Поэты пушкинской поры... сочетание слов непроизвольно складывается в ямбическую строчку, ибо силовое, поэтическое поле главного классика было столь велико, что обращало в поэзию всех и вся, попавших в оную ауру: "вся" через "всех".
Яростный и нежный Языков - жемчуг речи, одна из ярких звёзд золотой поры русского стихосложения.
Море столь же опасно, сколь и маняще; коли оно "нелюдимо", то зов его сильней: как манит человека орнамент освоения всего закрытого, тайного.
Знаменитое стихотворение, ставшее песней - в том варианте, когда большинство знают её, но не помнят автора слов - совмещает задорный хмель и некоторую суровость, призыв к смелости: без оглядки на возможные последствия.
Ибо:
Там, за далью непогоды,
Есть блаженная страна:
Не темнеют неба своды,
Не проходит тишина.
Но туда выносят волны
Только сильного душой!..
Сильного душой! сколько, как в перенасыщенной капле, сконцентрировано в строке! Её нужно расшифровывать, - и вместе опасно трогать, ибо любая сила чревата: способна уничтожить носителя оной.
Стихотворение "Море", написанное в Венеции, живописует водный пласт:
Струится и блещет, светло как хрусталь,
Лазурное море, огнистая даль...
А кажется: описывает жизнь саму, в плавание по которой можно пускаться, только убедившись, что у метафизического корабля твоего -
Но, кормчий, пускаяся весело в путь,
Смотри ты, надежна ли медная грудь,
Крепки ль паруса корабля твоего,
Здоровы ль дубовые ребра его?
Поскольку - жизнь путешествие для сильных.
Сила и стройность - характеристика стихов Н. Языкова, именно они определяли, вероятно, и сущность его натуры...
Есть у поэтов пушкинской поры много схожего - и в строфике, и в образе миропонимания, не говоря - мирочувствования: будто открывшийся, небесный родник поэзии выбирал только тех, кто так, а не иначе был способен воплощать задуманное...
Мускульная сила стихов Языкова замечательна: строки пружинят, исключая что бы то ни было лишнее, они играют самоцветами, когда надо, напрочь убирая избыток: соблазнительный, но всегда чреватый.
Вот великолепная молитва Языкова:
Молю святое Провиденье:
Оставь мне тягостные дни,
Но дай железное терпенье,
Но сердце мне окамени.
Пусть, неизменен, жизни новой
Приду к таинственным вратам,
Как Волги вал белоголовый
Доходит целый к берегам.
Кажется невероятным, но поэт просит "окаменить" его сердце; невероятным... но вспомним: магистериум, философский камень алхимиков это вовсе не волшебный минерал, всё обращающий в золото, а камень души: но такой, когда всё низовое и грязное переплавлено в сиятельную каменную высоту, сверкающую бриллиантом.
О таком камне и молит поэт.
И провидение, думается услышало его.
