Ирония - один из способов примириться с окружающей действительностью; но сатира - более высокая ступень: сатира, в сущности, сбивание мази, что, положенная на эгоцентрические расчёсы общества, сулит оздоровление оному: и, разумеется, не вина драматурга, что этого не происходит: уж больно застарелые расчёсы, не говоря про раны.
Какова была стойкость духа Сухово-Кобылина, когда находясь под следствием, он пишет вещь бурлескно-яркую, переливающую красками характеров, а вовсе не обречённую драму, сулящую черный меланхолический эффект?
Заметим в скобках, что эффект от чтения лёгких и великолепных пиес Кобылина может действовать не менее меланхолически - имея в виду ощущение от человеческой породы, чьи представители выведены так заострённо, что уколоться можно: точнее уколоть своё представление о возможном человеческом благородстве.
Что ж? Кречинский не может вести себя иначе - афера сущность его психического состава, как подвижность - долговязого тела.
Театральные маски мы видим?
О нет!
Маленький человечек Расплюев дышит и живёт огромными амбициями: этакое раздувшееся человеческое насекомое: не встречали?
Ажурное плетение мизансцен поражает мастерством драматурга, чьё искусство не уступит ни Островскому, ни самому Грибоедову, при чём касается это всей трилогии; и "Смерть Тарелкина" такое же логичное завершение трилогии, как и сама смерть чиновника.
Пьеса-шутка.
О! реплики часто пенятся, как шампанское!
О! они обнажают нищь душевную (совсем не евангельское "нищие духом"), демонстрируют духовную гниль - заодно и вечную силу царицы-взятки, и вечное же нежелание делиться ни с кем.
Сухая порода.
Твёрдая, что кремень.
Чиновник.
Просто человек.
Отношение с человечеством у Сухово-Кобылина жёсткое - но какое ещё может быть у виртуоза-сатирика-драматурга?
Именно поэтому и не сходят - не кончаются сущностно - его пьесы со сцен.
Именно потому он так современен, и юбилей его - не просто мета времени, но знаковое предупреждение: не желаете посмеяться над собою? так и оставайтесь же такими...
