Борьба со злом

  «Спаси, Господь, людей Твоих и благослови достояние Твоё, победы христианам даруя и Крестом Твоим сохраняя Твой народ» (Тропарь Кресту и молитва за отечество — в переводе на современный русский язык).

 

Святой Георгий Победоносец убивает змея

          (икона символизирует победу над злом)

        

§1. Святитель Филарет Московский о различных видах врагов и, соответственно, различном отношении к ним говорит: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими». Отметим, что эти слова не расходятся с наставлением Спасителя: «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39), поскольку оно относится лишь к насилию, причиняемому нам лично.

Так профессор А.П. Лопухин, при толковании Мф. 5:39, говорит: «Морисон спрашивает: “должны ли мы никогда не противиться злому человеку?” и отвечает: “да, должны противиться часто и до последней степени. Но это противление никогда не должно быть делом личной мести; а здесь Спаситель именно и говорит о личной мести, и только о ней”»[1] (13:106. См. толкование на Мф. 5:39).

Аналогично толкуется данный текст и в «Троицких листках»: «Желая показать, что и ветхозаветный Закон был, в сущности, основан на любви к ближнему, что он не для того был дан, чтобы угождать мстительности человеческой, а напротив, чтобы обуздывать ее и погашать зло, Христос Спаситель вырывает самый корень зла — любомстительность, и прямо указывает, в каком расположении сердца христианин должен встречать обиды, если хочет поступать по духу Закона, а не по букве его: А Я говорю вам: не противься злому. Это не значит, что вовсе не нужно наказывать всякое зло; защищать невинных и наказывать злых есть священная обязанность начальства, и апостол Павел называет начальника Божиим слугой, отмстителем в наказание делающему злое (Рим. 13:4).

Сам Христос Спаситель бичом изгнал из храма Божия оскорбителей святыни Его. Когда дело идет о славе Божией, о спасении ближнего, тогда противься злу, делай все, что можешь, чтобы зло прекратилось; но когда обида касается одного тебя, когда от нее нет никому другому вреда, а в твоем сердце начинает кипеть чувство мести, тогда — не противься злому. “Не говорит: не противься брату, — объясняет святитель Иоанн Златоуст, — но злому, показывая тем, что брат наносит тебе обиду по наущению диавола, и таким образом, слагая вину на другого (на диавола), весьма много ослабляет и пресекает гнев против обидевшего. Противься лукавому так, как повелел Сам Спаситель, то есть готовностью терпеть зло. Сим образом ты действительно победишь лукавого. Ибо не огнем погашают огонь, а водою”» (16. См. толкование на Мф. 5:39).

Б.И. Гладков также считает, что данную заповедь (Мф. 5:39) не следует понимать буквально, и приводит из Евангелия, оказанное Иисусом Христом сопротивление злу. «Евангелист Иоанн повествует, что когда озлобленные иудеи схватили камни, чтобы убить ими Иисуса, то Он не подставил Себя под удары, а отвратил их, сказав: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? (Ин. 10,31–32). Этот кроткий вопрос проник в заскорузлую совесть иудеев и оказал свое действие: камни выпали из рук их! Таким образом, угрожавшая Иисусу опасность, зло, было отвращено, и притом отвращено противлением ему, но только не злом же, а добром. А если так действовал Сам Иисус, давший нам заповедь о непротивлении злому, то очевидно, что Он понимал эту заповедь не буквально.

Не буквально понимал Христос и приведенный Им пример непротивления злому: подставление другой щеки. Евангелист Иоанн свидетельствует, что когда опрашивал Иисуса первосвященник Анна и один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? — то Иисус не подставил другой щеки, а отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? (Ин. 18,22–23). Не подставил Христос другой щеки не потому, чтобы хотел уклониться от вторичного оскорбления; исполняя волю Отца Своего, Он уже готов был отдать Себя на мучительную смерть, которую не раз предсказывал, и потому удар служителя по другой щеке не мог бы устрашить Его; если бы, действительно, необходимо было подставить другую щеку, если бы заповеди Его надо было исполнять буквально, то Он, несомненно, подставил бы ударившему Его и другую щеку. Но Он поступил иначе: кротким вопросом Он воспротивился злому служителю и тем избавил его от повторения тягчайшего преступления…

Итак, показанные Иисусом примеры исполнения заповеди о непротивлении злу доказывают, что Он вменил нам в обязанность не смотреть безучастно на проявление зла, а сопротивляться злу, искоренять его. На вопрос же — как, какими средствами, сопротивляться злу? — отвечает Сам Иисус, говоря: благотворите ненавидящим вас; то есть: за ненависть, за зло, причиненное тебе, не мсти; но и не бездействуй, а воздавай за зло добром, сопротивляйся злу, но только не его оружием. 

Поясняя Свои слова, Иисус привел примеры сопротивления злу добром: кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два (Мф. 5:39–41). Но это только примеры исполнения заповеди; примеры же нельзя возводить на степень заповеди; к тому же примерами этими не исчерпываются все способы противления злу добром.

Главнейшая заповедь Христа: люби ближнего, не только друга, но и врага своего, как самого себя, и потому поступай с ними так, как хочешь, чтобы с тобой поступали. Этой заповедью разъясняются все недоразумения, возникающие при толковании других, вытекающих из нее заповедей. А потому следует признать, что, приведя лишь три примера противления злу добром, Иисус тем самым предоставил Своим последователям самостоятельно, на основании главнейшей заповеди Его, решать в каждом отдельном случае, какими способами проявления добра они могут победить зло.

Итак, ветхозаветная месть, которую, по жестокосердию евреев, лишь терпел закон Моисея, как терпел и отпущение жен, и клятву, — запрещена Господом Иисусом безусловно; сопротивление же злому запрещено условно, а именно: сопротивляясь злому, не делай зла, а твори добро.

Эта заповедь о непротивлении злому, судя по приведенным примерам исполнения ее, дана лично самому претерпевающему зло; но так как бороться со злом приходится и третьим лицам, при которых совершается зло, а также целым обществам людей или народам, то мы рассмотрим применение ее во всех трех случаях» (7:235,236).

§2. Б.И. Гладков о противлении злому самим претерпевающим зло пишет.  «Так как Христос пришел водворить на земле Царство Божие, Царство Добра и Любви, и уничтожить власть тьмы, то Он и обязывает нас не бороться со злым его же оружием, а побеждать злого той силой, какой у него нет, силой кротости и любви. Если кротость, смирение и всепрощающая любовь подвергающегося насилию не воздействует сразу на злого, то готовность пострадать еще более, например, подставление другой щеки, может обезоружить и самого закоренелого злодея. И кто сделает вам зло, спрашивает Апостол Петр, если вы будете ревнителями доброго? (1Пет. 3:13)» (7:237).

Действительно, смирение и кротость в ряде случаев способны умиротворить злобного нападающего. Однако, наверное, каждому из нас известны многие примеры и обратного характера. Ведь несопротивление претерпевающего зло может вызвать у нападающего чувство вседозволенности и спровоцировать его на ещё бо́льшую агрессию, в частности, — на нападение и на других людей. Таким образом, если агрессор не получит адекватный отпор, то его агрессия может принести различным людям большой вред и даже непопровимое зло.

Здесь показателен и поучителен жизненный пример, приведённый в одной из

социальных сетей. В одном из школ учился задиристый мальчик, который не давал покоя своим одноклассникам, и, особенно, одной девочки. Эта девочка каждый день приходила домой в слезах. Никакие уговоры на мальчика не действовали.

Тогда родители, исчерпав методы увещевания, научили свою дочь дать сдачи мальчику путём сильного удара кулаком в нос. Девочка так и сделала. Поскольку из разбитого носа сильно текла кровь, то вызвали родителей девочки и мальчика. Однако одноклассники подтвердили, что девочка сделала это защищаясь от надоевшего всем задиры, и её никто не ругал.

После данного конфликта произошло разительное изменение поведения мальчика. Он стал вести себя спокойно и никого больше не задирал. Таким образом, применение грубой силы оказало положительное влияние на: мальчика, поскольку он перестал задирать одноклассников; одноклассников, к которым теперь никто не приставал в классе; на девочке, которую теперь никто не обижал; учительницу, которой теперь не нужно было разбираться в ежедневных конфликтах между учениками.

Иначе говоря, девочка, — защитив себя силой, — сделала доброе дело не только для себя, но, в конечном итоге, и для нападавшего на неё мальчика, и для своих одноклассников, и для своей учительницы.

Заметим, что и в Ветхом завете неоднократно говорится о мерах воспитания детей с применением наказания, например, «Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит, тот с детства наказывает его»[2] (Прит. 13:25).

Архимандрит Михаил в толковом Евангелие пишет: «Око за око, и зуб за зуб: законы, изложенные в Лев. 24:20, Втор. 19:21. Строгие, даже суровые, законы эти даны были “не для того чтобы друг у друга вырывали глаза, но чтобы удерживали руки свои от обид; ибо угроза, заставляющая страшится наказания, обуздывает стремления к делам преступным” (Злат.)» (11:89,90. См. толкование на Мф. 5:38);

«Но само разумеется, что все эти заповеди о терпении обид, об отречении от возмездия, как направленные собственно против иудейской любомстительности, не исключают не только общественных мер к ограничению зла и наказанию делающих зло, но и частных личных усилий и заботе каждого человека о ненарушимости правды, о вразумлении обидчиков, о прекращении для злонамеренных возможности вредить другим: ибо иначе самые духовные законы Спасителя по иудейски обратились бы только в букву, могущую послужить к успехам зла и подавлению добродетели. Любовь христианина должна быть подобна любви Божией, но любовь Божия ограничивает и наказывает зло; и любовь христианина должна терпеть зло только в той мере, в какой оно остаётся более или менее безвредным для славы Божией и для спасения ближнего; в противном случае должна ограничивать и наказывать зло, что особенно возлагается на начальство (Рим. 13:1-4). Господь Сам, когда Его ударили в ланиту, говорит оскорбившему: что ты меня бьёшь? (Ин.18:23) и заповедовал ученикам своим спасаться от притеснений и гонений бегством. Апостол Павел, в случае оказываемой ему несправедливости, вместо того, чтобы безропотно страдать, обращается за судом к начальству (Деян. 16:35-40; 22:23-29; 25: 9-11) и первосвященнику, велевшему его бить, отвечал с укоризною (Деян. 23: 2-4)»)» (11:90,91. См. толкование на Мф. 5:39).

Поэтому, адекватное сопротивление злу силой, — когда зло направлено на нас лично, но может перейти и на других из-за нашего бездействия, — не только допустимо, но и целесообразно.

Таким образом, если зло касается только нас самих и при этом в сердце появляется обида и чувство мести, тогда — не следует противься злому[3]. Апостол Павел пишет: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь. Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья[4]. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим. 12:19-21). Как поступать с личными врагами Иисус Христос показал нам, когда на кресте молился за распинавших Его: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34).

Этим мы выполним наказ (наставление) Спасителя и заработаем венцы, то есть преобразуем зло в добро для себя. Однако здесь придётся победить себя в себе, преобразовать себя, что довольно трудно. Ибо, — как говорит архимандрит Иоанн Крестьянкин, — «победа над собой — самая трудная из всех побед по причине силы врага, ведь я сам и есть свой враг. И борьба эта самая длительная, ибо оканчивается она только с окончанием жизни. Борьба с собой, борьба с грехом всегда останется подвигом, а значит, будет страданием...»[5].

Доктор филологических наук, профессор, академик Д. С. Лихачёв также считает, что нужно начинать именно с себя: «Мне хочется напомнить мысль, быть может, банальную, но для меня очень серьезную: небольшой шаг для человека — большой шаг для человечества. Исправить человечество нельзя — можно исправить только самого себя. Накормить ребенка, не сказать грубого слова, перевести через дорогу старика, утешить плачущего, не ответить на зло, дорожить своим призванием, суметь смотреть в глаза другому человеку. Все это гораздо проще для одного человека, но для всех сразу очень трудно. Вот почему всегда нужно начинать спрашивать с себя. Это ведь тоже признак культуры — жить, не слишком многое себе прощая. Мое любимое изречение — обязательно посади дерево — даже если завтра конец света» (8).

§3. Когда же зло причиняется нашим близким, — то реакция на это должна быть уже иной! Кроме того, если насилие, причиняемое кем-то нам лично, может от того же самого источника стать насилием и для других людей, включая наших близких, то нам необходимо принять соответствующие меры в отношении этого источника зла, даже несмотря на связанный с этим собственный риск.

Так святой великомученик Димитрий Солунский благословил христианина Нестора на смертный поединок с убийцей христиан — гладиатором Лийем. А апостол Павел даже говорил, что «желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян» (Рим. 9:3,4). Ибо «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13).

Б.И. Гладков о противлении злому третьими лицами пишет. «Но если злой нападет в моем присутствии на другого, то как должен я поступить? Воспротивиться злому, хотя бы силой, защитить подвергшегося нападению, или же безучастно смотреть, как совершается зло?

Толстовцы говорят, что всякое противление злу силой воспрещено, и потому, если на злого не действуют убеждения, то надо предоставить ему беспрепятственно совершить все задуманное им зло.

Но они забывают, что и нападающий (злой), и подвергающийся нападению по отношению ко мне, свидетелю проявления зла, оба — мои ближние; по заповеди Христа, я должен любить и того и другого, и я же должен противиться злому, творя добро. Но, спрашивается, сотворю ли я добро, проявлю ли я любовь к обоим, если предоставлю злому беспрепятственно совершить задуманное им зло? Сотворить добро по отношению к злому я могу только отвращением его от совершения зла как греха, губящего его душу. Сотворить добро по отношению к подвергающемуся нападению я могу только избавлением его от угрожающего ему зла. Следовательно, проявить любовь к обоим и сотворить для них добро я могу только отвращением зла; поэтому противление злу составляет в таком случае, мою обязанность, вытекающую из смысла заповедей Иисуса Христа.

Но где предел этому противлению? Должен ли я противиться злому с самоотвержением, с опасностью для моей и его жизни?? Должен ли я любовь к ближним и желание сделать обоим им добро ставить выше опасений за свою жизнь? На эти вопросы отвечает Сам Христос, говоря: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15,13). Говоря так, Христос понимал под именем друзей всех вообще ближних, а под словом душу – жизнь. Заповедуя нам проявлять высшую степень любви к ближним — пожертвование собственной жизни для спасения их от зла, Он тем самым указал, что в борьбе со злом или злым, нельзя останавливаться на полпути из опасения самому пострадать, а надо действовать с готовностью, в случае надобности, и душу свою положить за начатое доброе дело.

Толстовцы, поясняя свое учение на примере нападения разбойника на беззащитного ребенка, говорят: “Какой бы страшный разбойник ни нападал на какого бы то ни было невинного и прекрасного ребенка, христианин не имеет основания, отступив от данного ему Богом закона, делать над разбойником то, что разбойник хочет сделать над ребенком; он может умолять разбойника, может подставить свое тело между разбойником и его жертвой, но одного он не может: сознательно отступить от данного ему Богом закона, исполнение которого составляет смысл его жизни” (Л.Н. Толстой. О непротивлении злу). Словом, толстовцы признают, что христианин, желающий буквально исполнить заповедь Иисуса о непротивлении злу, может, в приведенном для примера случае, подставить самого себя под нож разбойника, но не должен, не смеет силой препятствовать разбойнику убить беззащитного ребенка.

Но ведь в таком случае принесение христианином самого себя в жертву злобе разбойника будет бесцельным, бессмысленным. Заповеди Иисуса о пожертвовании жизнью своей для блага ближних он этим не исполнит, потому что никакого добра не сделает ни разбойнику, ни ребенку; напротив, доведя разбойника до двойного убийства, он тем самым ему же причинит зло, возложив на душу его новый грех; притом, имев возможность спасти жизнь ребенка и, несмотря на это, предоставив разбойнику беспрепятственно убить его, он тем самым как бы соглашается на причинение ребенку зла и чрез это становится повинным в смерти его. Поступив так, толстовец причинит зло и разбойнику, и ребенку, и сам совершит тяжкий грех, становясь участником (попустителем) убийства. Правда, он, если останется жив, будет утешать себя мыслью о том, что даже пальцем не тронул разбойника и потому буквально исполнил заповедь о непротивлению злу. Какое, скажет он, мне дело до того, что ребенок убит и что разбойник совершил тяжкий грех? Ведь я не противился злому, следовательно, исполнил заповедь буквально; таков данный мне Богом закон, исполнение которого составляет смысл моей жизни.

Так утешали себя и фарисеи, когда, желая буквально исполнять заповедь о субботнем покое, считали грехом совершить в субботу доброе дело. Что мне до того (говорил фарисей), что погиб человек, которому я отказал в помощи? Ведь я отказался спасти его в субботу, я благочестиво воздержался от нарушения данного мне Богом закона, исполнение которого составляет смысл моей жизни.

Но таких фарисеев обличал Христос, доказывая им, что они за буквой закона не замечали смысла его. Предостерегая же учеников Своих от такого понимания и исполнения заповедей, Он говорил: если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5:20). Впрочем, толстовцы равнодушно относятся к этим словам, так как не верят в Царство Небесное.

Таким образом, если заповедь о непротивлении злому сопоставить с заповедью о самоотверженной любви, то станет понятно, что непринятие мер к предотвращению зла, когда к тому представлялась возможность, составляет несомненное нарушение заповеди о любви; предоставление же злому беспрепятственно совершить зло, когда была возможность воспротивиться злому, то есть попустительство к совершению зла, составляет нарушение заповеди о противлении злу добром. Следовательно, употребление силы против злого с целью предотвращения зла, если ничем иным нельзя предотвратить его, не только не составляет нарушение заповеди о непротивлении, но есть необходимое следствие точного исполнения заповеди о любви и о воздаянии добром за зло (выделено — П.Д).

Но если я, действуя таким образом, вынужден буду причинить вред или видимое зло самому злому? Если, спасая ближнего от угрожающего ему зла, а злого от греха, с готовностью даже душу свою положить за спасение их, я иначе не могу достигнуть цели, как только совершив убийство или какое-либо телесное повреждение злого? Будет ли это грехом с моей стороны или, лучше сказать, вменится ли мне этот грех в вину? Если я, спасая ближнего, подвергаю свою жизнь опасности, то, конечно не преследую никаких лично своих целей, а всецело отдаюсь служению ближнему; если я, действуя таким образом, спас жизнь подвергшегося нападению, спас и душу злого от страшного греха, то эти добрые дела не искупят ли мой невольный грех, убийство злого? Ведь я был поставлен, помимо своей воли, в печальную необходимость выбирать одно из двух: или допустить убийство невинного и гибель души злого и за то принять на свою душу двойной грех, или же отвратить зло и грех злого, рискуя самому совершить зло. Третьего исхода нет, если не считать бесцельного, по совету толстовцев, подставления самого себя под нож разбойника. А потому, если я был поставлен в необходимость выбирать из двух зол и выбрал меньшее, совершив притом же два добрых дела, то полагаю, что вынужденный грех мой будет мне прощен, что на весах божественного правосудия свершенный мной с самоотвержением подвиг спасения ближнего перевесил мой грех и, во всяком случае, я буду менее виноват, чем если допущу совершиться злейшему преступлению (выделено — П.Д)» (7:237-240).

§3. Также и слова «любите врагов ваших» (Мф. 5:44; Лк. 6:35) не относятся к врагам Отечества, веры и наших близких. Преподобный Паисий Святогорец учит: «Пусть тот, кто сражается на войне за Веру и Отечество, осенит себя крестом и не боится, ведь он имеет помощником Бога!» (47). По мнению И.А. Ильина: «необходимость оборонять родину, веру и святыни ставит человека в положение не воспитателя, а воина» (1:280). И великий святой — преподобный Сергий Радонежский — благословил и вдохновил благоверного князя Димитрия Донского на смертный бой с татарами. И, кроме того, «послал ещё двух своих иноков (Александра Пересвета и Андрея Ослябю — П.Д.) убивать татар» (1:454).

Архимандрит Михаил в толковом Евангелие пишет: «Очевидно, что с заповедью о любви к врагам совершенно не согласна была бы такая любовь к врагам, с которою соединялось бы соучастие в их действиях; напротив, истинная любовь требует иногда обличений и укоризн, когда из-за вражеских действий оскорбляется слава Божия или совращаются люди с пути спасения. Посему и Сам Господь, и Его Апостолы нередко обращались ко врагам своим со словом грозным, обличительным (Мф. 23:33; Гал. 1:8; Деян. 23:3; 1Ин. 45:16; 2Ин. 10 и др.)» (11:94. См. толкование на Мф. 5:44).

При этом, хотя война — не Божий выбор, а выбор падшего мира, вмешательство Бога в ход войны ясно говорит о том, что даже в таком крайне жестоком виде насилия, как война, — в определённых случаях,[6] — можно получить помощь у Бога[7]. А ведь «Он твердыня; совершенны дела Его, и все пути Его праведны; Бог верен, и нет неправды в Нем; Он праведен и истинен» (Втор. 32:4). О помощи Божьей тем, кто воюет за дело Божье, в частности, говорит Иуда Маккавей: «ибо не от множества войска бывает победа на войне, но с неба приходит сила. Они идут против нас во множестве надменности и нечестия, чтобы истребить нас и жен наших и детей наших, чтобы ограбить нас; а мы сражаемся за души наши и законы наши» (1Макк. 3:19-21).

Б.И. Гладков о противлении злу соединенными силами народа, или о войне, пишет. «Хотя Иисус Христос не касался вопросов государственных и на вопрос о том, позволительно ли давать подать кесарю, ответил — отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Мф. 22,21), — однако это не дает нам права отвергать Его заповеди в тех случаях, когда мы действуем сообща, целым обществом, народом. Если в борьбе со злом своими единичными силами мы должны в выборе средств борьбы руководствоваться заповедью о любви к ближним, то несомненно, что то же чувство любви должно руководить нами и в борьбе против зла соединенными силами народа. Поэтому нападение одного народа на другой с целью причинить ему зло и из этого зла извлечь для себя выгоду, составляя грубое нарушение заповеди о любви к ближним, не может быть оправдано никакими соображениями, как не может быть оправдано и нападение разбойника с целью поживиться за счет своей жертвы. Но другой-то народ, на которого сделан разбойничий набег, должен ли безучастно смотреть на хищнические последствия такого набега, или же может оказать сопротивление нападающему на него?

Толстовцы говорят, что всякая война сопряжена с убийством и насилием, а так как убийство и всякое иное противление злому силой воспрещено, то поэтому воспрещена всякая война, хотя бы оборонительная, вызванная беспричинным хищническим набегом другого народа.

Говоря так, толстовцы забывают, что народ, на который совершается хищнический набег другого народа, состоит не только из взрослых людей, способных отразить нападение, но и из стариков, женщин и детей, нуждающихся в защите. Предположим, что все способные воевать взрослые люди такого народа были бы толстовцами. Желая по-своему исполнить заповеди Христа о любви к врагам и непротивлении злу, они должны были бы без всякого сопротивления отдать себя, своих стариков, жен и детей, свое и их достояние во власть врагов своих. Но, исполняя таким образом заповедь о любви к врагам, исполнят ли они заповедь о любви к тем ближайшим из всех ближних своих, к тем беззащитным членам своих семейств, которых, по заповеди Христа, они тоже должны любить и даже душу свою положить за них?

Если они считают себя в праве самостоятельно распоряжаться своей жизнью и без сопротивления подставлять себя под пули и штыки неприятеля, то, спрашивается, какое право они имеют так же самовластно распоряжаться жизнью тех, которые ждут от них защиты? Кто дал им право приносить жизнь этих беззащитных в жертву своим убеждениям? Несомненно, что, поступая так, они не только нарушат заповедь о любви к этим беззащитным, но и примут еще на себя ответственность за то причиненное беззащитным зло, какое они могли бы отвратить. Следовательно, заповеди Христа они все-таки не исполнят, а злу дадут восторжествовать и тем окажут содействие водворению на земле не Царства Божия, а царства грубой силы, царства зла.

Итак, в войне двух народов один народ совершает зло безусловное, а другой, взявшийся за оружие после того, как истощил все меры убеждения и уступок ради предотвращения зла, хотя и совершает зло, но зло относительное. Убивать врага хотя бы и на войне — грех, но предоставить врагу беспрепятственно убивать, порабощать беззащитных и неповинных — грех более тяжкий. Печальная необходимость заставляет из двух зол выбирать меньшее.

Отдельные лица, призываемые для участия в войне, то есть воины, не могут, конечно, отказываться от исполнения своих обязанностей, ссылаясь на то, что всякая война грех. За несправедливую войну несут ответственность перед Богом не воины, а те, которые ее начали, имея возможность не начинать. Если бы Христос смотрел на всякого воина так же, как смотрят толстовцы, то есть как на убийцу, то, несомненно, высказался бы по этому поводу хотя один раз; однако во всем Евангелии мы не находим об этом ни одного слова; но так как Он не осудил капернаумского сотника за принадлежность к числу римских воинов и не повелел ему оставить свою службу после того, как исцелил его слугу, то следует заключить, что Иисус Христос не считал убийцами тех, которые, защищая ближних своих, душу свою полагают за них» (7:240,241).

В Христианском катехизисе на вопрос: «Всякое ли отнятие жизни есть законопреступное убийство?» приводится следующий ответ: «Не всякое отнятие жизни есть законопреступное убийство. Не является беззаконным убийство, когда отнимают жизнь по должности, как-то: 1) когда преступника наказывают смертью по правосудию. 2) когда убивают неприятеля на войне за Отечество» (2:115. См. «О шестой заповеди»).

И в Новом Завете мы находим пример применения силы против неправедности, показанный нам Самим Богочеловеком: «Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, также и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин. 2:13-16. См. также Мк. 11:15-17; Мф. 21:12,13).

И слова Иисуса Христа: «Возврати меч свой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф. 26:52), — сказанные Им после того, как «один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо» (Мф. 26:51), — не говорят о полном запрете сопротивления злу силой (хотя эти слова иногда и приводят именно как обоснование полного запрета сопротивления злу силой).

Словами «Возврати меч свой в его место»[8] Иисус, — по мнению святителя Иоанна Златоуста, — остановил горячность Своих учеников, «показывая, что случившееся с Ним соответствует Писанию». Ибо, если «происходящее со Мною подтверждается Священным Писанием, то для чего вы сопротивляетесь?» (4. См. толкование на Мф. 26:51). Ведь ещё не была совершена добровольная Искупительная Жертва, заключающая в себе победу над грехом и смертью. Блаженный Феофилакт Болгарский тоже полагает, что «все это совершилось, дабы исполнились Писания, предвозвестившие все это» (3:463).

Именно поэтому Спаситель и сказал Петру: «Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (Мф. 26:53). В Евангелие от Иоанна о данном событии говорится: «Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» (Ин. 18: 11). По словам святителя Иоанна Златоуста Иисус Христос так объясняет и «разрешает недоумение, для чего Он восхотел предать Себя. Сие же бысть, говорит Он, да сбудутся писания пророческая (Мф. 26:56)» (16. См.  толкование на Мф. 26:51).

Об этом же повествует и следующее. Когда Иисус Христос начал открывать ученикам Своим, что Ему «должно пострадать ... и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мф. 16:21; Мк. 8:31), то Пётр «начал прекословить Ему» (Мф. 16:22; Мк. 8:32). В ответ Иисус сказал Петру: «отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16:23. См. также Мк. 8:33). Таким образом, смысл слов: «Возврати меч свой в его место» заключается в том, чтобы ученики Спасителя не препятствовали исполнению Писаний.

При этом слова: «все, взявшие меч, мечом погибнут», приведённые в Мф. 26:52 (в других Евангелиях эти, или аналогичные им, слова отсутствуют), по-видимому, относятся не ко всем, «взявшим меч», а лишь к тем, кто сам нападает и к тем, кто применяет излишнюю силу и жестокость при защите от нападения[9]. При таком толковании, данные слова и ранее приведённые из Библии примеры применения силы (о помощи Божьей в войнах; о том, что Иисус в Иерусалимском храме выгнал «продающих» и «меновщиков денег»), а также и другие примеры (о словах и действиях святых в отношении применения силы при защите Отечества и близких), будут находиться в соответствии друг с другом.

Приведём слова архимандрита Михаила в отношении использования для защиты (собственной и других людей) оружия — мечей, высказанное им в толковом Евангелие:

«Ученики Господа не носили с собою обыкновенно мечей, какие носили путешественники в Палестине для защиты от нападавших разбойников. Господь, посылая их при Себе на проповедь в Палестине, не позволял им брать мечей, удостоверяя их чрез это самое в безопасности их. Но после вечери Он объявил им, что теперь (тому, кто вздумал бы защищаться) нужно было бы даже продать одежду и купить меч, и когда одни сказали, что у них есть два меча, Господь сказал: довольно (Лк. 22:38). Конечно двух мечей не было довольно для отражения нападавшей вооружённой толпы; но по смыслу речи Господа, довольно было для напоминания ученикам о предстоящей опасности от разбойнического нападения посланных Синедрионом»[10] (11:504. См. толкование на Мф. 26:51);

«Выражение (все взявшие меч, мечом погибнут — П.Д.) может быть изъясняемо не в одинаковом смысле. Или: противящиеся силою и оружием распоряжения власти (в настоящем случае Синедриона) будут наказаны, следовательно, опасно противодействовать власти силою.  Или: эти люди, как римские воины, так и пришедшие с ними иудеи — подпадут наказанию за поругание невинного; Бог отмстит за Него их же собственным оружием. Или: вооружаться одному против многих вооруженных опасно; таковой может потерять собственную жизнь»[11] (11:504,505. См. толкование на Мф. 26:52).

По мнению архиепископа Аверкия (Таушева): «Неужели в наше время каждому честному и сознательному христианину еще может быть не ясно, что безусловное “всепрощение” нужно лишь врагу Христову — Антихристу, дабы люди окончательно потеряли чувство различения добра и зла, помирились бы со злом, охотно приняли его, а затем — и самого Антихриста, не помышляя о борьбе с ним?

Это — не больше, как лицемерно-фарисейское лукавство врага, жаждущего нашей погибели! Ведь если бы христианское всепрощение, дарованное нам Воскресшим Христом-Спасителем, простиралось, так сказать, автоматически и на тех, которые не желают каяться и исправлять свою жизнь, тогда не давал бы Господь Своим Апостолам, а в лице их и всем их преемникам, пастырям Церкви, наряду с властью “разрешать грехи” власть “вязать” их и не сказал бы, явившись им по Воскресении: “Им же отпустите грехи, отпустятся им, и им же держите, держатся”, то есть: не отпустятся (Ин. 20:23). Какая, в самом деле, беспредельная и безрассудная дерзость — считать себя любвеобильнее Самого Бога и “исправлять” Евангелие Христово, сочиняя какое-то свое собственное “евангелие”!

Будем же всячески беречь себя, братие, от этой лукавой закваски современного фарисейства! Решительно борясь со всякими самомалейшими проявлениями зла и греха в своей собственной душе, не будем бояться вскрывать и изобличать зло повсюду, где оно в современной жизни себя обнаруживает – не по гордости и по самолюбию, а единственно — по любви к истине. Наша главная задача в это лукавое время лживого бесстыдства — сохранить всецелую верность и преданность подлинной Евангельской Истине и Начальнику нашего спасения — воскресшему тридневно из гроба Христу — Жизнодавцу, Победителю ада и смерти» (3).

Вместе с этим в Писании сказано: «Не соревнуй человеку, поступающему насильственно, и не избирай ни одного из путей его» (Прит. 3:31). Приведём комментарий этого текста Библио-Центром. «…Неужели применение силы — всегда плохо? Очевидно, нет, ведь и Тора в некоторых случаях не запрещает прибегать к силе. Вопрос лишь в том, применяется ли она для соблюдения данных Богом заповедей или для их нарушения … И самое страшное тут не в применении силы как таковом (само по себе это действие нельзя считать ни хорошим, ни плохим) и даже не в нарушении справедливости по отношению к ближнему (хотя, и оно страшно), а в том, что сила, направленная против заповеди, данной Богом, делает нас Его врагом, ставит между Ним и нами стену, преодолеть которую будет очень непросто. А логика применения силы такова, что один акт насилия неизбежно повлечёт за собой другой, и стена будет расти всё выше и выше. Та самая стена, которая, если её не разрушить, закроет нам дорогу в Царство. Навсегда» (9).

Кстати говоря, и от врагов может быть некоторая польза. Ибо «враги Христа и Царства, свидетельствуя свою ненависть, доказывают реальность и силу того, что ненавидят. Примазавшиеся лицемеры, пытающиеся сделать свидетельство выгодным для себя бизнесом, тем самым свидетельствуют о Царстве как о чём-то таком, на чём можно попытаться паразитировать; а ведь даже паразиты выбирают для паразитирования объекты, которые могут дать им пищу. Конечно, самим “свидетелям” такого рода “свидетельство” не даёт ничего, оно лишь отдаляет их от Христа и от Царства. Но оно привлекает внимание тех, кто, быть может, посмотрит на Христа и на Царство совсем иначе, действительно становясь свидетельством, о котором сами “свидетели” даже не помышляли» (10).

Таким образом, враги истины (да и просто — правды), показывая свою ненависть к ней, доказывают её реальность и силу! При этом, чем больше будет сила истины и правды, тем больше будет, и сила ненависти к ним со стороны их врагов!

Добавим к этому, что «лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой» (из трагедии «Фауст» немецкого ученого и поэта Иоганна Вольфганга Гете (1749-1832). Эти, «знаменитые слова Гете», — как говорит доктор психологических наук, профессор Б.С. Братусь, — «носят поэтому отнюдь не метафорический, а прямой психологический смысл: и счастье, и свободу человек не может завоевать раз и навсегда, на всю оставшуюся жизнь, он (и это единственный путь) должен завоевывать, отстаивать их ежедневно» (5:57).

§4. Отметим ещё раз[12], что, если люди по своему морально-нравственному и духовному равнодушию не противятся злу и равнодушно допускают его, то они становятся не только его жертвами, но и его соучастниками![13]

Иными словами, если мы будет надеяться, что мир изменится к лучшему без нашего участия в этом, то такие надежды — призрачны. А призрачность — не только обманчива, но и вредна, поскольку отвлекает и отвращает от насущного и главного! При этом чужое горе может довольно быстро трансформироваться — и в наше собственное.

Таким образом, равнодушие к проявлениям зла, или нейтралитет в отношении зла, открывает ему дорогу в различных областях деятельности человека (морально-нравственной, духовной, социальной, экономической, политической), и является фактическим потаканием злу. Поэтому, равнодушие — это морально-нравственное и духовное преступление, поощряющее распространение зла. И любое равнодушие ко злу — является преступным и несоответствующим библейскому и святоотеческому учениям!

И вообще, в результате бездействия по защите праведности, справедливости и прав человека — вполне справедливо и закономерно рождаются грех и зло, в том числе, бесправие, беззаконие, несправедливость и неравенство[14]! И, как известно, только люди с рабской психологией и менталитетом могут считать свои кандалы обещанием, залогом и гарантом стабильности и процветания. «Ведь сон разума рождает чудовищ»[15]! При этом наше отношение к различным видам зла тоже должно быть различным. И постоянно следует помнить, что добро и зло — это духовный бумеранг, который всегда возвращается к своему источнику

 

ЦИТИРУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Ильин И. А. О сопротивлении злу силой. — М., ДАРЪ, 2005.

2. Филарет, митр. Пространный Христианский Катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. Изд. «Даниловский благовестник». Репринтное издание.

3. Архиеп. Аверкий (Таушев). Современность в свете Слова Божия. Слова и речи. Том 2. Слово 61: Отпущение грехов и мнимая христианская любовь и всепрощение. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://azbyka.ru/otechnik/?Averkij_Taushev%2Fsovremennost-v-svete-slova-bozhija-slova-i-rechi=2_61, свободный. — Загл. с экрана.

4. Толкование Священного Писания. Монастырь «ОПТИНА ПУСТЫНЬ». [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://bible.optina.ru/, свободный. — Загл. с экрана.

5. Братусь Б. С. Аномалии личности. — М.: Мысль, 1988.

6. Святое Евангелие от Матфея с толкованием блж. Феофилакта. М.: Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры; Новая книга, 1966.

7. Гладков Б. И. Толкование Евангелия. Свято-Троицкая Сергеева Лавра, 2002. Репринтное издание.

8. Беседа Дмитрия Лихачева и Фазиля Искандера: Обязательно посади дерево — даже если завтра конец света. Записала Ирина Кленская. // Еженедельная газета интеллигенции «Культура». № 36 (7196). 7-13 октября 1999 г. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://portal-kultura.ru/upload/iblock/b69/1999.10.07.pdf, свободный. — Загл. с экрана.

9. Сайт «БИБЛИЯ – ЦЕНТР». Мысли вслух на Прит. 3: 31. Опубликовано 24.09.2018. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.bible-center.ru/ru/note/20180924/main, свободный. — Загл. с экрана.

10. Сайт «БИБЛИЯ – ЦЕНТР». Мысли вслух на Флп. 1: 18. Опубликовано 25.09.2018. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: https://www.bible-center.ru/ru/note/20180925/main, свободный. — Загл. с экрана.

11. Толковое Евангелие. Евангелие от Матфея, Марка, Луки и Иоанна на славянском и русском наречии с предисловиями и подробными объяснительными примечаниями архим. Михаила в 2-х книгах. Книга 1. Евангелие от Матфея. М.: Издат отдел. Московского Патриархата, Донской монастырь, 1993. Репринт с изд. 1870.

12. Толковое Евангелие. Евангелие от Матфея, Марка, Луки и Иоанна на славянском и русском наречии с предисловиями и подробными объяснительными примечаниями архим. Михаила в 2-х книгах. Книга 2. Евангелие от Марка и Луки. М.: Издат отдел. Московского Патриархата, Донской монастырь, 1993. Репринт с изд. 1871.

13. Толковая Библия или комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета. Изд. Преемников А.П. Лопухина. Т. 8. Петербург, 1911. / Второе изд. Института перевода Библии. Стокгольм. 1987. Т. 3.

14. Святое Евангелие от Матфея с толкованием блж. Феофилакта. М.: Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры; Новая книга, 1966.