Родительские субботы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Когда душа о смерти вспомнит
и грустью сердце защемит,
тогда мы в Божий  храм приходим
во дни субботних панихид. 

В молчанье зажигаем свечи 
и тихо молимся о всех,
которых нет, а те  - далече.
Далече тех, кого уж нет. 

 

О тех, кому глаза закрыли, 
с кем встретили их смертный час,
О тех, кого мы так любили, 
и тех, кто так любили нас,
И тех, кто нас любил не очень,
и даже очень не любил,  
помянем, и попросим: 
Отче! 
Их,  ради нас, не погуби! 

Пусть по Любви Господь

всех судит - 
кто воевал, лечил, спасал… 
Кто душу полагал за  други
и благодарности не ждал. 
Всех помянём,  ушедших в вечность - 
туда, куда и мы уйдём. 
Горят на панихиде свечи, 
хор «Память вечную» поёт…

Где «те далече», где их души, 
что преступили тот порог? 
Достигли участи ли лучшей
иль нет?
То знает только Бог. 
И сам,  когда сей мiр покинешь, 
и перейдёшь из жизни в смерть, 
то в церкви, так же,  панихиды
усопшим душам будут петь.

А кто глаза тебе закроет  - 
пусть тот в церковной тишине
вот так же тихо,  со свечою, 
молился бы и о тебе.

                       ***

 

 

 

 

 

         ПОЗДНО

 

Мир этот странен;

и все мы в нём - странники.

Путь наш проложен с рожденья

до смерти.

Что же мы чаем - из Рая изгнанники -

здесь на земле, в суете круговерти?

Где всё по-прежнему - «хлеба и зрелищ!»,

где всё такое  нетвёрдое, зыбкое.

Тлением пахнет, и время ощерилось

черепно-лицевою улыбкою…

 

Сроки последние

этого мира

скоро наступят.

Рано иль поздно…

Рядом с корнями  

ляжет секира,

а при дверях станут  

Ангелы грозные.

 

Как-то не страшно,

всем вместе - пред Господом;

Вот сколько нас!

Батальонами в Небо!

А одному…

Согласитесь, не просто.

Как-то озноб пробирает по телу.

Страшно не это:

не - к праху вернуться,

тело оставив законному тлению.

Страшно, увидев себя, ужаснуться

и перед Богом предстать в изумлении…

 

Жалка душа…

И дела её жалки.

Те,

что при жизни земной сотворила.

Те,

что лежат в уголке катафалка -

бренные ценности  бренного мира.

 

Там - ничего.

Ни карманов, ни прочего.

И ни сомнений уже,

ни вопросов.

 

 

В самом начале срока бессрочного -

голым и бо́сым -

стоишь перед Господом.

Там не сыграешь в орла или решку.

Нет за душой ни копейки,

ни грошика.

Только грехи - два воза и тележка…

Жалка душа

как дрожащая кошка.

Жалка душа,

когда всё понимает,

что было нужно и как было надо,

и что теперь ничего не исправит,

и что всё это - и названо адом.

 

Поздно…

Так ад называется просто.

Поздно…

Так просто и ясно.

Казалось бы…

Поздно…

Вот новое Небо и Звёзды -

но не для Вас.

И к кому теперь жалобы?

 

Зябко, морозно,

хоть нечему мерзнуть;

тяжко и скучно,

и всё это - в Вечности…

Кто же придумал

вот это вот «Поздно»?! -

Как-то жестоко  и безчеловечно!

 

Да, человече,

ты ж сам и придумал:

«место без Бога, лишенное Света».

И не спасёт тебя

чёрный твой юмор.

Здесь всё по-взрослому:

песенка спета.

Всё по-серьёзному,

не понарошку.

Страшно стоять -

бесконечная паперть…

Может быть, эту дрожащую кошку

Тот,  Кто Любовь

и  помилует  как-нибудь.

                 *** 

Неделя пред Великим Постом: о Страшном Суде.