Китайская война 1900 года

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Посольское сидение. Пекин – лето 1900

Не бойсь, не выдадим!

Напомним, что уцелевшие после «всепекинской бойни» православные и другие христиане нашли спасение в стенах русского посольства. Здесь укрылись и все русские гражданские и духовные лица в количестве 26 мужчин, 10 женщин и 9 детей и более тысячи местных христиан без различия конфессий.

Неуспевших скрыться могла постигнуть участь инженера путейца Б.А. Верховского, голова которого, отделенная от туловища трудолюбивыми их этуаньскими руками, покоится на Пятницком кладбище столицы нашей родины города Москвы.

Охраняли посольство казаки-забайкальцы во главе с урядником Батуриным.

Спокойные могучие дядьки точили шашки и успокаивали «сидельцев»:

«Пусть только сунутся нехристи. С голыми пятками да на шашки. Не бойсь, не выдадим»[1].

В последнем никто, в общем, и не сомневался.

Ихэтуани, видимо, тоже. Так как никто и не сунулся.

И все же посланник М.Н. Гирс, человек неробкого десятка ‒ солдатский Георгий за русско-турецкую войну! ‒ вздохнул спокойнее, когда 18 мая в Пекин прорвался наш морской десант. Добровольцы с броненосцев «Наварин» и «Сисой Великий».

74 человека под командой офицеров с чисто русскими именами и фамилиями: лейтенанта барона Фердинанда Владимировича фон Радена и мичмана Карла Иоакимовича фон Дена.

Лейтенант фон Раден

Мичман фон Ден

Щеголяя флотской выправкой фон Раден взметнул к козырьку руку в белоснежной перчатке, представляясь посланнику:

«Не извольте сомневаться, Ваше Превосходительство! Все умрем, если надо».

На что Гирс несколько нервно ответил:

«Нет, уж лучше живите, лейтенант».

Из подручного материала моряки возвели вокруг посольства баррикады. Самую большую назвали форт «Наварино-Сисоевский».

И, как было приказано ‒ жили.

Как жили рассказано в замечательных записках-отчете фон Радена, отрывок из которых позволю привести, чтобы лучше ощутить колорит жаркого пекинского лета 1900 года[2].

Ф.В. фон Раден

ЖУРНАЛ СОБЫТИЙ РУССКОЙ ДЕСАНТНОЙ РОТЫ

КОМАНД БРОНЕНОСЦЕВ «НАВАРИН» И «СИСОЙ ВЕЛИКИЙ»

в городе ПЕКИНЕ от 18 мая по 2 августа 1900 года

Прибыли, осмотрелись

«18 мая. Утром, десанты русский, французский и итальянский прибыли в город Тян-тзин под предводительством полковника Вогака и, оставив, по его приказанию, все вещи, кроме того, что было на матросах, на барже и при них двух часовых, я отправился в город, где люди получили завтрак.

В 3 часа дня 18 мая люди были посажены на поезд железной дороги, и полковник Вогак приказал взять только то, что полагается иметь на себе десанту, т.е. по 60 патронов, мешки и шанцевые инструменты, говоря, что завтра пришлет запасную амуницию и оружие.

18мая, в 9 часов вечера, после форсированного перехода от станции железной дороги, десант пришел в русскую миссию, где его встретил наш посланник и все служащие в миссии. В ту же ночь разместили людей по разным каморкам, и были назначены посты и дневальные.

У десанта было только по две смены белья и по 60 патронов в сумках.

В городе нас провожала и стояла шпалерами многотысячная толпа китайцев, глядевшая весьма недружелюбно на нас, но не проявившая, кроме отдельных криков и свиста, особенно враждебных намерений.

19 мая пришли немецкие и австрийские десанты. Полковник Вогак поручил прислать нашу пушку и боевые припасы к ней и добавочные к ружьям поручику Блонскому, который 18-го же уехал в Тян-тзин. Окончательно устроил людей в миссии, ознакомился с расположением ее и ее окрестностями.

По выходе на улицу, был поражен, как китайцы смотрят на нас: ни одного доброжелательного взгляда».

Снаряды прислали, пушку забыли

«20 мая, вечером пришли наши оставленные вещи, к несчастью, не все.

Пушка не прислана, а снаряды к ней присланы.

Запасных патронов к ружьям прислано всего из 7 ящиков ‒ 3; вещей командных много не дослано, людям приходится занимать друг от друга».

Об этимологии слова «ша» в живом великорусском языке

«20 мая пришло известие, что начали разрушать железную дорогу, сожжена станция Хуан-цун, в 15 милях от Пекина. Говорят, много боксеров в городе; чтобы удостовериться в этом, я сделал с 4 казаками экскурсию за город.

Толпы смотрят на нас зло, и мальчишки кричат из-за углов "ша" (убей) и другие ругательства; везде на базарах, в кузницах шла работа: делали пики и ножи, а красные шарфы (принадлежность боксеров) продавались открыто».

Теперь как-то становится понятней тот эмоциональный накал, с каким это слово «ша» обычно у нас произносится. Хотя, что означает, объяснить толком никто не может. Для простоты ‒ считают междометием. А вот, поди ж ты![3]

Примерка к обороне. Первая баррикада

«22 и 23 мая употреблено для приведения миссии в состояние, позволяющее лучше обороняться. В то время мы еще не знали, что придется иметь дело с солдатами и орудиями, поэтому обращено главное внимание против возможности поджогов и заказаны лестницы, чтобы со стен и крыш стрелять в боксеров.

24мая. Лестницы готовы, люди расписаны по стенам и крышам, на случай тревоги, караул усилен. На "ruedes Legations"[4] построена первая баррикада совместно с американцами соседней миссии. Она состоит из повозок, бочек с землей, ящиков и пр., и на флангах поставлена скорострельная пушка Кольта.

25 мая был военный митинг всех начальников десанта: общее желание ‒ усиление десанта, решение еще раз сойтись, выработать, каждый, свой план защиты миссии и постараться их согласовать.

Говорят, за городом везде пожары. Сожжены две станции железной дороги.

26 мая состоялась поездка посланника, под конвоем казаков, в нашу духовную миссию "Бегуан"; оказалось, что она пока цела, но что собираются вокруг нее толпы боксеров. Посланник привез с собой отца архимандрита, священника и дьякона со слугами, которые поселились в миссии.

27 мая. Прибыли в город отряды войск генерала Дун-фу-сина, набранные на западных границах; они почти все мусульмане и, говорят, самые храбрые войска; …говорят, прибыли еще войска Жун-лу, тоже европейски обученные, и несколько пушек; до сих пор, мы думали, что это для подавления боксерского движения.

Солдаты Зеленого знамени

Вечером этого дня учитель русского языка при здешнем университете Бородавкин, проезжая в свой университет в имперский город, наткнулся на отряд Дун-фу-синовской кавалерии, солдаты которого били его лошадь нагайками, и он ускакал домой».

140 и 35 000!

«В стенах сделал бойницы и укрепил слабые внутренней кладкой кирпичей.

Патронов теперь на человека 140 штук‒меньше, чем у кого бы то ни было.

У наших соседей американцев, которые пополам с нами стоят на баррикаде, по 35 000 штук на человека, а у австрийцев еще больше».

Не могу не вмешаться. Как вам это нравится?

140 и 35 000 патронов на человека!

250-кратная разница!

Думаю, ясно, что такое количество никакой десант на горбу не припрет.

Похоже, что все посольства кроме нашего готовились к этому «сидению» загодя.

Ожидание

«28 мая. Новый митинг начальников десанта.

Решено: английская, русская и американская миссии составляют одну половину совместной обороны, обязанной помогать подвергающемуся более сильному нападению, а австрийская, итальянская, французская, японская и немецкая, лежащие по другую сторону канала, ‒ другую.

29 мая. Прошли слухи о движении десанта нам в помощь. Сожжены английские дачи, скаковой круг и наша духовная миссия. Телеграф прерван.

По указу Китайского императора, назначен новый совет министров, из которых почти все ‒ враги европейцев, а главный принц Дуан-лан, отец наследника престола, ‒ душа боксерского движения.

Убит японский переводчик у Ценмынских ворот. Его убили солдаты, изрубив на куски; они его вытащили из тележки, когда он ехал на вокзал узнать положение дел.

30 мая начали строить между нами и американской миссией каменную баррикаду в 4 фута вышиной, чтобы можно стрелять поверх.

Министры сделали визит посланнику, но, говорят, вели себя подозрительно. Получено из Калгана письмо от наших купцов, что они в опасности. Посланы телеграммы через Калган о нашем угрожающем положении и нарочный в Тян-тзин.

31мая. Окончена баррикада, всюду вокруг миссии приспособлены места для стрельбы через дыры забора, забаррикадированы окна и крыши, … в окраинах города пожары. Ночью в китайском городе крики… Из Тян-тзина получена почта. Узнали, что наши десанты идут под предводительством адмирала Сеймура.

1 июня. Сделали обыск домов, соседних с миссией. Китайцы торопливо уходят. Сожжена боксерами католическая миссия "Нантан"».

Христиан действительно убивают

«2 июня. Пошел с 30 матросами и 15 американцами в "Нантан" ‒ спасать христиан, которых, говорят, зверски убивают.

По приходе разогнал боксеров, убив до 50 человек, и освободил до 300 христиан, которых провел в миссию; из них многие были страшно изранены.

В самом "Нантане" все разграблено и сожжено, и масса изуродованных трупов женщин, детей и стариков, не успевших бежать, валяются повсюду.

Когда мы разбили боксеров, оставшиеся в живых христиане бросались перед нами с плачем на колени, показывая кресты и дрожа от ужаса; некоторые были помешаны.

Приведено 10 пленных боксеров. Вечером этого же дня был арестован часовым у моста через канал поджигатель, которого посадили в чулан к боксерам, связав ему руки и ноги.

3 июня. Всюду начались поджоги китайских домов вокруг миссий. Громадный пожар китайского города. Пошел тушить ближайшие от миссии пожары и приказал сломать вокруг ближайшие дома. Убит поджигатель в одном из домов.

Ночью стоят в русско-китайском банке три человека нашей команды, и банковские студенты держат караул между банком и большой стеной.

4 июня. Сегодня передали китайским властям пленных боксеров для казни, а поджигателя убил часовой, так как он развязался и бросился с кирпичом на него».

Зачем Сеймур чинит дорогу?

«5июня. Дорога продолжает уничтожаться.

Письмо Чагина, полученное с пути отряда, всех обрадовало, но все недоумевают ‒ зачем адмирал [Сеймур] чинит дорогу, а не идет прямо сюда, тем более что через лазутчиков нам известно, что сзади опять ее портят.

Третий митинг офицеров: решено, если войска примут участие в нападениях, всех женщин и детей послать в английскую миссию, как центральную, а в остальном держаться групповой защиты.

Японцы займут сад Фу, принадлежащий одному из китайских принцев.

Этимлиния обороны охватит английскую миссию с трех сторон, и им придется лишь защищать северную и часть северо-западной стороны, откуда не может быть сильного нападения, так как мешает стена города».

Матросы пели и плясали

«Ночью сильная стрельба из крепостных орудий холостыми зарядами, а в городе крики и моления в храмах боксеров. Мы все убеждены, что наступают серьезные времена, и многие из команды и русских в миссии причастились Святых Тайн.

Матросы бодры и полны желания сразиться. Вечером пели и плясали на дворе…

В миссию прибыл 9 стрелкового Восточно-Сибирского полка штабс-капитан Врублевский, командированный для изучения китайского языка. Он уже пять дней ночевал со слугами на крыше своего дома, вооруженный берданкой и вооружив слуг кое-как, так как боялся быть убитым во сне. Это, по-видимому, офицер очень толковый, и я его просил наблюдать за многими работами по укреплению.

Первый и второй секретари миссии, гг. Крупенский и Евреинов, один студент Бельченко и второй драгоман Колесов, а также учитель Бородавкин очень полезны, и каждому дана известная доля работы. Провизия и запасы консервов перетаскиваются из магазинов, соседних миссиям, в английскую миссию, где будет центральный склад во время осады.

Наша провизия и запасы переправлены туда же, оставлены только патроны и десантная амуниция».

Первое нападение. Беречь патроны!

«6 июня. День прошел довольно тихо, были одиночные выстрелы кое-где в городе.

Получен указ китайского правительства. В виду объявления войны и требования адмиралов европейских сдать форты в Таку ‒ предлагается всем европейцам покинуть Пекин в 24 часа.

Так как выйти было немыслимо, имея такую массу женщин и детей и не имея повозок и прикрытия, кроме 400 человек десанта, то все женщины, дети и неспособные защищаться, перебрались в английскую миссию.

В 6 часов вечера началось первое серьезное нападение на все миссии разом, но главным образом на нашу и американскую. Отвечали, стараясь сберечь патроны, и пока было светло сбили несколько солдат с крыш и на улице из-за баррикады.

В 8 часов вечера, при сильной ружейной пальбе, убит на крыше, стрелявший лежа матрос 2-й роты, команды броненосца “Сисой Великий”, Егор Ильин ‒ пуля попала в переносье и вышла из затылка; смерть была мгновенная.

Всю ночь продолжалась стрельба, мы отвечали с крыш, из дыр, и залпами отгоняли из-за баррикады пробовавших отходить выходить на улицу китайцев, вследствие чего они забрались в дома, и, сделав в них дыры, стреляли оттуда, при чем забирались под крыши, что было очень опасно, так как баррикада была очень низка. Несколько человек было контужено отбитыми пулями осколками камней, но незначительно, а матросу эскадренного броненосца “Наварин” Бектемирову пробили весь верх фуражки, не задев головы.

7июня. В 9часов утра, когда стихла стрельба, похоронили убитого матроса Егора Ильина в ограде церкви. Убит германский посланник [фон Кеттелер], ездивший за объяснением относительно нападения в совет министров, и ранен драгоман [Х. Кордес]».

[Клеменс Август фон Кеттелер (нем. Clemens August von Ketteler; 1853 - 20 июня 1900, Пекин) ‒ немецкий дипломат из древнего вестфальского рода Кеттелер, с 1561 по 1737 год ‒ род герцогов Курляндских и Земгальских.

Дядя Клеменса ‒ немецкий католический теолог и политик, епископ Майнца. Отстаивал свободу Церкви от контроля государства.

Племянник ‒ убитый в 1938 году в Вене дипломат Вильгельм фон Кеттелер (похоже, что СС, поскольку дипломат весьма критически относился к гитлеровской политике.

Кузеном Вильгельма был подполковник барон Филип фон Безелагер – последний из выживших участников покушения на Гитлера 20 июля 1944 года).

Дальним родственником Августу фон Кеттелеру приходится также еще один епископ – «лев Мюнстера», несгибаемый противник нацизма граф Клеменс Август фон Гален, причисленный к лику блаженных в 2005 году.

Другим дальним родственником Клеменсу фон Кеттелеру приходился маршал Франции Луи Франше д’Эспере, успешное наступление войск которого на Салоникском фронте способствовало победе Антанты в ПМВ.

У супруги Кеттелера, американки Матильды Кэсс Ледиярд, были общие предки с президентами США Джорджем Бушем-старшим и Бушем-младшим.

7/20 июня 1900 года Кеттелер направился в сопровождении переводчика Кордеса в китайское министерство иностранных дел Цзунь-ли-ямыньна переговоры. Когда Кеттелер покинул пределы посольского квартала и проходил через ворота, его в упор застрелил капрал Энь Хай из охранявшего их маньчжурского полка.

Впоследствии убийца признался, что действовал по приказу командира за денежное вознаграждение. Обстоятельства и причины убийства германского посла остаются не вполне выясненными до настоящего времени.

Убийство фон Кетеллера послужило формальным поводом для военной интервенции в Китай европейских держав, а также Японии и США]. Продолжает лейтенант фон Раден:

«Весь день частая стрельба по нашей миссии с небольшими перерывами».

Штурм. Приказано отступить

«8 июня. Ночь прошла сравнительно тихо, китайцы баррикадируют улицы и сжигают дома. Утром китайцы со стены и со всех сторон начали такую жестокую стрельбу, что пули всюду ударялись и жужжали в миссии. Одновременно было жестокое нападение на все миссии.

В 10 часов отступили немцы, французы, итальянцы и австрийцы к английской миссии; вскоре в нашу миссию пришли американцы, потеряв двух убитыми. Тогда мы все с ними же отступили в английскую миссию, так как нам передали, что это приказание старшего из начальников, командира австрийского крейсера.

Придя в английскую миссию, я сей час же понял, что царит полный хаос.

Поэтому немедленно бросился со своими людьми обратно и, выбив засевших уже китайцев, пропустил американцев, которые сделали то же в своей миссии, затем американцы вошли на стенку и, окопав себя, завладели входом, а мы послали им 10 человек подкрепления.

Тогда все остальные вернулись к себе, и отбитый всюду неприятель стих до вечера; в 7 часов началась снова стрельба, продолжавшаяся до утра. Но, видя, что неприятель не наступает, мы редко отвечали».

5 дней мы не спим

«9 июня. До 12 часов пополудни стрельба была жестокая, зажгли голландскую миссию иразграбили ее; на улице валяется много китайцев, убитых нами, и зловоние доходит до нас. С двух часов до вечера стрельба стихла, но с темнотой усилилась. Кругом пылают пожары.

10 июня. Сильная стрельба по всем миссиям, по Посольской улице все дома избиты тысячами пуль, на деревьях все ветви сбиты. Убита масса собак на улице и Монгольской площади.

Мнепробило пулей, через бойницу баррикады, шляпу и контузило ухо, которое сильно распухло, точно отмороженное.

Китайские солдаты зажгли кругом не сгоревшие еще дома, и нам пришлось тушить под градом пуль. Только очень плохой стрельбой можно объяснить, что, кроме легких контузий и пробитых рубах, никто не был убит или ранен.

11июня. Ночью стрельба реже, чем днем. Пожары догорают. Люди переутомлены ужасно, и я чувствую себя очень усталым. Вот уже 5 дней, как мы почти не спим.

В 8 часов утра ранило тяжело матроса первой роты броненосца “Сисой Великий” Александра Леднова, бывшего в секрете в переулке около миссии. Он сам виноват в этом, так как, убив подползавшего солдата, бросился отбирать у убитого карабин и был ранен другим, засевшим в доме рядом.

Несмотря на почти смертельную рану (у него пробито правое легкое на вылет), Леднов добежал сам до миссии и был отправлен в открытый в английской миссии интернациональный лазарет.

В 9 часов утра убит матрос броненосца “Сисой Великий” Константин Антонов на дворе миссии пулей, попавшей в голову: его похоронили в 11 часов.

Вечером стрельба усилилась, особенно со стороны французской и немецкой миссий. Лазарет быстро наполняется, и два доктора едва успевают перевязывать.

Ночью стрельба и наступление китайских частей на нашу миссию так усилились, что я отвел людей с баррикады в миссию, откуда отбил залпами во фланг неприятеля, после чего опять занял баррикаду.

12 июня. Стрельба продолжалась всю ночь до утра; в 12 часов дня китайцы ворвались в русско-китайский банк и зажгли его, стреляя по нему со стены и со всех сторон, так что тушить было немыслимо, в особенности потому, что одновременно были около миссии пожары и загорелась даже крыша одного из домов, а также загорелась американская миссия.

13 июня. Всю ночь тушили пожары и отбивались от китайцев. После полудня ходили из пролома в стене на вылазку и выбили китайцев, засевших близко в домах около миссии; убили около 20 человек и зажгли дома, так как ветер был благоприятен.

При этой вылазке ранен в правое плечо без повреждения кости матрос 4-й роты броненосца “Сисой Великий” Василий Петрушев».

Смена руководства

«В виду необходимости взять кому-нибудь начальство над всеми десантами и в виду неспособности к этой должности австрийского командира, все начальники десантов согласились иметь им английского посланника, бывшего военного, сэра Клода Макдональда. Было очень неприятно, но в виду того, что необходимость была очевидна, и я согласился на это.

Впрочем, могу по совести сказать, что кроме просьб о подкреплении, я ни одного приказания от него не получал, и все мои доклады были им одобряемы».

Вы, Феденька, не удивляйтесь. От английских союзников и в Первую и во Вторую мировые войны кроме этих самых просьб ничего не дождешься. Пока русский солдат врагов не повыбьет. Вот тогда просвещенные мореплаватели ‒ вперед ‒ и в первые ряды. На всех мирных конференциях.

Стреляют… Боевые будни десанта

«14 июня. Ночью шла сильная стрельба, прекращавшаяся по временам; днем было отчаянное нападение на сад Фу, занятый японцами. Потребовали от нас 10 человек, а также и англичане послали 15 человек подкрепления японцам.

Вскоре и остальные послали туда по 10 человек. Все эти команды делали контратаку на китайцев, во время которой тяжело ранен матрос 4-й роты броненосца “Наварин”, Митрофан Горячих, которому насквозь пробило пулей гортань.

Около 4 часов ранен на баррикаде матрос 3-й роты броненосца “Сисой Великий” Осип Небайкин в кисть руки: оба раненых отправлены в лазарет английской миссии.

15 июня. Ночью была сильная стрельба. Утром стрельба притихла на время, днем на баррикаде на улице были ранены в голову без повреждения костей квартирмейстер 1-й роты броненосца “Сисой Великий” Григорий Верхоглядов и матрос 2-й роты броненосца “Сисой Великий” Федор Кисляков в левое бедро, тоже без повреждения костей; оба отправлены в лазарет английской миссии.

16 июня. Ночью началась, кроме ружейной, и пушечная стрельба по миссиям. Стреляли из разных орудий: из заряжающихся с дула, из современных Крупповских 37-мм и 3½ -дм. Но прицельность стрельбы была очень плоха, шрапнель рвалась за миссиями или не долетев, а гранаты перелетали в китайский город.

В эту ночь китайцы построили сильную баррикаду против голландской миссии, поперек дороги, против нашей, и из-за нее бьют в нашу беспрерывно.

В 9 часов утра, в траншее на городской стене пуля попала в голову матроса 1-й роты броненосца “Сисой Великий”, Ивана Иванова и убила его наповал. Иванов был в числе 10 русских и 10 американцев на стене, которая считалась самым важным пунктом позиции, ибо не позволяла ставить близко пушки и владела входом на стену против американской миссии.

В 10½ часов утра ранен излетной пулей в живот, с повреждением верхних покровов, матрос 1-й роты броненосца “Сисой Великий”Степан Бирюков, но остался в строю.

17июня. Укрепляли, пользуясь тишиной, все баррикады, построили новые во дворе миссии и врусско-китайском банке, где стоят день и ночь три человека, охраняя погреба с 75 000 долларов».

Баксы видно мощные тогда были. На 75 000 погреба требовались! Сейчас кейса-то много.

«19 июня. Ночью опять сильная стрельба с Монгольской площади. Днем стреляли из орудий, причем ядро ударило в полушаге от часового за баррикадой, не разорвавшись».

Взятие китайского бастиона

«Китайцы строят баррикады и траншеи, приближаясь к нашему бастиону на стене; они за это время приблизились на 35 шагов и вывели в две ночи сильный бастион.

Решено ночью атаковать его и взяв, в нем укрепиться.

Для этого в 12 часов ночи пошли на стену 15 русских, 10 англичан и 25 американцев.

20 июня. В 2 часа ночи под предводительством капитана Майерса (американца) русские, англичане и американцы сделали атаку и выбили китайцев из их бастиона.

Капитан Майерс по прозвищу «Красавчик Джек». Действительно – хорош!

Русские иамериканцы атаковали с фронта, и попали в жестокий огонь, а англичане зашли с фланга и, поражая с боку китайцев, довершили поражение. Убито двое американцев, ранен их капитан Майерс, ранено двое наших матросов: 2-й роты броненосца “Сисой Великий” Семен Герасимов ‒ ожог всего лица и шеи, и броненосца “Наварин” Павел Лобахин ‒ в левую голень, без повреждения кости.

Русских вел штабс-капитан Врублевский, который первый вскочил на бастион (при этом взято два флага).

Вместо штабс-капитана Майерса принял командование я, и почти тотчас китайцы сделали отчаянную попытку вернуть бастион.

Наступая, они так часто стреляли, что громадные камни сыпались с баррикады, сбитые пулями; один из таких камней упал мне на голову, и я потерял сознание, но, придя в себя, опять принял командование, и все попытки китайцев вернуть позицию были тщетны.

Убито более 50 китайцев, из которых около 30 лежат за стеной нашей новой баррикады.

Ранен еще ‒ не тяжело, под мышку и касательно животу ‒ матрос 2-й роты броненосца “Сисой Великий” Сергей Черепанов, и матрос 3-й роты броненосца “Наварин” Андрей Ломшаков ‒ в мягкую часть левого предплечья, без повреждения кости».

Отсутствие пушки крайне чувствительно

«21 июня. Бомбардирование всех миссий; убито несколько китайцев, один японец и француз. Китайцы начинают пристреливаться и в особенности из 37-мм пушек попадают хорошо в дома, но вреда причиняют мало.

Отсутствие пушки крайне чувствительно: ружьем нельзя остановить постройку баррикад, хотя мы много убиваем китайцев.

На стене много взято ружей и патронов, которые раздаются волонтерам и миссионерам. Секретари, 2-й драгоман, а также студент Бельченко и учитель Бородавкин ‒ молодцами, помогают и занимают посты в опасных местах миссии.

23 июня. Не очень сильная стрельба из орудий; стреляли часто, но больше круглыми снарядами. Говорят, находили бомбы, залитые известью вместо пороха, а также набитые песком; половина не разрывается.

24 июня. Днем сильная бомбардировка со стены от Хатамынских и Ценмыньских ворот.

Несколько снарядов попало в баррикаду на стене города и разметало часть камней, но не ранило никого, и когда китайцы подвезли пушку ближе, наши ружейными выстрелами перебили часть прислуги, и пушку убрали.

25 июня. Ночью была сильная атака с Монгольской площади, и стреляли из орудий по нашей и английской миссиям. Днем было почти тихо, в 5 часов вечера начали стрелять из орудий в нашу миссию, попало в дома миссии 9 снарядов, из них 4 в колокольню, 3 в дом посланника; пробив крышу, они разрывались, и осколки через потолки разлетались по комнате.

Один снаряд попал в помещение казаков, где никого не было, а последний пробил крышу кухни и разорвался на чердаке.

Опять усилены баррикады всюду и заложены все двери миссии каменными баррикадами с бойницами, всюду приспособлены лестницы к дырам под крышей, чтобы быть выше китайцев и поражать их за их баррикадами.

Китайцы окружают нас теперь пятерным кольцом баррикад.

Часть солдат засела в двух храмах влево от нашей миссии, и для наблюдения за ни­ми выдвинут пост, который весьма опасен, так как находится от своих в 30 с лишним шагах, ночью он там же, но усилен двумя постами.

Мы теперь научились стрелять очень хорошо, а выдаются особенно несколько человек. Днем китайцы боятся показаться из-за баррикады и даже голову не поднимают. Мы их убиваем каждый день от 10-15 человек, вследствие чего они повышают и увеличивают баррикады и лишают себя возможности наступать, но зато мы сидим в тесной осаде.

В английской миссии нашли старую китайскую пушку, заряжающуюся с дула, и мы отдали наши пушечные снаряды: они по калибру подходят».

Мы отдали. Хорошо звучит.

С нами, как я понимаю, патронами никто делится не собирается.

Патроны приходится делать самим

«26 июня. Всю ночь стрельба ружейная и по временам пушечная, но снаряды разрывались над китайскими баррикадами: видно, что о дистанционных трубках имеется смутное представление.

Утром оказалось, что в углу миссии, против конюховской, стена проломлена; видно, китайцы собирались сделать атаку или поджечь через пролом миссию.

Сейчас же заложили пролом и сделали баррикаду против стены с дырами для стрельбы стоя и с колена, кроме того, из конюховской и бани напротив пробили дыры над этим углом, так что это слабое прежде место обстреливается теперь перекрестным огнем с трех сторон, а в крайности задержит баррикада.

Кроме того, сломали поперечные перегородки у лачуг, лепящихся по внутренней стороне западной стены миссии, чтобы ночью видна была с конца в конец вся стена.

В 8 часов вечера сильная ружейная стрельба на германскую и французскую миссии.

В 10 часов вечера началась сильнейшая канонада, но как стреляли шрапнелью, а люди были все за баррикадой или в помещениях вдоль стен миссии, где имеют посты у бойниц, то шрапнель, хотя сыпалась и разбивала черепки и сучья у деревьев, но людям не причиняла вреда.

27июня. В 4 часа утра немного перестреливались ружьями.

Мы теперь начинаем чувствовать сильное уменьшение боевых запасов и поэтому, зорко следя за неприятелем, чтобы он нас не застал врасплох, сами бережем патроны донельзя и стреляем по одиночным неосторожным китайцам из китайских ружей, отобранных у убитых.

Крометого, стали делать патроны сами, отливаем пули из смеси свинца и бронзы и кладем смесь разных порохов из дробовых патронов и белого, который нам дали в английской миссии. Порох этот слаб, но все же на 100-200 шагов китайцы падают.

Капсюли были взяты для стрельбы дробинками с наших судов.

Таких патронов было сделано заосаду более 700 штук, и они спасли нас от верной гибели, так как китайские патроны доставались всегда с опасностью жизни и в том лишь случае, если убитый был близко, иначе ночью китайцы с него все снимали.

На стене у баррикады наши матросы задыхались от зловония 30 трупов, гниющих за баррикадой; доктор дает мне какую-то жидкость для нюханья, ночью льют карболку за баррикаду, но это мало помогает.

В 9 часов вечера стрельба в стороне японской миссии. Японцам трудно держаться ‒ у них мало людей, а линия защиты длинная, и изрезанная холмами и зданиями.

Ночью сильная стрельба с Монгольской площади в нашу миссию. Стреляют так часто, что пули влетают в дыры, сделанные для стрельбы, и приходится затыкать их камнями, но и то несколько человек контужено осколками камней. У одного матроса отбит пулей штык».

Под Богом…

«28 июня. С 8 часов утра в нас стреляют меньше, а больше в германскую и французскую миссии.

Орудия бьют сегодня германскую миссию, которая сильно уже разбита.

Японскую миссию тоже обстреливают со стороны императорского города из пушек.

Сегодня опять исповедовали желающих».

В бой идут одни старики

«29 июня. Ночь прошла удивительно тихо. С полудня началась стрельба из орудий, осколки ложились во дворы нашей миссии; приказал людям не выходить даром во двор, обошлось без жертв. Ружейная стрельба длилась все время.

Мы, как всегда, днем стреляем редко, но с успехом.

Команда, состоящая из людей по большей части набора 1899 или 1898 годов, за это время постарела и стреляет чудесно.

Китайцы боятся нас и теряют ежедневно своих самых смелых солдат.

30 июня. Ночью изредка пушечные выстрелы и не очень сильная стрельба из ружей. Утром канонада усилилась. Один снаряд попал в крышу колокольни, шрапнель упала на двор, а граната разбила крышу помещения казаков и разорвалась внутри, не убив никого, но исковеркав помещение и обрушив потолок.

Осколки попали в котел, где варилась каша, и разбили его, не тронув кока, стоявшего тут же. В английской миссии дети и женщины прячутся в блиндажах под землей. После этого попало три снаряда в колокольню и четыре ‒ в дом посланника, исковеркав все в его кабинете.

В 6 часов 35 минут вечера началось общее нападение на все миссии с бомбардировкой. Стреляли из-за баррикад залпами, а с остальных постов по способности. У нас пробовали ворваться из-за конюшни, но были отбиты, хотя разрушили часть стены».

Баррикады надо строить, ребята!

«В 6 часов 40 минут вечера раздался страшный взрыв во французской миссии, и один из домов взлетел на воздух, при чем погибло 2 француза и 22 китайца.

Китайцы бросились в атаку, но французы отбили ее, но миссия их запылала; одновременно атакованы немцы, которым, по их просьбе, послано от нас 10 человек на помощь.

Немцы и французы очень много теряют людей от того, что не строят баррикад и траншей; наши 10 человек в одну ночь выстроили баррикаду и показали немцам, как ею пользоваться.Теперь и они взялись за ум.

В 8 часов сильное нападение на нашу миссию; китайцы подползли к нам, но были отбиты и подняли страшный ружейный огонь.

1июля. Ночь прошла тихо. Утром пушечная стрельба, стреляют всевозможными снарядами; круглыми и коническими, но виден недостаток боевых припасов. Попадаются снаряды, начиненные известкой и даже стреляют кешами (медной монетой).

В 12 часов вернулись 10 человек из германской миссии. Орудия продолжают стрелять, но вяло, и снаряды ложатся далеко за миссией.

Лейтенант Раден и его «морпехи» у баррикады

Остальной день прошел сравнительно тихо и дал возможность укрепиться, исправить повреждения и заделать проломы. Для этого, в помощь людям десанта, взял у миссионеров китайцев-христиан.

…Русские дамы ходят за нашими ранеными, и в особенности неутомима супруга посланника.

2июля. Ночь прошла тихо. С Монгольской площади из всех домов стреляют из ружей, инельзя открывать бойницы.

Днем ходили на вылазку и сломали сгоревшие, в ближайшем соседстве с миссией, дома, чтобы увеличить поле действия ружьям и уменьшить возможность подкра­дывания к миссии ночью.

Китайцы открыли сильный огонь, но работу закончили без потерь, будучи протежированы остальной частью десанта, которая, сидя у высоких бойниц, держала метким огнем китайцев в отдалении.

Нашли начало китайского подкопа, но теперь, так как местность обнаружена, его продолжать будет невозможно».

Австрийцам и патроны не помогли

«3июля. Австрийцы и итальянцы бросили своимиссии, и перешли: первые ‒ к французам, вторые ‒ к японцам, миссии сгорели».

Штурм посольства. Рис. из “Le Petit Parisien”. 1900 год

В какой-то книге о Первой мировой говорится, что если бы нашему Юго-западному фронту в 1916 годуполовину, или треть тех запасов, которые экономные союзнички наши вполне бездарно протратили на Западном фронте ‒ все одно на нем было без перемен, это и Ремарк отмечает, ‒ то война тем же летом 1916 года и кончилась бы. Русско-антантской победой.

В связи с этим замечанием применительно к данному случаю нельзя не отметить, что если бы фон Радену с его десантом ‒ половину австрийских патронов, коих было даже больше, чем у американцев, ‒ то есть больше, чем по 35 000 штук на одно австрийское, ну скажем, лицо, ‒ то ребята с «Сисоя» да «Наварина» не только австро-итальянские миссии бы отстояли, но и хунвейбинов из Пекина так шуганули, что они и шестьдесят бы лет спустя туда не сунулись.

То есть шуганули бы, конечно, ихэтуаней, а вот не сунулись бы и хунвейбины.

«К нам пускают ночью во двор ракеты и бросают через стену горючие материалы, но у нас все убрано, что могло бы загореться, и запасено воды всюду. Боясь подкопа под конюшню, начали рыть глубокую траншею поперек предполагаемой за ней мины.

Пушечными снарядами разбило крышу входных ворот в миссию. Видя, что флаг на ней служит мишенью, я его приказал перенести дальше и поднять в саду.

У китайцев на стене до 10 знамен по обе стороны нашего бастиона, а внизу, против миссии и сбоку ее, ‒ 4 знамени войск Жун-лу-и Дун-фу-сина».

Прибавка к боеприпасам

«4июля. Ночь прошла тихо, кое-где раздавались ружейные выстрелы. Утро тоже тихо. В 9 часов утра продолжали рыть траншею за конюшней.

На баррикаде построили, ввиду наступления дождливого времени, бараки для людей и каменную защиту их от излетных пуль со стороны японской, французской и германской миссий.

Китайцы опять продолжают строить баррикаду в 30 шагах от нашей, причем роют траншеи и, скрываясь в ней, кладут из нее камни.

Попросил у англичан китайскую старую пушку и, сделав пролом в стене около баррикады, сделал из нее по китайской строящейся баррикаде 6 выстрелов, чем приостановил работу, но ночью они ее кончат ‒ они удивительно упорны в таких работах.

Объясняется это тем, что работают не солдаты, а кули ‒ под страхом быть убитыми солдатами, в случае отказа.

Сегодня удалось достать у убитого вблизи китайца 60 патронов Маузера, что весьма приятно, так как у нас есть ружья Маузера, а патроны все истреблены.

В английскую миссию приходили китайцы под белым флагом, и говорят, что китайцы хотят приостановить военные действия. Стрельба прекратилась.

Усиленно делаем 3-линейные патроны, пользуясь тишиной».

Десант в авторитете. Британское мужество

«5 июля. Ночью китайцы окончили новую баррикаду, теперь еще осторожнее надо показываться на нашей и придется ее повысить.

В английской миссии получено письмо от Ямыня, где пишут, что отдадут приказание не стрелять, и чтобы мы тоже не стреляли.

Обещали так и сделать.

В 10½ часов утра китайцы стали появляться без опасения с белыми флажками на баррикадах и даже подходили к миссиям, но, по условию, их близко не подпускали, и мы выставили доски с китайской надписью:

"Не подходить близко с оружием и не строить новых баррикад, иначе сейчас же будем стрелять".

Китайцы кричали нам, чтобы мы разрешали убирать мертвых, что было им разрешено с удовольствием, так как воздух был заражен ужасно, в особенности на стене гарнизону нашему было невмоготу. После этого китайцы убрали тела, и когда им сказали, что они не должны брать оружие и патроны убитых, они их снимали и бросали.

Не могу нахвалиться нашими матросами: поведение их прекрасно и мужество таково, что наш десант, среди иностранцев, пользуется большим уважением.

Следующий эпизод, имевший место на стене, говорит сам за себя.

Вскоре после занятия стены, англичане прислали 10 человек морских солдат в помощь 10 русским и 10 американцам, составлявшим постоянный гарнизон бастиона, так как ожидалось большое нападение на него.

Действительно, началась бомбардировка этих укреплений, причем, когда первая граната, ударившись в каменную кладку, разорвалась, разметав часть ее, англичане бегом бросились из траншеи, а наши и американцы продолжали стойко стрелять, и несколько наших матросов вернули англичан, после чего удалось ружейными выстрелами заставить китайцев отвезти дальше орудие, и огонь его стал менее действительным.

Наши моряки защищают посольство. Автотипия журнала «Нива» по рис. С. Бега

Американцы этот случай всегда вспоминают и рассказывают его всякому, конечно, с большим преувеличением в нашу пользу».

Продолжаем делать патроны

«7 июля. Ночь прошла тихо. Утром китайцы начали что-то рыть перед нашим левым флангом; выстрелили в воздух, чтобы прекратить, но после продолжения работы пустили туда пулю, после чего рабочие разбежались.

Остальную часть дня провели в чистке дворов, дезинфекции углов и сжигании мусора и нечистот. Из помещений все вынесли и проветрили. Сыпали известь и лили карболовую кислоту в та­кие места, которые особенно трудно держать чистыми.

Продолжаем делать 3-линейные патроны для старых курковых ружей, найденных в миссии. Вечером китайцы стали поднимать свою баррикаду выше, пришлось и у нас сделать то же.

8 июля. Ночь прошла тихо. Днем было 2-3 выстрела.

Воспользовавшись тишиной, окончили траншею за конюшней, утолстили и укрепили подпорками баррикаду, построили канаву и обложили ее плитой, чтобы отвести в дождливое время воду от баррикады, дабы не подмыло, и сделали кресты на могилах убитых матросов.

9 и 10 июля. Стрельбы не было.

Делали патроны, мыли белье, сушили платья и чинились.

Слышна сильная стрельба на NW, должно быть атакуют католическую миссию "Батан", гарнизон которой составляют 30 французов и 10 итальянцев.

12 июля. В 2 часа ночи китайцы сделали нападение со всех сторон. Был дан знак ракетами из императорского города, затем играли трубы.

Сигналы китайские мы изучили хорошо ‒ играли наступление, после чего усилили стрельбу и с криками "ша" (убей), начали перебегать по обгорелым фанзам к баррикаде.

Но после нескольких залпов отступили за свои баррикады, где палиливсю ночь и часть утра. Орудия стреляли мало ибез вреда для нас».

На нашей улице ‒ праздник. Форт «Наварино-Сисойский»

«13 июля.Теперь у нас, на "ruedes Legations", баррикада стала фортом, способным противостоять даже орудийным снарядам небольших пушек.

Назвали его ‒ форт "Наварино-Сисойский" и подняли на нем отдельный национальный флаг. Это на китайцев подействовало, и они на время стали тише.

Вечером усилилась пальба и пускались в нашу баррикаду и миссию боевые ракеты, но без вреда для людей. Фасады домов на Посольской улице, обращенные в сторону китайских баррикад, избиты тысячами пуль, все деревья так избиты, что начинают сохнуть; выпущены миллионы пуль, но стреляют метко лишь немногие, в том числе часть войска Дун-фу-сина.

В 2 часа ночи было сделано нападение с Монгольского рынка, но вышедшие из домов китайцы меткими выстрелами были отброшены обратно и стреляли до утра из закрытых помещений через бойницы. На стене тоже была сильная стрельба по нашему бастиону».

В рассуждении, чего бы покушать…

«Пищи стало очень мало; мы получаем половину хлеба, рис второго сорта и часто нехорошую конину. Стали делать кашу из разбитого ячменя: ничего ‒ можно есть с маслом, которое еще имеется. Громадная разница между мясом мула и лошади ‒ первый гораздо вкуснее и если молодой, то нисколько не хуже любого мяса».

Кпоследнему тонкому гастрономическому замечанию лейтенанта, нельзя не добавить подлинный факт из тех же дней «посольского сидения», ‒ тех первых его дней, когда посольские подвалы еще ломились от запасов изысканных вин, а с водой было и тогда неважно. С мясом хорошим ‒ тоже. Так вот в те дни весьма популярным блюдом был «антрекот по-пекински»: конина, вареная в хорошем вине. К сожалению, где-то к июлю кончилось и вино.

Ключ к минимизации потерь

«14 июля. Ночью стреляли умеренно, а день прошел совершенно тихо. Вечером пальба усилилась.

15 июля. Днем получено через посланца, пробравшегося благополучно из Тян-тзина, письмо английского консула, в котором он пишет, что войска прибывают в Тян-тзин, но ничего не сообщает, когда они выйдут и выйдут ли.

Начали строить баррикаду во дворе поперек, чтобы, на случай отступления от баррикад и, если взорвут конюшню или баню, удержаться тут, потеряв всего одну пятую часть миссии.

16 июля. Ночью сильная стрельба на NW, ружейная и орудийная. В 4 часа утра усилился огонь по нашей миссии.

Приятно сознание, что мы теряем при этом менее людей, чем другие, благодаря тому, что неустанно работаем, укрепляя линию обороны.

17июля. Ночью слышна сильная пальба в стороне "Батана".

Утром началась стрельба по нам с крыш домов и из-за баррикад. Китайцы строят их теперь на стенах и окнах сгоревших домов, чтобы бить поверх наших и во дворы миссии.

Окончили баррикаду во дворе, заложили другую в русско-китайском банке, боясь обходного движения ночью.

В русско-китайском банке держим трех часовыхдень и ночь, и американцы, в случае чего, помогут: они наши соседи, и стена банка граничит с их миссией.

День прошел сравнительно тихо.

18 июля. Стрельба по нашей миссии началасьв 8-м часу утра и продолжалась до вечера. Через шпионов узнали, что в город вошло до 7 000сброда солдат и боксеров. Ожидаем весь день нападения. Вечером китайцы усилили огонь и подходили так близко к миссии, что бросали массами камни через стены, а один просунул даже в бойницу пику, но, потеряв несколько человек, ушли в дома и стреляли до утра.

10 человек на ночь отправлены в помощь англичанам, по просьбе английского посланника.

19 июля. Ночью были выстрелы отовсюду, ипули ударялись так близко к бойницам, что ломали стены и увеличивали дыры; в сумерки поправили их, заложив камнями.

Некоторые из команды больны дизентерией и освобождены от караулов, но спят с заряженными ружьями. Продолжаем делать 3-х-линейные патроны.

20 июля. Ночью были выстрелы с Монгольского рынка; они к утру участились, но нападения не было, и из орудий не стреляли».

Первый раз с начала осады

«В 6 часов вечера команда собралась на баррикаде и пела песни, первый раз с начала осады.

Китайцы усилили огонь, но вскоре перестали стрелять, и до вечера были лишь редкие одиночные выстрелы. За время осады перебито китайцами очень много наших христиан - кули, которые строят японцам и англичанам баррикады; говорят ‒ их застрелено и ранено до ста».

Видимо, только мы баррикады своими руками строили, а китайских христиан считали своим долгом охранять, а не подставлять под огонь.

«21 июля. Всю ночь была редкая стрельба; день прошел довольно тихо.

Из секретного переднего поста донесли, что за третьей баррикадой видномного солдат китайских, тащущих провизию, мешки и ящики, должно быть с боевыми припасами.

Пошел туда и открыл огонь по ним, убито человек 10, остальные разбежались.

Китайцы усилили огонь с баррикад и крыш.

Провизия делается хуже: лошади худы, а рис - порченый, вина давно нет, сахар выдается потри кусочка в день на человека, чего и довольно; картофеля, уксуса и прочего уже месяц как нет.

Голода пока нет; люди измучились, так как нет сна, и нервы напряжены вечной тревогой. Кроме того, блохи, комары и мошкара мучают ужасно и вместе с жарой лишают возможности спать, когда выдается спокойный промежуток.

Были письма от китайцев к посланникам, с просьбой уйти из Пекина, но, конечно, это было сделано с целью вырезать всех, лишь только мы покинем свои сильные позиции. Потому отказались ехать. Днем убито несколько китайцев.

22 июля. Посланные не могут пройти и попадаются китайцам; их спускают по веревке со стены, но мы видели, как одного зарубили китайцы в Китайском городе. По-видимому, они пробирались к нам с письмом из Тян-тзина; после убили еще одного.

Трупыих брошены собакам, которые вообще, вследствие разгрома и пожара почти половины города, бродят целыми шайками и питаются трупами убитых.

Убит студент банка Хитров, ‒ он в припадке умоисступления бросился на китайскую баррикаду и был убит; труп его забран китайцами».

По случаю Тезоименитства

«Сегодня [22 июля], по случаю Тезоименитства Ее Императорского Величества Вдовствующей Императрицы, была служба в церкви, и команде дано из последних запасов посланника по бокалу шампанского.

Вечером стрельба усилилась.

Во время работ на баррикаде в русско-китайском банке смертельно ранен пулей матрос 2-й роты броненосца “Наварин” Иван Арбацкий, другой пулей ранен матрос 2-й роты броненосца “Сисой Великий” Семен Герасимов, но, так как пуля была рикошетная, то она произвела лишь поверхностную рану и сильный ушиб ребра.

Герасимов остался в строю, а Арбацкий умер в 5 часов утра.

Идут частые дожди с грозами.

Ночью стрельба усиливается.

23 июля. Арбацкого похоронили рядом с товарищами, в миссии. День прошел с легкой перестрелкой, в которой китайцы потеряли человек 15.

24 июля. В 3 часа ночи китайцы пробовали перейти в наступление, но были отбиты с потерями. В команде заметно переутомление, люди засыпают на постах и хворают желудками.Трудно очень, приходится беспрерывно обходить посты».

Очень хороши казаки

«Очень хороши казаки, которые при миссии, в особенности казак Сидоров, стреляющий почти без промаха. Он убил очень много солдат китайцев, из своей старой берданки.

За вычетом убитых, раненых и больных, освобожденных от службы, остается мало людей для таких больших оборонительных линий. Мы, для обмана китайцев, днем держим караулы и стреляем там, где ночью не можем их иметь, за недостатком людей.

25 июля. Постоянная стрельба с баррикад. Китайцы засели так высоко, что попадают в окна дома посланника, которые пришлось забаррикадировать. Ночью сильная стрельба со всех сторон. Отвечали по мере надобности.

26 и 27 июля. Стрельба сильная из ружей. Кажется, намерены сделать вылазку на нас. Мы готовимся к отражению: людям роздано больше патронов, заложены дыры, пробитые в колокольне орудиями, и оставлены бойницы для стрельбы; это даст возможность стрелять поверх домов за Монгольскую площадь.

Матрос Егор Корабельников броненосца “Сисой Великий” больной дизентерией, очень плох, и врач миссии отправил его в английскую миссию, в международный госпиталь».

Кричат «ша», но в бой не идут

«28июля. Ночью ивесь день сильная стрельбаи крики у китайцев.

Знающие китайский язык говорят, что предводители уговаривают солдат идти на нас, говоря, что нас мало, и китайцы кричали "ша", бешено стреляли, но не шли вперед, за исключением нескольких, вылезших на баррикады, которые и был, тотчас же убиты.

К вечеру все стихло, и ночь была тихая.

29 июля. Нападение на японцев, которые отразили его блестяще.

В 4½ часа дня скончался матрос Егор Корабельников.

Днем стрельба умеренная. Ночью сильная канонада с Монгольской площади и со стены. Также стреляли пушки с Хатамынских ворот.

Руины Посольского квартала

30 июля. В 7 1/2 часов утра осколком пули, прорвавшимся через баррикаду на городской стене, ранило слегка матроса 2-й роты броненосца “Сисой Великий” Степана Корчагина, который остался в строю.

В 10 часов утра похоронили матроса Егора Корабельникова. В 10½ часов утра отправлено еще 3 человека в госпиталь, с заболеванием желудка (дизентерия).

Весь день китайцы стреляют усиленно и не дают людям отойти от баррикад и бойниц.

Говорят, провизия кончается, осталось всего несколько лошадей. Китайцы-христиане давно едят собак и траву, которую собирают всюду.

Ночью стреляют из орудий с обеих сторон.

31 июля. Всю ночь и весь день китайцы стреляют со всех сторон.

Вечером, в 8 часов, китайцы пробовали атаковать нас с улицы, но мы одиннадцатью залпами отбросили их назад: потери китайцев должны быть большие.

То же сделали англичане, причем, так как атака была с Монгольской площади, мы помогали им, стреляя в китайцев с фланга. Говорят, в эту ночь китайцы потерпели большой урон. У нас есть слегка контуженные осколками камней и свинца».

Избавление

«1 августа.…В эту ночь стрельба была сильнее обыкновенного: пули летали градом.

В 2 часа ночи услышали стрельбу вне города: скорострельная пушка и ружейные залпы. Сразу поняли, что настал час избавления от нашего жестокого положения, и во всех углах миссии усталые, заморенные люди приободрились и почувствовали новые силы.

Это были наши, громящие китайцев с востока.

Утром началась канонада ворот, и первыми вошли в Пекин русские войска».

[Говорят, что когда казаки передового отряда генерала Линевича увидели тельняшки, на весь город раздался радостный крик:

«Ну что, полосатые! Кончилось ваше сидение!»”].

«Одновременно наш и американский гарнизон на стене, под начальством мичмана Дена, сделал вылазку и, взяв последовательно все китайские укрепления, дошел до Ценмыньских ворот, в которые впустил американцев.

После этого русский десант пошел дальше Ценмыня и взял пять китайских орудий и 10 флажных знаков.

В 3 часа дня манджурский город был занят европейскими войсками и несмолкаемое "Ура!" раздавалось всюду».

Окончательные потери русского десанта

Окончательные потери русского десанта: 4 матроса убито, 2 умерло от дизентерии, 18 раненых и контуженных, из которых 6 оставались в строю и 5 вернулись во время осады и понемногу служили в рядах десанта; из остальных 3 тяжело раненных.

В данную минуту, 7 августа, 7 раненых и четверо больных дизентерией отправлены в бригаду».

Считаю нравственной обязанностью заявить…

«Оканчивая свой дневник, считаю своей нравственной обязанностью заявить, что успешная защита миссии против такой массы неприятеля была возможна лишь при содействии таких редких помощников, какими были для меня мичман Ден и штабс-капитан Врублевский, мужество, хладнокровие и исполнительность которых выше всякой похвалы.

Мичман Ден, кроме точного исполнения всех на него возлагаемых обязанностей, еще проявлял в нескольких случаях необходимую при разрозненности обороны инициативу и самостоятельность, причем действовал с поразительно верным расчетом и редким мужеством.

Так, он в день освобождения миссий сделал вылазку на стене и, погнав массы неприятелей, выбил их из всех укреплений и впустил американцев в осажденный город, вследствие чего эти последние потеряли очень мало людей.

Таково же, как поведение офицеров было и поведение людей десанта, не заслуживших за все время осады ни одного упрека и показавших всему свету выносливость, храбрость и сметливость русских воинов и завоевавших этими качествами уважение представителей всех наций в Пекине».

В увековечивание памяти …

Хороший парень был Фердинанд Раден! И ребята у него в отбор!

И еще. Приказ у них был ясный и недвусмысленный: Держаться до конца!

А это очень способствует.

Несколько матросов десанта заслужили Георгиевские кресты, а фельдфебель П. Мазин с «Сисоя Великого» и матрос 1-й статьи И. Орешкин награждены были германским «Золотым крестом за военные заслуги»^[5].

Мичман Карл Иоакимович фон Ден за отличие при защите русской миссии награжден был орденом Св. Георгия 4-й степени: «В воздаяние примерной храбрости и самоотвержения, оказанной при защите в течение свыше 2-х месяцев Императорской миссии в Пекине от нападений китайских мятежников».

Святой Георгий, ‒ говоря словами поэта, ‒ тронул своим копьем и грудь командира русского морского десанта, доблестного лейтенанта Радена. Как принято нынче говорить, награда нашла героев в один и тот же день 24 августа 1900 года.

Поскольку практически нигде не найти сколько-нибудь подробных биографических данных героев «пекинского сидения» Фердинанда фон Радена и Карла фон Дена позволю предложить вниманию читателя то немногое, что удалось найти о них «в открытых источниках». Начнем по старшинству.

Барон фон Раден Фердинанд Владимирович

Барон Фердинанд (Фердинанд-Артур-Лионель-Готгард-Владимир) Владимирович фон Раден (3.7.1863, Ревель ‒ 24.10.1919, Копорье). Генерал-майор.

Лютеранин. Из дворян Курляндской губернии. Отец ‒ барон Владимир Фёдорович Раден. (1826-1881) в 1858-1868 вице-губернатор Эстляндии. Мать ‒ Дженни Джулия Лаура Фридерика, урожденная фон Клейст (1841-1907).

Начало службы

Поступил в Морской корпус 12.9.1878.

В плавании на тендере «Кадет» (1880-1881); на корвете «Гиляк» (1882); на корвете «Боярин» (1883). Гардемарин (2.12.1883). В плавании на корвете «Баян» (1885); на корвете «Аскольд» (1886).

29 сентября 1886 года окончил Морской корпус и произведен в мичманы приказом № 307 от 29.9.1886.

До 1889 года плавал на судах Каспийской флотилии, а с 1890 года ‒ Черноморского флота.

29 октября 1890 года назначен в Адене (Аравия) вахтенным офицером на крейсере «Адмирал Корнилов», сопровождавшем отряд кораблей с Наследником Цесаревичем в Индийском океане.

23 января 1891 года перешел на крейсер «Владимир Мономах» и с тех пор служил на различных кораблях Сибирской флотилии.1 января 1893 года произведен в лейтенанты.

Участвовал в занятии флотом Порт-Артура. Награжден орденом Св. Анны 3-й ст. «за занятие Квантунского полуострова».

В январе 1900 года переведен на броненосец Тихоокеанской эскадры «Наварин».

Мичман барон Раден

Участник похода в Китай 1900-1901.

С июня до начала августа 1900 ‒ начальник десанта моряков, отправленного для обороны русского посольства в Пекине. Отличился в течение двухмесячной защиты посольского квартала в Пекине, во время боксерского восстания. Получил контузию черепной кости. В боях взял у неприятеля 4 орудия и знамя, удерживая Посольство и отразив все нападения на него.

24 августа 1900 года награжден орденом Св. Георгия 4-й степени «в воздаяние примерной храбрости и самоотверженности», а также пятью иностранными орденами:

кавалерский крест французского ордена Почетного Легиона (9.4.1901);

кавалерский крест итальянского ордена Святого Маврикия и Лазаря (15.10.1901);

офицерский крест бельгийского ордена Леопольда (29.10.1901);

прусский орден Короны 3-й ст. с мечами (28.1.1902);

японский орден Восходящего Солнца 5-й ст. (14.1.1902).

29 января 1901 года произведен в капитаны 2-го ранга и назначен старшим офицером канонерской лодки «Кореец». Награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом.

27 января 1903 года переведен на Балтийский флот и назначен командиром миноносца «Рьяный».

Русско-японская война

С началом Русско-японской войны возвращается на Тихий океан и принимает командование флотилией номерных миноносцев во Владивостоке.

«За отличную решительность и мужество» при рекогносцировке 15-19 июня 1904 года порта Гензан в Корее был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени с мечами.

В мае 1905 года 4 миноносца фон Радена совершили набег к острову Хоккайдо, захватив несколько промысловых японских кораблей, в тщетной попытке отвлечь хоть часть сил Соединенного флота от заставы при Цусиме[6].

В 1906-1907 гг. командует канонерской лодкой «Манджур» и 27 апреля 1907 года производится в капитаны 1-го ранга.

В 1908-1910 гг. периодически исполняет должность командира Владивостокского порта.

25 января 1910 года назначен командиром крейсера 1-го ранга «Аскольд».Получал на 1910: жалование (2420 руб.) и добавочные в размере 562 руб., недвижимости не имел.

Служебная драма

В 1910 году прямая и ясная дорога служения престолу и Отечеству барона Фердинанда Владимировича фон Радена прерывается необъяснимым лично для меня происшествием. Известные факты таковы.

Через несколько месяцев командования «Аскольдом», 23 августа 1910 года Раден отчислен от должности.

13 января 1911 года уволен от службы и отдан под суд за растрату казенных денег. Приговором временного Владивостокского военно-морского суда был осужден на 3 года и 6 месяцев с исключением из службы, с лишением чинов, орденов и всех прав, и преимуществ.

Высочайшим Приказом16.07.1911 капитана 1-го ранга в отставке барона Фердинанда Радена, взамен определенного ему приговором особого присутствия временного Владивостокского военно-морского суда содержания в исправительном арестантском отделении на три года и шесть месяцев за присвоение вверенных по службе казенных денег, совершение служебных подлогов с целью сокрытия сего злоупотребления и превышение власти – подвергнуть заключению в крепость на тот же срок и с определенными в приговоре суда последствиями, а именно:

считать исключенным из службы, с лишением баронского титула, дворянства, чинов, орденов: Св. Георгия 4-й степ., Св. Владимира 4-й степ. с бантом за 18 кампаний, Св. Анны 2-й и 3-й степ., Св. Станислава 2-й степ. с мечами и 3-й степ., медалей в память: Царствования Императора Александра III, военных событий в Китае в 1900-1901 годах и русско-японской войны, иностранных знаков отличия и всех особенных прав и преимуществ, но с освобождением от последующего надзора полиции.

15.09.1911 направлен в крепость Двинск для отбытия наказания.

По докладу нового морского министра И.К. Григоровича Император Николай II сократил срок заключения наполовину. А далее, вообще:

Высочайшим Повелением в декабре 1912 барон Ф.В. фон Раден освобожден. Возвращены все права и преимущества, с тем чтобы он считался уволенным от службы капитаном 1-го ранга!

Главный морской штаб 15.06.1913 сообщил Курляндскому губернатору о том, что, по имеющимся сведениям,Раден носит форменную одежду, просит принять меры.

3.09.1913 Главное военно-морское судебное управление сообщило в Главный морской штаб, что по Всеподданнейшему докладу отставному капитану 1-го ранга Радену разрешено носить мундир, но Морской министр приказал пока не объявлять об этом в Высочайшем Приказе.

Вы что-нибудь понимаете, читатель?

Великая война

С началом Первой мировой войны баронфон Раден подавал неоднократно прошения о возвращении на службу. 14.02.1916 призван в действующую армиюс переименованием в полковники.

В списке полковников за 1916 год значится барон Фердинанд фон Раден, как определенный 14 февраля 1916 года из отставки в 205-й пехотный Шемахинский полк.

Командир полка в составе 52-й пехотной дивизии 3-го Кавказского армейского корпуса, участвовал в боях 3-й, 4-й, 12-й армий на Северо-Западном и Западном фронтах.

Полковник барон фон Раден

27.01.1917 назначен командиром 82-го пехотного Дагестанского Его Императорского Высочества Великого князя Николая Михайловича полка (21-я пехотная дивизия 3-го Кавказского армейского корпуса 7-й армии Юго-Западного фронта). В апреле 1917 года награжден орденом Св. Владимира 3-й степени с мечами. 23.11.1917 произведен в генерал-майоры.

В Белом движении

В 1918 году фон Раден вернулся в Курляндию, и в составе Балтийского ландсвера командиром взвода участвовал в боях за Виндаву, Туккум и Митаву.

22 мая 1919 года, в день взятия Риги, перешел из Балтийского ландсвера в русский отряд светлейшего князя Анатолия Павловича Ливена на должность командира роты.

В сентябре 1919 года, когда Ливенский отряд уже в составе Северо-Западной армии был развернут в 5-ю (Ливенскую) дивизию, ее временный начальник подполковник Климент Иванович Дыдоров писал в рапорте № 2714 на имя командира 1-го стрелкового корпуса генерала графа Алексей-Фридрих-Леонид Петровича фон дер Паленав боевой аттестации генерал-майора Фердинанда Владимировича барона фон Радена:

«Командуя ротой, показал себя распорядительным, заботливым офицером и настойчивым в достижении поставленной ему задачи.

Здесь, в армии, будучи помощником командира полка, а потом и командиром полка, г.-м. Радену досталась тяжелая задача поднять полк на должную высоту, с какой задачей он справился. В боях, всегда на месте ‒ считая обязанным быть в наиболее важных и опасных местах».

Знак в память похода против большевиков на Северо-Западном фронте в 1919 году в составе Ливенского отряда и Ливенской дивизии

Поднимая в атаку полк

Во время октябрьского наступления на Петроград, в ночь с 10 на 11 октября, при форсировании реки Луги, генерал Раден одним из первых переправился через Лугу и со своим 17-м Либавским полком (бывший 1-й Ливенский) взял с боя село Высоцкое, затем ‒ Русское Копорское, а вечером 16 октября вошел в Красное Село.

Продвигаясь дальше, 17-й Либавский полк подошел вплотную к железной дороге, ведущей с Балтийского вокзала в Петергоф и Ораниенбаум, когда 6-я дивизия красных перешла в наступление из Петергофа на Ропшу и Русское Копорье.

24 октября 17-й Либавский полк получил приказ вернуться в Красное Село и выступить по Ропшенскому шоссе на Русское Копорье, уже занятое красными.

Генерал Раден стремительно, без выстрела, атаковал утром 25 октября части 6-й стрелковой дивизии в Русском Копорье, захватив более 400 пленных и 3 пулемета.

Рассчитывая развить успех, генерал Раден приказал около 12 часов дня 25 октября продолжать наступление в направлении Петергофа. В этом бою 25 октября 1919 года под селом Копорье генерал барон Фердинанд фон Раден пал смертью храбрых.

Поднимая бойцов в атаку, он был смертельно ранен пулей в шею, и скончался, не приходя в сознание.

Тело его было вынесено с поля боя, и погребено на кладбище в Красном Селе.

Воистину, он до самой смерти достойно носил на груди свой Георгий

Штабс-капитан барон Николай Анатольевич Будберг писал в эпитафии генералу Радену:

«Уроженец Курляндии, он много лет верно служил своему Государю и России... Он сделал все, что только возможно было:

будучи генералом, служил взводным, будучи моряком, отдал жизнь там, где это было нужнее всего ‒ на подступах к Петербургу.

Воистину, он до самой смерти достойно носил на груди свой Георгий».

Это ‒ гордость России

В послесловии к книге Николая Рутыча «Белый фронт генерала Юденича. Биографии чинов Северо-Западной армии», из которой заимствована большая часть приведенных сведений о жизни и подвигах русского офицера Фердинанда фон Радена, Игорь Домнин отметил очевидный, но мало замечаемый факт:

«Знакомясь с биографиями белых офицеров, сражавшихся на северо-западе [а также на западе, юге и востоке], невольно обращаешь внимание на множество немецких, польских, скандинавских фамилий:

Ливен, фон дер Пален, фон Неф, фон Глазенап, Вилькен, фон Крузенштерн, Людинкгау-зен-Вольф, фон Раден, Дзерожинский, Ежевский, Люндеквист и др.

Причем у многих из них в прибалтийских, тогда уже независимых республиках, либо других местах, откуда они происходили, сохранились имения, в относительно спокойной обстановке оставались семьи.

И все же они не покидали фронта.

Шли под пули, получая тяжелые ранения (светлейший князь Ливен), погибали (барон Раден), не оставляли армии в дни ее агонии и сами умирали от тифа (Ежевский), вели опасную работу в тылу или на службе у красных и поплатились жизнью (Люндеквист)...

Ничем иным, кроме их российского патриотизма, державного сознания, укорененными в них долга и чести русского офицерства, к которому все они принадлежали, невзирая на нерусские фамилии, этого не объяснишь.

Это ‒ гордость России, ее характерная историческая черта.

Эти слова в полной мере относятся и ко второму герою «посольского сидения» тогда мичману Карлу Иоакимовичу фон Дену. Расскажем теперь и о нем.

К сожалению, биографических данных о нем в открытом доступе еще меньше, чем о его командире в «Пекинском десанте». Но мы все же попробуем.

Карл Иоакимович фон Ден

Карл Иоакимович фон Ден (1877, Ревель ‒ 1932, Польша). Капитан 1-го ранга.

Родился 28 февраля 1877 года в Ревеле в дворянской лютеранской семье. В 1897 году окончил Морской кадетский корпус, произведен в мичманы.

В 1898 году назначен на суда Эскадры Тихого океана.

Вахтенный начальник на мореходной канонерской лодке «Храбрый» (1898). Затем на крейсере «Россия» (1899-1900).

В 1900 переведен на эскадренный броненосец «Сисой Великий». В составе русского десанта участвовал в обороне осажденной российской миссии в Пекине.

24 августа 1900 года награжден Орденом Святого Георгия 4-й степени:

«В воздаяние примерной храбрости и самоотвержения, оказанной при защите в течение свыше 2-х месяцев Императорской миссии в Пекине от нападений китайских мятежников».

По представлению союзных послов награжден также орденом Почетного Легиона.

Произведен в лейтенанты, и с 7 ноября 1900 года по 14 июня 1901 года служил вахтенным начальником на крейсере «Разбойник».

Апрель-май 1901 года. Офицеры крейсера «Разбойник» (слева-направо):

первый ряд: лейт. Пекарский Г.П., судовой врач колл. ас. Чернышев Д.И., командир ‒ кап. 1 р. Комаров Л.И., ст. офицер - лейт. Шульц М.Ф., лейт. Нозиков П.П., лейт. фон Ден К.И. (с Георгием, крайний справа);

второй ряд: мичм. Серебренников Н.М., мичм. Рааб-Тилен Т.Л., мех. Антонов Н.А., лейтенант Никанов В.В., лейт. Палецкий П.П., лейт. Викорст Н.Э., мичм. Таубе Г.Н.

Русско-японскую войну встретил в должности вахтенного начальника императорской яхты «Штандарт». Боевого офицера потянуло «на фронт».

Карл фон Ден подал рапорт, и был назначен помощником командира подводной лодки «Сом» князя Трубецкого. Участвовал в первой атаке на японские корабли под его командованием.

Впервые в мире

Русско-японская война 1904-1905 гг. стала первой в мировой истории, в которой приняли участие подводные лодки – корабли нового типа, которые к этому времени еще только начинали занимать свое место в составе военных флотов ведущих морских держав мира.

2/15 мая 1904 года у Порт-Артура на минах, выставленных минзагом «Амур», подорвались броненосцы «Ясима» и «Хацусе». Японцы посчитали, что их атаковали подводные лодки, и вся эскадра долго и яростно стреляла в воду.

Командующий 1-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал В.К. Витгефт приказал дать радиограмму, что адмирал благодарит подводные лодки за удачное дело. Японцы перехватили это сообщение и «приняли его к сведению». Чтобы окончательно укрепить их в этом мнении во Владивосток по железной дороге начали отправлять подводные лодки. В конце декабря 1904 года там уже находились восемь подводных лодок.

Ни в одной из стран мира к началу русско-японской войны еще не было выработано осмысленных взглядов на роль подводных лодок в составе их флотов. Поэтому Морскому ведомству России приходилось разрабатывать планы использования своих подводных лодок в войне на море, не имея никакого опыта.

Никто реально не представлял, на что способны подводные лодки и как они должны действовать. Командир «Сома» лейтенант князь Владимир Владимирович Трубецкой писал, что «…лодками, по существу, никто не руководил, а тем командирам, которые хотели что-либо сделать, инициативы не давали… Все приходилось делать впервые, даже придумывать командные слова для управления лодкой». Иные из этих «командных слов» сохранились и до нашего времени: «По местам стоять. К всплытию», «По местам стоять. К погружению», «Продуть балласт», «Осмотреться в отсеках» и т.п.

Боевая деятельность подлодок в ту войну в основном свелась к несению дозорной службы, ведению ближней разведки и охране побережья в районе Владивостока. Но однажды нашим подводникам удалось в дозоре обнаружить японские корабли. Наконец-то командир «Сома» князь Трубецкой видел в перископ не учебный щит-цель, а корабли врага. И естественно, решил немедленно атаковать. Лодка погрузилась и начала маневрировать, выбирая позицию для залпа. Но тут глазастые японцы обнаружили ее и, открыв огонь, пошли на таран.

Нырнув на 12 метров «Сом» уклонился от тарана, и стал вновь выбирать позицию для залпа. Однако, внезапно опустившийся на море туман позволил кораблям противника скрыться. И все же это была первая боевая подводная атака, пусть и не доведенная до конца, в истории мирового и отечественного подводного флота и совершил ее лейтенанты князь Владимир Трубецкой и Карл фон Ден. Впервые в мировой истории встретились новые противники ‒ надводные корабли и подводная лодка, начав в тот далекий день противостояние, неоконченное и по настоящее время. Но почин был положен.

С прибытием во Владивосток подлодки «Щуки» фон Ден был. назначен ее командиром. Сохранился даже снимок лодки и ее командира:

Командование это правда продлилось недолго, и начале 1906 года фон Ден убыл в Петербург, продолжать службу в Гвардейском экипаже.

Между войнами

Послужной список Карла Дена от японской до мировой войны выглядит так:

В составе Гвардейского флотского экипажа, командир роты (1906-1910).

Закончил курс Подводного Плаванья (1907).

Орден Святого Станислава 2-й степени (1907).

Старший лейтенант (11.6.1907).

Капитан – лейтенант (29.3.1909).

Старший офицер эсминца «Войсковой» (20.4.1909 - 1910).

Старший офицер яхты «Царевна» (8.2.1910 - 1911)

Капитан 2-го ранга (6.12.1911).

По данным Списка офицерских чинов русского императорского флота 6 декабря 1912 года был произведён в капитаны 1-го ранга.

Старший офицер яхты «Александрия» (3.12.1911-1913).

С 29 апреля 1913 года – командир эсминца «Войсковой», с которым и вступил в войну.

Как дружба с Царской Семьей на корню карьеру губила

Но самое, может быть, важное событие в жизни Карла Дена в этот период, это встреча с Юлией Александровной Смольской, ставшей в 1907 году его женой.

Лили фон Ден

Юлия – это та самая знаменитая Лили Ден, ближайшая подруга Императрицы Александры Федоровны, и автор первой апологетической книги о Царской Семье – «Подлинная Царица» [The Real Tsaritsa], вышедшей в 1922 году в Лондоне. В ней она противопоставил свое свидетельство очевидца тому потоку клеветы, который в «просвещенной» Англии изливался на внучку их королевы Виктории, едва ли не с большим напором и остервенением, чем в России.

В февральско-мартовские дни 1917 года Лили оставалась в Александровском дворце вместе с Государыней, которую успели предать почти все, несмотря на то, что в это же время был болен сын, Лили ‒ кстати, Крестник Царицы. И только арест Лили по приказу Керенского разлучил ее Александрой Федоровной.

Часто пишут, что вот мол, женился Карл на подруге Императрицы, и конечно, «подправил» себе карьеру.

На самом деле, все было с точностью до наоборот.

Весьма вероятно, что, не войдя в «обойму» близких друзей Царской Семьи, фон Ден достиг бы значительно больших чинов. Это трудно себе представить, но, если все правители, включая и таких незаурядных, как, скажем Екатерина II, своих друзей и фаворитов двигали вверх на ответственные посты, чтобы занять верными людьми ключевые точки, то у Николая и Александры все было наоборот.

Вот что пишет об этом сама Лили:

«… Нет нужды говорить, что внимание, оказываемое мне и моему малышу Царской Семьей, было темой для всяческих пересудов со стороны придворных.

И я пришла к определенном выводу. Я твердо решила, что никакие материальные соображения не должны повредить этой дружбе, являвшейся источником такой радости для меня.

Муж мой целиком был согласен со мной и всякий раз отказывался от постов, о которых время от времени заходила речь.

Государыня поняла и одобрила мою точку зрения.

- Вы всегда можете рассчитывать на Меня, если все останется прежним, - сказала Она. - Я не хочу потерять свою Лили, дав ей официальную должность».

В результате, человек, которого любила и которому доверяла вся Семья, любимец Цесаревича, называвшего, как и Царевны, Карла фон Дена – «Пекинский Ден», в критические дни февра-марта 1917 не только не занимал поста типа командующего Гвардейским экипажем, или хотя бы той его частью, что охраняет Царский Дворец и окрестности его, но был отделен от Петербурга морями и океанами.

В 1916 году прекрасного боевого офицера Гвардейского экипажа капитана 1-го ранга Дена назначили командиром выкупленного у Японии крейсера «Варяг», с тем чтобы перегнать его на Мурман во Флотилию Ледовитого океана.

Дело может и неплохое, но вот оказалось в феврале, что Ден – на «Варяге», да еще ремонтироваться в Англию ушел. Верный Келлер со своим 3-м Конным корпусом в районе Румынии воюет, остатки выжившей на Стоходе Гвардии уж точно не в районе Пскова или Ставки, и тем более не в Петербурге, где их присутствие могло бы сыграть большую воспитательную роль…

Да, хорошо иметь друзей безкорыстных и не рвущихся к постам и должностям. Вот только получается тогда, что посты эти и должности занимают вовсе не друзья. Со всеми вытекающими…

Вот такая печальная история.

Так что остался наш бравый, талантливый и храбрый каперанг в Англии, уже даже без «Варяга». Ждал там три года свою Лили и сына, ‒ хоть здесь счастье улыбнулось – дождался. Потом, как все эмигранты без грантов – перекати-полем, вроде в Польшу. Там и скончался в 1932 году в возрасте 55 лет.

Лили пережила мужа на 30 с лишним лет. Она, впрочем, и моложе на 11 лет была.

И скончалась все же в Риме, а не в Польше.

Роль Посланников кончена в Пекине

Но мы сильно ушли вперед по времени от жаркого пекинского лета 1900 года.

Вернемся теперь назад. В последние дни мая 1900 года.

31 мая боксеры перерезали телеграфную линию Пекин-Кяхта.

Но 27 мая от нашего посла М.Н. Гирса успела прийти телеграмма:

«…роль Посланников кончена в Пекине, дело должно перейти в руки Адмиралов»^[7].

Так что дипломатия молчит.

Слово Адмиралам.

Продолжение следует