Круги моего интереса к Усть-Печеньге сужались постепенно...
Увидел интереснейшие краеведческие статьи и книги Александра Кузнецова и захотел познакомиться с ним - благо, интернет нынче даёт такую возможность. Познакомились, и я узнал, что живёт он в Усть-Печеньге.
Познакомился с прекрасным художником Евгением Молевым, и оказалось, что одна из главных его работ «Над Русью облака» сделана в Усть-Печеньге. Репродукция этой картины появилась на стене в моём «кабинете»-кладовке: серебристые избы на зелени травы, проблеск реки, дома заречной деревни, белоснежный храм, облака - объёмные серебристо-белые... Я ещё не был там, а уже видел всё это...
Поездка в Усть-Печеньгу становилась неизбежной.
В середине июля, договорившись с Кузнецовым, мы с женой ехали в автобусе «Вологда-Тотьма»... Об этой дороге, о деревнях, и посёлках, лугах, лесах, о широкой Сухоне, о холмах и речушках... О людях, с которыми уже встречался на этой дороге - хоть книгу пиши...
И всю дорогу такие же, как на картине, низкие пухлые облака плыли навстречу нам.
Мы вышли на остановке «Красный Бор», не доехав до Тотьмы километров двадцать. И только сейчас я понял, что уже бывал на этом перекрёстке...
В одну сторону от большака на указателе значилось: «Усть-Печеньга - 17 км», в другую - «Красный Бор - 6 км».
Тридцать с лишним лет назад я бывал в посёлке Красный Бор. И даже не раз бывал я там, в семье друзей моего брата Коли. В первый раз именно с ним. Помню, как ходили на охоту на речку Тафту, ночевали в доме в пустой деревне. Второй раз - с братом Володей. Возвращались домой с корзиной грибов. Прямого автобуса до Вологды почему-то не было, мы добрались до Кадникова, и там нам пришлось ночевать. В пекарне! Нас просто пустили переночевать в пекарню... Запах и вкус горячего хлеба, угол для ночлега - то, чем поделились с нами совершенно незнакомые люди... Вот какие приключения уже бывали со мной на этой дороге...
А сейчас мы с Ириной стояли на обочине, со всех сторон был лес, нас радостно атаковали слепни и оводы, до Усть-Печеньги было семнадцать километров, а Александр Кузнецов должен был подъехать на своей машине лишь через полчаса (видимо, водитель автобуса спешил, и мы приехали гораздо раньше указанного в расписании времени). Мобильная связь благополучно не работала.
Решили не ждать, а двигаться навстречу. И мы шли по плотно-укатанной, сухой грунтовой дороге, отгоняя ольховыми ветками крылатых паразитов. А мне вспоминалась дорога моего детства - от деревеньки Суворково до Грязовца, такая же в то время безасфальтная. Автобусы почему-то часто не ездили, и приходилось идти пешком, надеясь на попутку. И дистанция-то почти такая же была - 18 километров...
Мы с Ирой шли и шутили, что, мол, к четырём-то и так дойдём - на 16 часов была назначена встреча с читателями в библиотеке деревни Усть-Печеньги (всё время тянет назвать селом, но официально - это деревня).
Впрочем, шли мы недолго, вскоре нас встретил на машине Александр Васильевич, и продолжился наш путь к заветной Усть-Печеньге уже на колёсах.
Лес по сторонам дороги молодой, лиственный. «А это всё бывшие вырубки. Здесь же всё леспромхозы были, - рассказывает Александр Кузнецов. - И Красный Бор леспромхозный посёлок. Бор-то давно уже вырубили, посёлок остался... Вот по этой дороге лес и везли к Сухоне, а там в воду...»
Природа возвращает своё - вырубили лес, прошло 50-40-30 лет, и вот уже новый лес. А в тени берёз и осин подрастают ели да сосны, пройдут ещё годы, и снова будут шуметь боры... Всё возвращается... Всё ли?..
Мимо пустующих животноводческих помещений («Бывшие колхозные телятники», - пояснил Кузнецов) въезжаем в Усть-Печеньгу. Ряды изб, огороды, храм, облака... Всё как на картине Евгения Молева. А вот современное белокирпичное здание Дома культуры. Дальше тоже из белого кирпича - магазин. Это всё построено, конечно же, в «застойное» время начала 80-х прошлого века.
Аккуратные двухэтажные «учительские» дома, в одном из которых и живут учителя Кузнецовы. Рядом и здание школы - большое и пустое. Была средняя школа - и нет, закрыли... А на пороге квартиры нас уже встречает гостеприимная хозяйка, жена Александра Кузнецова - Татьяна...
После обеда, пока ещё было время до встречи в библиотеке, в сопровождении Александра Васильевича идём в деревню, мимо высоких с обширными дворами настоящих северных домов, мимо чудо-церкви Покрова Пресвятой Богородицы, на берег скромной красавицы труженицы Сухоны...
Здесь я прерву свой рассказ и приведу текст брошюры «Деревня Усть-Печеньга», написанный Александром Кузнецовым.
«Устье, Усть-Печеньга, Устье Печенгское - все эти имена относятся к одной и той же деревне. Возникла она не раньше XVI века на левом берегу Сухоны или на «ходучей стороне» (по этому берегу шёл «бичевник» - дорога бурлаков, тянувших суда и баржи. - Д. Е.), как его называли в старину. Топоним Печеньга в переводе с древнего финно-угорского языка на русский означает «Сосновая река». Вероятно, начало русскому селению напротив устья Печеньги у высокого берегового обрыва, поросшего вековыми соснами, дал церковный погост, вокруг которого постепенно стали появляться крестьянские дворы.
На самом же деле люди выбрали это примечательное место ещё в каменном веке. Мезолитические и неолитические стоянки существовали здесь в 6 - 4 тыс. до н. э. На окраине современной Усть-Печеньги археологи нашли также следы поселения железного века, которое датировали началом 1 тыс. н. э. До русских по берегам Сухоны и её притоков жили финно-угорские народы...
Впервые Устье Печенгское упоминается в писцовой книге Окологородской волости 1623 года. Тогда в деревне кроме деревянной Покровской церкви было 6 дворов черносошных крестьян да 1 двор бобыля (безземельного человека), в которых поживало 11 «людей» (т. е. мужчин). Во второй половине XVIII делилась отдельная Усть-Печенгская волость, а деревня стала селом - волостным центром с церковью. По материалам Генерального межевания 1780-х годов в нём насчитывалось 6 дворов, в которых по ревизии числилось 18 мужчин и 16 женщин... В 1856 году в деревне было уже 14 дворов с 92 жителями, в 1908 году - 33 дома и 192 жителя, а в начале XXI века - 72 жилых и дачных дома, где зарегистрировано 240 жителей.
В годы советской власти Усть-Печеньга стала центром Усть-Печенгского сельсовета и колхоза «1-е Мая». Долгое время последним руководили Н. Н. Юрзин и В. Н. Никулинский. Из бывших председателей сельсовета можно назвать имена М. В. Кулаковой, Н. А. Волокитиной. (Пусть, пусть и здесь прозвучат фамилии этих незнакомых мне, но достойных людей - кто-то помнит их, кто-то вспомнит. - Д. Е.).
В 1974 году взамен старых деревянных было выстроено новое кирпичное здание школы, которое стало настоящим украшением деревни. По многу лет директорами школы работали М. П. Коточигов, А. В. Протопопова, Т. И. Протопопова.
С 1989 по 2007 год школа давала среднее образование. В настоящее время МБОУ «Усть-Печенгская школа» и детским садом «Улыбка» руководит директор Л. Г. Игнатьевская. В деревне есть библиотека, фельдшерско-акушерский пункт, почтовое отделение, три магазина.
Бывшие колхозные земли вошли в состав агрофирмы «Устюгмолоко». С 2006 года, после ликвидации Усть-Печенгского сельсовета, деревня Усть-Печеньга относится к МО «Калининское».
Рядом с Усть-Печеньгой нет больших массивов сельскохозяйственных угодий, а многие жители находили себе работу связанную с рекой или лесом, поэтому в народе говорили: «Устьяне - не крестьяне». Бытует ещё в деревне и такая любопытная поговорка: «От Мыса до Покрова - тридцать три рова». Рвами здесь называют глубокие овраги, рассекающие обрыв над Сухоной. Мыс - соседняя с Устьем деревня. Точное количество оврагов между Покровской церковью и мысом никто не считал, однако примечательно, что в поговорке использовано сакральное число 33!»
Зачем я почти полностью привёл здесь текст Александра Кузнецова? А чтобы напомнить ещё раз всем нам, что у каждой русской деревни есть своя древняя и новейшая история, в каждой жили и живут замечательные люди, и даже поговорки в каждой деревне есть свои. А деревень в России (бывших и ныне живущих) сотни и сотни тысяч - они-то и есть глубинная, материковая Россия, благодаря которой живут большие города и столицы, которые, впрочем, тоже были когда-то деревнями...
... Прекрасен Покровский храм! Хотя строился он с большими перерывами, отчего в нём и смешались «тотемское барокко» и «псевдорусский стиль», все части столь соразмерны, а весь храм так органично вписан в ландшафт, что «разностилевость» архитектуры не сразу и замечается и является, скорее, художественной особенностью.
Храм, в отличие от многих и многих, не закрывался, не использовался под хозяйственные нужды (почти повсеместно наши церкви-мученицы использовались сначала под пересыльные тюрьмы, потом под склады, МТС и т. д.), в нём совершались службы, сюда стремились верующие изо всех окрестных и дальних сёл и деревень. Сейчас постоянного священника в Усть-Печеньге нет - приезжает на праздничные службы, но храм и прихрамовая территория в полном порядке.
В порядке и соседние дома, с резными наличниками, с палисадами и ухоженными огородами. Жаль, что не стало в Усть-Печеньге школы, что магазинов уже не три, а два, что во многих домах живут лишь в летнее время... Но жизнь ещё крепко, как сосны на Сухонским берегу, держится за эти места и, даст Бог, не оставит их!
Целая стая мальчишек и девчонок на великах, трезвоня звонками, обгоняет нас на спуске к реке - внучата к бабушкам-дедушкам приехали, и то хорошо!
... Сухона здесь широкая и спокойная... Когда-то, не так и давно, она тащила плоты, по ней шли гружёные стройматериалами, товарами баржи, плыли неторопливые теплоходы и почти летала быстроходная «Заря». Все знали, что водный транспорт - самый дешёвый и экономичный. Десятки, сотни мелких катеров, лодок сновали по реке. Люди рыбачили, люди ездили отдыхать семьями на речки-притоки Сухоны... А помните у Рубцова: «В леса глухие, в самый древний град / Плыл пароход, встречаемый народом...» По Сухоне, от самой Вологды до самого Великого Устюга плыли пароходы-теплоходы с писателями: и тот же Рубцов, Яшин, Романов, Белов, Чухин... - выходили на пристанях, встречались с людьми. Сухона помогала донести до людей и слово писателей... Говорят, что и в Усть-Печеньге приставал такой теплоход, и кое-кто из писателей захаживал в Покровскую церковь...
Река работала. Работало Сухонское речное пароходство. Кто бы мне объяснил - почему самый экономичный вид транспорта стал невыгоден? Последний экономический подвиг руководства пароходства перед окончательным крахом - строительство на территории конторы и мастерских многоквартирных домов. Так что крах пароходства - для кого-то наверняка стал широким шагом к обогащению...
Гладь реки пустынна, мощное движение воды невидимо глазу. Отраженные облака плывут в береговой оправе... Может, и реке надо отдохнуть. Может. Но после отдыха нужно снова работать, иначе, как в любом живом организме - застой и болезнь. Пора Сухоне снова браться за дело! Я убеждён, что когда снова поплывут по ней баржи со стройматериалами и теплоходы с писателями, всё наладится и на берегах: и колхозы (как их ни назови) заработают, и люди в городках и деревнях будут оставаться жить, и школы не будут пустовать...
Рыбак, обычный мужик в броднях и брезентовой куртке, привязывает деревянную вёсельную лодку к стволу ивового куста, вышагивает на берег, здоровается.
- Есть чего? - спрашивает Александр Васильевич.
- Нет, - коротко отвечает рыбак, наверное, потому что рядом мы - незнакомые ему люди...
От реки поднимаемся через сосновую гриву по береговому откосу к деревне. Вскоре в библиотеке, которая находится в том самом Доме культуры из белого кирпича, я встречаюсь с читателями...
Слава вам сельские библиотекари и работники культуры! Низкий поклон! Спасибо и лично Ольге Николаевне Немировой (и всем библиотекарям сельских и районных библиотек, которые организовывали мои встречи с читателями). Попробуй-ка, собери посреди лета людей в библиотеку. Собрала. Спасибо.
Я люблю эти маленькие библиотеки, где можно ходить между стеллажами, брать книгу, листать, ставить обратно и брать другую... О, запах книжных страниц! Ты - запах детства, запах мечты, запах счастья...
Я люблю этих людей, которые всегда приходят на встречи, слушают, задают вопросы. В самой уж так называемой «глубинке» есть они - книгочеи... Я не понимаю авторов, которые заявляют, что они, мол, «для себя» пишут. Я пишу для читателей, вот для этих самых людей, которые отложив свои дела, пришли, чтобы познакомиться со мной...
И мы знакомимся, разговариваем... А потом ещё осматриваем местный музей, в котором, конечно, традиционная лодка-долблёнка из цельного осинового ствола, кросна, прялки, посуда... Всё это надо помнить, знать, хранить, чтобы не потерять самих себя.
Здесь же и постоянная выставка картин местного художника Валентина Николаевича Бараева. Человек он флотский. Художник, как говорится - «самоучка» (но научился очень даже неплохо!) Много картин посвященных морю, много, конечно, и здешних пейзажей. А места такие! Не зря же здесь и знаменитые наши живописцы работали: Владимир Корбаков, Валерий Страхов. О Евгении Молеве я уже говорил.
Валентин Николаевич живёт в соседней и совсем недалёкой деревне Мыс, той самой до которой по местной поговорке 33 «рова». Вечером мы и пошли в гости к художнику. Оврагов я не заметил - дорога вполне приличная, ровная и совсем недалёкая - мимо пустующей школы, вдоль Сухоны. И вот на угоре гордо стоит этот дом, первый в деревне. Здесь уже ждёт нас хозяин. На стенах в доме картины, фотографии, на столе - всё, чтобы хорошо «посидеть», чтобы развязался язык... Мы разговариваем, и, «как живые в наших разговорах» - Рубцов, Романов, Белов, Леонид Беляев...
- Вот здесь у меня и Страхов сидел, и Молев, - говорит хозяин.
В окно, через деревья видна Сухона, тихий вечер...
Мы прощаемся. И в душе остаётся тёплое чувство от знакомства с ещё одним хорошим человеком. Но и горчинка, горчинка... Недавно ушла из жизни его жена, и вот сейчас он останется один в этом доме с картинами и фотографиями... Помогай ему Бог!
Идём по сумеречной дороге, и Александр Васильевич рассказывает, что здесь, неподалёку, с учениками находил стоянки древних людей и обещал дома показать изделия из кремня. И я завидую его ученикам! Бывшим ученикам...
... Уже утром мы осматриваем небольшую коллекцию и я впервые в жизни беру в руки то, что раньше видел лишь за музейным стеклом -наконечники копий и стрел, скребки для обработки шкур. Люди, жившие здесь несколько тысяч лет назад, были не глупее нас. И уж, точно, рукодельнее многих из нас. Попробуй-ка ударом камня о камень сбей такие аккуратные чешуйки. Или скребок - он же сам в руку (и именно в женскую руку моей Ирины) ложится, там даже выемки для пальцев сделаны... И они красивы эти наконечники и скребки, да-да, они изящны, потому что красота и практичность неразделимы. Так было тысячи лет назад, так и сейчас: некрасивое - бесполезно... И я силюсь понять - кто они, те люди, что жили вот здесь, на берегу этой самой реки, видели такие же рассветы и закаты? Жили, любили, рыбачили, охотились, мечтали, конечно же о счастье... Не были они никакими «дикарями»...
Обратно надо было ехать через Тотьму. Александр Васильевич подвёз нас до самого автовокзала. Там мы и простились с ним и с Татьяной.
Купив билет до Вологды, мы ещё прогулялись по Тотьме, ставшей за последние годы нечужой мне - здесь были встречи в библиотеках, отсюда ехали мы в деревню Николу, «где кончил начальную школу» Николай Рубцов... К нему, к Рубцову сидящему на берегу Сухоны, и пришли. Тоже посидели на скамеечке... «Зачем ты, ива, вырастаешь над судоходною рекой...» Нет, Николай Михайлович, не судоходная ныне Сухона...
А на автовокзале нечаянная радость - встречаем наших друзей из Николы: Ольгу и Викторию Мартюковых, маму и дочку. И нам привет из Николы, и от нас - привет Николе...
Речка Толшма, на которой стоит деревня Никола (село Никольское), тоже приток Сухоны... Все мы связаны реками, каналами, озёрами, все на одних берегах живём. И если я еду, например, в Кириллов (к моему другу отцу Владимиру), то через канал и дальше по речке Порозовице я могу попасть в Кубенское озеро, из него в Сухону, из Сухоны, например, в Лежу и дальше в речку моего детства Ёду... Не только города и деревни связаны реками, но и времена жизни связаны ими же...
Но не по реке, а по дороге едем мы в Вологду. За окном промелькнул указатель на Усть-Пенченьгу... Леса перемежаются полями, деревни - на взгорках и по берегам речек... И снова луга, и леса... Просторно и не тесно на нашей земле. И вспоминаются строчки ещё одного поэта, нашего земляка: «Вижу чудное приволье, / Вижу нивы и поля... / Это русское раздолье, / Это русская земля»...
... А через день еду в Великий Устюг, правда, уже один. По той же самой дороге - через Сухону, минуя Сокол и Кадников, с остановкой в Воробьёве, где тоже не раз бывал я на «Романовских чтениях»...
Рубцов писал, что «дороженька» до Устюга лежит «через город Тотьму и леса». Так и было. А нынешняя дорога минует Тотьму. Лесов, правда, и по этой дороге ещё хватает... Вот мелькнул памятный перекрёсток, на котором только два дня назад стояли с Ириной, проехали и отворотку на Тотьму... В Устюг, в Устюг, в Великий Устюг... Что-то сказочное, древнее в этом имени... И что-то родное.
В Великом Устюге я до этого бывал дважды, оба раза зимой. Давно. И поездки тогда были почти случайные, не принёсшие знакомств.
Сейчас я ехал на представление книги Николая Алёшинцева в центральной районной библиотеке. Книга хорошая, о которой я уже написал небольшой отзыв, и готов был с удовольствием и сказать своё мнение. А ещё вёз газету «Маяк» с большой поэтической подборкой Николая Алёшинцева, где были, например, такие стихи:
Или письма мои не находят тебя,
Иль слова в них жестоко тебе досаждают.
Не гудят поезда, на секунды деля
Твою ночь. Ничего я, родная, не знаю.
Не могу ничего ни понять, ни забыть.
Стынет сердце в снегу беспросветной разлуки
Мне бы птицей о лёд, мне бы волком завыть
И сломать от бессилья ненужные руки.
Только вдруг всё не так. И навязчивый сон
Хочет просто убить и любовь, и надежду.
Отвернусь от зияющих тьмою окон
И поверю, что всё остаётся, как прежде.
Просто письма мои не находят тебя,
Равнодушной душе они только игрушка.
И грустишь ты, ревнуя меня и любя,
Доверяя печали и слёзы подушке.
И зовёшь. И не надо мне больше равнять
Свои муки с печалью моей ненаглядной.
Надо всё превозмочь, надо сердце унять,
Обгоняя ветра, мчаться к ней безоглядно.
Прилететь, постучаться в неведомый час,
И, когда торопливо откроются двери
И слезинка блеснёт из распахнутых глаз,
Прошептать: "Я люблю". И понять, и поверить.
Как же не поехать в гости к автору таких стихов!
Ещё в девяностые годы я узнал и полюбил поэта из Великого Устюга Василия Ситникова, видел его лишь мельком на выступлении в Вологде в драмтеатре (был, кажется, юбилей Вологодской писательской организации). Твердил как заклинание его строчки:
«Пусть слово тяжёлым колосом
Взрастёт, на миру уронено.
Зачем говорить в полголоса -
Мы у себя на родине!»
И сейчас я надеялся, наконец-то, познакомиться и с Василием Харлампиевичем.
Незадолго до этой поездки я прочитал повесть устюжанки Любови Даниловой «Каменная птица папороть». Давно я не читал с таким интересом (на эту повесть я тоже написал отзыв)... Впрочем, надо тогда называть всех литераторов Великого Устюга (большинство из них члены литературного объединения «Северок»). Но я назову тех, кого знаю (да не обидятся на меня остальные): Ольга Кульневская, хороший очеркист, интересный поэт, талантливый организатор; замечательные поэты из Красавина Вера Багрецова и Андрей Климов; яркий публицист и автор лирической прозы Антонида Смолина; молода поэтесса Елена Филимонова... Некоторые из них лишь по какому-то недоразумению (на мой взгляд) не являются членами Союза писателей... Впрочем, это отдельный разговор...
Я ехал в автобусе и думал обо всём этом, о встрече с Великим Устюгом и его людьми...
И вот эта встреча случилась... Автобус пересёк мост через широкую в низких пологих берегах Сухону. Николай Созонтович Алешинцев встречал меня на остановке. С ним был его друг Анатолий Серафимович Чуркин. Позже я узнал, что он, как и Алешинцев, много лет отдал работе в сельском хозяйстве, а потом ещё был депутатом и председателем местной Думы. Вы знаете, я верю депутатам, которые ездят на «Нивах». На «Ниве» и возил нас по Устюгу Анатолий Серафимович.
Город не сразу открылся мне - новый район, где я вышел из автобуса не особо выразителен - обычные кирпичные постройки. И всё-таки, малоэтажность домов и неширокие улицы уже создавали некий городской уют. А когда наша «Нива» выехала в старый город, а затем на набережную, восторг наполнил душу...
Николай Созонтович и здесь уже дарил и подписывал книги своим многочисленным знакомым и друзьям. Подобной популярности, как у него я ещё не видел. Оба неполных дня через каждые несколько метров Алешинцев с кем-то здоровался, обнимался, разговаривал, все были ему рады и готовы помочь. А ведь он и не в самом Устюге живёт, ещё несколько десятков километров до его деревни...
... Передо мной развернулась во всей мощи (совсем неиспользуемой ныне) Сухона - чуть дальше, левее, она сольётся с Югом и даст начало великой реке Северной Двине... Последствия весеннего наводнения уже не видны, хотя они, конечно, серьёзны, об этом рассказывали мне устюжане... Храмы выстроились в ряд по набережной - как готовые к отплытию корабли. Но нет, им стоять на своих причалах, возносить к небу кресты, благословлять странствующих и путешествующих. Отсюда уходили встречь солнцу Дежнёв, Хабаров, Атласов... Во многом, благодаря вологжанам, тотьмичам, устюжанам приросла Россия Сибирью и Дальним Востоком...
И, между прочим, отсюда в начале прошлого века перебрался в Вологду мой дед Семён Платонович Ольшуков. Не чужая мне эта земля. Может и поэтому так напрягаются скулы и холодеет в груди, когда смотрю в заречную даль, иду по этим тихим приветливым улицам...
И вот началась встреча читателей с писателем Николаем Алешинцевым и представление его новой книги. Как тут не порадоваться за товарища - полный зал людей, книги нарасхват, выступления музыкантов, добрые слова земляков...
А рядом со мной сел Василий Ситников... И в зале были и Любовь Данилова, и Ольга Кульневская, и Андрей Климов...
И я тоже сказал, как мог, о замечательном писателе Николае Алешинцеве и его прекрасной книге «Никитино счастье»...
Вся эта поездка, эти встречи и разговоры стали и моим личным счастьем.
Мы часто говорим о том, что надо беречь истоки... Конечно! Но и устья надо беречь, и русла. (По одной из версий, название «Русь» произошло именно от «русла»: страна «русл», рек).
Россия - храни свои истоки, береги свои русла и устья! Храни себя, храни...
Вологда - Усть-Печеньга - Тотьма - Вологда - Великий Устюг - Вологда.
Июль 2016.
