Казалось, будет вечным этот срок...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                *      *      *

 

Взойду  на мамино  крыльцо,

В  окошко  стукну  синей ранью,

Ее  лицо  мелькнет  в  герани,

Родное,  милое  лицо!

 

И  вновь  за  много лет  и зим

Наш  дом  веселым,  шумным  станет,

Отец  соления  достанет

И  все  положенное к  ним!

 

У этих  стен  секрет  простой,

Свое  целительное  свойство –

 С  души  уходит  беспокойство,

И обретается  покой!

 

И  все,   что было  – отлегло, 

Я  словно груз  нелегкий  скину…

И  кот  сибирский, выгнув  спину,

Потрется  об  ногу  тепло…

 

 

                 *  *  *

 

Про  жизнь  забыл  я  городскую,

Живу  среди  лугов  и нив

И  по  асфальту  не  тоскую, 

Себе  ни  в  чем  не  изменив.

 

Здесь  даже  звезды  ближе,  ближе,

И  задушевней  соловьи.

Заря   не  раз  еще  залижет

Все  раны   острые  мои.

 

Земля   моя!  Творец  и  лекарь!

Начало  всех  земных  начал!

Каким  немыслимым  калекой

К  тебе  не  раз  я  приползал!

 

Но  ты  снимала  боль, и  снова

Я  ощущал  приливы  сил,

Прости,  что  ласковое  слово

Тебе  сказать  я  не спешил…

 

Вот  и  теперь,  когда  мне  тяжко,

Спешу  к  тебе  в твой  птичий  гам

Прильнуть  к трепещущим  ромашкам,

Как к теплым  маминым  рукам…

 

 

 

                     *   *   *

 

                         Не  обижайте  матерей,

                         На  матерей  не  обижайтесь!

                                                              А. Зарецкий.

 

Ах,  мама,  мама...  Грустные  глаза,

И  грустная  улыбка,  и  тревога...

Сейчас  автобус  тронется в  дорогу,

А  я  опять  не  всё  тебе  сказал...

 

А  я  опять  спросить  тебя  не  смог:

Когда  ж  ты  только,  мама,  постарела?

Когда  сменить  косынку  ты  успела

На  этот  чёрный  с  розами  платок?!

 

Казалось,   будет  вечным  этот  срок,

Твоей  согретый  лаской  и  любовью,

Но  незаметно,  судорожно,  с  болью,

Опять  сглотну  нахлынувший  комок.

 

Теперь  уж  не  успею  всё  равно

Хотя  бы  только  взглядом  повиниться,

Лишь  письма  виновато,   словно  птицы,

Стучаться  будут  крыльями  в  окно.

 

Ты  их  впусти,  укрой  и  обогрей

Они  тебе  тихонько  пощебечут

О  том,  как  на  чужбине  душу  лечат

Слова,  глаза  и  руки  матерей...             

 

 

                                    *    *    *

 

Мы  стареем,  близится  наш  срок,

Но  всю  жизнь  мы для  кого-то   дети,

Будь  благословенно,  что  приветит

Нас  всегда  родительский  порог.

 

Будь  благословенен  этот  дом,

Где  когда-то  довелось  родиться,

Пусть  над  ним  поют  подольше  птицы,

Разливая  трели  над  окном.

 

Жизнь  меня порой  сбивала  с  ног,

Мне  казались  вечными  несчастья,

Но  спасало  мамино  участье,

Дорогое,  милое:  «сынок»...

 

И  опять  шагал   я,  сколько  мог,

Это  слово  будто  обязало

Улыбаться  снова  на  вокзалах,

Незаметно  сглатывать  комок.

 

Я  хочу,   чтоб  в  сумраке  дорог  ­-

Одного  хочу,  ничуть  не  больше  ­-­

Чтоб  звучало  нам  как  можно   дольше

Дорогое  мамино  ­- «сынок»...

                      

 

                  *  *  *

                               Ой,  васильки, васильки...

 

Помнишь  ли,  мама,  цветы -

Синие-синие   -  в  поле?

Я  собирал  их,  а  ты

Пела  мне  песню  про  Олю...

 

«Оленька  бросит  цветок,

Низко  головку  наклонит...»

Вспомню – и  тёплый  поток

Радостью  душу  наполнит!

 

О  горемычной  судьбе

Пела  ты с  грустью  и  болью,

Иль  примеряла  к  себе

Эту  несчастную  долю?!

 

Душу  рвал  грустный  мотив,

Не  пожелал  бы  врагу  я, 

Слёзы  в  глазах  затаив:

«Мама,  не  надо!  - Другую!»

 

Снова  в  полях  васильки

Словно  и  не  увядали...

Как  же  те  дни  далеки -

Чистые,  светлые  дали!

 

Как   далеки  те  деньки,

Образ  твой – в   памяти  милый...

Тихо  кладу  васильки -

Маме  кладу... на  могилу...