Памяти дедушки

 

Здоровец Григорий Федотович родился в 1890 году в станице Старонижестеблиевской Кубанской области. Предварительную военную подготовку получил по месту жительства, а затем в 1911 году возрасте 21 года был зачислен в строевой разряд и отправлен нести службу в крепость Абин, ныне город Абинск. Участвовал в Первой мировой войне в составе 2 Полтавского кавалерийского полка Кубанского казачьего войска. После Приказа № 1, развалившего армию и посеявшего хаос, Второй Полтавский казачий полк организованно прибыл в составе Кубанского казачьего войска на Кубань и остановился в станице Ново-Джерелиевской. Полк простоял в станице месяц. Запасы продовольствия и фуража иссякали. И тогда казаки совместно со своим полковым начальством решили поступить так: полевые орудия,  шестидюймовые вместе с пулемётами сдать местному ревкому, а с винтовками, патронами, шашками, на лошадях демобилизоваться, разойтись по домам и каждый в своей станице должен решить сам, как поступить дальше... Так и было сделано... И Григорий Фёдорович выехал верхом на лошади из Староджерелиевской в сторону хуторов, один из которых назывался Гарькушин Кут, а ныне хутор имени Крупской, где проживала тогда его родная сестра, по тем временам очень состоятельная, Ольга Федотовна в замужестве Троян. А оттуда рукой подать до родной станицы, всего шесть километров. Возвратившись к жене и детям, занялся ремонтом и восстановлением подворья.                                                                                                Мирная жизнь продолжалась недолго. На Кубань докатилась смута. А в Гражданскую войну как известно -  мобилизация производилась насильно, кто занимал территорию, тот и производил мобилизацию. Поэтому побывал Григорий Федотович рядовым сначала у Врангеля, а потом  у красных. Бог его миловал он из этих потрясений вышел живым. Когда смута как-то успокоилась, стала  налаживаться мирная жизнь, он вступил в колхоз "Красная Армия", где работал в плотницкой бригаде и характеризовался правлением колхоза качественником, то есть, был лучшим плотником.     

    Образование получил домашнее. Читать и писать учили родители и старший брат Василий, вечерами просиживавший за Библией и оставивший на ней свои карандашные пометки. Кроме Библии в семье читали  Евангелие и Псалтирь, Откровение Иоанна и книги духовных стихов. Родители Григория Федотовича не только  посещали церковь, но были чтецами и певцами на клиросе.                                                                                                   

        Никто в семье политикой не интересовался, жизнь была их наполнена добыванием хлеба насущного.  Поэтому и Григорий Федотович ни  в какой партии не состоял. Он с грустью вспоминал тот трагический вечер в семье родительской, когда они возвращались на телеге всей семьёй с полевых работ и утомлённые тяжёлым трудом все уснули. И никто не заметил, как уснувшая младшая сестра Оля свалилась с телеги на дорогу, сильно ушиблась головой и спасти её не удалось. Она умерла. Да было такое у них в семье. Детей называли по святцам. И было две сестры Оли. Так их и называли Оля старшая и Оля младшая. Вспоминал он и другую историю. На полевые работы дети уехали одни без старшего. И опять уснули возвращаясь с поля, и в дороге отстал жеребёнок от лошади. Вернувшись домой, перепуганные дети оправдывались перед отцом: «Сёгодни уси, шо в стэпу робылы, своих лошат погубылы, а мы свое - тико у вечири», то есть, сегодня, кто работал в поле все потеряли своих жеребят, а мы своего - только вечером.                    

    Женился рано. И несмотря на то, что был младшим сыном в многодетной семье Федота Яковлевича и Ефимии, и по неписанным законам семейного уклада должен был проживать с родителями, - потребовал выделения своей доли и отселения. Отец его был категорически против отселения и в наказание выделил Григорию только пукарь, то есть плуг и слепую лошадь. Григорий Федотович ушёл на свободные земли, распределяемые по вновь заселявшейся улице Буцая. Построил своими силами с женой Анной Ефимовной просторную турлучную хату. Родили они четырёх сыновей и четырёх дочерей. А Федот Яковлевич крепко обиделся на сына Григория и не поддерживал с ним и с его родившимися детьми, своими внуками, никаких родственных отношений. В этом или в чём-то ином кроется неразбериха с его отчеством, остаётся только предполагать. Но следственное дело заведено на Григория Фёдоровича  Здоровец и лишь в единственной справке, подшитой в этом же деле, выданной правлением колхоза «Красная Армия» он назван Григорием Федотовичем. Но и в свидетельстве о рождении его родной дочери Марии записан отец Григорий Фёдорович Здоровец.     

Не избалованный жизнью он ремёслам  самостоятельно учился, рассчитывал только на себя и на свои силы. Никому не быть обузой, не быть ни откого зависимым - главная черта его характера. Его страстное желание быть самостоятельным даже родные сёстры принимали ошибочно за гордость: «Грыцько був дуже красывый и дуже гордый».                                                                         
   А он «дужэ красывый и гордый» выжил сам и спас всех своих детей  в  голод 1933 года. В страшные голодный год его семья спасалась тем, что он ловил рыбу, ходил на охоту, ставил силки и капканы в поле, если повезёт приносил иногда зайцев, стрелял птиц, водились они тогда в окрестностях, раскапывал норы грызунов и в них добывал зерно. Их хата стояла почти на окраине станицы. Рядом ерик и далее степь. Копал коренья в степи и по берегам Ангелинского ерика.  Анна Ефимовна насушила за лето сухофруктов из яблок,  груш, слив из собственного ими возделанного сада, и уродило у них накануне голода невероятно много кабаков, тыквы. Лихие люди рыскали по станице, отбирая у жителей зерно, бобовые, а на сухофрукты никто не зарился. Дочь Мария потом вспоминала: «В голодные годы так найилась кабакив, шо дэвытьця на их нэ можу. Разделывали птиц, надо было вычищать порох из тушек. И от одного этого запаха мутило и выворачивало. Хлиба хутилось, но хлеба не было». А ещё она проживая уже самостоятельно не стала заводить в своём огороде земляную грушу, топинамбур. Его много в огороде Григорий Федотович и Анна Ефимовна посадили. И топинамбур тоже напоминал о голоде.                                             Голод слава богу пережили, жизнь вроде бы начала налаживаться. Григорий Федотович, Анна Ефимовна и старшие дети  работали в колхозе «Красная Армия». Условия воспитания были жёсткими и суровыми. Едва ребёнок начинал ползать, его из колыски, то есть колыбели пересаживали в манеж. В нём он находился до той поры, пока не начинал ходить. Утром его туда помещали и забирали к ночи. Ставилась тарелка с едой, и он был предоставлен себе почти целый день. Если ещё кормили грудью, то брали на короткое время на руки, чтобы приложить к груди. Повзрослевшие дети к обеденному столу никогда не звались специально. Всё это как-то само собой происходило. Каждый ребёнок должен был научиться отвечать за свои поступки сам и причём без нравоучений, на них времени не было. Случилось так, что дочь Мария как-то заигралась вечером со сверстницами и опоздала к ужину. Когда прибежала домой, семья уже поужинала. «Я йисты хочу», - заплакала она. Отец Григорий Федотович снял ремень и стеганул по спине. Она на всю жизнь запомнила какой  горячий этот ремень, легла спать голодной и к ужину больше никогда не опаздывала. Однажды за обедом Григорий Федотович потребовал хлеба у Анны Ефимовны. А кто-то из детей недоуменно спросил: «Тату, ну якый дурак йисть галушкы с хлибом?» Казалось бы суровый и жёсткий муж и отец, каким был Григорий Федотович и будь он гордый и самолюбивый, то должен был облизать деревянную ложку и стукнуть по лбу вопрошающего. Но он усмехнулся в усы, взял хлеб из рук Анны Ефимовны и стал есть. То есть, жёсткость и суровость  не были чертой характера, это была жестокая необходимость  тех условий, в которых человеку надо было научиться  выживать.                                                                                                                         

     Григорий Федотович и Анна Ефимовна были наделены музыкальным слухом и красивыми голосами. По большим праздникам пели народные песни. Первой застольной песней они затягивали: «Зибралыся вси бурлакы до риднои хаты. Тут нам мыло, тут нам любо журбы заспиваты...» В песнях они, по природе не многословные, изливали и выговаривали всю душу.      

  Любил Григорий Федотович святки. Усаживался у окна и ждал колядников щедровальшиков. Они подбегали к окну, стучали в окошко со словами: «Можно поколядовать?» Он отвечал: «Колядуйтэ!» А на словах колядника: «То и хату рознэсу!» Усмехался и говорил домашним: «Ой вынэсить швыдче, дайтэ ий (или юму) хоть шо-нэбудь, а то ж хата из палэчкив злиплэна!».                                                

   Долгими зимними вечерами, управившись возле подрастающей тёлочки, задав  корму и напоив будущую кормилицу, похлопав её по спине, прощаясь на ночь, он возвращался в хату, усаживался на своё привычное место и плёл сетки для рыбной ловли, кошёлку жене, подшивал и ремонтировал  обувь домашних, изготовлял веники и мётлы. Постоянно что-то строгал и пилил. Вся обстановка в хате была изготовлена его руками, Не только богатства не было, но и особого достатка не было. Но необходимое для жизни: топчаны вместо кроватей, стол обеденный, лавки, табуретки, полка для посуды - было. Минуты, когда он брал кого-либо из младших детей, ставил на ногу и качал -  были редки. Иногда рассказывал байки. Знал их много. У дочери Марии сохранились в памяти  про «Цыгана и драбыну», про поросяток, «Цепи калёные».                                                                           

Но спокойная  жизнь расказаченного середняка хлебороба была кратковременной. В 1937 году колхозников в добровольно-принудительном порядке обязали подписываться на денежный займ.  Григорий Федотович отказался брать займ, сославшись на уважительную причину, что денег у него нет. Денег в то время не платили за работу, начисляли трудодни. Семья жила натуральным хозяйством. На трудодни выдавали продовольствие. Ему те активисты-станичники, кто вёл списки и агитировал на займ, посоветовали продать тёлку и подписаться на займ. Григорий Федотович ответил: «А дитэй своих я чим буду кормыть?» У них в семье торгашеская жилка вообще отсутствовала. Те же качества обнаружились и у дочери Марии. Уже в замужестве, её мужу удавалось поймать иной раз много рыбы в ерике. Ей и в голову не приходило пойти продать излишки рыбы на базаре, и что-нибудь другое купить к столу. Излишки рыбы она распределяла поровну и велела дочери отнести одну часть сначала одной бабушке её свекрови, другую половину её матери.                                      

   И крепко расстроенный от  вмешательства в личную жизнь и давления заёмщиков, Григорий Федотович, закончив работу в колхозе, возвращался домой и уже прошёл половину пути, как его догнал и присоседился в попутчики станичник Л., проживавший в соседнем квартале и работавший в этом же колхозе в кузне и сочувственно начал вздыхать, вызывая на откровенный разговор. И общий путь то у них был не дальний и не долгий. Ничего не подозревающий Григорий Федотович и сказал то в сердцах всего лишь о том, что наболело: «Лишили всех былых казачьих привилегий, разорили единоличное хозяйство. А теперь последнюю тёлку отдай. А чем же детей кормить?» А разве он был не прав? Его ведь, действительно, лишили заслуженных  поколениями праотцов и им лично всех прежних казачьих привилегий, его принудили отдать всё нажитое собственным трудом в общественное пользование. И теперь принуждают отдать единственную живность в подворье, тёлочку. Но тогда этого оказалось достаточно, чтобы  17 октября 1937 года по клеветническому доносу «о контрреволюционной агитации против советской власти и колхозов» он был арестован органами НКВД Ивановского района.                         

   Григорий Федотович, как записано в протоколе допроса от 24 октября 1938 года ответил: «Контрреволюционной деятельности я не проводил, а потому этого признать не могу». Но по свидетельству словоохотливых трёх станичников, в том числе и тех кто агитировал на займ, и кума, западного соседа, и кузнеца осуждён тройкой по 58-й статье на 8 лет с содержанием в исправительном трудовом лагере. С тех пор Анна Ефимовна и так женщина не очень разговорчивая и общительная с посторонними людьми, свойственную детям болтливость пресекала суровой фразой: «Язык голкой проколю, если будешь болтать!» Мария услышала её в свой адрес всего лишь один раз и этого было достаточно.                                                                                                                                    Здесь следует сказать о том, что как  только увели из семьи тёмной ночью Григория Федотовича, лихие люди такой же тёмной  ночью прорубили топорами в стене сарая проход и не с улицы, а зашли с тыльной стороны, с  огорода и увели тёлочку. Огород их окружён был по периметру тремя неогороженными межами соседских дворов. На межах как меты просто росли редкие акации. Такого исхода предвидеть неискушённый и бесхитростный  Григорий Федотович не мог.                                                                                    

  Отправили  его в Онежский исправительный трудовой лагерь Архангельской области. Прибыл он туда краснодарским этапом 17 февраля 1938 года. На  пересыльном пункте содержался с  17 по 20   февраля. А 21 февраля 1938 года был переведён в отдельный лагерный пункт № 2 (ОЛП-2), расположенный на усе № 1 Мехреньгской железнодорожной ветки.                                                                                                         

  Из лагеря он в письме попросил Анну Ефимовну сфотографироваться с младшими детьми и выслать  ему фото. Анна Ефимовна исполнила его просьбу. Произошло это событие в 1939 году. В одном из писем написал жене, что его за хорошую работу премировали и выдали новую стёганку - тёплую верхнюю зимнюю одежду. Потом Григорий Федотович сообщал о том, что подавал  просьбу о пересмотре дела. Но прокурор Ивановского района настаивал на прежней формулировке и 10 ноября 1940 года подписал заключение, что «приговорён к 8 годам ИТЛ правильно, а поэтому жалобу его оставить без удовлетворения». В последнем письме Григорий Федотович сообщал, что ему  всего-то пятьдесят лет, но он уже выглядит девяностолетним стариком и что работает теперь не на лесоповале, а сплавляет лес по Печоре. Упоминание реки Печоры оказалось  ошибочным. Как мне удалось выяснить,  сплав леса в ОЛП № 2 мог вестись только на реке Пукса и её правом притоке Перечега. Видимо, либо   перепутали Перечегу с Печорой, либо,  просто переиначили название реки на свой лад. Следом за этим письмом пришло извещение: "Здоровец Г.Ф. трагически погиб". А через неделю началась Великая Отечественная война".  Его четверо взрослых к тому времени сыновей сражались на фронтах Великой Отечественной войны. Трое вернулись с фронта живыми, умерли и похоронены на родине. Четвёртый пропал без вести. Наши воины, погибшие за пределами родной страны, похоронены и за могилами их ухаживают. А на просторах Интернета я обнаружила фото содержания захоронения немцев, повергшее меня в шоковое состояние и к нему комментарий: "На берегу оз. Ильмень, в д. Коростынь, в 1992 г. обустроено немецкое военное кладбище. В мемориале захоронения указаны данные 1426 солдат и офицеров, в основном, дивизии СС "Мёртвая голова", погибших в окрестности и умерших в госпитале в д. Коростынь. Здесь же размещался и санаторий для отдыхающих немцев, после войны переоборудованный в пионерлагерь (ликвидирован после развала СССР)".    

  А  у Григория Федотовича нет не только могилы, которая должна быть у каждого умершего или погибшего, нет даже места кладбищенского, нет даже единого общего поклонного креста на всех мучеников Онеголага. Как же душа его воскреснет без могилы, без креста в день Страшного Божьего Суда? Дело в том, что уже новая революция в России 90-х годов ХХ века смела с лица земли целлюлозный завод № 1, работавший на Победу в Великой Отечественной войне, не оставила следов от железнодорожной ветки, построенной силами узников ИТЛ Онежский. Мои поиски захоронения мученика и узника ИТ Онеголага пока завершились следующим сообщением человека, знающего те места: "На карте большого масштаба хорошо просматривается надпись - Осиновский ус, с выходом от Пуксоозеро, что совпадает и с расстоянием ОЛП-2 от п. Пукса. Таким образом, можно, с большой долей вероятности, считать, что ваш родич похоронен на кладбище в Пуксоозеро (где хоронили умерших и ОЛП № 4, 5, 9). Это кладбище, в те годы, располагалось на окраине Пуксоозеро в районе, где рядом позже разместился п. Дзержинец. Добраться до Пуксоозера от Пуксы можно на авто по грунтовой дороге, а найти место захоронения сложно, если повезёт встретить местного "аборигена" -  может примерно и укажет..." Но дальнейшие мои поиски и ответы из архива администрации Плесецкого района и сообщения в районной плесецкой газете опечалили настолько и убедили в том, что обитают теперь там люди не только не сведущие, не помнящие, но уже какой-то совершенно иной формации.                                                                                          

   В жертву заводу и на алтарь Отечества отданы тысячи жизней таких же мучеников ИТЛ как и Здоровец Григорий Федотович. Зарастает там снова лесом земля, покрывается тиной забвения. Покрываются тиной забвения и человеческие души. Свершается новое расчеловечивание. Житель Пуксоозера раскапывал грядку под картошку. Наткнулся на груду человеческих костей. И как же он с ними поступил? Мне ответили: "Никак. Закопал обратно". Земля Плесецкого района Архангельской области, в частности когда-то цветущего и невиданного по комфортности проживания посёлка городского типа Пуксоозера усеяна и удобрена костьми узников Онеголага. Но никому нет дела до этого настолько страшного и нечеловеческого положения и беспамятства. В архиве Архангельской области эти мученики не значатся. Несправедливое и нечестное отношение не только к конкретным узникам лагеря, привезённым с других регионов страны, но и к объективной истории своего края. Ведь это их нечеловеческими усилиями создавалась экономика страны, крепилась обороноспособность Вооружённых Сил, изменялась инфраструктура и благополучие жителей, собственно, Архангельской области. Но имен их нет нигде. Как и в те времена, когда ещё был жив и работал узник и мученик Григорий Федотович, журналисты писали статьи об иных  стахановцах лесозаготовок, так  и современные учёные выпускают книги об истории северного Архангельского края, но не найдёте вы в них ни одного предложения об истинных стахановцах, прибывших краснодарским этапом в феврале 1938 года на железнодорожную станцию Плесецкая.  Есть только исследования, хронологически охватывающие 1937 - 1953 годы, период, когда формировалась и функционировала сеть ИТЛ, сыгравших важную роль в социально-экономическом развитии области. Многие труды обобщающего характера по истории России, пенитенциарной системы и органов внутренних дел. Они либо экономического, либо идеологического характера. Но моей печали подобные работы ничем не могут помочь.                                                                                                             

  Меня же волнует совсем иное. Сначала расказаченный, потом раскрестьяненный, потом расчеловеченный, рассемьяненный осужденный по 58-й статье  заключённый Григорий Федотович, оказался на самой низкой ступени лагерной иерархии, "врагом народа", которому в зоне доставалось самое плохое и в последнюю очередь. К началу ВОВ лес в зоне ОЛП № 2 был вырублен, трудоспособные рабочие были переведены в новый ОЛП № 3 Квандозеро. ОЛП № 2 был преобразован в СельхозОЛП. В него переводили заключённых пониженной трудоспособности. Норма питания на с/хоз работах была ниже, чем на основных работах. Письмо с сообщением о работе на сплаве леса, о его физической изношенности, что в 50 лет он выглядит девяностолетним стариком, - по времени тесно стоит с сообщением о трагической гибели. Это даёт повод считать, что изношенный обессиленный мученик направлялся на тяжёлые работы до самого смертного часа, а возможно и добровольно шёл, так как там всё же был другой расчёт нормы питания.                                                                             

  Он родом был южанин, плотник. Пока валили лес, это была привычная для него работа. А вот сплав леса по реке - требует совсем иных навыков и сноровки, и прежде всего наличия физических сил от работающего, чем они были у него. Здоровец Григорий Федотович в этих дичайших условиях северной жестокой природы и нечеловеческих условиях ИТЛ до своей трагической гибели прожил три с половиной года. В эти годы в необитаемой дремучей тайге совершены чудеса: в рекордные сроки построена Мехреньгская железнодорожная ветка, неожиданному появлению которой, весьма удивились англичане, увеличилась пропускная способность и объём грузоперевозок Северной железной дороги. Заработал целлюлозный завод № 1 в п. Пуксоозеро, поставивший сырьё на пороховой завод в Выборге уже в 1939 году.
Онеголаг просуществовал с января 1938 по 1941-1942 год. С февраля 1938 г. до мая 1939 года ОЛП № 2 поставлял лесоматериалы в Пуксоозеро для строительства целлюлозного завода, после мая 1939 г. поставлял на этот завод балансы (тонкомерную древесину) и прочие лесоматериалы на продолжение строительства Мехреньгской железной дороги. Затем Онеголаг в виду массовой смертности и гибели заключённых был расформирован. В источниках нет чёткой даты расформирования. И это все сведения, которые мне удалось найти.         

  Из тех ведомств, которые должны поделиться информацией, приходят формальные отписки - сведений нет. 
А ведь узники ИТЛ Онеголага жили, (если конечно их существование можно назвать жизнью) они были, их трудом восстанавливалась и создавалась экономика страны.
Их имена  достойны и заслуживают нашей человеческой земной благодарной памяти не только у потомков. Их массово репрессировали. В школьные годы только в моём классе состоявшем из тридцати учащихся, лишь у двоих учеников были  дедушки живыми. Азово-Черноморской области, которая в том же году была переименована в Краснодарский край  Оперативным приказом НКВД СССР № 00447 Ген.комиссар ГБ Н.И.ЕЖОВ 30 июля 1937 года совершенно секретно приказывает приступить с 5 августа 1937 года к операции по репрессированию. На Азово-Черноморский край спущен план: 5000 человек пустить по 1-й категории - РАССТРЕЛЯТЬ. 8000 человек - по 2 категории в лагеря на срок от 8 до 10 лет.

  Потом их массово реабилитировали. Но это ещё не всё. Ведь как жаль, как печально и как обидно, что не осталось там от прошлого никакой меты - ни у дороги, ни на месте проживания, ни в душе, ни в сознании. Словно ничего особенного в этой земле плесецкой у Пуксоозера и не происходило. Поиски могил мучеников Онеголага у Пуксоозера и установление памятного креста не должно быть делом частным, да и не безопасно в нынешних условиях и не под силу оно частнику. Полагаю, что восстановлением христианского и справедливого к мученикам Онеголага и их памяти отношения должна заняться власть и Церковь. Это же действительно ненормальное и неестественное положение вещей, когда захватчикам из дивизии СС «Мёртвая голова» на территории нашей страны ставится крест и все до единого переписаны поимённо солдаты, а тысячи неповинно осуждённых, насильно уведённых из родной хаты, от жены и детей, - нигде не значатся ни на том, ни на этом свете. Пыталась найти хоть записи в метрических книгах о венчании. Увы. Архив Красноармейского района только с 1943 года. Что было до этого, смела война.
Печалясь над трагической судьбой своего деда Григория Федотовича Здоровца, я думаю теперь и о том, что в те страшные времена революционного анархизма просто так никого ведь не арестовывали. Для этого должен быть предлог, повод, свидетельство, донос. В этом я убеждалась, изучая архивные документы следственного дела. До какой же степени психоза были доведены люди, что повсеместно доносили друг на друга, наивно пытаясь уцелеть... Из станичных преданий я, конечно знаю, кто, именно, какой кум написал абсурдный "политический" донос на деда - Г.Ф. Здоровца. Но имен их я не назову. Осуждать поздно да и бессмысленно. Их, не устоявших пред соблазнами своего времени стоит разве что пожалеть...

1.Здоровец Григорий Федотович во время службы в крепости Абин.

2. Жена Григория Федотовича Здоровец - Анна Ефимовна с детьми: Анной, Агафьей, Верой, Марией.

Катерина  Беда

Станица Старонижестеблиевская Краснодарского края