Исследования манипулятивного воздействия на российскую молодёжь

 

Одним из важных и перспективных направлений в развитии современной российской социологии являются фундаментальные исследования молодёжной проблематики, и в первую очередь – особенностей процесса социализации российской молодёжи, его позитивные и негативные.

Актуальность данной проблематики обусловлена как ролью молодёжи в жизнедеятельности современных обществ, различных социально-политических, экономических и духовных процессах, так и местом молодёжи в структуре современного социума. Молодёжь – это социально-демографическая группа (поколение людей в возрастном диапазоне от 14 до 30 лет), находящаяся в своём развитии на стадии становления и обретения социальной зрелости, а именно – процессе усвоения основных социальных ролей и функций, выбора жизненного пути, самоопределения, самоидентификации и осознания своих ценностей и интересов, своего места в мире. В силу этого положение молодёжи в обществе всегда было и будет нестабильным, переходным, обусловленным специфическими возрастными, социальными и психологическими характеристиками, а также историческими, социально-экономическими, политическими и ситуационными факторами.

Молодёжь является одной из самых слабозащищённых и уязвимых категорий населения, в силу отсутствия у значимой её части соответствующих знаний, опыта и экономической независимости. В данной связи она является привлекательным объектом для целенаправленного воздействия со стороны различных субъектов общественной жизнедеятельности, использующих её для манипуляций, а также апробаций на ней политических, социально-психологических технологий и экспериментов^[1] для достижения определённых своекорыстных целей. Например, для осуществления так называемых «цветных революций» на постсоветском пространстве, для экстремистских выступлений, для участия в деятельности деструктивных политических сил, религиозных сект и культов на территории Российской Федерации.

Изучение подобного рода негативной практики в жизнедеятельности современного российского общества является, на наш взгляд, весьма актуальным и перспективным направлением социологических исследований, проводимых с целью минимизировать влияние, выработать эффективные механизмы противодействия, пресекать подобного рода деструктивное воздействие на процесс социализации, воспитания и социальное развитие современной российской молодёжи. Естественно, это потребует определённой систематизации знаний по данной теме, а также учета имеющегося опыта по изучению подобного рода негативных явлений, наработанного в предшествующие периоды отечественной истории – имперский и советский периоды.

Сегодня, по прошествии ста лет со дня революционных событий в России 1917 года, крайне актуальным будет обращение к имперскому периоду отечественной истории, дабы не повторить ошибок, допущенных нашими предками и не ввергнуть страну в очередные «великие потрясения», от которых она может уже не оправиться. Ведь именно молодёжь принимала самое активное участие в революционных событиях, как 1905-1907 гг., так и 1917 года, что явно свидетельствует не только о неэффективности и несовершенстве процесса её социализации в тот период, но и об успешном манипулятивном воздействии на неё со стороны различных субъектов общественной жизнедеятельности, использовавших её энергию для дестабилизации обстановки в стране и уничтожения российской государственности.

В этом контексте, весьма логичным будет обращение к трудам и исследованиям классиков русской общественно-политической мысли дореволюционного периода, в которых в той или иной степени затрагивалась данная проблематика. Хотя, сразу следует оговориться, что молодёжная проблематика в российской социологии имперского периода в целом, на тот момент, затрагивалась и исследовалась фрагментарно, в рамках интересующей исследователей иной более широкой, социологической, а также психологической, педагогической или политической тематики. К тому же, в зависимости от своих убеждений и взглядов, исследователи этого периода, по-разному относились к молодёжи, её роли в социально-политических процессах, развитию капиталистических отношений и системы образования, кризису различных институтов социализации (например, института семьи и образования), росту молодёжного экстремизма. Соответственно и оценка манипулятивного воздействия на молодёжь со стороны различных субъектов общественной жизнедеятельности, у отечественных мыслителей варьировалась в зависимости от их политических убеждений, предпочтений и принадлежности к консервативному (охранительному), либеральному или революционному (радикальному) лагерям.   

Например, П.А. Сорокин, симпатизируя социалистическим воззрениям, на тот момент социалист-революционер, описывая кризис традиционной семьи, утрату ею «своих опекунских и воспитательных обязанностей» по отношению к молодому поколению отмечает, что это был в целом естественный, прогрессивный процесс – «первый шаг по пути дальнейшего обобществления человека, подготовки его для будущего, более совершенного общества. В этом его значение и его важность, в этом же и та положительная сторона, которая побуждает меня отрицательно отнестись ко всем тем «охам и вздохам», видящим в замене семейного воспитания общественным падение нравов, признак «морального вырождения», — «вздохам», которых немало приходиться слышать на каждом шагу»[2].

А.С. Изгоев, занимавшийся исследованием молодой интеллигенции, её статуса в современном ему обществе, проблем воспитания и взаимоотношения с родителями и окружающими, участия интеллигентной молодёжи в революционных процессах, совсем в ином ключе оценивал кризис данного института, констатируя полное отсутствие у неё «всякой духовной связи с семьей», «семейных традиций» и «воспитательного влияния семьи» на процесс социализации молодых интеллигентов[3]. Он отмечал значимое влияние ближайшего окружения молодых людей на процесс формирования их личности при обучении в средней школе и высших учебных заведениях^[4]. Изучая как положительные, так и негативные характеристики современной ему российской интеллигентной молодёжи (как он отмечал, «нельзя не отдать себе отчета и в том, какой вред приносит России исторически сложившийся характер её интеллигенции»[5]), он констатировал явную неэффективность деятельности целого ряда агентов и институтов социализации, поскольку идеалом интеллигентного молодого человека по ходу данного процесса становился «профессиональный революционер, года два живущий тревожной, боевой жизнью и затем погибающий на эшафоте»[6].

Развитие капиталистических отношений в России и связанные с этим процессы социального расслоения, вкупе с реформированием системы образования оказывали значительное воздействие на функционирование институтов семьи и образования. В свою очередь, неизбежный кризис институтов семьи и образования, самым негативным образом сказывался на процессе формирования ценностных ориентаций российской молодёжи. Определённая часть учащейся молодёжи под влиянием западничества, нигилистских и максималистских установок, господствующих и преобладающих в интеллигентской и молодежной среде, стала негативно относиться и воспринимать традиционные ценности российского общества. Из них поэтапно формировалась та часть общества, которую можно охарактеризовать, как «антисистему» (термин Л.Н. Гумилёва), то есть системную целостность людей с негативным мироощущением, отрицательно воспринимающую свою собственную национальную культуру, историю, религию, традиционные ценности и государственность.

Адепты антисистемы ненавидят существующий строй, противопоставляют себя ему и предпринимают действия по уничтожению устоявшейся (общепринятой) религиозной, культурной, этнической традиции, аристократии, фундаментальных ценностей, социального устройства, его институтов и иерархии. Фактически они стремятся до основания разрушить окружающий их мир, противопоставляя себя как «элиту» и «креативный класс» окружающим их людям. Представители антисистемы – это профессиональные деструкторы, разрушительная энергия которых направлена на уничтожение традиционных основ своего государства и общества, традиционных для него религиозных, политических, социальных и экономических систем. 

В имперский период отечественной истории представители антисистемы составили костяк радикально-либерального и революционного течений и направлений российской общественно-политической мысли. Вполне естественно, что оценка ими тех или иных событий, кардинально отличалась от оценок представителей правительственного и консервативно-охранительного лагеря. Они морально поддерживали и давали в целом положительную оценку росту числа преступлений экстремистской и террористической направленности, студенческим бунтам и выступлениям, считая их естественным этапом в процессе перехода к более совершенному типу общества и своеобразной справедливой реакцией на действия и деятельность правительства и своих оппонентов. Или же занимались передёргиванием фактов. Например, в книге А.К. Бороздина «Студенческое научно-литературное общество при Санкт-Петербургском университете», автором высказывалось сожаление по поводу закрытия этого общества, как бы созданного в своё время не только для занятий наукой и литературой, но и для борьбы и с нигилизмом и революционными идеями[7]. Однако автор-либерал при этом сознательно умалчивал о том, что студенты-террористы, готовившие в 1887 году покушение на императора Александра III, как раз являлись членами данного общества и явно не стремились к тому, чтобы воплотить упомянутые цели деятельности данного общества в жизнь. После чего данное общество закономерно прекратило своё существование.

Фактически потворствуя и подстрекая учащуюся молодежь к подобного рода деятельности, манипулируя её сознанием, антисистемщики использовали её энергию в своих деструктивных целях как средство-ресурс для дестабилизации обстановки в стране и разжигания «пожара революции». Хотя в целом в этом не было ничего удивительного: как показывает история, молодёжная среда традиционно является питательным элементом любой революции и объектом различного рода воздействия и пропаганды со стороны «антисистем». Именно на волне молодёжного протеста, как правило, и играются революционные «спектакли».

Как писал в 1905 году В.И. Ленин в своём письме А.А. Богданову и С.И. Гусеву, советуя своим «товарищам» по «революционной борьбе» использовать молодежь как ресурс для разжигания пожара революции по максимуму: «Нужны молодые силы. В России людей тьма, надо только шире и смелее, смелее и шире, еще раз шире и еще раз смелее вербовать молодежь, не боясь ее. Время военное. Молодежь решит исход всей борьбы, и студенческая, и еще больше рабочая молодежь…Основывайте из молодежи сотни кружков впередовцев и поощряйте их работать во-всю. Расширяйте комитет втрое приемом молодежи, создавайте пяток или десяток подкомитетов, «кооптируйте» всякого и каждого честного и энергичного человека… Надо с отчаянной быстротой объединять и пускать в ход всех революционно-инициативных людей. Не бойтесь их неподготовленности, не дрожите по поводу их неопытности и неразвитости»[8].

Как говорил Отто фон Бисмарк: «Революцию подготавливают гении, осуществляют фанатики, а плодами её пользуются проходимцы»[9].

По ходу развития сюжета того или иного революционного сценария (процесса) в роли упомянутых «фанатиков» революции часто выступают отдельные молодые люди или группы, составляющие значительную часть в революционной толпе-массовке.

Молодёжь, как многие отмечают, является своеобразным «барометром революции». Её энергию, умело задействуют и используют «гении»-организаторы революционных событий, как, впрочем, и «проходимцы»-заказчики: для смены неугодных режимов и приводу к власти своих ставленников. Однако, сама молодёжь, несмотря на всю свою активность в осуществлении различных революционных сценариев, по своей сути, является не субъектом происходящего революционного процесса, а исключительно объектом манипуляций и средством достижения нужных целей со стороны «режиссеров»-организаторов этих «революций».

О негативном воздействии на подрастающее поколение молодых людей  антисистемных умонастроений, популярных среди российской интеллигенции и учащейся молодёжи, много писали как различные официальные лица, так и ученые, и публицисты, принадлежащие к консервативному, охранительному лагерю. В рамках этих работ учащаяся молодёжь, прежде всего, и рассматривалась в качестве объекта манипулятивного воздействия со стороны представителей либерального и революционного движений, и со стороны внешних сил.

Среди официальных источников, прежде всего, обращает на себя внимание записка министра юстиции графа И.К. Палена «Успехи революционной пропаганды в России» 1875 года. В данной Записке анализировались результаты так называемого «хождения революционеров в народ» с целью осуществления антиправительственной пропаганды. Описывая результаты, в достаточной степени успешной антиправительственной и революционной пропаганды среди учащейся молодёжи в России, в Записке была отмечена большая роль манипулятивного воздействия на неё со стороны, как различных заграничных, так и местных революционных субъектов общественной жизнедеятельности, стремящихся за «громкими фразами о нуждах, пользах и бедственном положении низших классов народа», повлиять в нужных для себя целях «на впечатлительную и незнакомую с действительными условиями и потребностями государственной и экономической жизни народов молодежь, столь естественно стремящуюся в своих мечтаниях к возможности недосягаемых идеалов всеобщего братства, равенства и свободы. И вот в среде упомянутых выше кружков «самообразования», стали все чаще и громче подыматься и обсуждаться вопросы о причинах существования и средствах облегчения и устранения того безвыходно-бедственного, будто бы, положения наших рабочих классов, о котором писалось и говорилось на все тоны и которое проверить и изучить для учащейся молодежи не представлялось возможности. При суждениях об этих предметах указывалось на безграмотность нашей народной массы, как на одну из главнейших причин ее угнетенного положения и на необходимость поэтому, прежде всего, озаботиться поднятием уровня ее умственного и нравственного развития»[10].

И.К. Пален отмечал значимое влияние внешнего фактора на развитие революционного движения в России и революционную пропаганду среди молодёжи. Это проявлялось, прежде всего, в распространении среди учащейся молодёжи большого количества материалов, «уже прямо революционного характера и направленные к ниспровержению существующего в России государственного строя»[11], напечатанных и доставляемых в Россию в значительном количестве из-за границы. «Издания эти, будучи произведением преимущественно русской эмиграции, имеющей в свою очередь близкие сношения с Интернациональным обществом, провозились в Россию или путем контрабанды, или лично возвращающимися из заграницы русскими путешественниками, которые, пропитавшись там теориями Бакунина и других ультра-демократов и социалистов, разносили по всем концам и классам России яд преступных учений и демагогических стремлений»[12].  

Анализируя нелегальную, конспиративную и пропагандистскую деятельность различных революционных кружков и сообществ того времени, И.К. Пален говорил как о конечной цели и плане данной деструктивной и манипулятивной пропаганды, так и об очевидных дисфункциях институтов семьи и образования, благодаря которым только и была возможна успешная революционная пропаганда среди молодёжи.

«Стремясь к известной, точно определенной цели, — к ниспровержению существующего порядка, деятели революции идут по строго последовательно выполняемому плану… План этот, в главных чертах изложенный программой князя Кропоткина, представляет, между прочим, ту опасность, что, как бы ни были энергичны расследования и преследования виновных, все же несомненно останутся нераскрытыми несколько отдельных кружков и личностей, которые и будут неутомимо продолжать свою преступную деятельность... Быстрые успехи пропаганды должны быть приписаны как тому, что деятельность агитаторов не встречала довольно сильного и громкого порицания со стороны общества, которое, не отдавая себе вполне ясного отчета в значении и цели этих преступных стремлений, до сих пор относилось к ним с апатией, равнодушием, а иногда даже с сочувствием; так в особенности и тому, что молодежь, составляющая главный контингент лиц, занимающихся пропагандой, не находит отпора в той среде, где она растет и развивается ибо те нравственные основы воспитания, которые может дать только семья, по-видимому, вовсе неразвиты у многих из этих молодых людей, не обладающих при поступлении в школы никакими твердыми началами уважения религии, семейства, чужих прав, личности и собственности»[13].

Обер-прокурор Святейшего Синода, известный учёный и государственный деятель, К.П. Победоносцев, размышляя о кризисе и реформах системы образования в России, от начальной школы до университетов, отмечал «постыдное падение серьезной науки в наших университетах»[14], а также говорил о негативных последствиях проникновения в науку и учебные заведения политики и идеологии (идеологии радикально-либеральных и революционных партий и организаций):

«Погибло всякое воспитательное значение школы там, где она служит орудием политических или социальных партий. Тогда она перестает удовлетворять потребностям души народной, служа лишь искусственным потребностям партий или социального учения, возобладавшего в правительстве, является для народа насилием и становится ему ненавистна. Отделившись от народной души, школа теряет под собою почву и развращается. В народной душе таятся инстинкты добра, правды, порядка, здравого смысла, благоговения. Когда школа отвечает этим инстинктам, возбуждая их, одухотворяя и утверждая в добрых навыках, народ понимает школу и любит ее - школа срастается с народом и народ со школою»[15].

С такой оценкой ситуации в системе образования был солидарен и глава правительства П.А. Столыпин, который в частности писал: «Я видел развал школы, я знаю русского революционера, благодушного неуча, думающего достигнуть высшего совершенства, взаимен длинного и торного пути воспитания ума и воли, одним скачком… с бомбою в руках по направлению к власти! И я думаю, я убежден, что спасти нашу молодежь, а следовательно, и Россию, может только реформа школы, последовательная и, может быть, суровая, как сама логика»[16].

Редактор журнала Министерства народного просвещения А.И.Георгиевский, исследовавший причины студенческих беспорядков и описывая принимаемые правительством меры, направленные против них, называл их «весьма значительным злом»[17], негативно сказывающемся на процессе обучения и социализации молодёжи. Студенческие бунты и беспорядки в его представлении подрывали в общественном сознании авторитет правительства или отдельных его представителей и чиновников, неспособным справится с этим злом, а иногда им фактически и потворствующим. Молодежь приучалась «к неповиновению властям, к буйству, к бесчинствам и даже к насилиям против должностных лиц, вообще к революционному образу действий»[18], не занимаясь учебой, а целиком и полностью уходя с головой в политику. Кроме того, «студенческие беспорядки неминуемо сопровождаются увольнением или исключением из высших учебных заведений более или менее значительнаго числа замешанных в них молодых людей»[19].

А.И. Георгиевский солидаризируется с мнением В.К. фон Плеве, что уволенные из учебных заведений студенты «ожесточаются против всего общественного и государственного строя» и «являют собой главный контингент, из которого крамола вербует своих деятелей»[20], фактических деструкторов-разрушителей России.

А.И. Георгиевский отмечает значимую роль в организации студенческих бунтов и беспорядков польских студентов-сепаратистов, выявленную по ходу расследования причин студенческих выступлений: «Следственной по делу Каракозова комиссией графа М.Н. Муравьева было, между прочим, обнаружено деятельное, в возбуждении всех этих беспорядков, начиная с 1858 г., участие весьма многочисленных во всех университетах, особенно же в столичных, студентов польского происхождения, которые в 1863 г. сверх того уходили в большом числе в отряды повстанцев. Последовало ограничение числа студентов польского происхождения 20%, и независимо от сего было Высочайше повелено 21-го августа 1866 г., дабы «положить конец, елико возможно, зла, растравляющему наше молодое поколение, установить, для успешнейшего надзора за студентами вне стен университетов, более связи и взаимной поддержки в совокупных действиях университетского и полицейского начальства, с целью тщательного изыскания и определения необходимых в сем отношении мер», составить особую комиссию»»[21].

Среди работ представителей научного и экспертного сообщества по изучению антисистемных умонастроений в интеллигентской и молодёжной среде обращают на себя внимание работы Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Л.А. Тихомирова и Б.Н. Чичерина, незаслуженно забытых и практически не упоминаемых авторов в многочисленных учебниках и учебно-методических материалах по социологии молодёжи.

Н.А. Бердяев писал о негативном влиянии западничества, нигилистских и максималистских установок на умонастроения молодых людей и процесс образования: «К «науке» и «научности» наша интеллигенция относилась с почтением и даже с идолопоклонством, но под наукой понимала особый материалистический догмат, под научностью особую веру, и всегда догмат и веру, изобличающую зло самодержавия, ложь буржуазного мира, веру, спасающую народ или пролетариат. Научный позитивизм, как и все западное, был воспринят в самой крайней форме и превращен не только в примитивную метафизику, но и в особую религию, заменяющую все прежние религии. А сама наука и научный дух не привились у нас, были восприняты не широкими массами интеллигенции, а лишь немногими. Ученые никогда не пользовались у нас особенным уважением и популярностью, и если они были политическими индифферентистами, то сама наука их считалась не настоящей. Интеллигентная молодежь начинала обучаться науке по Писареву, по Михайловскому, по Бельтову, по своим домашним, кряковым «ученым» и «мыслителям». О настоящих же ученых многие даже не слыхали»[22].

С.Н. Булгаков акцентировал внимание на проблемах духовного состояния российского общества, отмечал догматизм и почти религиозное легкомыслие в принятии интеллигенцией русского атеизма – первого члена «символа веры нашего «западничества»»[23]. При этом в этой самой антисистемной и антинациональной среде российской интеллигенции сформировался самый настоящий культ молодёжи, который С.Н. Булгаков, вслед за С.Н. Сыромятниковым, именовал «духовной педократией» (т.е. «правлением детей»). Учащаяся российская молодежь, «благодаря молодости с ее физиологией и психологией, недостатку жизненного опыта и научных знаний, заменяемому пылкостью и самоуверенностью, благодаря привилегированности социального положения, не доходящей, однако, до буржуазной замкнутости западного студенчества»[24], в восприятии российской интеллигенции становится своеобразным воплощением героического максимализма, как полная противоположность в христианстве старчеству и подвижничеству. Духовная болезнь русской интеллигенции закономерно привела к тому, что идеалом для российского интеллигента становится не христианский святой-подвижник, а образ «революционного студента», перед которым тот находится в своеобразной «духовной зависимости», заискивает и мнению которого всячески потакает[25].

«Духовная педократия - есть величайшее зло нашего общества, а вместе и симптоматическое проявление интеллигентского героизма, его основных черт, но в подчеркнутом и утрированном виде. Это уродливое соотношение, при котором оценки и мнения «учащейся молодежи» оказываются руководящими для старейших, перевертывает вверх ногами естественный порядок вещей и в одинаковой степени пагубно и для тех, и для других. Исторически эта духовная гегемония стоит в связи с той действительно передовой ролью, которую играла учащаяся молодежь со своими порывами в русской истории, психологически же это объясняется духовным складом интеллигенции, остающейся на всю жизнь - в наиболее живучих и ярких своих представителях - тою же учащеюся молодежью в своем мировоззрении. Отсюда то глубоко прискорбное и привычное равнодушие и, что гораздо хуже, молчаливое или даже открытое одобрение, с которым у нас смотрят, как наша молодежь без знаний, без опыта, но с зарядом интеллигентского героизма берется за серьезные, опасные по своим последствиям социальные опыты и, конечно, этой своей деятельностью только усиливает реакцию. Едва ли в достаточной мере обратил на себя внимание и оценен факт весьма низкого возрастного состава групп с наиболее максималистскими действиями и программами. И, что гораздо хуже, это многие находят вполне в порядке вещей. «Студент» стало нарицательным именем интеллигента в дни революции»[26].

Об упомянутом культе молодёжи, фактически говорил и основоположник русского классического либерализма Б.Н. Чичерин, который призывал к защите традиционных ценностей русского народа от нападок радикальных либералов. Он отмечал, искусственное и своеобразное противопоставление молодежи сторонникам традиционных ценностей российского общества, характерное для радикально-либерального и революционного дискурса, а также манипулятивные технологии, которые в целях пропаганды используются радикальными либералами. В частности, он писал о том, что слово «консерватор», благодаря активной пропаганде, навешиванию «ярлыков», применению манипулятивных технологий радикальными либералами, приобрело в общественном сознании негативную смысловую нагрузку. В силу чего «малейший оттенок консерватизма немедленно ставит человека в разряд отсталых, отпетых людей и делает его предметом насмешек, брани и клеветы. Консерваторам, старикам, противополагается молодежь»[27].

Хотя, как отмечает Б.Н. Чичерин, под молодёжью радикальные либералы понимают не собственно говоря молодёжь, как потенциал, надежду нации и её активную часть, «а молодежь как нарицательное имя. В ее ряды с жадностью вступают и старцы, украшенные сединами, хотя, разумеется, 17-летний юноша всегда сохраняет преимущество даже над 30-летним мужчиною, который искушен уже соблазнами жизни, успел отведать запрещенного плода бюрократии. Молодежь - это все то, что в мыслях, но в особенности на словах окончательно разделалось со старым, не успев придумать ничего нового; все, что вечно кипит и негодует неизвестно часто зачем; все, что ратует во имя свободы и не терпит чужого мнения; все, что выезжает на фразах, не давая себе труда изучить и понять существующее; все, что выкинуло из своих понятий категории действительного и возможного и осталось при одних лишь безграничных требованиях и ничем не сдержанных увлечениях. Бедная молодежь! зачем твоим привлекательным именем окрестили это беспутное казачество, которое называется современным или передовым направлением в России? Впрочем, и настоящую молодежь успели сбить с толку. Как не поверить, когда юноше беспрестанно твердят: «Все старое - дурно, все новое - хорошо, ополчайся на врагов прогресса, Россия возложила на тебя свои надежды!» И юноша всем пылом свежей души ненавидит непонятое им старое и жаждет неизвестного ему нового»[28].

Также Б.Н. Чичерин отмечал как негативное явление чрезмерную вовлеченность учащейся молодежи в политику, что плохо сказывалось на её социализации и социальном развитии. Социальный портрет российской молодёжи определялся им посредством применения следующих её характеристик:

«Молодежь не сама себя создает, а создается теми условиями, в которых ее воспитывает семья и в которые ставит ее общество; она обладает притом некоторыми свойствами, присущими юному возрасту везде и во все времена: склонностью увлекаться общими идеями, радикализмом воззрений, самоуверенностью и потребностью проявлять свою самостоятельность»[29].

«В молодежи слабо развита критика, а потому суждения ее по отношению к людям часто бывают ошибочны, поверхностны; молодые люди склонны принимать громкие фразы за глубокие истины, напускной пафос за глубину чувства; в оценке людей они далеко не так чутки, как принято думать: они не всегда умеют отличить истинное чувство доброжелательства от показного»[30].

Причины молодёжных бунтов и радикализма Б.Н. Чичерин усматривал не столько в действии внешних сил, сколько во внутренних конфликтах-противоречиях, связанных с особенностями развития российского общества и государства.

Весьма ценным источником при изучении манипулятивного воздействия на молодёжь, являются воспоминания, наблюдения и работы Л.А. Тихомирова. Л.А. Тихомиров, как бывший идеолог революционного движения в России и один из руководителей экстремистской и террористической организации, на своём собственном примере и жизненном опыте, отмечал явную дисфункцию систем среднего и высшего образования, толкающих активную молодежь в революционные экстремистские и террористические организации. Как он описывал своё мироощущение после окончания гимназии, «все мы были пропитаны, так сказать, культурно-отрицательным направлением. Религия у всех была подорвана, монархический принцип — также, все были проникнуты идеями свободы и демократизма, бродили в нас даже идеи смутного социализма»[31]. Активным сторонником грядущей революции сам Л.А. Тихомиров стал, уже учась в университете. Как он описывал умонастроения своего поколения: «Мы, молодёжь 60-х годов, плыли по течению разрушительного либерализма вместе со всей Россией. Первыми, основными авторитетами в нас сокрушающимися, были Бог, вера, Церковь, а с ними падали и общественные авторитеты»[32].

«Я был революционер. Революцию все — все, что я только ни читал, у кого ни учился — выставляли некоторым неизбежным фазисом. Это была у нас, у молодежи, вера. Мы не имели никакого, ни малейшего подозрения, что революции может не быть. Все наши Минье, Карлейли, Гарнье-Пажесы, Добролюбовы, Чернышевские, Писаревы и так далее — все, что мы читали и слышали, все говорило, что мир развивается революциями. Мы в это верили, как в движение Земли вокруг Солнца. Нравится этот закон или нет — закон остается в силе. Такая же безусловная вера была у нас относительно социализма, хотя понимаемого смутно, очень смутно. Так же мы делались материалистами. Материализм доходил до полного кощунства»[33].

При этом, «эта вера в революцию была у нас создана опять же отнюдь не какими-нибудь заговорщиками, эмигрантами и профессиональными революционерами. Это старинная «западническая» идея, пришедшая из Франции и вполне логично укоренившаяся в нашем образованном классе. Что мир развивается революциями - это было в эпоху моего воспитания аксиомой, это был закон. Нравится он кому-нибудь или нет, она придет в Россию, уже хотя бы по одному тому, что ее еще не было; очевидно, что она должна прийти скоро. Чем больше времени прошло без революции, тем, стало быть, меньше осталось ждать. Очень ясно! Само собой, при известном миросозерцании люди ждали «пришествия» с радостью»[34].

Считая молодёжную проблематику «вопросом о будущем страны»^[35], Л.А. Тихомиров выделял характерные особенности положения молодёжи как особой социальной и возрастной группы, её сильные и слабые стороны. Сильную сторону молодёжи, на его взгляд, «составляют интенсивные нравственные побуждения. Но рядом с этим неизбежную слабую сторону всякой молодежи современной, как и прошлой и будущей, всегда составляет незрелость, а стало быть, и несамостоятельность умственная. Ни за эти хорошие, ни за эти плохие качества молодежь нельзя особенно ни хвалить, ни порицать, потому что, в конце концов, это дело возраста»^[36].

Из этих возрастных особенностей свойственных молодёжи, на взгляд Л.А. Тихомирова «вытекает главнейшее требование, которое приходится ставить молодежи: личного, самостоятельного усвоения духовного наследия предшественников и приобретения таким образом способности к выработке чего-либо для последующих поколений»[37]. Однако успешная социализация молодых людей в значительной степени будет обусловлена деятельностью её учителей – агентов социализации. А вот как раз здесь было не всё в порядке.

В своей работе «Молодёжь и её учители» Л.А. Тихомиров констатировал, что российская молодёжь фактически стала объектом масштабного воздействия на неё не патриотических, а антинациональных сил: «безнациональное и антинациональное западничество издавна и столь же естественно смотрело на молодежь как на главную, самую удобную для воздействия среду. По самому возрасту молодежь менее проникнута традициями национальными и, не имея опыта, более поддается чисто теоретическому влиянию. Точно также, по самому возрасту, она представляет среду наиболее бунтливую, любящую пошуметь. Для отрицательной пропаганды она, естественно, наиболее удобна. Поэтому издавна наше западничество всех оттенков, начиная от деятелей постепенного, «легального» переворота и кончая крайними революционерами, сплотилось в целый ряд организаций для воздействия на молодежь. В конце концов множество всегда существующих кружков с характером вполне вольным и частным, а иногда и в виде строго сплоченных организаций, окружают молодежь сетью воздействий, дружно отстраняющих ее от всех «посторонних» влияний. Известно, что очень давно у этих «опекунов» молодежи установилась тактика: систематически «не допускать» молодежь ни до чего «еретического», не показывать ей «чужих» книг, объявлять компрометирующим самое желание познакомиться непосредственно с проповедниками «чужих» учений и т.п.»[38].

Как утверждал Л.А. Тихомиров, для значимой части российской интеллигенции прозападной ориентации, молодёжь стала своеобразным средством «для достижения своих политических и социальных целей»: «Их задача исторически сложилась не в том смысле, чтобы вырабатывать наибольшую развитость и умственную самостоятельность молодежи, а в том, чтобы привить молодежи свои собственные взгляды… Не выработка человека нужна для партийного деятеля, а выработка члена партии. Если этого нельзя достигнуть повышением ученика, то партийный деятель не останавливается перед понижением его. Он отстраняет ученика от целых областей человеческого мышления и ощущения. Он отстраняет ученика от представителей этих чуждых и враждебных для партии областей. Все это хотя естественно, но вместе с тем прямо гибельно для развития молодежи, и в общей сложности воздействие на нее таких ее «учителей» было и остается в культурном смысле истинным несчастьем. Дело тем печальнее, что, понижая молодежь, наше западничество с каждым поколением тем самым все более понижалось и само… В конце концов этот слой, крепко окружающий молодежь кольцом своего традиционного влияния, выродился до чрезвычайной степени, становясь вреднейшим тормозом развития ее. В таком положении было бы особенно важной заслугой указать молодежи возможность самостоятельной работой сколько-нибудь восполнить прорехи, производимые влиянием среды»[39].

При такой системе образования и умонастроениях российской интеллигенции, которая «так «иностранна», так чужда своему, национальному, что и не понимает его»[40], самостоятельная работа молодых людей была крайне затруднена. Вся российская система среднего и высшего образования не выполняла возложенные на неё функции по воспитанию и развитию патриотизма и гражданственности среди молодёжи. Учащаяся молодежь превращалась в слой, который являлся «главным орудием денационализации России»: «С первоначальной школы до университета наше образование ведет к тому, чтобы оторвать русского от России. Из выработанных так людей потом выходят все наши деятели, учители, законодатели. Из них же вышла и наша революция и вполне достойная её «конституция»...»[41].

Исправить эту негативную ситуацию должна была молодёжь патриотическая, хотя она и представляла собой «ничтожное меньшинство»[42] в процентном соотношении к учащейся молодёжи. Именно благодаря деятельности патриотической молодёжи, учащаяся молодёжь, из «главного орудия денационализации России», ставшая таковой во многом благодаря либералам-западникам «от образования» и деятельности различных деструктивных сил, должна была стать тем «чем Россия до сих пор обладает так мало: русского образованного класса, действующего сознательно в направлении русских идеалов»[43].

При этом следует отметить, что Л.А. Тихомиров, в целом, как и многие другие авторы, негативно относился к участию молодёжи в политической деятельности, поскольку это плохо сказывается на процессе её становления и последующего развития.

Л.А. Тихомиров не признавал за молодёжью статуса субъекта в различных политических и социальных процессах. Он рассматривал молодёжь как определённый объект воздействия со стороны различных субъектов общественной жизнедеятельности. С безусловно патерналистских позиций Л.А. Тихомиров констатировал, что: «молодежь не может вынести на своих плечах судеб страны. Как бы ни была она высоко настроена, у нее все-таки нет ни достаточной подготовки, ни средств действия. Она не может не впадать в огромные ошибки в определении самого положения вещей и в нахождении средств выхода из него. Поэтому действительно инициативной роли учащаяся молодежь никогда и не имеет. Даже и ее роль в нашей революции, на вид такая громкая и решающая, в действительности была прежде всего лишь ролью орудия, подстрекаемого старшими поколениями»[44].

Размышляя об участии молодёжи в революционном движении, задачах и миссии учителей молодёжи, Л.А. Тихомиров давал совет молодёжи, как не стать объектом манипулятивного воздействия: «думайте, наблюдайте, учитесь, не верьте на слово, не поддавайтесь громким фразам, не позволяйте себя стращать ни «великими могилами», ни «переметными сумами». Примерьте двадцать раз, прежде чем отрежете»[45].

Для того, чтобы не стать объектом манипулятивного воздействия, молодые люди должны «наряду с усвоением мудрости старшего поколения, самостоятельно работать над развитием своей личности, сознательно готовиться к будущей роли граждан»[46].

Только так можно стать «действительно самостоятельным человеком, а не мальчиком, доверчиво слушающим всякие глупости, печатаемые лондонскими эмигрантами, или своих домашних попугаев «прогресса». Не составляет самостоятельности и простая дерзость неведения. Самостоятельность — в том, чтобы действительно знать дело, уметь рассудить, уметь выбрать и быть способным к творчеству. К выработке такой самостоятельности и должна стремиться молодежь, чтобы быть не «холопами» чуждого просвещения, быть не слепым орудием агитаторов, а действительно самостоятельными русскими людьми, знающими себя, свою страну, ее нравственные силы, ее идеалы… И тогда — очень буду рад, если они, став зрелыми, начнут самостоятельно действовать»[47].

Участие молодёжи в революционном движении и организациях закономерно вызывало крайнюю обеспокоенность со стороны здоровых сил общества, понимавших к чему это может привести. Это требовало выработки со стороны государства и этих сил, полномасштабной стратегии противодействия этой разрушительной практике. И в том числе речь шла о контрпропаганде.

В той ситуации, когда официальные должностные лица, имея на руках оперативную информацию спецслужб, могли тем не менее только намекать на подрывные действия иностранных государств, направленные на поддержку сепаратистских, экстремистского и террористического движений в России, с целью дестабилизации обстановки в стране, некоторые публицисты имели возможность делать этот открыто. Они делали эту информацию, получаемую скорее всего ими от спецслужб, достоянием общественности.

К подобного рода произведениям относится в настоящее время практически забытая книга Ф.П. Еленева «Студенческие беспорядки» 1888 года издания. В данной работе Ф.П. Еленев даёт блестящий анализ причин студенческих беспорядков в России, отмечая особую роль внешнего фактора в развитии данных событий.

В самом начале данной работы Ф.П. Еленев размышляет о процессе образования студенческих толп и организационных элементах студенческих выступлений. В частности, он пишет: «В студенческих беспорядках более всего поражают два обстоятельства: стадное свойство нашей молодежи устремляться бессознательно и всей массой в ту сторону, куда ей свистнут какие-то невидимые коноводы, и во-вторых эта таинственная неизвестность главных коноводов, которые, при всех студенческих беспорядках, как бы проваливались сквозь землю и оставались неразысканными. Стадность есть общее свойство всякой толпы, составленной из людей тёмных или, по своей молодости, лишённых всякой житейской опытности… Учащаяся молодёжь, как бы много она о себе ни мечтала, представляет для всякого рода совращений и поджигательства такую же податливую массу, как и крестьянская толпа. Одна темно по своему невежеству, другая по своей молодости, неопытности и неумеренно – высокому о себе мнению (гордость ослепляет человека – старинная истина)»[48].

На взгляд Ф.П. Еленева, организаторы массовых беспорядков оказывают различное воздействие на толпу простонародья и толпу учащейся молодёжи. Толпу простонародья они возбуждают «преимущественно какою-нибудь чисто материальной приманкой (земля-де будет ваша и не будете вы платить никакого оброка помещику), и чувственная впечатлительность черни разыграется в сцене кровожаднаго насилия»[49]. Применительно к молодёжи используется иная стратегия: «поджигатели же молодёжи всегда играют в самых благородных и великодушных чувствах человеческой природы, только направляя их в сторону беспорядка; но им никогда не удавалось довести нашу молодёжь в целой массе до насильственных действий»[50].

Ф.П. Еленев акцентирует внимание на том, кто в реальности стоит и является организатором различных студенческих выступлений, используя студенческую молодёжь как средство-ресурс по дестабилизации обстановки в стране и достижения своекорыстных целей:

«Из этого вовсе однако не следует, что в студенческих беспорядках не было поджигателей и руководителей: мы желали сказать, что их надобно искать не между теми горячими головами или несмышлёнными юнцами, которые выскакивают вперед и громче других ораторствуют. Наичаще эти последние суть только личности, сильнее других воспламеняющияся, иногда даже более других великодушные и напрашивающиеся на подвиги самопожертвования. Главные подстрекатели скрываются в самых задних рядах студенческой толпы, молчаливые и наблюдающие, или даже вовсе не являются в минуту вспышки, в уверенности, что обработанное и нахлестанное ими Панургово стадо само выполнит свою роль в наилучшем виде. Почти во всех прежде бывших беспорядках несомненно было доказано участие посторонних подстрекателей» [51].

Это утверждение Ф.П. Еленев иллюстрирует красочным примером уличной акции, осуществлённой в столице зимой 1878 года, когда участвующие в ней молодые люди несли на руках ««сына народа» в образе какого-то оборванного мальчугана, с целью поджечь народ к бунту», в томе время как подробное описание данной акции появилось по ошибке за два дня до её проведения «в одной мадьярской газете»[52].

Ф.П. Еленев обращает внимание на масштаб и системный характер организации студенческих бунтов и выступлений: «Студенческие беспорядки почти всегда вспыхивали одновременно в разных университетах, несомненно указывая на то, что они были задуманы по одному общему плану и поддожены нарочно для того разосланными эмиссарами. Эти, так сказать, эпидемические студенческие беспорядки всегда совпадают с такими политическими обстоятельствами, когда нашим иностранным друзьям надобно было запугать русское правительство призраком государственного переворота и через это сделать его сговорчивей, либо отвлечь его внимание от тех вопросов, где его участие было им нежелательно»[53].

Примерами, подтверждающими данное утверждение, на взгляд Ф.П. Еленева, являются студенческие беспорядки с участием польских студентов 1861 года, а также студенческие волнения 1869 года, «большая часть которых одновременно вспыхивала в разных университетах и совпадала с усилиями наших врагов застращать русское правительство призраком народного бунта и сбить его с занимаемых позиций»[54].

По мнению Ф.П. Еленева, значимую роль в организации этих событий играют наши геополитические недруги, стремящиеся дестабилизировать обстановку в стране-конкуренте, дабы отвлечь русское правительство от международных дел, ослабить её позиции на международной арене и получить от этого иные преференции.

«Средства, которыми располагали члены эхих кружков для поездок за границу, для печатания там возмутительных брошюр и литографий, в сотнях тысяч экземпляров разбрасываемых среди нашего народа, для заведения внутри России тайных типографий и динамитных лабораторий, для содержания конспиративных квартир и пр., ясно указывают на доставляемые им откуда-то значительные денежные суммы, которых никак не могли иметь у себя русские анархисты, состоящие преимущественно из подоноков разных сословий. Последние студенческие беспорядки в декабре 1887 года, вспыхнувшие одновременно, как бы от действия общего электрического тока, почти во всех русских университетах и в некоторых других учебных заведениях, совпали с усилиями западных держав запугать Россию четвертою коалицией и навсегда оттереть её от Балканскаго полуострова»[55].

С подобного рода подходом солидаризируется и известный российский издатель, мыслитель, влиятельный общественно-политический деятель - М.Н. Катков. Анализируя состояние системы высшего образования в России, М.Н. Катков констатирует, что «Наши университеты ныне что угодно, только не рассадники высших знаний. Назовите их опытом (увы! не блистательным) конституционного режима в самодержавном государстве, экспедициями заготовления дипломов, обществами взаимного страхования от научного труда, клубами любителей чего-то, но университетами они станут, лишь когда исключительной целью их будет наука»[56].

При этом учащаяся молодежь становится объектом масштабного пропагандистского и манипулятивного воздействия со стороны не только внешних, но и внутренних антисистемных и разрушительных сил, стремящихся дестабилизировать обстановку в стране и разрушить российскую государственность. М.Н. Катков, анализируя содержание прокламации М. Бакунина «Несколько слов к молодым братьям в России», отмечал:

«Никогда революционный жаргон не доходил до такого безобразия, никогда поругание здравого смысла не простиралось до такого цинизма, никогда бесчестный расчет не выказывал себя с такой наглостью, как в этом гнусном издании. Оно рассчитано на две стороны. Прямое действие его направлено на самую испорченную и на самую незрелую часть нашей нигилиствующей молодежи. С другой стороны, оно рассчитано на то, чтобы произвести впечатление в высших слоях нашего общества и администрации и поддержать там наветы тех партий, которые действительно составляют заговор под прикрытием якобы консервативных начал. Нельзя и на минуту допустить, чтобы человек, писавший это воззвание был искренен и сам верил дикому сумбуру своих слов... Бакунин поздравляет наше бедное молодое поколение с духом «противугосударственным» и «всеразрушительным». Какой лестный и возбудительный комплимент для мальчишек! «Всеразрушительный дух» это священный недуг, и если бы «молодые братья» выздоровели от этого недуга, то они «стали бы скотами». Этого мало: есть название хуже, чем «скоты». «Вы, – говорит он, – заслужили бы право называться всероссийскими патриотами». Бакунин, как видите, не жалует всероссийских патриотов»[57].

Рассматривая цели, которые ставили перед собой эти манипуляторы-антисистемщики, М.Н. Катков справедливо и нещадно клеймит их, как фактических врагов России.

«Кому нужно вносить эти квазидоктрины в беззащитные головы ребятишек обоего пола, связывать их призраком какого-то таинственного общего дела и поджигать их на преступные покушения, которые навлекают на них всеобщие проклятия их народа? Друзья народа не могут этого делать; это могут делать только его враги, кто бы они ни были… Но если у России есть враги, то им ничего не может быть приятнее, как порча русской молодежи и поругание русского патриотизма. Врагам России естественно позаботиться, чтобы дать этому позору вид революционной организации. Всякая мерзость для врага есть дело пригодное, и если бы не было Бакунина, Нечаева и tutti quanti, то враги России должны были бы создать их. Враги России и создали их. Наши так называемые революционеры - это орудие в руках наших врагов»[58].

Подводя итог анализу и обзору исследований манипулятивного воздействия различных субъектов общественной жизнедеятельности на российскую молодёжь в имперский период отечественной истории, можно уверенно констатировать, что данная проблематика являлась крайне актуальной, популярной и востребованной в рамках официального, социально-политического и научного дискурса того времени. При этом данную проблематику в основном поднимали в рамках различных исследуемых ими тем, как официальные правительственные лица, так и ученые, эксперты и публицисты консервативно-охранительного направления русской социально-политической мыли.

Среди лиц внёсших значимый вклад в изучение данной проблематики, следует отметить министра юстиции И.К. Палена, К.П. Победоносцева, А.И. Георгиевского, А.С. Изгоева, М.Н. Каткова, Ф.П. Еленева, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Л.А. Тихомирова, Б.Н. Чичерина и др. Исследуя кризис базовых институтов социализации российской молодёжи, проблемы реформирования системы образования, участие молодёжи в политической деятельности, рост молодёжного экстремизма и преступлений террористической революционной направленности, антисистемные проявления и духовный недуг российской интеллигенции, а соответственно и духовную слабость российского общества, каждый из них в той или иной степени затрагивал в своих работах вопросы, связанные с манипулятивным воздействием на российскую молодёжь различных субъектов общественной жизнедеятельности. Констатируя факты, значимость или незначительность (в зависимости от персональных позиций авторов) силы внешнего воздействия геополитических недругов России на социально-политические процессы жизнедеятельности российского общества, они фактически единодушно признавали учащуюся российскую молодежь объектом манипулятивного воздействия со стороны внутренних антисистемных, радикально-либеральных и революционных сил. 

Влияние западничества, нигилистских и максималистских установок, господствующих и преобладающих в интеллигентской и молодежной среде, воспринимались ими как непосредственная угроза национальной безопасности, государственному строю, традиционным российским ценностям и общественному здоровью страны. И как показали революционные события в России 1917 года - они были правы в своих опасениях.

К сожалению, изучаемая ими проблематики не утратила своей актуальности и для современного российского общества и государства. Особенно это злободневно в контексте постоянно предпринимаемых в Российской Федерации попыток осуществления очередной «цветной» революции. Не допустить повторения событий столетней давности - является первостепенной задачей, стоящей перед каждым российским патриотом и гражданином.

С.О. Елишев, доктор социологических наук, профессор кафедры современной социологии социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова

 2017 г.

 

Список литературы

 

Бердяев Н.А.  Философская истина и интеллигентская правда// Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. 4-е издание. М.: Типо-литография тов. И.Н. Кушнарев и К. 1909.

Berdjaev N.A.  Filosofskaja istina i intelligentskaja pravda// Vehi. Sbornik statej o russkoj intelligencii. 4-e izdanie. M.: Tipo-litografija tov. I.N. Kushnarev i K. 1909.

Бороздин А.К. Студенческое научно-литературное общество при Санкт-Петербургском университете. СПб., 1900.

Borozdin A.K. Studencheskoe nauchno-literaturnoe obshhestvo pri Sankt-Peterburgskom universitete. SPb., 1900.

Булгаков С.Н.  Героизм и подвижничество// Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. 4-е издание. М.: Типо-литография тов. И.Н. Кушнарев и К. 1909.

Bulgakov S.N.  Geroizm i podvizhnichestvo// Vehi. Sbornik statej o russkoj intelligencii. 4-e izdanie. M.: Tipo-litografija tov. I.N. Kushnarev i K. 1909.

Воспоминания Льва Тихомирова. Предисловие Невского В.И. Вступительная статья Фигнер В.Н. М.; Л.: ГИЗ, Центрархив, 1927.

Vospominanija L'va Tihomirova. Predislovie Nevskogo V.I. Vstupitel'naja stat'ja Figner V.N. M.; L.: GIZ, Centrarhiv, 1927.

Георгиевский А.И. Краткий исторический очерк правительственных мер против студенческих беспорядков. СПб.: Типография В.С. Балашева, 1890.

Georgievskij A.I. Kratkij istoricheskij ocherk pravitel'stvennyh mer protiv studencheskih besporjadkov. SPb.: Tipografija V.S. Balasheva, 1890.

Еленев Ф.П. Студенческие беспорядки. СПб.: Типография товарищества «Общественная польза», 1888.

Elenev F.P. Studencheskie besporjadki. SPb.: Tipografija tovarishhestva «Obshhestvennaja pol'za», 1888.

Елишев С.О. Молодёжь как объект социализации и манипуляций (2-е издание с изменениями и дополнениями). М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2015.

Elishev S.O. Molodjozh' kak ob#ekt socializacii i manipuljacij (2-e izdanie s izmenenijami i dopolnenijami). M.: Kanon+ ROOI «Reabilitacija», 2015.

Записка министра юстиции графа Палена. Успехи революционной пропаганды в России (1875 г.) // Былое. 1907. № 9.

Zapiska ministra justicii grafa Palena. Uspehi revoljucionnoj propagandy v Rossii (1875 g.) // Byloe. 1907. № 9.

Изгоев А.С. Об интеллигентной молодёжи// Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. 4-е издание. М.: Типо-литография тов. И.Н. Кушнарев и К. 1909.

Izgoev A.S. Ob intelligentnoj molodjozhi// Vehi. Sbornik statej o russkoj intelligencii. 4-e izdanie. M.: Tipo-litografija tov. I.N. Kushnarev i K. 1909.

Катков М.Н. Ключ предстоящей реформы университетов/ Катков М.Н. Идеология охранительства. М.: Институт русской цивилизации, 2009.

Katkov M.N. Kljuch predstojashhej reformy universitetov/ Katkov M.N. Ideologija ohranitel'stva. M.: Institut russkoj civilizacii, 2009.

Катков М.Н. Кто наши революционеры/ Катков М.Н. Идеология охранительства. М.: Институт русской цивилизации, 2009.

Katkov M.N. Kto nashi revoljucionery/ Katkov M.N. Ideologija ohranitel'stva. M.: Institut russkoj civilizacii, 2009.

Ленин В.И. Письмо А.А. Богданову и С.И. Гусеву// Ленин В.И. Полное собрание сочинений в пятидесяти пяти томах. Издание 5. Т. 9. М.: Издательство политической литературы. 1967.

Lenin V.I. Pis'mo A.A. Bogdanovu i S.I. Gusevu// Lenin V.I. Polnoe sobranie sochinenij v pjatidesjati pjati tomah. Izdanie 5. T. 9. M.: Izdatel'stvo politicheskoj literatury. 1967.

Победоносцев К.П. Об университетском преподавании/ Победоносцев К.П.  Сочинения. СПб.: Наука, 1996.

Pobedonoscev K.P. Ob universitetskom prepodavanii/ Pobedonoscev K.P.  Sochinenija. SPb.: Nauka, 1996.

Победоносцев К.П. Учение и учитель/ Победоносцев К.П.  Сочинения. СПб.: Наука, 1996.

Pobedonoscev K.P. Uchenie i uchitel'/ Pobedonoscev K.P.  Sochinenija. SPb.: Nauka, 1996.

Сорокин П.А. Кризис современной семьи // Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология. 1997. № 3.

Sorokin P.A. Krizis sovremennoj sem'i // Vestnik Moskovskogo universiteta. Serija 18. Sociologija i politologija. 1997. № 3.

Тихомиров Л.А. К вопросу об общественной  деятельности учащейся молодёжи/ Тихомиров Л.А. Апология веры и монархии. М.: Москва, 1999.

Tihomirov L.A. K voprosu ob obshhestvennoj  dejatel'nosti uchashhejsja molodjozhi/ Tihomirov L.A. Apologija very i monarhii. M.: Moskva, 1999.

Тихомиров Л.А. Молодёжь и её учители// Тихомиров Л.А. Критика демократии. М.: Москва, 1997.

Tihomirov L.A. Molodjozh' i ejo uchiteli// Tihomirov L.A. Kritika demokratii. M.: Moskva, 1997.

Тихомиров Л.А. Начала и концы. Либералы и террористы// Тихомиров Л.А. Критика демократии. М.: Москва, 1997.

Tihomirov L.A. Nachala i koncy. Liberaly i terroristy// Tihomirov L.A. Kritika demokratii. M.: Moskva, 1997.

Тихомиров Л.А. Почему я перестал быть революционером// Тихомиров Л.А. Критика демократии. М.: Москва, 1997.

Tihomirov L.A. Pochemu ja perestal byt' revoljucionerom// Tihomirov L.A. Kritika demokratii. M.: Moskva, 1997.

Тихомиров Л.А. Тени прошлого. Воспоминания. М.: Издание журнала «Москва», 2000.

Tihomirov L.A. Teni proshlogo. Vospominanija. M.: Izdanie zhurnala «Moskva», 2000.

Тихомиров Л.А. Что делать молодёжи?/ Тихомиров Л.А. Критика демократии. М.: Москва, 1997.

Tihomirov L.A. Chto delat' molodjozhi?/ Tihomirov L.A. Kritika demokratii. M.: Moskva, 1997.

Чичерин Б.Н. Мысли о современном положении России. Электронный ресурс. Режим доступа: http://dugward.ru/library/gosipravo/chicherin_miysli_o_sovremennom.html. (дата обращения 05.09.2017 г.).

Chicherin B.N. Mysli o sovremennom polozhenii Rossii. Jelektronnyj resurs. Rezhim dostupa: http://dugward.ru/library/gosipravo/chicherin_miysli_o_sovremennom.html. (data obrashhenija 05.09.2017 g.).

Чичерин Б.Н. Что такое охранительные начала?// Наше время. 1862, № 39, 22 февраля.

Chicherin B.N. Chto takoe ohranitel'nye nachala?// Nashe vremja. 1862, № 39, 22 fevralja.

Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М.: Греко-латин. каб. Ю.А. Шичалина, 1994.

Shvarc A.N. Moja perepiska so Stolypinym. Moi vospominanija o Gosudare. M.: Greko-latin. kab. Ju.A. Shichalina, 1994.

 

(Статья впервые опубликована в журнале «Вестник Московского университета. Серия 18: Социология и политология». 2018. Т. 24. № 1. С. 127-153.  https://vestnik.socio.msu.ru/jour/article/view/367)