Бабушке Гале, женщине рано состарившейся, крупной, угловатой, с волевым характером стукнуло шестьдесят. Мужу, деду Грише, полной противоположности её, было столько же. Поженились они в молодости, когда скромный тихий парень Гриша работал в колхозе после Армии скотником. Прожили в браке всю жизнь, вырастили детей, дом построили хороший. Дед Гриша всегда, с семи лет, много курил и с выходом на пенсию стал сильно кашлять и температурить. Пошли по врачам, и выяснилось: рак лёгких и оперироваться поздно. Бабушка Галя решила любыми путями спасти мужа: кинулась к учёным докторам, к целителям, в монастырь, где игуменом был монах с греческого Афона, знающий целебную силу трав и народные способы лечения. Монах их принял, дал для лечения травы, намоленные масла и наказал обвенчаться в церкви чужой станицы.
Бабушка Галя ради спасения мужа была готова на всё, хотя в венчании пользы никакой не усматривала. «Ни властям, ни судам, да никому, кроме Бога и попа это венчание не нужно, - думала она. – Ну, Богу, понятно – молитва, попу – деньги за венчание, а им с дедом что?». Не могла она понять, какая им с дедом польза от венчания. Что им там, на том свете, как венчанным, дадут трескать райские яблочки или что-то в этом роде? Может, и так, только кто это знает? Никто того, что там… не видел, не знает, а ты верь. А разве так, не проверив, поверишь? Проживши среди людей в брехне, обмане и прочем подобном можно поверить в святые таинства и необходимость венчания? «Ну, ладно, была не была, врачи не могут помочь, травы – тоже, может, хоть Бог поможет», - решила баба Галя.
Сын отвёз родителей в указанную монахом церковь. Церковь ремонтировалась, и стало понятно, почему их отправили туда венчаться. Заплатили за венчание, простояли службу и пошли на исповедь. Бабушка Галя никогда на исповеди не была, да и в церкви тоже, но врать не привыкла, а тут перед иконами с суровыми святыми ей стало вообще не по себе, особенно, когда впереди увидела у молодой ещё женщины полностью исписанный листок и спросила: «Что это у тебя?», и та ей ответила: «Грехи мои». Баба Галя оторопела – у такой молодой и уже столько? Потому, когда батюшка накинул ей на голову епитрахиль и спросил, чтоб прервать её молчание:
-Грешна?
Она ответила:
-Грешна, батюшка, только я грехи свои не писала. Всю жизнь работала, как лошадь, в колхозе да дома в хозяйстве, детей растила, а в церкву не ходила – некогда было, молитвы не читала, посты не соблюдала, от мужа не гуляла, чего ещё говорить?
-Да хватит уж, - остановил её священник, снял епитрахиль и поглядел на бабу Галю из-под нахмуренных бровей, - И когда ж ты грехи свои отмолишь?
-Не знаю, батюшка. Муж у меня больной, обвенчаться хотим.
-А зачем - знаешь?
-Не знаю. Может, Бог ему поможет.
Священник вздохнул:
-Все вы так: в церковь не хожу, молится – не молюсь, а как горе – в храм бегите, на Господа уповаете.
-Так не на кого ж больше, батюшка. Никому мы, бедные люди, теперь не нужны.
Священник ничего не ответил, осенил крестным знаменем, покивав в раздумье. Был он осанистый, чернобородый, со строгими и, как показалось бабе Гале, усталыми глазами.
Их обвенчали, а через месяц, в начале зимы, дед Гриша помер. Полгода, почти день в день, баба Галя ходила на могилку мужа и просила Господа упокоить его душу и отпустить ей грех – не жалела она супруга при жизни, заставляла много работать, отдыхать толком не давала, да и ласковой не была – какая ласка от «рабочей скотины»?
Через полгода на душе бабы Гали полегчало, будто шоры спали с глаз – она начала интересоваться жизнью собственных детей, внуков, огород привела в порядок, двор, и попросила сына свозить её в ту самую церковь, где венчалась. Она всё время помнила строгий взгляд священника из-под нависших бровей и слова: «Когда ж ты грехи свои отмолишь?».
В церкви народу было немного. Она опять простояла службу и пошла исповедоваться. Священник её вспомнил. И на тот же самый его вопрос она только и смогла ответить: «Грешна», и залилась слезами. Плакала навзрыд, уткнувшись в большой живот батюшки. От рясы ей пахло потом, борщом и самогонкой, как от рубах покойного мужа, и потому плакалось ещё больше – она чувствовала, что исповедует её обычный, только в рясе, мужик, земной и грешный, только ему это по работе положено. Батюшка дал ей выплакаться и сказал:
-Ничего не говори, вижу, отмолила.
Баба Галя подняла глаза на батюшку и не увидела того взгляда, который помнила – взгляд из-под тех же, навесом, бровей был добрый, сочувственный, и батюшка был не молодым, как тогда показалось, а под её годы, с наполовину седой бородой и отёками под глазами. «Устаёт, наверное. Может, тоже вдовый?» - подумала баба Галя и вдруг, сама не зная почему, спросила:
-Батюшка, Вы тилькы ны обижайтэсь, но, може, Вам шо постирать?
Батюшка возвёл очи к небу и произнёс:
-О, Господи, доисповедовал… Иди уж, сердешная. Прощены твои грехи.
По дороге домой, сидя на заднем сиденье легковушки, баба Галя почувствовала, как какое-то незнакомое приятное тепло возникает у неё в груди и растекается по рукам, ногам – по всему телу. И она заснула. Во сне увидела улыбающегося покойного мужа и услышала его голос, только что он ей сказал – не разобрала, потому что стукнулась головой о подголовник переднего сиденья – сын резко затормозил. Баба Галя перекрестилась, произнесла молитву и успокоилась. Потом до самого дома любовалась весенними полями и думала, что ещё посадить на огороде.
В субботу испекла пирог с жерделями и пригласила на вечерок невестку и дочь для женского разговора. Попили чаю, поговорили про детей, хозяйство, огороды, а потом баба Галя заявила:
-Як хочьтэ, дивчата, а мужикив своих бэрыжить, шоб потом люды ны казалы, як мини – зайиздыла Грышку. Особенно тэбэ цэ касаеця, Олька, - обратилась она к дочери, - бо ты ж так дурна до роботы, як и я. И ны забувайтэ, шо вы женщины.
«Девчата» заулыбались.
На прощанье она добавила:
-Оцэ думала, казать вам, чи ны казать – скажу. Вы обыдви замужом уже давно, так, може, б вам повинчаця?
-И на шо, мам? – спросила дочь.
-Чи на шо, чи ны на шо, а шось воно там, - она глянула вверх, - есть. Ну, ладно, потом поймытэ.
Про то, что такое «воно» и «там» баба Галя говорить не стала. А утром взяла с собой младшую внучку-первоклассницу и отправилась в церковь на воскресную службу.
