1
Кристаллы сострадания зажглись в поэзии Некрасова с первого сильного удара: Вчерашний день, часу в шестом…
Вероятно, была осмысленность в слабом дебюте, в том, что «Мечты и звуки» выглядели бледно и подражательно, хотя несли в себе подлинные слёзы грядущего Некрасова…
Слёзы и желчь: ибо, разрабатывая поэтические памфлеты, поэтические фельетоны, поэтические обозрения Некрасов выплёскивал то, что, казалось бы, противоречило состраданию – однако, если присмотреться, желчь вполне логична: как ещё переустроить мир?
Нельзя этого сделать поэзией: но можно насытить общество теми флюидами, что заставят его осознать собственную неправильность.
Стигмат сострадания должен гореть в каждой душе: «Кому на Руси жить хорошо» и другие поэмы, и масса стихов именно и призваны выжечь его на многих сердцах, в многих душах.
Эстетика Некрасова была новаторской: он проделывал в литературе работу схожую с той, которую вершил Достоевский: речения купецкие, мастеровые, новые слои языка, порою наползающие друг на друга, новые образы…
Много смертей?
Так их много и в жизни – не поймёшь, чего в ней больше: её самой, или смерти, не поймёшь никогда…
А каким чудом дышал некрасовский пейзаж:
Славная осень! Здоровый, ядрёный
Воздух усталые силы бодрит;
Лёд неокрепший на речке студёной
Словно как тающий сахар лежит;
Около леса, как в мягкой постели,
Выспаться можно — покой и простор!
Листья поблекнуть ещё не успели,
Желты и свежи лежат, как ковёр.
Со школы вроде бы знакомое: и – сколько ни прикасайся: великолепно-новое, пышное в своём словесном богатстве, необыкновенно-красивое, напевное…
Млечная напевность некрасовского языка…
Он – словно вливается в русскую душу, соответствуя лучшим её чаяньям и чувствованиям; и напевы кажутся бесконечными: ведь сколь плодовит был Некрасов…
Барин, картёжник, он действительно чувствовал плазму народной жизни: он представлял её так, что содрогалось нечто в сознанье; он мог предложить только поэтические рецепты – но они были революционны.
Не ветшают его песни, и вечно ответ на вопрос, заданный самой известной поэмой, отливает чернотой: а сейчас – и более, чем когда-либо…
Не ветшают его песни: льются с прежнею красой и силой, не теряют значения, летят над страной, которую он и вообразить бы не мог, и много в них, очень, увы, много подходящего к современности нашей.
2
Мазай рифмуется со «спасай» - и не зря, вероятно…
С детства знакомый поколениям дедушка был прекрасен в своём действие – даже действе; и эта нежная поэтическая история западала в души и самым не чувствительным к поэзии детям…
Некрасов был неистощим и бесконечен: редактор, поэт, игрок, романист, полемист; он изобретал жанры: стихотворные памфлеты, поэмы-обозрения, клубные сатиры; он высмеивал, заливая кислотой сарказма, цензуру, и не верил в благотворность отмены крепостного права, полагая в нём уловку…
Его портреты природы таковы, что хочется войти в них: в славную осень со здоровым, ядрёным воздухом; или в зиму, когда Мороз-воевода уже отменно поработал, представив такие картины, что залюбуешься.
Можно залюбоваться и красотой некрасовского стиха…
Он был волен, как Волга, спокоен, как равнина…
Он был нервным, когда надо, и бесконечно наполненным раствором сострадания, без которого мир превратился бы в камень.
Необходимость Некрасова сегодняшнему дню очевидно: сердца настолько очерствели и огрубели, что нужны сильные разряда, под стать удару тока.
Жизнь народная, показанная им густо, такова, что перечитывая Некрасова, понимаешь необходимость революционных изменений; но и силы, заложенные в народе, очень сильны: достаточно вспомнить «Школьника»…
Много давший, Некрасов не отцвёл: ни как виртуозный мастер стиха, ни как великолепный сатирик – пороки, увы, тоже не отцветают, ни …как уникальный детский поэт, подаривший миру историю деда Мазая.
