ПРОРОКОВ В ОТЕЧЕСТВЕ НЕТ, НО ОТЕЧЕСТВО ЕСТЬ
Ничего хорошего от будущего ждать не приходится. Дальше всё будет так, как сейчас, а сейчас всё хуже некуда, или всё будет ещё хуже.
И тот, кто пытается открыть, предугадать будущее, обязан знать тексты Писания, а из Писания известно то, что на святом Иоанне Крестителе кончилось время пророков. Кончилось их время, от кого же ждать пророчеств? А люди будто этого не знают и, как малые дети, паки и паки надеются, что из будущих времён грядут к нам радости. Откуда их взять? Мы их заслужили? Однополые маршируют по Европе, куда ещё страшнее? Никого не вразумляет, что Содом и Гоморра, Помпея и Карфаген домаршировались. В аду живём.
Конечно, мучают предчувствия бедствий в будущем, в котором никто уже не уверен. Но, опять же, разве нам не сказано: каждому дню довлеет злоба его? И разве кто-то из нас безсмертен? Все мы будущие покойники. И что страшиться земной кончины, если она неизбежна?
Листал газеты и журналы конца 19-го, начала 20-го века с предсказаниями на столетие вперёд. О, сколько умников, «пророков» вещают о близком счастье наступающего 20-го века. И что, что-то сбылось? Какое там счастье - вошли во времена всеобщего ужаса, горя, ненависти. Надеялись на технику – она стала обслуживать убийство. Надеялись на науку – она разбежалась по направлениям, которые всё дальше друг от друга. Надеялись на человека, что он станет лучше – он звереет.
Хотели жить лучше, а сами лучше не становились, вот в чём дело. Но как стать лучше без Бога? Да никак!
А в 20-м веке только Господь и спас, и сохранил Своё малое стадо. А уже оно вытащило из бездны и остальных.
А в 21-м веке на людей обрушилась и засыпала их лавина информации, в которой 90 процентов ненужной, лживой и вредной, но кто её разгребёт, засыпаны прочно, ни вздохнуть, ни выбраться из-под завалов.
Но спасение есть.
Надо, чтобы нас мучило не будущее, а прошлое, вот оно в чём. Будущее так и так все равно наступит, а прошлое можно исправить. Как? Очиститься от грехов, которые тяготят. Их тяжесть может быть сброшена с плеч и каждого человека, и всего народа через покаяние. И только покаяние заслужит нам хорошее будущее.
И хотя, как всегда, не будет пророков в своём Отечестве, живём в мире жадности, корысти, который сами для себя создаём, так хотя бы постараемся умереть по-человечески. Хотя бы себя спасти. И свою семью.
ВСЯ БИБЛИЯ В АЙФОНЕ
Да, именно так. Вся. Плюс молитвы вечерние, утренние, плюс каноны и акафисты, плюс всё остальное. Вообще-то удобно. Собирается батюшка по просьбе верующих на крестины, на соборование, на молебен к больному, на освящение дома, на кладбище, да куда угодно, и не надо тащить тяжелые богослужебные книги. Сунул в карман мобильник и все дела. Но вообще даже как-то диковато представить при этом возгласы: «Святаго Евангелия чтение. Мир всем! Вонмем!» И вознести мобильник над головами? Ужас. Ну нет, это я уже выдумываю.
Сегодня приметил на ранней службе мужчину именно с мобильником. Он следил за ходом литургии. Я ещё успел подумать, что это вроде, может быть, и хорошо: и ушами слушает и глазами читает. Хорошо для запоминания. Но вряд ли прилично перед батюшкой и дьяконом: вроде как за ними следит, правильно ли служат, по букве ли.
Мобильник его - вот в чём штука - вдруг зазвонил. Мужчина торопливо нажал кнопку, ответил и побежал к выходу. Полное ощущение, что служба шла в храме, но ворвались разбойники и кончилась молитва.
Но не в нашем, а в его малюсеньком электронном «храмчике». Который хочет командовать. И командует. А уже начиналась «Херувимская».
ПИСАТЕЛИ ТЕРЯЮТ читателей и начинают почти отчаянно за них цепляться. То есть писать как-то позаковыристей, вроде как поинтересней А получается плохо. Это у Лескова, Платонова получалось, а вот нынешние на стилевых изысканиях срезаются. Тексты становятся искусственными, бездушными. Это в лучшем случае попытка словотворчества, а в обычном выдрючивание.
ГОРОД ГЛУПОВ и глуповцы - это и прежние и, сразу скажу, и многие нынешние жители областного центра. Единственного, кстати, в России ещё не вернувшему себе настоящее своё имя. Уже Самара, а не Куйбышев, Пермь, а не Молотов, Ижевск, а не Устинов, Воронеж, а не Варейкис, Новосибирск, а не Эйхе, Екатеринбург, а не Свердловск, Петербург, а не Ленинград. Скажут: а Ульяновск? Но давно и прочно это имя связывается не с вождём под псевдонимом Ленин, а с очень приличным человеком, много сделавшим для просвещения жителей Симбирской губернии, Ульяновым Ильёй Николаевичем.
В отношении города Глупова дело совсем другое. Глупов, это от Салтыкова-Щедрина, который жил в этом городе. И прославил его в меру своих наблюдений. Писатель изрядный, умный, точный. Но желчный, но злой даже, и более социальный, нежели национальный. Достоевский так откликнулся на его кончину: «Как волк, напился русской крови, и отвалился в могилу».
Хорошо помню разговоры кировской интеллигенции 70-х, 80-х годов, которая была как везде: слушала «голоса», была всем недовольна, ругала порядки и безпорядки, словом, была в курсе. Ещё то надо заметить, что в Вятке, начиная примерно с середины 19-го века нравственную погоду во многом определяли личности невятского происхождения: ссыльные революционеры, нерусские писатели. Хорош Александр Грин, а всё уводит от Вятки в Зурбаган, Добавлял нелюбви к городу и С-Щедрин. А поток ссыльных поляков и вовсе был катализатором недовольства. В Уржуме, где вырастал Серёжа Костриков, особенно сильна была польская диаспора. Как раз и Серёжу, и не только его, поляки и развращали.
И добились своего. Взбаламутили народ, ввергли в революцию. Убили животворное имя Вятка. Помню, интеллигенты-областники так и говорили: «Да у нас не Киров, у нас город Глупов».
Конечно, Глупов, соглашусь я. И во многом доселе так. Ну кто бы из умных был против возвращения имени родному городу? Родному, у которого насильно отобрали наречённое при рождении имя. Все равно что - идёт человек по имени Иван, прилично одетый, в русской рубашке, идёт своей дорогой. Его встречают, срывают с него рубашку, напяливают вместо неё какой-то лапсердак, говорят: «Ты теперь не Иван, а Эдик, и пойдёшь не туда, куда шёл, а куда мы тебе укажем».
Каково?
БЛУДНЫЕ ДЕТИ
Сегодня в церкви Евангельское чтение о блудном сыне. Вроде бы и понимаешь обиду старшего сына: работает, не гуляет, а узнаёт, что радость в доме, пир на весь мир посвящён младшему брату. Который промотал отцовские денежки с блудницами, изголодался, изорвался, есть захотел и вернулся. И о нём радость и ликование. А брат разве не заслужил уважения? «Но брат твой погибал. И он вернулся, он получил жизненный урок», - говорит отец. И это главное в притче - возвращение. Но обязательно через раскаяние. «Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим». От Луки (15-21).
Думая о нынешних блудных сыновьях, а их нынче очень много, видишь, что уходят они из семьи, страны, общества даже не физически, не все же бегут за границу, уходят нравственно, предавая и родных и родину. Поддавшись голосу либеральных сирен, они черствеют душой, мысли о сытой жизни вытесняют из их душ и сердец чувства любви к родине, этому главному чувству стояния человека на земле.
И уже видим, что не считается предательством лить грязь на Россию, соглашаться с ложью телевидения, радио, интернета, с тем, что фашистскую Германию победила не Красная армия, а, оказывается Европа. Которая Европа? Это та, что сдалась на милость Гитлеру, поднявшая лапки кверху, бросавшая цветы под гусеницы немецким танкам? Мы-то гранаты бросали.
Засеяли Европу русскими костями, печалью и горем взошли они тогда на русской земле. Конечно, утешились мы радостью победы, но радость эта стала постепенно зарастать сорняками лжи и ненависти.
Юбилей Победы взывает к памяти о пролитой крови. Но всё тише её голос, смиренно лежат герои в могилах. А уже и могилы осквернены, опозорены уничтожением памятников над ними.
Конечно, позор этот не для погибших, а для того ворья, которое ворует итоги войны. И сколько ещё пройдёт времени, пока заблудившиеся наследники вернутся к пониманию правды.
А многие уже и не вернутся душой и сердцем к России. Вот ведь как горько, как жалко - и не на войну ушли, а погибли.
Бедные, блудные дети.
Но ведь, возразят мне, они ещё живые. Да, живые, живут, ходят, едят, разговаривают, либералов слушают. Но, вспомним, как Спаситель, за три дня до Распятия, говорит Отцу Небесному: «… тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели…». Конечно, Он говорит об Иуде. Говорит ещё до Голгофы, ещё Иуда жив, но уже получил тридцать сребреников от иудеев за предательство, предал Сына Божия первосвященникам, и ведёт их слуг в Гефсиманский сад.
То есть он, Иуда, уже погиб.
