Ко дню памяти (12 января) русского бытописателя, поэта, журналиста, переводчика Аполлона Аполлоновича Коринфского (1868-1937) ниже мы публикуем одну из глав самого крупного его сочинения - «Народная Русь».
Публикацию (в сокращении, приближенную к современной орфографии) специально для Русской Народной Линии (по первому отдельному изданию: Коринфский А.А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. - М.: Изд. книгопродавца М.В. Клюкина, 1901) подготовил профессор А. Д. Каплин. Деление на части и подбор иллюстраций - составителя.
+ + +
Суеверное общение с природою, отовсюду обступающей быт народа-пахаря, создавшее своеобразные взгляды на жизнь и ее запросы, не могло не выработать и своих самобытных законов нравственности, вошедших с течением веков в плоть и кровь.
Свет веры Христовой, озарив темно-туманные дебри народной Руси, внес в ее жизнь новые понятия о пороке и добродетели.
Но христианское мировоззрение нашло слишком много родственного в русском народе и быстро приросло к его стихийной душе, мало-помалу заслоняя от взора просветленных очей обожествлявшего видимую природу язычника все темное-злое, руководившее некоторыми его побуждениями.
Языческое суеверие, упрямо державшееся в народе, до сих пор еще не вымерло в нас; но долгие века христианской жизни сделали свое дело: оно совершенно утратило всю свою тлетворность непосредственного влияния на жаждущую света любвеобильную крещеную Русь православную, труждающуюся с Божьей помощью на освященных вековым трудом пращуров родимых полях.
Пережитки древнеязыческого суеверия, явственно ощущаемые в обычаях современного крестьянина, являются уже не обрядами, а именно только обычаями, в большинстве случаев придающими более яркую окраску самобытному строю-укладу его жизни.
Эти суеверные обычаи - зыбкий, но прочно построенный мост, перекинутый с крутого берега цветистой старины стародавней к пологому побережью наших тусклых дней, утопающих-теряющихся в сером однообразии будничных забот, связанных с борьбою из-за хлеба.
В этих обычаях кроется-хоронится от безпощадной руки если не всеистребляющего, то всесглаживающего времени преемственная связь отдаленных поколений народа с их поздним потомством. Живучесть их - прямое свидетельство насущной потребности в этой невымирающей связи; в ней - залог самобытности русской народной жизни, своими, чуждыми для иноземцев, путями-дорогами идущей по безконечной путине веков.
Живая душа народа слышится в его могучем слове - песнях, сказаниях и пословицах, - создавшихся-слагавшихся на утучненной суеверием почве, взрастивших и могучих богатырей русского самосознания, увековеченных в народной памяти былинным песнотворчеством, и нищих духом - кротких сердцем - искателей душеспасительной правды-истины, воспетых в стиховных сказаниях, до сих пор разносимых по светлорусскому простору каликами перехожими, пережившими вымирающих не по дням, а по часам сказателей былин.
В Тульской губернии записана П. В. Шейном и несколькими другими собирателями памятников народного песнотворчества любопытная песня девушки, задумывающей мстить своему милому за измену. «Хорошо тому на свете жить, у кого нет стыда в глазах», запевается она: «ни стыда в глазах, ни совести, никакой нет заботки»...
Из дальнейших слов песни выясняется, что у самой певицы есть и горе, и заботушка: «зазнобил сердце детинушка, зазнобивши, он повысушил». За такое лиходейство готовится детинушке месть. «Я сама дружка повысушу; я не зельями, не кореньями - а своими горючими слезами!» и т. д.
Таким образом, как видно из самого заключения песни, начальные слова ее являются только поводом к ее цветистому сопоставлению.
Отсутствие же стыда-совести не только не представляется русскому народу хорошим делом, но и прямо-таки служит в его глазах явным свидетельством того, что перед ним - заведомо худой человек, в общении с которым надо «держать ухо востро», а не лишнее и запастись «камнем за пазухой».
Добро, по народному определению, является Божьим делом, зло - служением дьяволу, врагу рода человеческого. Добродетель - лестница на небеса; порок - лестница в «преисподняя земли». «Добро делай - никого не бойся», - гласит устами старых людей простонародная мудрость: «зло творить станешь - на каждом шагу по всем сторонам оглядывайся!», «Доброму человеку - весь мир свой дом, злому-порочному и своя хата - чужая!», «Добродетель - перед Богом на страшном суде - твой свидетель, порок - лихой ворог!», «Грехом заживешь - и деньги наживешь, да никуда кроме ада не придешь; добрыми делами жить - и с сумою ходить, да в раю быть!», «Добром жизнь украшается - что степь цветами; от греховной жизни цвет души вянет!» и т. д.
«От добра худа не бывает!», «От худа - и добра убывает!» - говорят в народе, но тут же себя оговорить готовы на иной лад сложившеюся пословицей, смахивающей на прибаутку: «Нет худа без добра, как нет и добра без худа!» Эта пословица - измышление податливой совести, если относить ее «худо» ко греху-пороку, а не к беде-напасти.
В одинаковой степени изречение - «За добро злом не платят!» является словом простодушной недальновидности, смотрящей на жизнь глазами младенца малого, которому все представляется в более светлом виде, чем это есть на самом деле.
С добродетелью не всегда по соседству удача живет, но в ней - по мнению русского народа-сказателя - ближайший путь к покою, душевному; а покой - родной брат счастью.
«Час в добродетели проведешь, все горе забудешь!» - говорит благочестивая старина, говоря - приговаривает: «Добро добро ведет!», «Кто добро творит, тому Бог оплатит!», «За добродетель Бог плательщик, - не берегись отпускать в долг!», «Сей добро, посыпай добром, жни добро, оделяй добром!..»
