В детстве, собираясь в школу, мы с братьями прокручивали пластинки с записями известных исполнителей. Запомнились некоторые слова из услышанных песен, в частности «Опустела без тебя земля…» в исполнении известной певицы. Как ничто другое эти слова отражают настроение после кончины о. Леонтия. Говоря о масштабе его личности, неизбежно прибегаешь к таким категориям как «Церковь», «Россия», «Русский народ». Вряд ли соответствует действительности известное: «Незаменимых людей нет». Он был незаменим. С болью это ощущается в сердце.
… «Мирское отпевание в Орехово-Зуево, священническое в Нижнем Новгороде» - так завещал почивший. Все мысли были направлены на Нижний Новгород, и не представлялось, что тело будет привезено сначала в Орехово-Зуево. До Нижнего 500 км. Ехать придется ночью, а на утро две большие службы - Литургия и отпевание. Неуверенность и растерянность. И вдруг узнаю, что в Орехово-Зуево с 11 утра сам митрополит возглавляет отпевание. Острое ощущение необходимости непременно проститься с усопшим. За считанные минуты заполучил массу телефонов родственников о. Леонтия, но, увы, в ответ только гудки, что и понятно - шло отпевание. На чем ехать? Что ожидает в пути в связи с объявленным карантином? Успею ли до вывоза гроба в Нижний? Вопросы, вопросы. Владыка Викентий советует позвонить о. Константину - зятю о. Леонтия. Опять, только гудки на другом конце провода. И вдруг, когда я уже отчаялся и сложил крылья, после очередного звонка о. Константину услышал от него, что отпевание закончилось и все идут на трапезу. Лечу по почти пустынной дороге на такси. После поворота на Орехово-Зуево еще раз звоню о. Константину. «А мы уже в храме» - услышал я его умиротворенный голос. Значит, с минуты на минуту эскорт направится в Нижний. Подъезжаю к храму. Неподалеку от входа один из зятей о. Леонтия с помощниками занимается доведением до кондиции могильного креста. «Не смотрите на сварку, иначе будут болеть глаза» - предупреждает он. Откуда-то сверху из притвора храма высыпает молодое старообрядческое духовенство - один аскетичнее другого. Сразу стало неловко за свой «трудовой мозоль» - заметно выступающий вперед «диабетический» живот, который не в состоянии привести в норму даже такие огромные объемы поклонов, как на Марьино стояние.
На середине храма простой некрашенный и необитый гроб. Рядом никого нет. Быстро хватаю подручник и творю три земных поклона с известными словами прощания с усопшим. Краем глаза вижу, как слева вырастает фигура митрополита. Тепло поприветствовав меня, он немного сказал о заслугах почившего и потом предложил пройти на трапезу. Немного помявшись, поднимаюсь наверх, выражаю соболезнование матушке о. Леонтия и другим его родственникам. Все очень любезны и благожелательны. В атмосфере разлита легкая «радостотворная печаль». «Отец Леонтий любил Вас» - говорит мне матушка. В сердце что-то екнуло, к горлу подкатил комок: «А он был для меня как отец» - выдавливаю в ответ.
Вспомнил еще слова усопшего: «Нам с отцом Леонидом Гусевым очень повезло – у нас очень хорошие матушки». С интересом слушаю рассказ о жизненном пути о. Леонтия – он продолжался до момента принятия им сана. Особенно запомнилось, как батюшка отстаивал приговоренный к разрушению в 1965 году храм в Горьком и как потом активно участвовал в обустройстве храма на Бугровском кладбище, переданный властями взамен разрушенного. Попросил матушку через несколько дней продолжить свой рассказ. Слушая ее, активно потребляю предложенные блины и булочки, запивая вкусным компотом. На дорогу так же положили немало вкусных яств. Пишу эти строки «с глазами на мокром месте, вспоминая дорогой облик почившего, его неповторимый волжский говор, добрый взгляд.
Немного не хватало на прощании слез – речь, конечно, идет не о каком-то надрыве, не о воплях, приличествующих язычникам. Все-таки мы северные люди – более сдержанные и скупые на слезы. Вспомнился рассказ очевидца проводов в последний путь Патриарха Алексия I, возглавлявшего РПЦ четверть века. У одра почившего собрались архиереи, сотрудники синодальных учреждений, помощники. Все были потрясены произошедшим, находились в напряжении, обледенело-оцепеневшем положении. Атмосферу разрядил «южанин» - грузинский Патриарх (кажется, Ефрем). «Ну что, ушел от нас, лежишь, молчишь, а меня на кого оставил» - говорил он, с сердечной теплотой обращаясь к умершему, как к живому. Обстановка разрядилась, на глазах собравшихся появились слезы, послышались горестные вздохи.
Бросилось еще в глаза отсутствие представителей власти и общественности, местного благочинного РПЦ, наконец (без венков, конечно, – они не приняты в старообрядческой среде; а с благочинным, как говорят, о. Леонтий был дружен). Наверное, очень сильно повлияла эпидемическая угроза.
На обратном пути еду в машине митрополита. Владыка немногословен. Я рассказал ему о своей поездке в Рим, он о своем паломничестве в Бари к мощам свт. Николы. Поговорили об обстановке в связи с эпидемией, о моих последних статьях. Как всегда в дороге он сосредоточенно читает – в это время его отвлекать неудобно. Такой же благожелательный и внимательный. Вспомнилось, как во время трапезы на одном из дней его Ангела я, замешкавшись, оказался у «разбитого корыта» - всю имеющуюся рыбу в момент «снесла» сидевшая рядом молодежь. Недолго думая, изловчившись, я запустил «лассо» - вилку в блюдо с рыбой сидевшего неподалеку высокого именинника. Мой демарш не остался незамеченным от цепкого владычня ока. Снисходительно улыбнувшись, митрополит пододвинул ко мне свою рыбу.
Из глубины души воззвал я ко Господу о том, чтобы успеть проститься с дорогим для меня человеком. Я остро чувствовал, что если этого не произойдет, то глубокий осадок останется у меня на душе на всю оставшуюся жизнь. Благодарение Богу! Царство Небесное почившему!
.jpg)
