22 июня 1941 года произошли события во многом определившие ход исторического развития. Из года в год их трактовка приобретает всё большее значение. Схватки за историческую правду становятся всё более жаркими и предопределяют геополитическую значимость многих стран. На высший политический уровень вышло выявление главного зачинщика, начавшего войну. Определение причин тяжёлых поражений первых месяцев, конечно же влияет на сознание людей, и на отношение к государству.
Эта тема требует особого полноценного исследования, но некоторые предварительные мысли высказать необходимо.
Самым серьёзным обвинением, предъявляемым тогдашнему руководству страны, стало утверждение о неподготовленности к войне. На самом деле страна начала готовиться к предстоящей войне ещё в середине двадцатых годов. Этим и определялись невиданные темпы проведения индустриализации и взятия под государственный контроль сельского хозяйства в виде коллективизации. Это приводило к колоссальному перенапряжению сил. Но эмоциональный подъём и вдохновенный труд во благо родины, который называли энтузиазмом, помог решить эти глобальные задачи. Первоочередное значение было уделено усилению Красной армии, включая оснащение современным оружием. По сути дела все производительные силы страны были сосредоточены на решение этой жизненно важной задачи. При враждебном окружении «мирового сообщества». Можно ли было обойтись без жертв и ошибок? Теоретически да. В реальности маловероятно. Страна только-только вышла из кровавой мясорубки Гражданской войны и борьбы с интервенцией. Советская Россия была истощена до предела. Внутри государственного руководства была сильна идея мировой революции, которая подразумевала использование ресурсов страны на завоевание господства пролетариата на всей планете. Внутрипартийная борьба была предельно ожесточённой.
Стройной стратегической программы действий не было. И быть не могло. Поскольку марксизм, досконально изучивший капиталистическое устройство мирового хозяйства, социалистический строй представлял лишь теоретически. Он не мог предоставить чётких практических указаний для построения социалистического общества. Только общие рекомендации. Всё приходилось делать в основном исходя из жизненного опыта, снизу доверху. Строили новый мир как умели.
Можно ли было не ошибаться в таких условиях? Нет. Можно ли было обойтись без многочисленных жертв? Можно. Если бы не было реального внутреннего врага. А он был. Причём очень опасный. Начиная от белогвардейской эмиграции до «настоящих революционеров» - троцкистов.
Все преобразования приходилось осуществлять при катастрофической нехватке времени. Для проведения более плавной и менее болезненной модернизации страны возможности не было. Закон того времени диктовал жестокую логику: не успеешь – погибнешь. Основные задачи перестройки государственного механизма на военный лад были решены, но многое оставалось в стадии разработки или внедрения. Поэтому Сталин всеми возможными способами оттягивал начало крупномасштабной войны. И отодвигал границы от жизненно важных областей Советской России.
В том состоянии, в котором СССР находился летом сорок первого года, с одной Германией он, вероятно, справились бы. Но в том то и дело, что Третий Рейх уже включил в себя половину европейских стран силой. Другую половину возглавляли профашистские режимы, которые были в союзе с нацистской Германией.
Гитлер использовал на Восточном фронте дополнительно миллион восемьсот тысяч иностранных солдат. Из них было сформировано 59 дивизий, 23 бригады, несколько отдельных полков, легионов и батальонов.
Италия направила экспедиционный корпус в двести тысяч солдат. Румыния армию той же численностью. Венгрия три полевые армии. Финляндия две армии. В войне против СССР участвовали воинские части Словакии, Франкисской Испании («голубая» дивизия и авиаэскадрилья «Сальвадор»).
Болгария не объявляла войну СССР и напрямую не участвовала в войне (но присутствовала в оккупационных войсках в Греции и Югославии, высвободив тем самым немецкие дивизии). Хорватия отправила на Восточный фронт три легиона, укомплектованные добровольцами. Два батальона состояли из украинских националистов. Позже была создана дивизия СС «Галичина» (1-я украинская).
В боевых действиях принимал участие казачий корпус под командованием генерала фон Паннвица. Чтобы обосновать присутствие казаков в вермахте была разработана «теория», по которой они объявлялись потомками остготов.
Экономическую мощь Третьего Рейха составляла по сути вся Европа. Нацистская Германия получала серьёзную финансовую подпитку, которая сулила «спонсорам» огромные барыши.
Важнейшим фактором в развороте устремлений Гитлера с запада на восток была политика Британии. К лету сорок первого она оставалась единственным противником на Европейском театре военных действий. Сейчас превозноситься доблесть Британской армии, не позволившей немцам вторгнуться на острова. Но вермахт в полную силу против Англии и не воевал. В самом начале войны люфтваффе получил приказ не атаковать корабли британского флота в гаванях. После разгрома англо-французских войск, немцы позволили англичанам убраться на свои острова. И в дальнейшем вместо десантирования повели воздушную войну малыми силами. Причём при бомбардировках богатые районы Лондона не беспокоили. Если бы та мощь военной машины, которая обрушилась на Советский Союз, была направлена на Англию, то результат для туманного Альбиона был бы плачевен. Поэтому англо-саксам было жизненно важно перенаправить устремление Гитлера на восток. До сих пор документы, рассказывающие как это было сделано, не рассекречены. Очевидно, что всесильному властителю Европы тоже основательно «выкрутили руки» и он принял решение гибельное для себя и созданного им Рейха.
В мае 1941 года таинственным образом через линию фронта в Англию на самолёте перелетел один из лидеров нацистов Гесс. Формально его посадили в тюрьму, но видимо переговоры оказались успешными. Через месяц Германия, не опасаясь за тыл, атаковала Россию. Вплоть до 1944 года наши будущие союзники не мешали немцам воевать против СССР. Все операции англичане вели на вспомогательных направлениях, не угрожавших Германии.
А теперь о не готовности наших войск в войне.
В книге «Дело всей жизни» Александр Михайлович Василевский, который тогда занимал должность заместителя начальника оперативного управления Генерального штаба, писал, что оперативный план отражения агрессии был тщательно увязан с мобилизационным планом Красной Армии и страны в целом. «Отработаны расчеты и графики на перевозки войск и всего необходимого для них из глубины страны в районы сосредоточения и приняты должные меры для обеспечения перевозок по линии Наркомата путей сообщения. План был отработан не только Генеральным штабом с соответствующими управлениями Наркомата обороны, но и с командованием войск приграничных военных округов. Для этой цели в феврале - апреле 1941 года в Генштаб вызывались командующие войсками, члены военных советов, начальники штабов и оперативных отделов Прибалтийского, Западного, Киевского особых и Ленинградского военного округов. Вместе с ними намечались порядок прикрытия границы, выделение для этой цели необходимых сил и формы их использования. При этом предусматривалось, что войска эшелонов прикрытия к началу действий врага, будучи полностью укомплектованными по штатам военного времени, развернутся на подготовленных оборонительных рубежах вдоль границы и вместе с укрепленными районами и пограничными войсками смогут, в случае крайней необходимости, прикрыть отмобилизование войск второго эшелона приграничных округов, которым по мобилизационному плану отводили для этого от нескольких часов до одних суток».
А.М. Василевский приводит данные о том, что с середины мая 1941 года по директивам Генерального штаба началось выдвижение ряда армий из внутренних округов в приграничные. Таким образом, было положено начало выполнения плана сосредоточения и развертывания советских войск на западных границах. В мае-начале июня на учебные сборы было призвано из запаса 800 тысяч человек. Все они были направлены на пополнение войск приграничных западных военных округов и их укрепленных районов.
«…К середине 1941 года, – продолжал Василевский, – общая численность армии и флота достигла более 5 миллионов человек и была в 2,7 раза больше, чем в 1939 году».
Однако полностью провести в жизнь и завершить намеченные мобилизационные и организационные мероприятия не удалось. «Сказался здесь и просчёт в определении времени возможного нападения гитлеровской Германии на нашу страну, да и экономические возможности страны не позволили выполнить их в сроки, отведенные нам историей. Сыграли, конечно, в этом свою роль и те недочёты, которые были допущены военным руководством при планировании и практическом осуществлении этих мероприятий».
Вечером 21 июня начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев позвонил Жукову и доложил, что через реку переплыл перебежчик, который утверждал, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.
«Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.
— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И. В. Сталин.
Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.
И. В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.
— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.
— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.
Тем временем в кабинет И. В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.
— Что будем делать? — спросил И. В. Сталин.
Ответа не последовало.
— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.
— Читайте! — сказал И. В. Сталин.
Я прочитал проект директивы. И. В. Сталин заметил: «Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос ещё уладится мирным путём. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений».
Далее Жуков пишет, что они с Н. Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили новый проект. И. В. Сталин, прослушав его, внёс некоторые поправки и передал наркому для подписи.
Ввиду особой важности Г.К. Жуков приводит эту директиву полностью: «Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.
1. В течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её замаскировать;
в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано;
г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъёма приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;…
Тимошенко. Жуков. 21.6.41г.». (Г.К Жуков. «Воспоминания и размышления»).
С этой директивой Н. Ф. Ватутин выехал в Генеральный штаб, чтобы срочно передать её в округа. Директива наркома обороны была передана в приграничные округа в ноль часов тридцать минут 22 июня 1941 года.
Ещё за сутки до нападения Германии советское руководство приняло решение о создании на базе западных пограничных округов военных фронтовых объединений. Согласно этому решению, в первый же день войны Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа преобразовались соответственно в Северо-западный, Западный и Юго-западный фронт. 24 июня Ленинградский военный округ был преобразован в Северный фронт. 25 июня создан Южный фронт, объединивший Юго-западного фронт и 9 армию, выделенную из Одесского военного округа. Одновременно создавался резерв Главного командования – армии второй линии обороны под единым руководством.
В 4 часа 30 минут утра после сообщений о начале военных действий в кремле состоялось совещание высшего советского и военного руководства. На встрече с министром иностранных дел СССР В.М. Молотовым посол граф фон Шуленбург сообщил, что Германское правительство объявило нам войну.
В 7 часов 15 минут директива № 2 наркома обороны о приведении войск в полную боевую готовность была передана в округа. Но в сложившейся обстановке она оказалась запоздалой.
Поскольку последняя ночь перед войной многими трактуется по-разному и является предметом ожесточённых идеологических споров, важны свидетельства очевидцев. Приведём несколько высказываний из книги «Пишу исключительно по памяти… Командиры Красной Армии о катастрофе первых дней Великой Отечественной войны». На вопросы авторов сборника отвечают непосредственные участники тех событий.
Начальник штаба Киевского особого военного округа (Юго-Западного фронта) М.А. Пуркаев.
«Вопрос. С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на Государственную границу, и какое количество из них было развёрнуто до начала военных действий?..
Ответ: Войска прикрытия Киевского особого военного округа по плану обороны начали выходить на Государственную границу, на рубежи обороны (исключая две дивизии 5 армии, выведенные ранее) в период с 4 до 6 часов утра 22 июня 1941 года.
В период от 1 часу до 2 часов 22 июня, Командующим войсками округа было получено распоряжение Генерального Штаба, которое требовало привести войска в полную боевую готовность, в случае перехода немцев госграницы отражать всеми силами и средствами, самим границы не переходить и не перелетать, до особого распоряжения.
До начала боевых действий на границе, успели выйти и занять свои оборонительные рубежи, согласно плану, войска 5, 4 и 12 армий. Войска прикрытия 6 армии на Рава-Русском направлении у границы вступили во встречные бои….
Вопрос: Когда получено в штабе округа распоряжение Генерального штаба о приведении войск округа в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня. Какие и когда были отданы войскам указания во исполнение этого распоряжения, и что сделано войсками?
Ответ: Штаб округа с 10.00 21 июня переходил на автомашинах из Киева в Тернополь, где имелись уже телеграфные связи (бодо) со штабами армий и Генеральным Штабом и связь по «ВЧ» с Киевом и Москвой и находилась небольшая оперативная группа».
Генерал-полковник Максим Алексеевич Пуркаев
Далее Пуркаев сообщает, что прибыл в Тернополь около 3 часов утра 22 июня. Получив указания командующего фронтом об отражении возможного нападения немцев, он оповестил об этом по связи всех командующих армий лично. «Все командующие армий приняли эти указания к исполнению. Для проверки того, что распоряжения исходят именно от меня лично, я потребовал от каждого Командарма задать мне контрольный вопрос, существо которого было бы известно, нам двоим…. Например Командующий 6 армии тов. Музыченко задал мне следующий вопрос: – Какое отчество жены генерала армии т. Жукова. – Командарм 4 ответил: «Я верю, приступаю к исполнению». С командиром кавалерийского корпуса генералом Камковым говорил лично по простому телефону. Передал ему тоже, что и Командармам….
Командующие войсками армий поднимали войска по тревоге личными распоряжениями по телефону и телеграфу».
В той же книге приведены свидетельства ещё одного участника тех событий, начальника Оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа И.Х. Баграмяна. Отвечая на те же вопросы авторов сборника Иван Христофорович сообщает: «Через оперативный отдел Киевского Особого военного округа никаких распоряжений о приведении войск в боевую готовность не поступало. Получали ли такие распоряжение лично Командующий войсками и Начальник штаба округа мне об этом не известно.
Мне известно лишь о том, что по распоряжению Генерального Штаба 21 июня, т. е. накануне нападения фашистской Германии на нашу Родину, штаб Киевского Особого военного округа выступил из Киева в. Тернополь, на восточной окраине которого был заблаговременно подготовлен КП фронта.
Штаб закончил выход на КП в ночь с 21 на 22 июня и к началу боевых действий был полностью развернут.
На вопрос, почему большая часть артиллерии корпусов и дивизий находилась в учебных лагерях? Баграмян ответил, что, командование и штаб Киевского Особого военного округа добились разрешения Генерального Штаба своевременно возвратить всю артиллерию в свои соединения. К началу боевых действий вся корпусная и дивизионная артиллерия войск округа была в своих соединениях.
Иван Христофорович Баграмян
На вопрос, насколько штаб округа и штабы армий были подготовлены к управлению войсками, и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны, последовал ответ: «Штаб округа и штабы армий, если исходить из тех возможностей и условий, в которых проходили их подготовка и сколачивание, следует считать, что были готовы к управлению войсками. Однако, отсутствие боевого опыта резко снижало качество управления войсками с их стороны».
Таким образом, участники тех событий, при некотором расхождении, свидетельствуют о готовности войск к началу немецкого наступления. Утвердившееся мнение о том, что военное командование не подготовило вовремя войска к отражению агрессора правомерно лишь отчасти. Наша беда в том, что при всех усилиях наилучшим образом подготовиться к столь масштабной войне против общеевропейской армии и общеевропейского экономического потенциала не хватило времени.
Костяк нахлынувшей на советскую Россию военизированной армады составлял германский вермахт, получивший огромный боевой опыт при разгроме многих европейских армий. Военный опыт ничем заменить нельзя. Его можно получить только в боях. Так это и происходило. Красная армия получала опыт ведения войны против сильнейшей на тот момент военной машины в боях. Ценой огромных, и порою не оправданных потерь, и отступления вглубь страны на многие сотни километров.
22 июня 1941 года по всесоюзному радио было передано выступление народного комиссара иностранных дел СССР В.М. Молотова.
«…Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В своё время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу…»[1]
Закончил Вячеслав Михайлович словами, ставшими историческими: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
Именно в этом обращении в первый же день нападения Германии на СССР война получила название Отечественной по прямой аналогии с войной против армий Наполеона. Окончательно словосочетание «Великая Отечественная война» было сформулировано после обращения И.В. Сталина. Такое же словосочетание часто использовалось и в 1914 году. Или в несколько другом варианте «Вторая Отечественная».
К.К. Рокоссовский в книге «Солдатский долг» продолжает эту тему: «Являясь участником Первой мировой от её начала и до конца, а также Гражданской войны и Октябрьской социалистической революции, я приобрел богатый практический боевой опыт. Познал, что такое война в полном смысле этого слова».
21 июня Рокоссовский в то время командир 9 механизированного корпуса проводил разбор командно-штабного ночного учения. Наутро он пригласил командиров дивизий в выходной отправиться на рыбалку. Но вечером пришло сообщение, что на пограничную заставу перебежал ефрейтор немецкой армии, по национальности поляк, который предупреждал о предстоящем нападении немцев 22 июня. Рыбалку пришлось отменить.
«Позвонил по телефону командирам дивизий, поделился с ними полученным с границы сообщением. Поговорили мы и у себя в штабе корпуса. Решили всё держать наготове…
Около четырех часов утра 22 июня дежурным по штабу мне была вручена телефонограмма из штаба 5 армии с распоряжением о вскрытии особо секретного оперативного пакета, хранившегося в штабе корпуса. В пакете имелась директива, в которой указывалось о немедленном приведении корпуса в боевую готовность и выступлении в направлении Ровно, Луцк и далее».
К началу войны корпус был укомплектован людьми почти полностью, но не обеспечен танками и мототранспортом. Имеющаяся техника была изношена и для длительных действий непригодна.
«Неясность обстановки заставила нас в соответствии с положением о походном движении в предвидении возможной встречи с противником организовать разведку и охранение. Вызывало недоумение то обстоятельство, что в воздухе с момента объявления тревоги и на походе мы не видели нашей авиации, в то время как немецкая появлялась довольно часто. Преимущественно это были бомбардировщики, проходившие над нами на большой высоте и без сопровождения истребителей.
О причинах этого мы вскоре узнали при виде разбитых и сожженных немецкой авиацией наших самолетов, так неразумно сосредоточенных на аэродромах, расположенных в приграничной полосе».
Рокоссовский пишет о трудности перехода пехоты из-за отсутствия транспорта. Приходилось нести на себе помимо личного снаряжения ручные и станковые пулеметы, диски и ленты к ним, минометы и боеприпасы.
«Дорога пролегала через огромный массив буйно разросшихся хлебов, достигавших высотой роста человека. И вот мы стали замечать, как то в одном, то в другом месте, в гуще хлебов, появлялись в одиночку, а иногда и группами странно одетые люди, которые при виде нас быстро скрывались ... Эти люди, естественно, не могли не вызвать подозрения.… Оказалось, что это были первые так называемые выходцы из окружения, принадлежавшие к различным воинским частям. Среди выловленных, а их набралось порядочное количество, обнаружилось два красноармейца из взвода, посланного для оборудования нашего КП».
Из рассказа выяснилось, что взвод, следуя к указанному месту, наскочил на группу немецких танков, мотоциклистов и пехоты на машинах, был внезапно атакован и окружен. «Нескольким бойцам удалось бежать, а остальные якобы погибли. Другие опрошенные пытались всячески доказать, что их части разбиты и погибли, а они чудом спаслись и, предполагая, что оказались в глубоком тылу врага, решили, боясь плена, переодеться и пытаться прорваться к своим войскам».
Константин Константинович Рокоссовский
Рокоссовский отмечал, что нанесённый врагом неожиданный удар огромными силами и его стремительное продвижение вглубь территории на некоторое время ошеломили наши неподготовленные к этому войска. Чтобы вывести их из этого состояния, потребовалось длительное время. «Наблюдались случаи, когда даже целые части, попавшие под внезапный фланговый удар небольшой группы вражеских танков и авиации, подвергались панике. … Боязнь окружения и страх перед воображаемыми парашютными десантами противника в течение длительного времени были настоящим бичом. И только там, где были крепкие кадры командного и политического состава, люди в любой обстановке дрались уверенно, оказывая врагу организованный отпор».
В последние десятилетия описания первых дней войны заострены на успехах германской армии и наших огромных потерях. При этом часто умалчивается, что наши войска не только отбивались от превосходящих сил противника, но успешно атаковали. В том числе в глубоком тылу.
В ночь на 23 июня состоялся первый удар по румынской военно-морской базе Констанца. Он оказался внезапным для неприятеля. Самолеты выходили к базе на высоте пять тысяч метров, после чего приглушали моторы, переходили в планирование и под прикрытием облаков бомбили вражеские военные объекты. Пожары разгорелись в городе, порту, на нефтехранилищах. Все наши самолеты благополучно вернулись на свои аэродромы.
И уж совсем «забылись» налёты советской авиации на Берлин. 7 августа с аэродрома Кагул на острове Эзель поднялась особая ударная группа из 15 бомбардировщиков Балтийского флота под командованием полковника Е.Н.Преображенского. При полёте над германской территорией самолёты были обнаружены, но немецкая ПВО огня не открывала, принимая их за свои. Пять самолётов сбросили бомбы на Берлин. Остальные отбомбились по предместью. После семичасового полёта, экипажи без потерь вернулись на аэродром.
Хотя бомбардировка не нанесла существенного урона, но имела важное психологическое воздействие на противника.
Опять же со времён перестройки особо смакуются наши потери, а немецкие стыдливо умалчиваются. Официальный справочник Мюллера-Гиллебранда «Сухопутная армия Германии. 1933-1945» сообщает, что за июнь 1941 года немцы потеряли 22 000 солдат и офицеров. То есть, в среднем ежедневно теряли 2,5 тысячи. Для сравнения, Российская армия за всю войну в Афганистане потеряла тринадцать тысяч бойцов.
Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер скрупулёзно учёл в своём дневнике: «Потери с 22.6 по 31.12.1941 года: ранено — 19 016 офицеров, 602 292 унтер-офицера и рядового; убито — 7120 офицеров, 166 602 унтер-офицера и рядового; пропало без вести — 619 офицеров, 35 254 унтер-офицера и рядовых.
Итого потеряно 26 755 офицеров и 804 148 унтер-офицеров и рядовых.
Общие потери сухопутных войск на Восточном фронте составляют 830 903 человека, то есть 26 процентов численности всех сухопутных сил на Востоке». Это только сухопутных.
Клаус Рейнгардт в книге «Поворот под Москвой» пишет: «С помощью быстро предпринятых контрмер русским удалось приостановить продвижение основных сил 24-го танкового корпуса и нанести ему такие большие потери, что Гудериан писал по этому поводу: «Тяжелые бои постепенно оказали свое воздействие на наших офицеров и солдат... И это было не физическое, а душевное потрясение, которое нельзя было не заметить. И то, что наши лучшие офицеры в результате последних боёв были так сильно подавлены, было поразительным».
Начальник штаба 4-й немецкой армии генерал Гюнтер Блюментрит (сборник «Роковые решения») сообщает: «Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои…» Бывший начальник штаба командования люфтваффе генерал-майор Гофман фон Вальдад 3 июля записал в дневнике: «Ожесточённое сопротивление русских, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным представлениям». В дневнике офицера 18-й танковой дивизии вермахта записано: «Несмотря на огромные пройденные расстояния, не было чувства, которое у нас было во Франции, не было чувства, что мы входим в побеждённую страну. Напротив – здесь было сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадёжным оно ни было…»
29 ноября 1941 года рейхс-министр вооружения и боеприпасов Фриц Тодт откровенно высказал Гитлеру: «Мой фюрер, войну необходимо немедленно прекратить, поскольку она в военном и экономическом отношении нами уже проиграна».
Пора восстановить объективной взгляд на события начала Великой Отечественной войны, Если мы поняли, что нельзя замалчивать наши потери о поражения, то тем более нельзя смаковать их. Каждый день той войны для нас свят. И самый первый и последний Победный.
Промыслительно, что нападение грозного и беспощадного врага 22 июня 1941 года произошло в день всех святых в Земле Российской просиявших.
[1] Текст выступления по радио заместителя председателя СНК СССР наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова: рукописный вариант]. 22 июня 1941. (Память о Великой победе). Текст на одной стороне листа. Написано от руки. Карандаш. Великая Отечественная война. Призывы и обращения к населению. 1941 – 1945. ББК 63.3(2)622я01. Источник копии: Архив внешней политики РФ
Место хранения оригинала: Архив внешней политики РФ.
3. Ложь сделала своё дело
Кстати, о Резуне от одного либераста приходилось слышать и такое: пусть он всё врёт, но в главном он прав - как ударил по "совку"!.. Т.е. по сути, [антихристианская] рериховская этика: идти по пути зла, если это приведёт к высшему добру. Вот Вам война за правду о войне.
2.
1.
В День всех святых, в Земле Российской просиявших, в храмах перечисляют всех русских святых поимённо. Потому сатанинский медиум Адольф Гитлер, начиная войну в свой главный языческий праздник - день летнего солнцестояния, объявлял войну лично каждому русскому.