное дело, экономят, жадничают. Смех, да и только.
А за этим чувством скрывалось другое: не ценят хлеб — пропала боязнь голода, а значит, со временем перестанет цениться и то, что сделало для тебя государство ценой многих лишений и страданий, чем оно тебя одарило.
Всего-то лет пятнадцать прошло — и всё свершилось.
Вся разница: там рябчики, тут булка.
14 июня
Узнал, что скоро Андрею Реброву исполняется 60 лет. Решил написать о нём несколько строк. Но не хочется путаться в хвалебном панегирике. Лучше и о поэзии его, и о нём, как о человеке сказать простыми, понятными словами.
Всякой мемуарной лжи о русских литераторах за последние десятилетия чего только не написано. В воспоминаниях всё той же Белозерской-Булгаковой есть пересказ знаменитого письма Михаила Афанасьевича правительству СССР, к Сталину.
Оказывается (во всяком случае с её слов) писатель не просил, чтобы его выпустили за границу. Вот что пишет Любовь Евгеньевна:
«По Москве сейчас ходит якобы копия письма М.А. к правительству. Спешу оговориться, что это «эссе» на шести страницах не имеет ничего общего с подлинником. Я никак не могу сообразить, кому выгодно пустить в обращение этот опус. Начать с того, что подлинное письмо, во-первых, было коротким. Во-вторых — за границу он не просился. В-третьих — в письме не было никаких выспренних выражений, никаких философских обобщений. Основная мысль булгаковского письма была очень проста. «Дайте писателю возможность писать. Объявив ему гражданскую смерть, вы толкаете его на самую крайнюю меру… «Письмо», ныне ходящее по рукам, — это довольно развязная компиляция истины и вымысла, наглядный пример недопустимого смещения исторической правды…»
Далее бывшая жена писателя рассказывает о звонке И.В. Сталина М.А. Булгакову. Разговор вождя с писателем она слушала (по предложению самого Михаила Афанасьевича) через «отводные от аппарата наушники».
«Он говорил глуховатым голосом с явным грузинским акцентом и себя называл в третьем лице: «Сталин получил, Сталин прочёл…» Он предложил Булгакову:
«— Может быть, вы хотите уехать за границу?
(Незадолго перед этим по просьбе Горького был выпущен за границу писатель Евгений Замятин с женой.) Но М.А. предпочёл остаться в Союзе».
Сколько же неправды и всевозможной фальсификации нас окружает. Тем более в сегодняшнее интернетное время.
Но вернусь к статье о Реброве. Я её написал и перед публикацией всё-таки решил показать Андрею (чтобы не обидеть его ненароком), сопроводив таким коротким письмом: «Решил не умничать, а написать человечески о Человеке. Вот что получилось. Если есть что не по душе — убери. Если совсем не нравится — публиковать не буду. Остальное, о моём отношении к тебе, — в тексте».
Андрей ответил быстро.
«Огромное спасибо. Статья понравилась. Если не возражаешь, потом пошлю её ещё по сайтам».
Ну и хорошо, раз моя писанина пришлась по сердцу юбиляру.
Не очень-то мы расположены говорить друг другу добрые слова. Злословие много легче и быстрее вылетает из наших уст.
16 — 21 июня Кунавино
Как же я рад вновь вернуться за рабочий стол — первая фраза, которая пришла на ум после того, как привезённые из города вещи были разложены по своим местам, открыто окно, и особый деревенский покой с пением птиц не ворвались, а вплыли в мою комнату.
Во время телефонного разговора вдруг пришла мысль: всё проходит — дожди и засухи, холода и зной, пожары и наводнения… Всё проходит, и во время этого движения неумолимо становится меньше и меньше огрызочек всякой индивидуальной человеческой жизни. Это-то больше всего, даже если не осознаём, нас и мучает.
Для разбега, перед намеченной работой взял полистать (да и вчитался) книгу статей и репортажей Константина Симонова и Ильи Эренбурга «В одной газете» (Издательство Агентства печати Новости. М.: 1984). Как понял — тут материалы писателей, опубликованные ими в 1941-1945 гг. на страницах газеты «Красная звезда». В предисловии составителя Л. Лазарева уточняется, что ряд статей Эренбурга, не имеющих названия (вместо заголовка стоит число их написания), писались им для зарубежных изданий.
«Рукописи этих статей были обнаружены уже после смерти Эренбурга, и на русском языке они впервые были изданы несколько лет назад, составив книгу «Летопись мужества»… В статьях Эренбурга 1942 и 1943 годов… самый больной вопрос во взаимоотношениях с союзниками: …военные руководители западных стран тормозят и саботируют высадку армий на побережье Франции… что зарубежная пропаганда нередко очень преувеличивает и военные усилия союзников, и размеры их поставок Советскому Союзу. Он постоянно подчёркивает, что советский народ несёт главную тяжесть борьбы с фашизмом, что вклад союзников… не идёт ни в какое сравнение с теми жертвами, которые приносит… советский народ».
Я специально выписал цитату из предисловия 1984 года, чтобы показать, как со временем изменились в оценках национальные акценты.
Правда, я прочитал пока публикации самого трудного 1941 года, и всё-таки…
«Фраза «Победа будет за нами» ещё четыре месяца тому назад была газетной фразой. Она превратилась теперь в гул русских лесов, в вой русских метелей, в голос русской земли».
Так написал Эренбург 25 октября 1941 года. А так писал Симонов о том бое, над полем которого завещал развеять свой прах после смерти:
«Грозное русское «ура» совершенно неожиданно обрушилось на переправившихся через реку немецких солдат… многим поневоле пришлось всё-таки испытать на себе силу русского штыка» (5 июля 1941 г.).
И первый и второй в статьях и репортажах о стране говорят, как о России, а о солдате — как о русском солдате и совсем не упоминают СССР, советский народ.
Симонов пишет очерки «с места события» — о походе к румынскому берегу на подводной лодке, о бое полка прикрытия, о вылазке в составе группы разведчиков в тыл к немцам на Севере, о лётчике-ассе Коваленко, истребителе вражеских истребителей…
Эренбург — либо об оборонительно-тыловой службе противовоздушного прикрытия столицы, либо статьи аналитическо-осмысливающего плана.
Здесь есть о чём поразмышлять и в наше время.
«Гитлер утверждает, что против России идёт «коалиция государств». Может быть, он спросил финнов, хотят ли они умирать за «Великую Германию»? Может быть, он осведомился, желают ли словаки стрелять в своих братьев-русских? Нет, он приказал, и его наёмники — …Муссолини, …Тисо, …Антонеску, … Рюти не осмелились возразить».
Далеко ли это от утверждений и действий нынешних США?
Непостижимо, с какой точностью всё в истории человечества повторяется — как по раз и навсегда написанному сценарию. Только Россия в третьем десятилетии XXI века уже не та. Как сказал её президент: «Зубы выбьем, кто к нам полезет с желанием откусить от территории России».
Ну, да в сторону книгу, пора приступать к главному делу.
Как заметил Константин Симонов в статье, опубликованной 6 мая 1944 года в газете «Литература и искусство»: «Бывают писатели с неистощимой выдумкой — это хорошие писатели. Бывают писатели с неистощимым сердцем — это большие писатели».
И то, и другое — вершины мало кому достижимые.
17.06. За прошедший вечер закончил эпизод в горном селении. Чего-то в этом отрывке не хватает, но сам ясно не понимаю, чего. Просятся воспоминания о посещении гор Северной Осетии, но не улавливаю органичность их в контексте всего повествования.
После обеда постараюсь дальше пойти в рассказе. Собственно, впереди кульминация, с которой трудно будет справиться.
А пока вновь цитата из статьи Эренбурга, предназначенной для иностранных изданий (20 апреля 1942 г.).
«…на нашем огромном фронте английские и американские истребители и танки — это отдельные эпизоды. Достаточно вспомнить, что все заводы Европы работают на Гитлера. И Гитлер самолёты не коллекционирует. Гитлер не копит свои танки — его самолёты и танки не во Франции, не в Норвегии, они даже не в Ливии — они перед нами и над нами…
Накануне весны мы говорим о втором фронте как о военной мудрости и как о человеческой морали. Так мать, у которой все дети на фронте, глядит на другую — её дети дома…»
Это ответ из 1942 года тем, кто говорит, что победили немцев и общеевропейский фашизм США и Англия, а СССР только и был не разгромлен Гитлером потому, что ему помогали страны союзницы. Это свидетельство очевидца.
Всё-таки эпизод о поездке молодого тогда героя рассказа впервые в горы решил написать. Чувство искренней, глубокой любви в чём-то сравнимо с преодолением себя привычного, обыденного. Как это случилось в горах. Тут и попадание в непонятные, новые, неведомые обстоятельства, и преодоление физической сути всякого человека — в том числе эгоизма, эгоцентризма.
Но всё для него в итоге оказалось потерянным. Впрочем — это впереди.
18.06. Который год на нашей черёмухе возле дома поёт соловей. Я уже отношусь к нему, как к домашнему обитателю. Не знаю, сколько живут эти птицы. Вернее всего — это не один и тот же. Но вот чем-то особенно приглянулась черёмуха этому пернатому братству. Возможно, тем, что вместе с двумя рябинами, берёзой и разросшимися кустами сирени им сверху кажется, что перед домом моим маленький лесок. Все деревья, когда-то нами посаженные (кроме сирени), разрослись вольно, единой пышной кроной, высоко.
Всё продолжаю идти с Симоновым и Эренбургом (год за годом) по дорогам той страшной и Великой войны, совершенно иначе (фактами) начиная её ощущать, понимать. Словно прошлое никуда не ушло, не кануло в вечность, а продолжает обжигать чувства сокрытыми где-то между строк токами. И то, о чём спорят современные политики и политологи, ясно видится и понимается.
«Когда мы говорим «Россия», мы этим не выделяем того или иного народа. Слово «Россия» теперь не название государства, а нечто глубоко внутреннее, связывающее нас с нашей историей, Вторую отечественную войну с Первой, молодого красноармейца с Суворовым, колыбели детей с могилами предков (И. Эренбург. «О патриотизме» 14 июля 1942 г.).
Когда шёл от трассы к деревне и сумка с продуктами оттягивала руку, я в уме прикидывал, насколько легче мне будет отправляться в обратный путь: не будет того, оставлю в доме это. Но в какой-то момент напомнил себе: зато появится тяжесть стопки исписанной бумаги. Подумал так, и сразу радостно сделалось на сердце. Потому что был убеждён — стопка исписанной бумаги обязательно должна появиться.
И вот рукопись всё дальше и дальше продвигается вперёд. Растёт стопка перевёрнутых листов бумаги на столе слева от меня. Она уже имеет свой ощутимый размер и вес. Какое же ни с чем не сравнимое удовольствие держать её в руках, ощущая с каждым днём прибавления веса в ней. Уже не огорчает качество написанного. Главное — довести работу до конца. А уж там потрудимся, попытаемся рассказ привести в божеский вид, в удобочитаемый.
Сижу за столом. Передо мной открытое окно, в которое время от времени врывается порывистый, хулиганский ветерок. Сбрасывает листы с заметками на пол. Не сердясь, их опять поднимаю на стол.
За окном тихо, только птицы поют, да иногда зашелестит потревоженными ветвями сирень. Слегка колышется высокая трава и цветы. Что же ещё нужно для того, чтобы сосредоточенно и упорно работать.
Сегодня навёл порядок в верхней своей рабочей комнате. Впереди обещают жаркие дни. По вечерам можно будет писать там, у большого открытого окна, поглядывая на небо и на лесок за дорогой, да на то, как на верхних ветках не зло повздорят воробьи — больше играя, чем чего-то деля или «выясняя отношения». Потом на черёмуху прилетит соловей, и уж не умолкнет долго, до полного захода солнышка.
Так хорошо, тихо, безветренно, что, сходив к роднику за водой, отправился писать дальше в верхнюю комнату. И хорошо поработал, сочинив шесть страниц. Завтра, если что-то не помешает, должен закончить.
Пока писал, в открытое окно залетела и вылетела одна бабочка, затем две, после и вовсе три.
Интересно было за ними наблюдать. Они не терялись в комнате, а опять вылетали в окно точно по тому маршруту, по которому влетели. Прочие насекомые начинают биться в стекло, в стены, и чаще всего так и не находят выхода. А эти настолько разумно себя ведут, что трудно заподозрить их в отсутствии некой памяти.
Вспомнил, что здесь на стеллаже есть книжка «Атлас животных Нижегородской области для детей». Её подарил мне один из авторов (на обложке их указано трое) — Шустов С.Б. с надписью: «Глубокоуважаемому Валерию Викторовичу с добрыми чувствами и радостью от того, что понимающие «друг друга» люди всё-таки иногда находят «друг друга». А также — с искренней благодарностью и надеждами на дальнейшую творческую (совместную) деятельность. 6.05.2004».
Я помню, что какие-то материалы этого автора я публиковал, но далее наше общение развития не получило. Так вот, пока на подоконнике сидела бабочка, я нашёл её изображение в атласе (это, конечно же, «Дневной павлиний глаз»). А книжица-то хоть и не из дорогих, а занимательная. Только ящерки, которую сегодня увидел у себя на веранде (читал книгу и краем глаза заметил, что будто что-то мелькнуло, посмотрел, а она застыла у стенки и вдруг в миг скрылась в незаметную щелку) описание я не нашёл.
Ирина сообщила, что Андрей прислал вёрстку № 69 с исправлениями и дополнениями. Тут бы мне тоже надо поспешить, завершить работу над журналом. Ну, да ладно, какое-то время это терпит.
19.06. Всё-таки удивительно, как разворачивается действие в рассказе. Ещё утром я представлял одно общение героев друг с другом, а за рабочим столом, по мере написания текста, вдруг ловлю себя на мысли, что они ведут себя совершенно иначе. И удивляешься этому изменению, и в то же время ничего не можешь поделать. В этом загадка всякого творчества. Возможно — главная. Рождённые тобой герои живут своей жизнью, чаще, отдельной от той, что уготовил для них писатель.
Молодые соседи привезли в деревню двух собак. Одна большая, сильная, чёрная и невероятно добрая. Со всеми играет, ко всем ластится. Она и у меня уже несколько раз попросила её погладить, со мной крутилась, пока я убирал с изгороди прогнившую жердь, обошла со мной весь наш двор.
Другая маленькая, белая, с большими рыжими пятнами на спине. Если слышен в деревне лай, то это её голос. Но сегодня, работая за столом, увидел в окно, как она, играя, задирает большого пса. Рычит на него, хватает за пасть. Тот отпихивается, убегает, но маленькая — пристала, как репей. Кажется, чёрный пёс, с его-то пастью, мог играючи перекусить забияку, а вот не трогает. Та же от безнаказанности только больше распаляется. Ну чем не пример для нас, людей?
Отдыхая от рукописи, прочитал очерк К. Симонова (всё из той же книги) «На старой смоленской дороге». Вот бы что прочитать перед немецкими парламентариями мальчику «Коле из Уренгоя», а не сочинение с сожалением о безвинно погибшем пленном немце. Сколько десятилетий прошло, а и теперь без слёз всё это узнавать невозможно. Почему этого очерка (или подобного ему) нет в школьных учебниках?
Быстро, быстро мы прощаем своих врагов, не давая им осознать своей вины перед Россией. Знаю, что повторяюсь, но в сердце-то кипит.
«Вот следующая за Вязьмой деревня, овраг, в котором лежат ещё не закопанные, вчера только убитые старики и женщины. Одна из них лежит, закинув голову, судорожно прижав к груди убитого ребёнка».
«Они мстительно взрывали улицу за улицей, дом за домом, пока не взорвали всё — от первого и до последнего. И вот мы стоим на одной окраине города, и нам насквозь видны снежные поля, идущие за той стороной города — весь город виден насквозь, потому что его больше нет, он перестал быть городом».
Из таких страшных, жутких картин весь очерк очевидца — трупы расстрелянных, сожжённых, невинных русских людей. Никто за эти смерти так по-настоящему и не ответил.
Из статьи И. Эренбурга «Судьба Европы» (19 марта 1943 г.):
«Гжатск значится на карте, он значится в сердцах, но его больше нет на земле. По последнему слову техники вандалы — вандалы нашего века уничтожали город. Они взрывали толом ясли и церкви… В районе половина деревень сожжена, уцелели только те деревни, из которых немцы убирались впопыхах под натиском Красной Армии. Мало и людей осталось. Шесть тысяч русских немцы угнали из Гжатска в Германию… По улицам города шли малыши двенадцати-тринадцати лет, подгоняемые прикладами: это немцы гнали детей в рабство. Порой угоняли целые семьи, целые сёла. Район опустел».
20.06. В 13 часов 50 минут закончил писать рассказ. Поставил точку. Непередаваемое облегчение.
МЧС прислало на телефон сообщение: «По данным Гидрометцентра 21-25 июня 2021 г. в Нижегородской области ожидается аномально жаркая погода». Встаёт вопрос — стоит ли возвращаться в город?
Продолжу выписки из статей Эренбурга.
«Если в других странах мы можем говорить о частном предательстве… то во Франции приходится признать наличность групповой измены. Верхушка французского довоенного общества оказалась частично гнилой. Немцы нашли изменников оптом; с дельцами, с генералами, с журналистами и с политиками» (10 августа 1944 года).
«Лейтенант Битти, командовавший десантной операцией в Сен-Назаре, был взят немцами в плен. Английское командование наградило лейтенанта орденом Виктории. Немецкий комендант лагеря, выстроив пленных офицеров, огласил приказ о награждении Битти… (этот эпизод Эренбург цитирует из газеты «Дейли Мейл» от 4 августа 1943 г. – В.С.). По словам газеты, он «горячо зааплодировал».
И далее:
«Немецкий комендант поздравил Битти, что было джентельменским поступком».
«Русских военнопленных фашисты кормят отбросами, — продолжает Эренбург, — заставляют их руками собирать испражнения, подвергают их изощрённым пыткам» (13 августа 1943 года).
«Англия запретила детям до 16 лет смотреть фильм «Разгром немцев под Москвой»: зрелище виселиц, воздвигнутых гитлеровцами, и трупов замученных немцами признано для подростков безнравственным. Я знаю пятнадцатилетнего русского, он партизанит. Его мать убили, сестру изнасиловали… Описание фашистских зверств в России некоторые англичане и американцы считают безнравственным чтением» (13 августа 1943 года).
«Один наш батальон был сформирован из уроженцев Курской области… И вот пришли страшные известия. Лейтенант Колесниченко узнал, что его отец повешен в селе Медвинка. Мать капитана Гундерова немцы расстреляли. Красноармеец Бородин прочитал, что немцы замучили его мать и расстреляли двух братьев. Лейтенант Богачёв — расстрелян отец, убита жена. Красноармеец Луханин — расстреляна жена. Красноармеец Карнаухов — убиты двое детей и сестра. Красноармеец Барышек — расстрелян отец; дядя, не выдержав издевательств немцев, наложил на себя руки. Красноармеец Орехов — жена приговорена к повешению. Красноармеец Есин — расстреляны дядя, жена его и дочка. Красноармеец Бридин — убит племянник, пятилетний мальчик. Красноармеец Рыбалко — расстрелян зять. У девятерых семьи угнаны в Германию. У тридцати двух дома сожжены. Это всё в одном батальоне». («Изгнание врага» 9 сентября 1943 г.)
«Передо мной секретное донесение командира Судетской дивизии генерал-лейтенанта Деттлинга. Записка озаглавлена: «Настроение местного населения». Вот что пишет немецкий генерал: «Подавляющее большинство населения не верят в победу немцев… Молодёжь обоего пола, получившая образование, настроена почти исключительно просоветски. Она недоверчиво относится к нашей пропаганде. Эти молодые люди с семилетним и высшим образованием ставят после докладов вопросы, позволяющие сделать заключение об их высоком умственном уровне… Они читают ещё сохранившуюся советскую литературу. Эта молодёжь сильней всего любит Россию…» («Душа России» 11 ноября 1943 г.).
21.06. Не мог уснуть. Встал и вновь начал читать об ужасах войны. В два часа запели птицы. Сразу многие, разноголосые. Вновь решил попытаться уснуть, но в голове вертится что-то несуразное и совсем не относящееся к только что завершённому рассказу. Отсюда делаю невесёлый вывод — его герои не живут в моём воображении. Или пока не поселились в нём. Надо сделать передышку.
Сегодня должен приехать электрик, устранить неполадки в нашем щитке – попробую с ним вернуться в Нижний. Нужно завершать с номером «Вертикали» — тяготит.
Вчера перебрал некоторые книги наверху (искал роман Э. Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой» — нашёл) и натолкнулся на ряд тех, о которых совсем забыл: в частности, Сергея Чупринина «Крупным планом. Поэзия наших дней: проблемы и характеристики» — сборник статей о поэтах, вышедший в «Советском писателе» в 1983 году. Интересно будет познакомиться с этой «доперестроечной» книгой автора.
С ремонтом электрик закончил быстро. Вместе едем в город. Парень он занятой, по телефону непрерывно что-то выясняет, даёт указания. Но вот утихомирился, начал меня расспрашивать: правда, что я писатель; как это вышло?
Немного ему рассказал о себе. У всякого свой путь в жизни. Он с этим согласился. В итоге довёз меня прямо до подъезда.
После душа и обеда ушёл в Союз писателей, завершать с выпуском журнала.
22 июня Горбатовка
Новое сообщение на телефон: «По данным Гидрометцентра с 22 по 26 июня 2021 г. местами по Нижегородской области ожидается сильная жара 35 — 37 гр. С».
В Новостях говорят, что вчера в Москве отмечен самый жаркий день за всё время метеонаблюдений.
Целый день по главным телевизионным каналам передачи, посвящённые началу Великой Отечественной войны. Скорбь, которую мы так и не пережили. За восемьдесят лет.
Канцлер Германии Ангела Меркель в обращении к немцам сказала: «Для нас, немцев, этот день (начала войны — В.С.) повод для стыда». Она признала ответственность Германии за преступления нацистского режима. И тут же: о Крыме, преследуемой оппозиции…
В электричке листая, временами перечитывая, теребил в руках книжку Анатолия Пафнутьева «О русской литературе». Издавал её в 2008 году. Обязательно нужно её опубликовать, с необходимыми сокращениями — убрать стихи автора, на страницах «Вертикали. ХХI век», как теперь делаю с текстами В. Цветкова. Книжка издана мизерным тиражом, никто о ней не знает. А самостоятельные суждения Анатолия Ивановича стоят того, чтобы с ним познакомиться более широкая читательская аудитория.
Совсем поздно написал письмо Геннадию Щеглову (он верстал сборник) с просьбой найти файл набора. У него обычно всё сохраняется.
23 июня
В Чёрном море британский эсминец «Дефендер» в 11 часов 52 минуты на три километра вошёл в территориальные воды России у мыса Фиолент. Нашими военными эсминец предупреждён «о применении оружия в случае нарушения границы», но британские моряки не отреагировали. В 12:06 и 12:08 сторожевой корабль пограничной службы России открыл предупредительную стрельбу. В 12:19 бомбардировщик Су-24М произвёл предупредительное бомбометание по курсу движения эсминца. В 12:23 корабль-нарушитель покинул российские воды.
Военный атташе Посольства Великобритании вызван в Министерство обороны РФ.
Прослушав эту новость, Ирина произнесла: «Теперь Европа криком изойдёт».
— Напротив, — возразил я, — сделает вид, что ничего этого не было. Попытается избежать позора.
И ведь как в воду глядел.
В 15:28 Интерфакс сообщил: «В Лондоне утверждают, что российские военные не открывали предупредительный огонь. «Никаких выстрелов по кораблю «Дефендер» не было, и мы не признаём, что на пути его следования проводилось бомбометание», — говорится в пресс-релизе Министерства обороны Великобритании. «Корабль королевского военно-морского флота мирно проходил через украинские территориальные воды в соответствии с международным правом», — утверждается в документе. По версии британской стороны, Россия вела в то время учебные стрельбы в акватории Чёрного моря, о чём заранее оповестила».
Теперь будем ждать публикации видео от нашего Министерства обороны с подтверждением произошедшего инцидента.
24 июня
Минообороны РФ выждало, пока власти Великобритании наговорят всевозможных глупостей, что их никто не вытеснял от Крыма, и опубликовало видео и о предупреждении английского корабля, и об открытии предупредительного огня.
Диву даёшься — как легко лгут нынешние главы европейских государств. Знают, что им предъявят неопровержимые доказательства — и всё равно…
Неделю восстанавливаются прибрежные города Крыма после прошедшего невиданного ливня. Сели с гор и вышедшие из берегов речки забили грязью и мелким камнем улицы, спрятали под собой автомобили, дома, дороги и улицы. В Ялте сейчас вывозят эту грязь, но конца ей не видно. Нарушено водоснабжение населения. Много всего мелкого разрушено.
Почти все руководители Украины выразили по этому поводу большую радость. «Вы просили воду для Крыма, вот и получите».
25 июня
В России по зараженности вирусом всё возвращается «на круги своя». Обновлён рекорд января этого года. Количество заболевших людей в сутки перевалило за 21 тыс. случаев. Нет прошлого ажиотажа, страха, тотальных ограничений, но с эпидемией справиться никак не удаётся. Бесконечно призывают граждан России прививаться — в каждой телевизионной программе, в каждом выпуске новостей.
27 июня
Позвонил православный человек, с которым сотрудничаем по печатанию «Вертикали. XXI век». Озабоченно спросил, сделал лия прививку от коронавируса. Увы, но пока всё тяну, никак не соберусь. Тогда он начал пересказывать все мракобесные страшилки, каких огромное количество размещено в интернете. Мои возражения, что предполагаемое им «скрытое чипирование людей» — вне логики сегодняшней России. Да и не чипирование, а совсем иные, вне зависимости от человека технологии слежки за ним и уничтожения его могут применяться (цифровые технологии с невероятными темпами развиваются в мире) — эти возражения на моего собеседника не действовали.
А ведь именно для того, чтобы исключить все неожиданности, в России сразу было заявлено: никаких зарубежных вакцин использовано не будет, только отечественные, которые сами создадим.
И по поводу уничтожения людей. Всячески стимулировать рождаемость, выплачивать на это огромные деньги из бюджета, призывать соотечественников вернуться в Россию, чтобы затем этих людей уничтожать? Зачем такие сложности. Легко вернуться к социальной политике 90-х годов прошлого века, когда население страны сокращалось на 1 млн в год — и проблема будет решена, мы придём к тем цифрам, о которых мечтали на Западе — 30 млн человек будут населять наши огромные просторы, чтобы только добывать и транспортировать для золотого миллиарда полезные ископаемые.
Конечно, с вирусом, с вакциной остаётся много непонятного, неясного. Но упрекать современную власть в России в людоедских наклонностях всё-таки нет никаких оснований. Так мне кажется.
29 июня
Теперь капитан фрегата ВМС Голландии рассказал прессе, как 24 июня они шли в направлении к Керченскому проливу и над ними «в опасной близости» стали летать самолёты России. Это издевательство над голландцами продолжалось пять часов. Истребитель Су-30 и бомбардировщик Су-24 имитировали атаку на фрегат, средствами электронной защиты, отключали на корабле электронику. (Это всё со слов капитана фрегата.) Корабль отвернул от нашей границы, пошёл прежним курсом, только тогда наши самолёты его оставили в покое.
«Но нас не запугать», — заявил капитан убежавшего от границы России фрегата.
Инцидент произошёл на следующий день, после провокации англичан, однако обнародован голландцами только сегодня.
Вчера в акватории Чёрного моря, в районе Одессы и Очакова, начались двухнедельные учения — США, Украины, Великобритании, Турции и других стран. Подаются они как нечто грандиозное.
Из романа «Волга впадает в Каспийское море» Бориса Пильняка:
«Коломна пребывала во мраке и пустоте, на окраинах выли псы, поэты русской провинции». Написано это в непростое время 1929 года.
Сегодня листал книгу о. Евгения Юшкова «Последняя тетрадь», написанную тоже в непростое время 2016-2017 гг., и вычитал: «Итак, Валерий Викторович Сдобняков ровно и твёрдо ведёт корабль под названием «Вертикаль. XXI век», на который как-то незаметно, как бы ненароком, посадил и меня… Надо же! И мы, выходит, что — плывём? И уверены — в правильном направлении. Ориентиры-то опробированы, и эпиграфы тверды, потому что Апостольские: «сеющий в дух от духа пожнёт…».
Никакого «воя псов», никакого душевного угнетения, иллюстрируемого Борисом Андреевичем этим «воем», а ясное понимание своего пути, своего дела в жизни.
В романах, что прочитал в последнее время (Л. Леонова, Б. Пильняка), повестях (В. Вересаева) невероятный порыв, жертва в построении нового социального мира. Но в них же как бы дана и перспектива будущей катастрофы, которую пережили мы, шестьдесят лет спустя. Катастрофу душевного, духовного сиротства. Словно об этом и выли собаки.
Только обратившись к духовному опыту, пережитому за века поколениями наших предков, мы находим, обретаем истинное родство и с этим миром.
30 июня
Над городом, после десятидневной за тридцать градусов жары розовый закат. Небо отчасти затянуто облаками, но это не мешает городу за Окой, его части по откосу, на Дятловых горах, превратиться в розовую сказку, в которой всё — и зелень откосов, и бетон лестниц на этих склонах, и дома по Гребешку — подёрнуто розовой пеленой: лёгкой, словно впитавшейся во всё за рекой, да и в саму реку.
Миг… и реальность превращается в сказку.
